Фол. киноповесть для чтения

– Иду.

Виктор Павлович идёт по коридору вместе с тремя рослыми парнями в тёмных костюмах с галстуками.

– Что делать, Витёк! Такова жизнь. Сам понимаешь, если тебя не будет на кладбище, Сулейман может обидеться.

– Смертельно обидеться, – пытается пошутить Виктор Павлович.

– Все уже там. Давыд Осипович, Володя, Лёвчик. Как не отдать последний долг…

– Да кто против, ребята? Все под богом ходим. Только Вячеслав Николаевича предупредить надо было.

– А мы предупредили. Он рад был, что ты поедешь, и за него поприсутствуешь.

Виктор Павлович оглядывается на длинноногую девушку, прошедшую мимо. Наверное, из прессы.

– Ребята, у меня и галстука нет. Жарко, я же не предполагал…

– Это мелочи. Главное, чтобы сам был. А галстук, поскольку так надо, я с водителя сниму. Он у меня всегда в галстуке.

Группа погружается в джип и отъезжает, выбираясь на Тверскую.

К мурманской девушке, сидящей с книгой в обновлённом, закаменелом сквере Большого театра, подходит рослый молодой человек и что-то произносит. Она оглядывается по сторонам, прячет книгу в свою корзинку и идёт, разговаривая, с молодым человеком, который и несёт корзинку.

Виктор Павлович в автомобиле. На нём галстук, который не очень вяжется с его летней курткой и ковбойкой в мелкую клеточку. Зато тёмный. Водитель, напротив, в торжественном пиджаке и белой рубашке, но без галстука.

Главный провожатый Виктора Павловича продолжает рассказывать:

– И, что характерное, охрану он сам и отпустил. А перед Олегом извинился даже, – ребята говорили, – что оставляет его. Мол, просто, чтоб Старый потом не ругался. Артурик Старого как отца уважал, знаешь.

– Знаю. Он там?

– Какое: свалился с приступом. Как раз когда в администрацию президента звонил: доколе?! Кто-то с ним там не так поговорил. Шестёрка какая-то, даже не помощник.

– Поня-ятна-а… Ну, а с Артуриком-то как?

– Вот то-то и непонятно: как.. Следователь даже предположил, что девчонка эта его новая убийцам дверь из сада открыла, пока Артурик после сауны отдыхал, а Олег порнухой в гостиной разгонялся…

– А Джулиан?

– Тоже отрубили. Пристрелили то есть. Но вскрытие показало, что он к тому времени и сам в отключке был. Снотворное какое-то. Тоже очень странно.

– Технично сделали, – подал голос один из сопровождающих.

– Ещё бы, – вздыхает Виктор Павлович. – И кому Артур дорогу перешёл? Святой ведь человек был, друг всем и товарищ.

– Так-то оно так, – соглашается главный провожатый. – Друзей объявлялось много…

– А девчонка что? Тоже?…

– Не сомневайся. Она как раз это… ну, говорят, вроде минет ему делала… Так и нашли их… в объятиях, понимаешь…

– Да, красивая смерть. Погибнуть на ложе любви, – вдруг говорит Виктор Павлович.

– Чего ж красивого? – не соглашается главный провожатый. – Кровищи море. Артуру пулю в глаз… Олегу и вовсе черепушку разворотили, он, видно, за секунду почувствовал что-то.

– Я слышал, Александр Николаевич, – заговорил второй сопровождающий, – что папаша у девчонки-то этой, у Алёнки, крутой человек. Бокситами, что ли, торгует. И очень был недоволен, что Артур дочку совратил.

– …И киллера нанял, – продолжил главный провожатый. – Я тоже эту лажу слышал. Но, во-первых, не Артур там первый проехался и не второй даже, это пусть безутешный отец у своего окружения проконсультируется, а, во-вторых, зачем же дочку ему собственную и любимую под пули подставлять?

– Ну, может, и не хотели, может, обстоятельства так сложились…

– Это, Дима, были профессионалы. У них нет стечения обстоятельств. Другие бы Олега так технично не уложили. Никаких следов – и три трупа.

– Четыре, – подал голос водитель. – Собаку забыли.

– Ну, ты Джулиана, хотя и умный был пёс, с людьми не равняй.

– Всё равно жалко.

Джип подъехал к Ваганьковскому кладбищу, где милиция распоряжалась передвижением автомобилей и людей, стекшихся на похороны.

Вокруг полированного гроба с откидывающейся крышкой, в котором покоится Артурик, стоит едва ли не весь политический полусвет столицы. Острый взгляд Виктора Павловича отмечает также немалое число роскошных разномастных девиц в лёгком летнем соблазнительном трауре. Но даже среди них особенно выделяляется одна, с фигурой манекенщицы, светлолицая, что не может скрыть даже вуаль на огромной траурной шляпе с темно-фиолетовыми цветами на поле.

– Подойдите вначале к Сулейману, – сопровожающий наклонился к уху Виктора Петровича, отвлекая его от грешных мыслей. – Это официальная вдова Артура. К ней – потом.

Виктор Павлович, не вникая в смысл слов «официальная вдова», послушно подходит к высокому смуглому лысоватому брюнету в чёрном фраке и чёрной манишке с бриллиантовой заколкой вместо галстука.

Они обмениваются короткими фразами, Сулейман пожимает руку, протянутую Виктором Павловичем, а левой – его плечо.

Виктор Павлович, обстоятельно протискиваясь сквозь стайку траурных девиц, подходит к «официальной вдове».

– Сударыня, в другое время я бы нашёл для вас тысячу самых прекрасных выражений… Но сегодня язык мой способен произнести только скупые слова безмерной скорби. Не укладывается в голове…

Дама, скривив лицо в неоднозначном выражении, суёт ему длиннопалую ладонь в чёрной олупрозрачной перчатке. Виктор Петрович склоняется к этим пальцам, пахнущим дорогущими духами, и задерживает на них свои губы дольше, чем того требуют обстоятельства протекающей церемонии. Наконец, всё же оторвавшись, возвращается к провожатым.

– Ну, я поеду, ребята? Делов выше крыши.

– Надо выступить, Витёк. Сулейман ждёт.

– Да вы что, ребята? Ни к чему это. Мне Сулейман ничего об этом не сказал.

– Ну вот! Почему должен это говорить? Он в трауре.

– А Старый, братцы?! Он как на это посмотрит? Ну зачем мне светиться?

– Вии-тяя… Это ведь Старый велел, чтобы и ты выступил. Что ж мы тебе от фуфла говорить будем?..

– Ну, не понимаю.

– А понимать и не надо. Чувствовать надо… Как наш Старый чувствует. Раз он сказал – значит, так надо. Ты будешь выступать следом за друзьями Артурика… и перед представителями от искусства…

Мурманская девушка сидит на кровати в гостиничном номере, в таком же, какой мы видели в начале. Одну кроссовку и носок она уже сняла, теперь снимает вторую. Шевелит пальцами ног без следов лака, разминает свои большие, но красивые ступни. Гладит голени, встаёт, снимает с себя платье, простой немодный лифчик; потягивается так, что видны тёмно-русые волосы у неё под мышками, поглаживает груди… Стаскивает трусы невообразимого лилового цвета с фиолетовым кружевом по краю, открыв буйные завитки, обозначившие лоно.

В двери ворочается ключ.

Девушка, не обращая внимания на этот звук, грациозной поступью шагает в ванную.

Виктор Павлович, стоя близ гроба, завершает свою траурную речь.

– И только теперь, здесь, начинаешь осознавать, какого человека мы потеряли. Это сознают даже такие люди, как я, кто не знал покойного близко, чьи встречи с Артуром Георгиевичем были единичны, мимолётны, почти случайны… Но слух о его добрых делах, на которые было безгранично щедро его большое сердце, всё ширился и ширился… – Виктор Павлович делает паузу и вдруг неожиданно, может быть, для самого себя неожиданно, продолжает: – Как Феликс Дзержинский в первые годы советской власти собирал по подвалам и асфальтовым котлам беспризорников, так Артур Георгиевич неутомимо заботился о детях, оказавшихся на улице в наше… – Виктор Павлович на мгновение замешкался. – …в наше сложное, противоречивое время. – В этот миг он, прежде сосредоточенный взглядом на завуалированном чёрным газом бюсте скорбящей под дорогим макияжем красотки, расположившейся возле вдовы, чувствует что-то, переводит глаза на Сулеймана и видит изумление на его прежде неподвижно-невозмутимом лице. Он спохватывается и заканчивает:

– Спи спокойно, дорогой Артур… – Промедлил чуть дольше, чем можно было бы не заметить. – …Георгиевич. Мы всегда будем помнить о том заряде добра, который ты завещал хранить и преумножать.

Прикоснувшись к краю гроба и поклонившись покойнику, Виктор Павлович пробирается к кладбищенским воротам. На этот раз сопровождающие следуют за ним молча.

– Вы меня отвезёте обратно? – спрашивает Виктор Павлович.

– Конечно. Садитесь пока в машину. Мы через пару минут вернёмся.

Парни уходят.

– Скажи, приятель, – обращается Виктор Павлович к водителю, развязывая галстук и возвращая его, – где здесь сортир поблизости?

– Поблизости нет вроде, – принимает галстук водитель и тут же повязывает его себе под воротник. – Да мы быстро. Вы ведь обратно, заседать?

По ковровой дорожке административного коридора решительной поступью идёт Галина. В холле, где на кожаных диванах в расслабленных позах сидят крепкие парни с мобильными телефонами и пейджерами (оставим пейджеры, хотя можно было бы заменить айфонами или айпадами. – С. Б.), подходит к одному из них и отзывает в сторону. Парень лениво влачится за Галиной в сторону, слушает, что она говорит, и постепенно его фигура приобретает поджарый, устремлённый вид. Галина как-то украдкой пожимает ему руку и уходит по коридору в том направлении, откуда пришла. Парень плетётся к своим приятелям, что-то им говорит и быстро уходит в коридор, противоположный тому, по которому ушла Галина.

Джип с Виктором Павловичем и его спутниками стоит в пробке у метро «Улица 1905 года».

– Может, я выберусь? – спрашивает Виктор Павлович у водителя. – Мне очень в универмаг зайти надо.

– А дальше как? Где вы нас найдёте? – спрашивает главный провожатый.

– Да я в метро… Езды-то – пять минут…

– Парковаться тут – не очень… – задумчиво говорит водитель. – И выходить не советую – не то чтобы командир засвистит, но мало ли что… поедет кто в правом ряду… и вообще… сейчас мы быстро…

– Но, может, ребята, припаркуемся как-то… очень в универмаг надо…

– Именно в этот универмаг? – спрашивает главный провожатый. – В другой нельзя, где-нибудь потише?..

– А где потише? – с досадой говорит Виктор Павлович. – Сейчас так и будет: из пробки в пробку… Лучше уж на метро…

Он безнадёжно вздыхает, устраивается на кресле поудобнее и закрывает глаза.

Приезжая девушка моется в душе гостиничного номера. В ванную входит кто-то раздетый – со спины, не видно, кто, а то, что видно пониже спины, загорело, откровенно и непонятно. То есть понятно, что принадлежит атлетически сложенному и молодому.

Девушка тем не менее не пугается, а, дурачась, плещет в невидимое нам лицо парня водой и втягивает его к себе под душ.

Джип медленно ползёт в пробке. Виктор Павлович неподвижно сидит с закрытыми глазами.

Парень и приезжая девушка любят друг друга под струями гостиничного душа, причём сразу и не определить, кто делает это с большим неистовством. Почти не отрываясь, они перетаскиваются в комнату и в объятиях падают на кровать…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.