Полная версия
Государственная измена и шпионаж. Уголовно-правовое и криминологическое исследование
В статье 9 предусматривалось наказание за преступление, квалификация которого не давалась:
«Непристойные сходбища для учинения возмущения или бунта не собирай и в таковых не входи» (преступление второй степени, наказание в виде каторжных работ, тюрьмы, ссылки).
В статье 10 вновь говорилось об измене:
«Императорского величества недругу уезд или город изменною не давай и зарубежных людей изменною не принимай в уезды и города императорского величества» (преступление второй степени, наказание в виде каторжных работ, тюрьмы, ссылки)[30].
Однако замыслы Екатерины II о реформировании уголовного законодательства реализованы не были.
* * *Систематизация российского законодательства, проведенная при Николае I, в области уголовного права пошла дальше, чем в других отраслях права, и завершилась изданием Уложения о наказаниях уголовных и исправительных. Уложение было утверждено императорским указом от 15 августа 1845 года, введено в действие с 1 мая следующего года. В редакции 1857 года в Уложении насчитывалось 2304 статьи.
Уложение включало 12 разделов, состоявших из глав. Некоторые главы делились на отделения, а отделения – на отделы. Для этого законодательного акта было характерно отсутствие достаточно четкого разграничения уголовной, административной и дисциплинарной ответственности, так как суд не был отделен от исполнительной власти, причем широкими судебными полномочиями располагали органы полиции и политического сыска.
Проект Уложения предлагал смертную казнь за четыре категории деяний: 1) важнейшие государственные преступления; 2) важнейшие карантинные преступления; 3) умышленное убийство отца или матери; 4) вторичное, после осуждения, совершение лицами, приговоренными к каторге, убийства, поджога, разбоя, грабежа. Николай I утвердил смертную казнь только для 1-й и 2-й групп, после чего казнь за государственные преступления имела уже не исключительный, а обычный характер.
Уложение 1845 года применялось ко всем российским подданным в пределах государства. При этом допускались некоторые изъятия, установленные специальными положениями. Преступления, совершенные военнослужащими, подлежали рассмотрению военно-уголовного суда в соответствии с Военно-уголовным кодексом (Военно-уголовный устав 1839 года). Кроме того, каторжные и ссыльные на поселение в Сибирь несли ответственность по особому уголовному кодексу, который был помещен в томе XIX Свода законов Российской империи (Устав о ссыльных). Уложение 1845 года не действовало в Польше и Финляндии. Там было другое законодательство. Правда, в 1876 году в Польше было введено Уложение в редакции 1866 года.
Действие Уложения распространялось и на иностранных подданных, не имевших дипломатического иммунитета.
Вопросы уголовной ответственности за измену рассматривались в Уложении в разделе третьем «О преступлениях государственных», а именно в отделении втором «О государственной измене и преступлениях против народного права» главы второй «О бунте против власти верховной и о государственной измене». Отметим, что именно в этом Уложении впервые появляется термин «государственная измена».
В названное второе отделение было включено 8 статей (статьи 275–282). Статьи 275, 276, 278–282 Уложения предусматривали ответственность за государственную измену и преступления против суверенитета России, который в тот период в соответствии с теорией «официальной народности» именовался «народным правом».
Понятием государственной измены в Уложении 1845 года охватывался широкий круг преступлений:
– намерение («умысел») предать государство или его часть другому государю или правительству;
– склонение иностранной державы к неприязненным действиям против России, в том числе путем сообщения государственной тайны зарубежному правительству;
– содействие во время войны неприятелю в проведении враждебных действий против Отечества или его союзников путем дачи советов, открытия тайн и т. п.;
– военная измена;
– дипломатическая измена.
Как уже отмечалось, ответственность за измену была известна российскому законодательству и раньше. Соборное уложение 1649 года, Артикул воинский Петра I под изменой понимали в основном оказание помощи неприятелю в условиях военных действий, а также разглашение военной тайны. Свод законов, принятый в царствование Николая I, в статье 226 тома XV определял государственную измену значительно подробнее, но тоже как изменнические действия, прежде всего совершенные во время войны. Так, по этой статье ответственность устанавливалась за:
– «умысел» предать государство или его часть внешнему неприятелю;
– провоцирование войны;
– сообщение неприятелю сведений о состоянии армии и внутреннем положении страны;
– тайную переписку с неприятелем;
– сотрудничество с неприятельскими шпионами;
– сдачу города, крепости, порта, корабля, людей и т. п. неприятелю;
– переход на сторону неприятеля;
– распространение манифестов и объявлений неприятеля.
При этом делались ссылки на Соборное уложение 1649 года, Артикул воинский 1716 года, Полевое уложение 1812 года и другие акты[31]. Уложение 1845 года следовало в том же направлении. Значительная часть статьи 275 Уложения была посвящена изменническим действиям, совершенным во время войны. Но ответственность устанавливалась также и за действия, совершенные в мирное время: пункты 1, 2, 4, 5 статьи 275, статьи 278, 281 и 282 Уложения.
Определению понятия «государственная измена» была посвящена статья 275 Уложения. Приведем ее содержание.
«275. Государственною изменою признается:
1) Когда кто-либо умыслит предать государство или какую-либо часть оного другому государю или правительству;
2) Когда подданный российский будет возбуждать какую-либо иностранную державу к войне или иным неприязненным действиям против России, или с тем же намерением сообщит государственные тайны иностранному правительству;
3) Когда он во время войны будет способствовать или благоприятствовать неприятелю в военных или других враждебных против отечества или против союзников России действиях, чрез явное в сих действиях участие, или же советом, открытием тайн, или сообщением иных каких-либо сведений, или будет стараться препятствовать успехам российского оружия или союзников России, и в особенности, если он каким бы то ни было образом передаст неприятелю город, крепость или другое укрепленное место, или же порт, арсенал или корабли, или иные морские или речные суда, или же с умыслом даст захватить отряд войск, или другую команду, или воинские запасы и снаряды, или сообщит неприятелю план крепости, порта, гавани, арсенала, или же укрепленного или иного стана (лагеря), или тех мест, где происходят военные действия, или даст известие о расположении и движении войск, или о состоянии армии и других средствах нападения или обороны, или будет возбуждать войска российские или союзные с Россиею к неповиновению или возмущению, или будет стараться поколебать верность подданных ее или же союзных с нею держав, или, приняв от неприятеля возмутительные манифесты или объявления, будет распространять оные в России или в областях ее союзников, или же в распространяемых им сочинениях утверждать мнимые права другой державы на какую-либо часть областей империи, или будет набирать людей для войск неприятельских, или сам перейдет в ряды неприятелей, или же, вступив в службу иностранной державы, хотя и прежде разрыва ее с Россиею, будет после сего разрыва участвовать в ее военных против России или иных враждебных ей действиях, или будет доставлять неприятелям или готовить или хранить для них оружие, деньги, съестные и другие припасы или иные какие-либо пособия, или будет принимать к себе, сопровождать или укрывать неприятельских лазутчиков (шпионов), или отряды их войск, направленных для рекогносцирования, или же давать им в чем-либо помощь, или и сам сделается неприятельским лазутчиком;
4) Когда дипломатический или иной чиновник, уполномоченный на заключение трактата с иностранною державою, употребит с умыслом сие доверие в явный вред для отечества;
5) Когда дипломатический или иной чиновник, или вообще подданный России, похитит или с умыслом истребит или повредит какого бы то ни было рода акты или документы, долженствующие служить доказательством прав ее на что-либо требуемое от державы иностранной или, наоборот, иностранною державою от России»[32].
Таким образом, понятие государственной измены охватывало довольно обширный круг деяний, достаточно подробно описанных в статье 275 Уложения. Статья 275 носит скорее дефинитивный характер, хотя в ней и излагаются признаки объективной стороны измены. В нее не была включена санкция, которая излагалась в следующей статье – статье 276. В ней было установлено:
«276. Виновные в государственной измене, в каком бы то ни было из означенных в предшедшей 275 статье видов оной, а равно и принявшие в том заведомо какое-либо участие, приговариваются: к лишению всех прав состояния и к смертной казни»[33].
Статья 277 Уложения устанавливала, что в случае совершения ряда преступлений, в том числе и государственной измены, при особых обстоятельствах, например, перед началом войны или при «внутренних смятениях», виновное лицо может быть подвергнуто конфискации «всего родового или благоприобретенного имущества»[34].
Согласно статье 278 Уложения предусматривалось наказание за выдачу государственной тайны иностранному государству, не являющемуся враждебным Российской империи. Объективная сторона деяния включала также сообщение тому же государству планов крепостей, иных укрепленных мест, гаваней, арсеналов, а равно публикацию таких планов без разрешения правительства. Таким образом, публикация секретных сведений рассматривалась как один из видов их выдачи иностранному государству. Субъектом преступления мог выступать российский подданный. В статье 278 говорилось:
278. Кто из российских подданных откроет какую-либо государственную тайну иностранным, хотя и не враждебным с нем, державам, или сообщит им планы крепостей или иных укрепленных мест, или гаваней, портов, арсеналов, или публикует сии планы без дозволения правительства, тот за сие приговаривается: к лишению всех прав состояния и к ссылке на поселение в отдаленнейших местах Сибири, а буде он по закону не изъят от наказаний телесных, и к наказанию плетьми чрез палачей в мере, определенной статьею 22 сего Уложения для первой степени наказаний сего рода»[35].
В статьях 279–282 Уложения рассматривались деяния, которые, с позиций современного уголовного права, не могут оцениваться как государственная измена, а именно:
– тайная переписка с правительствами иностранных государств, не представляющая вреда для России (статья 279);
– тайная переписка с подданными неприязненных государств без намерения повредить России, содержащимися в которой сведениями может воспользоваться неприятель «для успеха своих предприятий против России» (статья 280);
– нападение российского подданного в мирное время на жителей иностранных государств (статья 281);
– оскорбление дипломата иностранного государства (статья 282)[36].
В комментариях к Уложению утверждается, что в этом законодательном акте ответственность за шпионаж предусматривалась только в условиях войны. Отмечается также, что ответственность за шпионаж в мирное время была установлена лишь в 1892 году[37]. Эта точка зрения представляется не вполне обоснованной, хотя в 1892 году действительно уголовное законодательство получило такое дополнение. Как было показано, статья 278 Уложения предусматривала наказание за сообщение иностранным государствам, в том числе и дружественным, государственной тайны либо планов крепостей и другой оборонной информации. Полагаем, что указанные действия представляют собой либо шпионаж, либо выдачу государственной тайны иностранному государству, в связи с чем следует признать, что ответственность за это преступление, согласно Уложению, могла наступать как в военное, так и в мирное время.
Что касается ответственности за шпионаж, то 20 апреля 1892 года был принят закон о наказуемости государственной измены, совершаемой путем шпионажа, согласно которому были внесены изменения в статьи 256, 256-1 и 256-2 Уложения о наказаниях в редакции 1885 года. Образцом для этого закона послужило германское и французское уголовное законодательство.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что в соответствии с пунктом 1 статьи 275 Уложения ответственность за государственную измену несли не только российские подданные, но и иностранцы. Лишь за отдельные формы государственной измены предусматривалась ответственность специальных субъектов: подданных России, дипломатических представителей или ответственных чиновников.
Как отмечается в комментариях к Уложению, в этом нормативном правовом акте государственные преступления, в том числе и объединенные в комментируемых статьях, не получили достаточно четкого юридического определения. Установленные тяжкие наказания не всегда соответствовали тяжести содеянного и мере участия отдельных лиц в совершении преступления[38].
Полагаем, что следует остановиться и на статьях 354–357, включенных в главу седьмую «О недозволенном оставлении Отечества». Эти статьи устанавливали наказание за нарушение действовавшего в России разрешительного порядка выезда за границу. Право поступления на службу в иностранном государстве, предоставленное российскому дворянству еще Жалованной грамотой 1785 года, могло быть реализовано лишь с разрешения правительства. Вопросы въезда и выезда решались Третьим Отделением собственной его императорского величества канцелярии и Министерством внутренних дел. Устав о паспортах устанавливал сроки заграничных паспортов от 5 до 7 лет.
Статья 354 Уложения 1845 года квалифицировала недозволенное оставление Отечества с поступлением на службу к иностранному правительству или с переходом в иностранное подданство как тяжкое преступление, которое наказывалось лишением всех прав состояния и вечным изгнанием из пределов России. Вместе с тем следует отметить, что это деяние не считалось государственной изменой, на что указывает и местоположение комментируемой статьи. Согласно статьям 355 и 356 наказанию подлежали также лица, не вернувшиеся в Россию по вызову правительства или нарушившие сроки разрешенного пребывания за границей. Статья 357 Уложения карала подстрекательство к переселению за границу. Подстрекательство, обращенное к военнослужащим или отдаваемым в рекруты, каралось более строго – лишением прав состояния и ссылкой в Сибирь на поселение, а для лиц, «не изъятых от телесных наказаний», – и наказанием плетьми.
* * *Дальнейшее развитие российское уголовное право, в том числе и в области ответственности за государственную измену, получило в Уголовном уложении 1903 года. Оно представляет собой последний по времени принятия фундаментальный законодательный акт Российской империи в области материального уголовного права. В истории его создания, содержании и судьбе отчетливо отразились как особенности последних десятилетий существования Российского государства в целом, так и организация законотворческой деятельности, осуществлявшейся в это время преимущественно бюрократическим путем, но опиравшейся на начальной – законопроектной – стадии на науку[39]. Так, в разработке проекта Уложения активное участие принимали видные российские юристы – профессора Н. С. Таганцев, И. Я. Фойницкий, Н. А. Неклюдов, В. К. Случевский.
Уголовное уложение 1903 года в полном объеме в России так и не было введено в действие. Однако некоторые главы, в том числе и четвертая, в которой предусматривалась ответственность за государственную измену, вступили в силу. Четвертая глава действовала и после Февральской революции 1917 года. После 1917 года Уложение в качестве закона применялось в Польше, Латвии, Литве и Эстонии.
Как уже отмечалось, уголовной ответственности за государственную измену была посвящена глава четвертая Уголовного уложения 1903 года, которая так и называлась – «О государственной измене». В нее было включено 12 статей (статьи 108–119).
Глава определяла содержание государственной измены как посягательства на внешнюю безопасность России и на ее независимость, осуществленного путем способствования или благоприятствования другому государству, находящемуся либо в состоянии войны, либо в иных враждебных отношениях с Россией. Содействие и благоприятствование охватывали не только активное, но пассивное способствование, когда виновный с изменнической целью не выполнил какой-либо лежащей на нем обязанности и тем самым оказал помощь неприятелю.
Нормы Уголовного уложения давали основание выделить три формы измены: военную, дипломатическую и общегражданскую.
К военной измене относились деяния, предусмотренные статьей 108 Уложения. Дипломатической изменой (статья 116 Уложения) называлось злоупотребление со стороны лиц, уполномоченных на заключение договора от имени государства, в результате чего оно терпело убытки, а также действия, направленные на заключение с иностранным правительством договора «заведомо во вред» своей стране. Общегражданская измена усматривалась в сообщении агенту иностранного государства, не находящегося в состоянии войны с Россией, сведений, составляющих государственную тайну, в тайной переписке с правительством другой страны, в побуждении иностранного государства к враждебным действиям против России (статьи 110–112).
Глава четвертая открывалась статьей 108, характерными чертами которой были:
во-первых, признание государственной изменой, прежде всего, оказания содействия неприятелю в его военных или иных враждебных России действиях, то есть деяние могло быть совершено только во время войны;
во-вторых, объявление субъектом данного преступления только российского подданного;
в-третьих, установление дифференцированной ответственности в зависимости от способа совершения измены и ее последствий;
в-четвертых, отнесение к государственной измене совершения враждебных действий против союзного России государства. Приведем текст этой статьи Уложения.
«108. Российский подданный, виновный в способствовании или благоприятствовании неприятелю в его военных или иных враждебных против России действиях, наказывается: срочной каторгой[40]. Если:
1) такое способствование или благоприятствование оказало существенное содействие неприятелю;
2) с изменнической целью совершено убийство, то виновный наказывается: каторгой без срока[41].
Если такое способствование или благоприятствование неприятелю заключалось:
1) в предании ему или в покушении на предание ему армии или флота, отряда войска, отдельной части или команды, укрепленного места, военного порта или военного судна или в лишении их возможности защиты от неприятеля;
2) в склонении или подговоре отряда войска, отдельной части или команды или начальствующего над ними лица к переходу на сторону неприятеля;
3) в насильственном сопротивлении российским военным силам или нападении на оных;
4) в убийстве начальствующего армией, штабом, отрядом войска, отдельной частью или командой, укрепленным местом, военным портом, эскадрой или военным судном, или лица, заведомо исполняющего важные военные поручения или обязанность, или в предании кого-либо из сих лиц в руки неприятеля;
5) в истреблении складов средств нападения или защиты от неприятеля или предметов войскового довольствия или в приведении в негодность сухопутных или водных путей сообщения, или телеграфов, или телефонов, или иных средств сношений различных частей армии;
6) в шпионстве;
то виновный наказывается: смертной казнью[42].
Сим же наказаниям и на сих же основаниях подлежит российский подданный, учинивший предусмотренное сей статьей тяжкое преступление против союзного с Россией по оружию иностранного государства»[43].
Статья 109 устанавливала наказание в виде бессрочной каторги российскому подданному, вступившему в заведомо неприятельское войско или не выбывшему из него. В УК РСФСР 1960 года такое преступление признавалось изменой Родине в форме перехода на сторону врага. По действующему УК РФ оно должно рассматриваться как государственная измена в форме иного оказания помощи иностранному государству в проведении враждебной деятельности в ущерб внешней безопасности Российской Федерации (статья 275).
«109. Российский подданный, виновный во вступлении в войско заведомо неприятельское или в невыбытии из оного, наказывается: каторгой без срока»[44].
Субъектом государственной измены, предусмотренной статьей 110 Уложения, тоже признавался подданный России, причем часть вторая этой статьи говорила о специальном субъекте, который по своему служебному положению мог знать состояние военных сил России или оказать иностранному государству существенную помощь в случае его войны с Россией.
Объективная сторона деяния заключалась в побуждении иностранного правительства к военным или иным враждебным действиям против России или к прекращению с ней военного союза либо к уклонению от такого союза. Вторая форма предусмотренного статьей 110 Уложения преступления заключалась в обещании прежде объявления войны иностранному правительству за себя или за других лиц содействовать его военным действиям против России.
Наказывалось это деяние срочной каторгой, а в случае совершения специальным субъектом – бессрочной каторгой[45].
Статья 111 Уложения устанавливала наказание за преступление, аналогичное тому, которое в действующем уголовном законодательстве России именуется «выдача государственной тайны». Следует отметить вполне логичный подход тогдашнего законодателя к признанию выдачей государственной тайны не только прямое сообщение ее «адресату», но и опубликование соответствующих сведений, поскольку обнародование информации по существу означает доведение ее до сведения указанного «адресата». В данном случае, по существу, воспроизводилась норма статьи 278 прежнего Уложения 1845 года. «Адресатами» действий виновного в статье 111 называются правительство или агент иностранного государства, не находящегося в войне с Россией. Если «адресатом» было государство, воюющее с Россией, ответственность должна была наступать по статье 108 Уложения. Предметом посягательства по этой статье объявлялись план, рисунок, документ, копии с них или сведения, которые заведомо для виновного должны были в целях обеспечения безопасности России храниться в тайне от иностранного государства. Ответственность за совершение данного преступления не связывается в статье 111 с подданством виновного, из чего можно заключить, что субъектом деяния, предусмотренного частью первой этой статьи, могло быть любое лицо. В части второй статьи 111 устанавливалось повышенное наказание для специального субъекта – лица, которому информация была доверена по службе либо получившему ее или ознакомившемуся с ней по своему служебному положению, а также предупрежденному о запрете публиковать или сообщать эту информацию. В статье 111 говорилось:
«111. Виновный в опубликовании или в сообщении правительству или агенту иностранного государства, не находящегося в войне с Россией, плана, рисунка, документа, копии с оных или сведения, которые заведомо долженствовали в видах безопасности России храниться в тайне от иностранного государства, наказывается: каторгой на срок не свыше восьми лет.
Если сии план, рисунок, документ, копии с оных или сведение вверены были виновному по службе, или если он получил их или ознакомился с ними по своему служебному положению, или если ему объявлено было воспрещение публиковать или сообщать оные, то он наказывается: срочной каторгой»[46].
Статья 112 Уложения устанавливала наказание за три различных деяния, при совершении которых был единый предмет посягательства, а именно информация, относящаяся к обороне страны. К такой информации законодатель относил планы, рисунки или описания российских укрепленных мест, их районов или эспланад, военных судов или иных военных сооружений, предназначавшихся для защиты страны. Объективная сторона состава, предусмотренного частью первой статьи 112 Уложения, заключалась в снятии плана, составлении рисунка или описании перечисленных объектов, если указанные действия осуществлялись без надлежащего разрешения. Таким образом, под уголовно-правовой запрет ставились действия, создающие угрозу для сохранения в тайне информации, обеспечивающей оборону страны. Ответственность за подобные деяния устанавливается уголовным законодательством многих стран, однако современное российское законодательство не содержит аналогичного уголовно-правового запрета, что представляется нам существенным пробелом.