Государственная измена и шпионаж. Уголовно-правовое и криминологическое исследование

Статья 5, уточняя порядок наказания за государственные преступления, устанавливала, что изменник, обвиняемый в любом из преступлений, перечисленных в статьях 2–4, подвергался дополнительному наказанию в виде конфискации имущества. Его поместья, вотчины и животы, в состав которых входили и хлебные запасы, передавались в государеву казну.

Статьи 6–10 определяли ответственность родственников изменника. Согласно общему принципу, лица, не знавшие об измене, наказанию не подлежали, а знавшие о ней наказывались наряду с изменником. Невиновным членам семьи изменника выдавалось даже прожиточное поместье, поскольку после конфискации его имущества они оставались без средств. Вместе с тем в литературе отмечается, что на практике требование имущественной и личной неприкосновенности невиновных не выполнялось. Государь мог отстранить детей изменника от службы, лишить поместий. Не ведавшие об измене родственники, как правило, подлежали ссылке на службы в разные города, что затрудняло их сношения друг с другом. Так, несмотря на подтверждение под пыткой того обстоятельства, что родственники про его, Ивашкину, измену никак не ведали, по государеву указу велено братьев изменника Ивашки Козлова и мать его и сестру… сослать на житье в Казанские городы и устроить на службу. Помимо высылки все родственники изменника передавались на «крепкия поруки с записью».

Согласно статье 11 вернувшийся из-за рубежа изменник при помиловании его государем терял право на возвращение конфискованных земель. Это единственная статья Уложения, трактующая о помиловании. Она имеет в виду, очевидно, отъезд служилого человека в другое государство не в целях свержения государя или нанесения вреда державе, а на службу. Иначе могло обстоять дело, когда переход в другое государство совершали представители низших сословий. В марте 1686 года вернулись в Курск на родину два казака, служившие польскому королю против турок. Было решено: «сослать тех казаков за их воровство и своевольство, что они ходили в Польшу без нашего великих государей указу, на вечное житье в Архангельск, и буде впредь такие воры в Курске объявятся, их роспрашивать, держать за крепкими караулы и Великим государям о том писать»[16].

Остальные статьи главы II Уложения трактовали об ответственности за недоносительство, о ложном доносе, а также о скопе и заговоре против должностных лиц центрального и местного управления.

В главе VI Уложения «О проезжих грамотах в ыные государьства» рассматривались вопросы незаконного выезда за рубеж.

При этом различаются составы незаконного выезда с изменнической целью (в XX веке подобные действия оценивались как измена Родине в форме бегства за границу) и простого незаконного выезда в другое государство. Устанавливался также порядок упрощенного перемещения через границу для жителей порубежных местностей.

В этой главе, в частности, говорилось:

«1. А будет кому лучится ехати из Московского государьства для торгового промыслу или для иного для какого своего дела в ыное государство, которое государство с Московским государьством мирно, и тому на Москве бити челом государю, а в городех воеводам о проезжей грамоте, а без проезжей грамоты ему не ездити. А в городех воеводам давати им проезжие грамоты безо всякого задержания….

3. А будет кто поедет в которое государьстиво без проезжия грамоты, и быв в ыном государьстве приедет в Московское государьство, и иной кто учнет на него извещати, что он ездил бес проезжие грамоты самоволством для измены, или для иного какова дурна, и по тому извету про того, кто ездил в ыное государство без государевы проезжие грамоты, сыскивати всякими сыски накрепко. Да будет про него в сыску скажут, что он впрям ездил в ыное государство бес проезжие грамоты для измены, или для иного какова лихого дела, и того по сыску за измену казнити смертию.

4. А будет в сыску объявится, что он ездил в ыное государство бес проезжия грамоты для торгового промыслу, а не для измены, и ему за то учинити наказание, бити кнутом, чтобы на то смотря иным неповадно было так делати.

5. А которых порубежных городов в уездех государевы дворцовые села и черные волости, и всяких чинов людей вотчины и поместья сошлися с Литовскими и Немецкими с порубежными землями, и государевы земли проходили в Литовскую и Немецкую сторону, а Литовская и Немецкая земля проходила в государевы сторону, а государевых дворцовых и черных волостей крестьяне и помещики и вотчинники и их люди и крестьяне чрез те Литовския и Немецкия порубежныя земли ездят из города в город бес проезжих грамот, и съезжаются с литовскими и немецкими людми, и им того в вину не ставити для того, что они с литовскими и немецкими с порубежными людми живут смежно.

6. А будет кто порубежных городов помещики и вотчинники почают в людех своих и во крестянех какое дурно или измену, и им про то извещати государю, и в городех о том воеводам подавати изветные челобитныя, и людей своих и крестьян приводити. А воеводам тех людей, на кого будет извет, роспрашивати и сыскивати про них, против извету, всякими сыски накрепко и писати о том к государю, а тех людей, на кого будет извет, до государеву указу сажати в тюрму»[17].

Ответственность за состав измены со специальным субъектом рассматривается в статье 20 главы VII «О службе всяких ратных людей Московского государьства». В статье 20 было установлено:

«20. А будет кто, будучи на государеве службе в полкех, учнет изменою ис полков переезжати в неприятельские полки, и в неприятельских полкех сказывати про вести и про государевых ратных людей, и в том на него кто известит и сыщется про то допряма, и такова переемщика казнити смертию, повесити против неприятельских полъков, а поместья его и вотчины и животы взяти на государя»[18].

В комментарии к Уложению отмечается, что статья 20 предусматривала тягчайшее преступление – измену (переход или переезд на сторону противника) в военной обстановке. За него в соответствии с принципом устрашения устанавливалась смертная казнь через повешение на виду у неприятельских полков. При этом считалось, что повешение являлось позорящим видом смертной казни. Хотя в статье говорится о передаче в распоряжение царя поместий, вотчин и движимого имущества перебежчика, речь идет не только о преступлениях, совершенных боярами и поместными дворянами. Смертная казнь применялась к любому из военнослужащих, изобличенных в измене[19]. Кроме того, следует отметить, что в описании деяния, предусмотренного статьей 20, содержатся признаки измены в форме шпионажа, поскольку в его объективную сторону включаются такие действия, как сообщение неприятелю про вести и про государевых ратных людей.

§ 2. Измена и шпионаж по законодательству Российской империи

В законодательстве Российской империи вопросы уголовной ответственности за измену и шпионаж получили дальнейшее развитие.

Активное нормотворчество происходило при Петре I. Исследователи насчитывают 392 указа уголовно-правового характера, изданные в его царствование. Наряду с отдельными указами были приняты Воинский (1716 года, введен в действие с 1719 года) и Морской уставы.

Согласно нормотворчеству Петра, преступлением признавалось нарушение законов, интересов государства, а также все то, что может быть оценено как вражеское и предосудительное против персоны его величества. Указом от 24 апреля 1713 года предписывалось «вразумление» людям того, что «преступники и повредители интересов Государственных», а также пощадившие их подлежат безоговорочной смертной казни. В то же время разъяснялось, что «партикулярное прегрешение оставляется на старых штрафах и на рассуждение Сената». Таким образом, начинает складываться понятие «преступлений государственных» в отличие от «преступлений партикулярных» (частных) и «преступлений уголовных». По указу от 24 декабря 1714 года в понятие преступления входило не только ослушание царской воли, но и все то, что «вред и убытки Государству приключить может». С появлением понятия «преступление» употреблявшийся ранее термин «воровство» вытесняется дефинициями «преступление», «проступок», «злодейство». Под злодейством, по указу от 3 мая 1725 года, понимались: богохульство, церковный мятеж, «противные слова» про государя и его фамилию, измена, бунт, смертоубийство, разбой, кража (при взятии виновного с поличным).

Среди основных видов криминальных деяний государственные преступления были следующими по значимости после религиозных. К наиболее тяжким из них относились различные деяния, направленные против жизни и здоровья государя, его семьи, или оскорбление их действием. Наказуемыми становятся действия, могущие причинить вред или косвенно свидетельствующие о неуважении к царской особе. Дальнейшее развитие получили составы таких преступлений, как измена, бунт, возмущение. Измена требовала не только «приуготовительных» действий, но и обнаружения умысла против государя. Наиболее тяжкими воинскими преступлениями признавались изменнические действия. Под ними понималось способствование неприятелю на театре военных действий или в местностях, объявленных на военном положении. Виновный в шпионаже подлежал лишению чести, имущества и четвертованию, «яко шельма и изменник».

В зависимости от особенностей субъекта деяния и степени его участия в изменнических действиях предусматривались различные наказания. Военнослужащим, а также подстрекателям и «проводцам» через рубеж грозила смертная казнь. Для наказания дворян и других «знатных людей» требовалось решение Сената. Так, например, смоленский губернатор «за изменническую корреспонденцию и за другие важные против Императорского Величества и Государя умыслы» был сослан на вечное житье в Сибирь[20].

Значительное внимание вопросу об ответственности за измену было уделено Петром I в Артикуле воинском от 26 апреля 1715 года, который был частью Воинского устава.

Глава третья Артикула воинского содержит, прежде всего, описание составов государственных преступлений. В первых артикулах говорится о посягательствах на государя, на его положение как монарха, главы государства. Артикулы 18–20 определяют суть абсолютной власти монарха и более определенно, чем это было сделано в Соборном уложении 1649 года, формулируют составы преступлений, связанных с посягательством на жизнь, здоровье государя, на территориальную целостность государства. Эти составы именовались «государевым словом и делом». Следует отметить, что артикулы третьей главы применялись не только военными судами, но и органами политического сыска, в том числе и в послепетровскую эпоху.

Артикул 19 говорит о государственной измене, о вооруженном выступлении против царя, о преступных действиях, направленных лично против монарха. Таким образом, здесь речь шла о посягательствах на внутреннюю безопасность страны. В артикуле различаются главные виновники и соучастники преступления, то есть те, кто помогал, давал советы, однако все они наказывались одинаково. Наказание устанавливалось и для тех, чье преступление, хотя «к действу и не произведено, но токмо его воля и хотение к тому было». Устанавливалось наказание и за недоносительство, что было характерно также для Соборного уложения.

В толковании к артикулу 19 впервые употреблен термин «преступление», который означал нарушение закона, нарушение норм, определенных Артикулом воинским.

В «Главе двенадцатой – о дезертирах и беглецах» излагаются изменнические действия, которые можно рассматривать как посягательства на внешнюю безопасность России.

В эту главу включен артикул 99, который, как и статья 20 главы VII Соборного уложения, перебежку к неприятелю квалифицирует как измену. Виновные обвинялись шельмами и изменниками. В случае поимки к ним применялась непосредственная репрессия – «без всякой милости и процесса повесить… надлежит». К перебежчикам, согласно толкованию к названному артикулу, приравнивались и лица, попавшие в плен, которые получили возможность освободиться, но не вернулись в свою часть, а также вступившие в сговор о переходе на сторону врага. При этом сделана ссылка на то, что такие лица «в некоторых местах», то есть в других государствах, подлежат лишению жизни:

«Артикул 99. Который весьма к неприятелю перебежит, того имя к виселице прибито, и оный, яко нарушитель присяги, шельмом и изменником публично имеет быть, и пожитки его забраны. И ежели он поиман будет, без всякой милости и процесса повесить его надлежит.

Толкование. Ежели кто от неприятеля пленен будет, и не пожелает паки к прежнему своему полку или роте возвратитеся, а возможет освободитеся, оный почитается как переметчик.

Такожде когда многие умыслят к неприятелю перебежать, а действительно того не учинят, оные в некоторых местах живота лишены бывают.

Еще такожде повешены бывают оныя, которые в дезертировании поимаются»[21].

В «Главе пятнадцатой – о здаче крепостей, капитуляции и акордах с неприятелем»[22] подробно рассматриваются ситуации, когда сдача крепостей объявляется изменой и когда признается допустимой.

Анализ содержания этой главы показывает, что она устанавливает наказания за изменнические действия, совершенные во время войны. Как отмечалось в предыдущем параграфе, отечественное законодательство и ранее квалифицировало подобные деяния как наиболее тяжкие и предусматривало за них суровые наказания. Но Артикул воинский значительно более четко формулирует составы этих преступлений, определяя умышленную вину, ответственность коменданта крепости, офицеров, условия крайней необходимости, освобождающие от уголовной ответственности. Следует напомнить, что прежнее законодательство не делало никаких исключений для лиц, допустивших сдачу крепости: ответственность наступала, несмотря на наличие обстоятельств крайней необходимости.

Многие артикулы главы устанавливают наивысшую меру наказания – лишение чести, пожитков и живота для офицеров и децимацию (казнь каждого десятого) для солдат (артикулы 117, 119 и 120). В артикуле 121 предусмотрено и наказание без следствия и суда. В некоторых же случаях рядовые подвергаются лишь своеобразному позорящему наказанию – быть поставленными вне обоза, вне лагеря, без знамен.

Артикул 122 несколько выделяется из содержания главы. В нем сформулировано общее требование повиноваться в боевой обстановке и исполнять то, что повелено будет.

Толкование к артикулу 123 также имеет общее значение, поскольку в нем устанавливается порядок осуществления такого наказания, как лишение чести, пожитков и живота.

В главе пятнадцатой определяются различные обстоятельства измены. Так, артикул 117 говорит о заключении договора с неприятелем или объявлении капитуляции целой воинской части. Объективная сторона состава включает сдачу города, крепости без ведома и указа высших воинских властей и государя. Артикул требует выяснения обстоятельств дела и предусматривает освобождение от ответственности тех, кто сможет доказать либо свою непричастность, либо несогласие с действиями офицеров. В соответствии с принятой в то время теорией формальной оценки доказательств бремя доказывания невиновности лежало на подозреваемом. Однако при определенных условиях, в состоянии крайней необходимости (крайней нужды, по терминологии Артикула воинского), и надлежащим образом укрепленная крепость могла быть сдана неприятелю. Эти условия подробно изложены в артикуле 123:

«Притчины, которых ради комендант, офицеры и солдаты извинены быть могут, когда крепость здастся, суть следующия: (1) Крайний голод, когда ничего не будет, чем человек питаться может, имея наперед всевозможную в пище бережность; (2) Когда аммуниции ничего не останется, которая також со всякою бережью трачена; (3) Когда людей так убудет, что обороняться весьма не в состоянии будут (а во всю осаду оборонялись храбро), сикурсу получить не могут, и что крепости уже по всем видам удержать будет невозможно; (4) Однако сии пункты суть тем, кои особливого указа не имеют. А которые имеют указ до последнего человека обороняться, то никакой нужды ради не капитулировать с неприятелем, и крепости не отдавать»[23].

Если в артикуле 117 говорится о преступлении, совершенном целой воинской частью, то, в отличие от него, в артикуле 118 устанавливается ответственность офицеров, оставивших, сдавших крепость без крайней необходимости. Рядовые, выполнившие приказ командира в соответствии с требованием Устава воинского, несмотря на это все же подвергаются наказанию, хотя наказание значительно легче по сравнению с тем, которое предусмотрено артикулом 117 – стоять вне обоза (лагеря) и без знамен.

Артикул 119 продолжает перечень составов преступлений, связанных со сдачей крепости. Офицеры и солдаты, принудившие коменданта сдать крепость, наказываются так же, как это установлено артикулом 117: офицеры подвергаются лишению чести, имущества и смертной казни, относительно рядовых применяются децимация и наказания, установленные для дезертиров.

В артикуле 120 предусматривается ответственность за своеобразное соучастие в сдаче крепости. Решение о сдаче принимается комендантом, офицеры же и рядовые отвечают за то, что допустили эту сдачу, не воспрепятствовали ей. В толковании разъясняется, какие меры могут быть приняты в отношении коменданта, принявшего решение сдать крепость без крайней нужды, то есть без крайней необходимости. В подобных ситуациях комендант может быть арестован и заменен другим, избранным гарнизоном. В данном случае Артикул воинский предусматривает меру чрезвычайного характера, конкурирующую с содержанием и духом Воинского устава, требовавшего безусловного подчинения вышестоящим воинским начальникам. Офицеры и солдаты, не сумевшие предотвратить сдачу крепости, наказываются так же жестоко, как и за сдачу крепости по артикулу 117.

Артикул 121 устанавливает ответственность паникеров. Виновные в возбуждении паники в осажденной крепости и призывающие ее сдать должны быть повешены «без далного отлагательства», то есть без следствия и суда по делу.

Как уже отмечалось, артикул 123 разъясняет возможные случаи сдачи крепости в условиях крайней необходимости, устраняющих наступление уголовной ответственности. Содержание этого артикула дополняет артикулы 117 и 118 и толкует положение о крайней нужде, содержащееся в названных артикулах. Отечественное законодательство до этого почти не знало института крайней необходимости. В Артикуле же воинском об этом институте говорится не только в артикулах 117, 118 и 123, но и в толковании к артикулу 195[24]. Условия крайней необходимости либо устраняли уголовную ответственность (артикулы 118, 123), либо смягчали наказание. При этом артикул 123 устанавливает пределы крайней необходимости: приказ высшего начальства оборонять крепость до последнего человека не может быть нарушен ни при каких обстоятельствах. В литературе отмечается, что содержанию этого артикула особое значение придавал Петр I. Он подверг артикул весьма существенной редакции, дополнив первоначальный текст[25].

Кроме того, вопросы уголовной ответственности за измену подробно рассматриваются в «Главе шестнадцатой – о измене и переписке с неприятелем», включающей артикулы со 124 по 132[26].

Эта глава посвящена ответственности за измену, выражающуюся в содействии неприятелю и разглашении военной тайны.

В главе говорится о воинской измене, которая может выражаться:

в передаче шпионских сведений неприятелю (артикул 124);

в сообщении пароля или лозунга неприятелю, в подаче ему знака стрельбою, пением, криком, огнем и т. п. (артикул 125);

в распространении листовок или манифестов неприятеля (артикул 130);

в распространении фальшивых и изменнических документов (ведомостей), возбуждающих панику среди солдат (артикул 131).

Следует отметить, что четкого определения этих государственных преступлений в Соборном уложении не было.

Артикул 127 наказывал обнаружение умысла на совершение измены, а артикул 129 – недоносительство о состоявшейся или готовящейся измене, о случаях шпионажа, о подозрительных людях.

Артикул 128 говорил об отличии измены от неумышленного сообщения неприятелю каких-либо сведений об армии и воинских делах. Артикул 125 проводил различие между передачей пароля в изменнических целях и теми же действиями без такой цели. В последнем случае применялся артикул 49[27].

Приведем содержание артикула 124:

«Кто из офицеров или рядовых с неприятелем тайную и опасную переписку иметь будет, и неприятелю или его союзникам как-нибудь ведомость какую подаст, или с неприятелем, и от него присланным трубачем, барабанщиком, и с таковыми подозрительными особами без ведома и указу от фельтмаршала или комменданта, хотя в поле, в крепостях или где инде, тайным образом разговор иметь, переписываца, писма принимать или переносить будет, оный имеет, яко шельм и изменник, чести, пожитков и живота лишен, и четвертован быть»[28].

Кроме уголовно-правовых норм, в главе шестнадцатой содержатся нормы административного права, касающиеся переписки с любым лицом, находящимся у неприятеля, определяющие порядок отсылки писем, устанавливающие необходимость осмотрительности при сообщении пароля и сохранения в тайне сведений, полученных о неприятеле[29].

* * *

Попытка реформировать уголовное законодательство, включая нормы об ответственности за измену, предпринималась Екатериной II. Императрицей, в частности, был разработан проект «Закона об оскорблении величества». Все преступления Екатерина II подразделяла на группы: 1) против православного и греко-российского закона; 2) «во оскорбление величества и власти самодержавной»; 3) против власти; уголовные преступления. Вторая группа преступлений, по-видимому, относилась к одной из важнейших. Первоначально в эту группу было включено 11 составов, но затем в ней Екатерина оставила только:

1) умысел против самодержавной власти (намерение, совокупленное с действием, с целью лишить монарха жизни, престола, свободы, наследия);

2) «вышнюю измену», под которой понимались отдельные преступления, перечисленные в «Законе об оскорблении величества».

Что касается употребленного Екатериной II термина «вышняя измена», то он, судя по всему, представляет собой дословный перевод (кальку) немецкого определения “Hochverrat”.

В проекте «Закона об оскорблении величества», составленного Екатериной II в 1774 году, в частности, описывались такие деяния.

В статье 3, озаглавленной «Преступление противу власти и безопасности императорского величества», содержался запрет:

«При державе императорского величества Российским государством не завладей и не вздумай быть государем и для такова замысла не собирай сообщников».

Деяние относилось к преступлениям первой степени, требовавшим в качестве наказания смертной казни.

В статье 4 предусматривался второй состав преступления той же группы, относительно которого говорилось:

«Подданное войско не вооружи и оружие не приими противу императорского величества».

Деяние признавалось преступлением первой степени и подлежало наказанию в виде смертной казни.

В статье 5 рассматривался третий состав преступления этой же группы:

«Самовольством, скопом и заговором к императорскому величеству не приходи».

Он тоже относился к первой степени и должен был наказываться смертной казнью.

В статье 6 предусматривалось преступление «противу безопасности императорского величества» (первая степень, наказание в виде смертной казни). Уголовно-правовой запрет был сформулирован следующим образом:

«Императорское величество не убей, не полони, никакое насильство не сотвори и ядом здоровья не повреди».

В той же статье говорилось:

«То же разумеется и императорского величества рода».

В статье 7 было установлено наказание за измену:

«От императорского величества злодея и изменника манифесты, указы и повеления, письменные и словесные, не принимай, не рассевай, и сам не сочини».

Преступление относилось ко второй степени, что требовало наказания в виде каторжных работ, тюремного заключения или ссылки.

В статье 8 также рассматривалась измена:

«С императорского величества недругом не дружись, не переписывайся, помочь ему не чини, и к нему изменное не переезжай и присяги в верности не чини» (преступление второй степени, наказание в виде каторжных работ, тюрьмы, ссылки).