Соколиная охота

Куцев рванулся в каюту, схватил бутылку с остатками воды и, щедро поливая голую грудь, сделал несколько судорожных глотков. В горле все еще саднило, но дыхание стало свободным. Озноб нехотя отступал.

Служебное сообщение продолжало назойливо моргать в углу поля зрения. Что там еще стряслось?

Куцев активировал зашитую в указательный палец мышь и открыл сообщение. Превышение штатных параметров температуры в реакторе. Ничего критического, если бы угроза была реальной, корабельный компьютер не предлагал бы инженеру энергетической установки ознакомиться с сообщением, а орал благим матом на все судно.

Легонько двигая пальцем по столу, Виктор вывел на напыленный на роговицу наноэкран отчет о работе реактора. Температура продолжала расти.

– Черт бы ее подрал! – пробормотал себе под нос Куцев. На такой жаре не выдерживал даже реактор.

Конечно, жара была ни при чем. Инженер проверил данные по всем системам. Сбоев не было. Причины роста температуры он не понимал. Ситуация не угрожающая, ее можно легко разрешить. Но Виктор не видел причины, и это его настораживало. Пожалуй, даже чуть пугало.

Еще раз прогнал тест системы. Все узлы работали штатно, компьютер, резво катающий в трех своих «поплавках» неведомые человеку машинные мысли, был доволен вверенным ему хозяйством. Чего нельзя сказать о человеке – Куцев начинал нервничать.

Инженер посмотрел на свои ладони. Дрожь ушла, да и голова соображала вполне здраво. Неизвестно, что за дрянь скрывается внутри белого как снег мела, но помогала эта штука вполне. Нет, нажать на кнопку инъектора, заполненного вожделенным синдином все равно хотелось, это останется с ним до конца жизни. Но после таблеток со вкусом жженой резины хотя бы можно ощущать себя человеком, а не загибающимся в судорогах сморчком.

– Капитан, как идем? – спросил Куцев, связавшись с Мустафой через корабельную сеть.

– Нормально идем. Тут что-то по твою душу сообщают.

– Знаю. Видел уже. Оттого и интересуюсь. Ситуация штатная, видимо, нужна коррекция распада. Пойду, прогуляюсь в реакторный отсек – разберусь на месте.

– Давай. Мы уже в проливе, так что, если вдруг кто-то уже пронюхал про нашу авантюру с Архипелагом, ход нам очень пригодится. Ты уж постарайся, чтобы работало все как надо.

– Есть, капитан!

Куцев натянул неуставные бермуды, поблекшую на солнце майку без рукавов и резиновые вьетнамки. «Made in China», – красовалась немного потертая надпись на слоеной подошве. Можно подумать, обычные вьетнамки не мог делать кто угодно. Но все отчего-то продолжали закупать их у поднебесников. Точнее, закупали до Катастрофы, теперь вообще непонятно, кто у кого покупает.

В коридоре через широкие иллюминаторы испепеляло пространство нещадное африканское солнце. Не иначе инженеры, проектировавшие судно, хотели поиздеваться над экипажем – на большинстве кораблей коридоры проходили в глубине палуб и имели только искусственное освещение. Но не на «Хеллеспонт Стар» – здесь от палящего светила не укрыться. Быстрее бы добраться до лифтов.

Благословенная темнота, которой так жаждали настрадавшиеся от яркого света глаза Куцева, пришла неожиданно. В самый неподходящий момент.

Наползающие одна на другую строчки на наноэкране продолжали уверять, что повода для беспокойства нет, но Виктор этому уже не верил. Снова приступ паранойи? Лучше, если так. Но свет в лифте не выключается, когда с кораблем порядок.

Яркие люминесцентные лампы моргнули пару раз и погасли, оставив кабину в полумраке, разгоняемом едва теплящейся аварийной подсветкой лифтовых кнопок. Спустя несколько мгновений кабина лифта резко дернулась пару раз и остановилась. Внутри тесного помещения повисла непривычная тишина – вентилятор воздухозаборника отключился.

Палец стремительно перемещался по гладкой стене, выбирая нужные пункты меню. Полной картины не было – с сетью что-то происходило. Наконец-то! Все снова заработало. Внезапный обрыв питания, автоматика отключилась на секунду. Электроснабжение восстановлено. Значит, лифт тоже скоро поедет.

Кабина вздрогнула, по глазам резануло сиреневатым светом люминесцентных ламп, и включился вентилятор.

– Что у тебя там происходит?! – послышался голос капитана.

– Пока не знаю, – ответил Куцев. – Я в лифте. Если верить нашему компьютеру – все в пределах нормы. Через минуту прибуду и разберусь лично.

– Давай поторопись. Нам только SOS не хватало сейчас в эфир пустить: все слетятся, как стервятники к подохшему слону. Али на всякий будет дежурить в моторном.

– Так точно, уже приближаюсь, – послышался голос моториста.

Двери лифта плавно разошлись в стороны, сигнал промурлыкал, сообщая об остановке. Он почти на самом дне. Дальше лифт не идет. Дальше никто не ходил – ниже только мощный просвинцованный корпус реакторного отсека, там без спецснаряжения дольше пары минут не протянет никто.

Прямо перед Виктором торчал стальной парапет, впереди которого возвышалось толстое, непроницаемое для радиации стекло. Непроницаемое, конечно, до определенной степени. Внутрь вела мощная дверь. За ней, перед желтым квадратом радиационной защиты, крышки буферной емкости теплоносителя, торчал шестиугольник плиты реакторного блока, утыканный верхушками тормозящих стержней. Доступ внутрь был только у Куцева и капитана.

Мельком глянув на показатели радиационного фона внутри, Виктор пнул кнопку привода двери. Сеть узнала «балалайку» инженера, и тяжелая плита, шипя пневматическим приводом, отвалилась в сторону. Как только Куцев оказался внутри, автоматика герметично задраила реакторный блок.

Хочешь знать ситуацию из первых рук – проверяй данные лично. Конечно, забраться внутрь реактора Куцев не мог, но здесь, в реакторном блоке, все показатели дублировались, причем дисплеи, украшавшие стены вокруг шестиугольной плиты, показывали данные напрямую, минуя корабельную сеть.

Виктору хватило секунды, чтобы понять, что дело дрянь. Скорость распада была на пределе и грозила свалиться в неуправляемый ураган ядерного взрыва. Температура росла прямо на глазах. При этом «балалайка» показывала совсем другие данные. Секунду назад – показывала. А теперь картинка, моргнув, сменилась точной копией того, что Куцев видел на экранах перед собой. «Система восстановлена» – всплыла на мгновение надпись внизу поля зрения. Сбой системы, вирус, разрушающий корабельную сеть? Атака тритонов исключена – «Хеллеспонт Стар» шел абсолютно автономно, Крайс до входа в жерло Кенийского пролива даже не пользовался радаром: они соблюдали режим радиомолчания, чтобы не быть обнаруженными случайным радиолюбителем, сообразившим поискать здесь супертанкер. Тогда что же?

Времени разбираться не было.

– Капитан! – заорал Куцев, вызывая Мустафу на связь.

– Что стряслось?

– У нас…

Закончить фразу он не успел – оглушительно завыла сирена радиационной опасности. У Виктора была всего одна минута, чтобы убраться из реакторного блока. Потом дверь заблокируется во избежание радиоактивного заражения судна.

Сквозь вызывающий вибрацию где-то внутри головы вой пробивался голос капитана, но Куцев даже не пытался понять, что тот говорит. Все его внимание было направлено на управление реактором. Только бы сеть не рухнула окончательно – вручную выключать плюющийся смертоносным излучением котел не хотелось.

Теперь «балалайка» если что-то и врала, то не сильно – цифры на наноэкране вполне соответствовали происходящей за толстой переборкой катастрофе. Чего же автоматика не запускает стержни?

Словно повинуясь мыслям инженера, длинные поглотители плавно один за другим поползли в глубь активной зоны.

«Черт возьми, они не успеют», – подумал Куцев. Лоб покрылся холодной испариной.

По полу шла отчетливая вибрация, и теперь Виктор увидел ее причину: в реакторном отсеке желтый квадрат на полу скакал, как децентрованная стиральная машина, а в правом дальнем углу из-под приподнявшейся пластины вырывалась струя пара. Теплоноситель кипел, создавая внутри давление, готовое разорвать котел в клочья.

– Какого черта ты молчишь?! – орал Мустафа.

– Капитан, – ровным и оттого пугающим голосом произнес Куцев, – мы теряем реактор.

Сомнений в том, что реактор придется затушить, включив активную защиту, у инженера уже не было. Главное – успеть, иначе «Хеллеспонт Стар» превратится в облако радиоактивных обломков в считаные минуты.

Он отдал команду на активное прекращение ядерного распада, не дожидаясь, пока сработает автоматика – корабельный компьютер за последние полчаса растерял весь свой авторитет. Кадмиевые стержни, красивым кружком торчащие в центре шестиугольной крышки реактора, едва заметно вздрогнув, поехали внутрь.

– Так сделай же что-нибудь! – закричал капитан.

– Я останавливаю реактор. Аккумуляторы под завязку – я вижу датчики.

– Я их и без тебя вижу, – уже спокойней сказал Мустафа.

– Часть зарядки уйдет на работу помп.

– Глуши свое хозяйство. Совсем!

– У нас перегрев и утечка теплоносителя. Его надо охладить, пока контур не разнесло к чертям.

– Африка, мать ее, – проворчал Мустафа.

– Да уж, – согласился Куцев. – Арктика сейчас была бы кстати – вода там холоднее.

Все-таки крышка компенсатора с тяжелой водой не выдержала. Отошедшую пластину вырвало из крепления и артиллеристским снарядом запустило куда-то в потолок. Сверху посыпался мелкий лом. Куцев присмотрелся – некритичная поломка.

В образовавшуюся квадратную дыру тридцать на тридцать сантиметров следом за крышкой гейзером взметнулся фонтан пара. Видимость через стекло снизилась до нуля.

Куцев глянул на счетчик – интенсивность излучения медленно росла. Предел радиационной защиты реакторного блока был превышен.

– Али, как обстановка на турбине? – спросил инженер.

Цифры на наноэкране говорили, что турбина работает штатно. Имело место небольшое избыточное давление, но перегретый пар теперь стравливался в запертый блок реактора.

– Все в порядке, клапан сброса отработал.

– Радиация?

– Растет понемногу. Пока некритично.

Значит, теплоноситель прорвался в рабочий контур. Плохо дело – теперь радиационного заражения большей части танкера не избежать.

– Али, проверь оборудование, главное – подачу энергии с аккумуляторов, отключи автоматику на турбине, задрай все люки и уходи из машинного отделения.

Помпы из последних сил с натугой гнали в градирню воду из океана – безобразно теплого, прогретого безостановочно жарящим солнцем, – сгоняя конденсат обратно в систему. Температура пока не падала, хотя, если верить тому, что приходило Куцеву в «балалайку», цепная реакция в реакторе полностью остановилась.

– Али, что с аккумуляторами? – спросил Куцев.

– Все в порядке, пока идет зарядка. Системы в штате.

– Вали из машинного.

– Задраиваю люк.

– Молодец. Отошел?

– Не понял?

– От люка отошел?

– Да, я уже в лифте.

Правильно, что в лифте. В суматохе Виктор не подумал, что ему тоже стоит быть в лифте: в аппаратной реакторного отсека изрядно фонило, и лифты могут заблокироваться, если компьютер «Хеллеспонт Стар» посчитает их работу небезопасной.

Двери лифта закрылись, дернуло. Подъем в жилую зону, на высоту десятиэтажного дома занимал около тридцати секунд. Приехали.

Показания, красным пятном висящие перед глазами, медленно начали уменьшаться. Все, красного больше нет, и давление продолжает падать.

– Какой у нас запас хода? – был первый вопрос, который задал Куцеву капитан.

– Пока трудно сказать, – сказал инженер, потирая руки. – Миль двести. Вряд ли больше.

Мустафа поджал губы. Не то выражая недовольство, не то подсчитывая что-то в уме.

– Покажи руки, – сказал Мартин, тоже сидевший в рубке. Судно входило в акваторию Кенийского архипелага, и штурман непрерывно следил за курсом, помогая на мостике капитану.

Виктор вытянул руки.

– Так и есть, – констатировал Крайс, бывший на корабле по совместительству еще и врачом, – дозу хватанул.

Куцев посмотрел на свои ладони – краснота отлично просматривалась даже сквозь темный, кофейного цвета, загар.

– Нечего тут своими изотопами трясти. Давай, бери Али и вместе на палубу мыться. И выпейте «Радиодурант». По две таблетки. Одежду выбросите к чертовой матери в утиль. Только жечь ее не вздумайте.

– Я считаю, нам всем лучше на палубу переместиться – в вентиляцию все равно что-то попадает. Снаружи безопасней.

– Я, пожалуй, останусь здесь, – задумчиво произнес Мартин. – Среди островов автоматике лучше не доверять, а на палубе психопривода нет. Кэп – решение за вами, но я справлюсь и один.

– Где высадка? – спросил Мустафа.

Мартин пожал плечами.

– Куда дотянем.

2. Территория племени Хаммар

Ветер играл сухой травой, шорох саванны менял тональность, будто пытался рассказать что-то путнику. Келле, притаившийся у куста, следил за антилопой. Небольшое животное робко перешагивало с копытца на копытце в поисках травы повкусней.

Настали странные времена – Хаммар приходилось охотиться, чтобы добывать себе пищу. Все коровы погибли. Да и от самого племени осталось не больше сотни человек.

Когда земля вздрогнула и стала проваливаться, вода в реке, тысячелетиями дарившей жизнь Хаммар, исчезла. Им ничего не оставалось, как идти туда, где земля все еще держалась на своем месте. Шли долго, многие умерли – воды не было нигде. Пили кровь коров, но животные тоже не могли обходиться без воды. Сюда не дошла ни одна корова.

Вопреки ожиданиям, их никто не пытался прогнать или убить – белых людей уже не было в этих краях, те, кто не погиб сразу, уехали после первых толчков. Местные племена, однажды высказав свое неудовольствие, больше не трогали Хаммар, обосновавших на этом, не самом привлекательном, клочке уцелевшей земли. Хаммар, которые ушли жить в города, Келле нигде не встречал – никаких городов в этой части Африки больше не было.

После того как в реке Омо закончилась вода, землю трясло еще много раз. Старик Кеффер, что жил здесь задолго до Хаммар, рассказывал, что долины Омо теперь нет. Там теперь море.

Шур-шур. Шур-шур-шур. Размеренное шуршание вывело Келле из раздумий – антилопа медленно приближалась к чахлому кустику, за которым сидел охотник.

Келле, невысокий, худой юноша, еще не был маза. Ему только предстояло пройти обряд укули и стать настоящим мужчиной. Тогда он сможет выбрать себе жену и завести семью. Но он понимал, что на его плечи ляжет обязанность обеспечить семью необходимым – едой, водой, одеждой. На стадо, что должно было перейти к нему по наследству от отца, надежды не было – не было теперь ни стада, ни отца: Афа пытался сберечь хотя бы несколько коров, но ему было не суждено дойти до новой родины Хаммар.

Тетива послушно легла в правую руку, стрела потянула упругую жилу назад, готовая вырваться вперед и сразить назначенную Келле жертву. Нет, еще рано – убойная сила лука невелика, а антилопа не подобралась достаточно близко. Да и промахнуться можно с такого расстояния.

Старик Кеффер рассказывал, что на антилоп нужно охотиться совсем по-другому: бежать за ней, пока животное не устанет, а потом… Потом с нею можно было делать все, что угодно, – на сопротивление у антилопы сил не оставалось. Но Келле не умел бегать так долго, как Кеффер – маленький, худощавый, созданный, казалось, из одних только жил, не знающих усталости. Кеффер мог бежать несколько дней, ни разу не остановившись.

Для Келле этот способ не подходил – он начинал задыхаться раньше, чем антилопа успевала понять, что за ней кто-то гонится. Оставалось ждать удачи в засаде с самодельным луком, в надежде, что глупое животное само пойдет навстречу собственной погибели. Дважды Келле уже удавалось добыть мясо таким способом. К сожалению, вылазок, когда он возвращался с пустыми руками, было намного больше.

Те два раза, что стрела, выпущенная неумелыми руками Келле, вонзалась в шею убегающей антилопе, происходило что-то еще. Юный охотник чувствовал, что действует не в одиночку, кто-то помогал ему, будто невидимая длань направляла руку, посылая кривоватую стрелу точно в цель. Совершенно точно это был дух кого-то из предков Келле. Скорее всего – Афы, отца молодого человека.

Обряд провода духа предков, не дошедших до этих уцелевших во время землетрясений мест, не выполнили. Не было коров, не было коз, необходимых для проведения обряда. А того, что мужчины Хаммар добывали охотой, едва хватало, чтобы не умереть от голода. Иногда и не хватало.

Поэтому Келле был убежден, что мир вокруг них полон духов. Кулфу, их колдун, говорил, что духи могут быть злыми, они недовольны, что не могут перебраться на другой берег. И чем дольше предки будут оставаться здесь, вместе с живыми, тем большее недовольство это у духов вызовет. Келле в этом сомневался – хотя бы потому, что другого берега теперь не существовало. Река Омо, на западном берегу которой обитали духи, дождавшиеся достойных проводов, затерялась на дне нового моря.

Глаза охотника неотрывно наблюдали за приближающейся добычей. Антилопа до сих пор не учуяла молодого человека. Сегодня удача была на стороне Келле – легкий ветерок дул прямо ему в лицо и ни разу не поменял направления.

Зубы животного ритмично пережевывали пожухлую траву. Вот уши поднялись, челюсти остановили свое движение. Что-то потревожило ее. Только бы не убежала – догнать антилопу Келле точно не сможет.

Но нет – антилопа подергала коротеньким хвостиком, удобрив саванну порцией навоза, и снова принялась дергать траву, выбирая наиболее сочные стебли.

Вот она, совсем рядом. Еще чуть-чуть и будет достаточно близко для выстрела. Рука охотника медленно двигалась назад, натягивая тетиву. Хрум – антилопа оторвала очередной пучок, брм-брм – едва слышно отозвалась натягиваемая тетива. Ничто не должно испугать жертву, антилопа не должна слышать охотника, он для нее не существует.

Келле почувствовал, как кто-то или что-то нежно поглаживает его руку. Ту, что держала стрелу. Он осторожно опустил глаза, но ничего не прикасалось к коже. Откуда тогда это странное ощущение?

Антилопа сделала еще несколько шагов к кусту. Можно стрелять! Теперь главное – не промахнуться. Взгляд Келле был неотрывно направлен на ничего не подозревающее животное. Внезапно перед глазами заплясали яркие точки и круги. Келле тряхнул головой, пытаясь прогнать наваждение, но круги не исчезали. Антилопа приблизилась еще немного и остановилась, напряженно прислушиваясь. Возня охотника в близких зарослях могла ее напугать. Больше медлить нельзя.

Рука, прямая и твердая, резко потянула тетиву назад. Тихий, но ясно различимый в утренней тишине звук растягиваемой жилы достиг ушей антилопы. Животное встрепенулось, подобралось, задние ноги уперлись в сухую землю и…

Яркие круги, что мешали Келле видеть добычу, резко метнулись в одну точку, сойдясь точно над пульсирующей на шее животного жилкой. В следующее мгновение кто-то сильный резко потянул Келле за запястье, рука рванула тетиву, и стрела, молнией метнувшаяся из кустов, вонзилась в шею жертве, когда та, резко оттолкнувшись, парила в воздухе, надеясь уйти от удачливого охотника.

Приземление антилопы нельзя было назвать мягким – передние ноги подогнулись, нос с размаху воткнулся в траву, стрела выскочила из раны, разбрызгивая по желтому густым красным, и, теперь уже просто туша, кубарем покатилась, поднимая облако пыли. Небольшое стадо собратьев незадачливой жертвы, пасшееся невдалеке, встрепенулось и мигом ретировалось.

Келле в испуге бросил нехитрое оружие на землю, выскочив из кустов. Глаза его расширились, приоткрытый рот судорожно втягивал воздух. Никого не было: ни в кустах, ни в траве. Никто не прятался там, в этой части саванны остались только Келле и туша поверженной антилопы. Кровь продолжала толчками вырываться из маленькой ранки на шее, задняя нога слегка подергивалась, но было очевидно, что животное мертво.

Молодой человек посмотрел на свои руки – пальцы еще дрожали. Как он мог попасть в прыгнувшую антилопу трясущимися руками?! Как он вообще мог попасть в летящую мишень? Это снова был дух его отца! Это он направил руку нерадивого охотника, он показал его невидящим глазам, куда нужно стрелять! Отец заботился о Келле и после смерти. Но Келле было страшно – слишком хорошо запомнились рассказы Кулфу о духах. Он боялся гнева отца, который из-за него, Келле, никак не мог попасть на другой берег. Пусть теперь берег оказался на дне моря.

Охотник приблизился к затихшей антилопе. Трава вокруг была залита кровью, быстро подсыхающей под лучами набирающего дневную силу солнца. Это было неправильно, кровь не должна расходоваться просто так. Тем, что разбрызгалось по траве, можно было напоить нескольких маза. Возможно, что-то еще осталось?

Келле приподнял голову антилопы. Глаза ее подернулись белесой пленкой, язык выпал изо рта, за ним от травы тянулась тонкая ниточка слюны. Из аккуратной дырочки, что оставила на шее стрела Келле, медленно стекала начавшая густеть кровь. Поток уже не пульсировал – сердце антилопы остановилось.

Охотник снял с пояса небольшую бутылочку и приставил узкое горлышко к ране. Бутылочка не наполнилась и наполовину, когда кровь перестала вытекать. Келле убрал бутылочку и, взвалив обмякшую тушу на плечо, пошел обратно, к своим.

Приходилось спешить – сюда, в окрестности горы Кения, стеклись все уцелевшие племена из канувших в пучину океана окрестностей. Вернее, остатки племен, те, кому посчастливилось выжить. Еды на всех не хватало, и, если Келле встретится кто-нибудь из Сумбуру, с тушей придется распрощаться. Хорошо, если его самого не тронут. Масаи отчего-то боялись трогать Хаммар.

В деревне его встречали как героя. Добычу удалось донести в целости и сохранности.

– Дух отца снова помогал мне охотиться, – сказал Келле, зайдя в хижину Кулфу.

Колдун смотрел на молодого человека, нахмурившись. Волосы его были густо выкрашены охрой и ниспадали на плечи оранжевой гривой. Глаза, казалось, наполненные злобой, буравили Келле. Кулфу был недоволен. А может быть, он пытался спросить совета у предков – на то он и шаман.

– Ты уверен, что это был твой отец? – спросил он наконец.

– Да… – начал было Келле, но осекся.

Действительно, кто еще мог помогать юному Келле, если не отец? Хотя с чего это он взял, что пришедший на помощь дух – именно Афа? Он ничего не чувствовал, никакого родства, ничто не тронуло его душу. Скорее, наоборот – напугало. Почему тогда он уверен, что это отец?

– А кто это мог быть?

– Сейчас я спросил тебя! – отрезал Кулфу.

Келле опустил глаза.

– Нет, не уверен, – сказал он.

– Ты! – воскликнул колдун, уткнув указательный палец в грудь молодому человеку. – Ты ничего не знаешь о духах! Они живут вокруг нас. Белые люди потревожили их, духи неспокойны. Они коварны! Они жаждут отмщения и могут выбрать нас, чтобы восстановить справедливость! Мы не можем умилостивить их, нам нечего предложить духам! Будь осторожен, когда принимаешь помощь. Духи хитры.

– Но ведь дух моего… этот дух помогал мне!

– Возможно, он хочет завладеть твоим сердцем, приблизить тебя к себе, чтобы ему было проще с тобой справиться потом, – будничным тоном сообщил Кулфу и отвернулся. Разговор был окончен.

Келле повернулся, чтобы выйти. Снаружи в полумрак жилища колдуна врывалось яркое солнце.

– Завтра ты пройдешь обряд укули, – бросил парню в спину Кулфу, не оборачиваясь.

Келле на секунду замер. Завтра? Но как же кровь, которой надо напоить гостей, где взять быков? Чтобы стать взрослым, он должен пробежать по спинам быков. Но у Хаммар теперь нет ни одного быка.

Бона, двоюродный брат Келле, старше его на несколько лет, прошедший обряд укули до того, как их родина опустилась на дно моря, взялся помочь юноше.

Келле пребывал в смятении. Он переживал, правильно ли он все сделал, достоин ли он стать взрослым. Но больше его мучил вопрос, кем был тот дух, который уже в третий раз помог на охоте.

Бона принес чан с забродившим пивом, которое требовалось смешать с бычьей кровью. Быков взять негде, но на кожаном ремешке, перетягивающем бедра Келле, висела бутылочка с кровью антилопы. Как жаль, что он замешкался и набрал так мало крови! Если бы он не испугался, бутылочка могла быть полной. Может быть, он недостоин пройти обряд?

Келле вспомнил взгляд Кулфу – злой, колющий и вместе с тем полный страха перед неизвестным – и решил, что имел полное право испугаться. По крайней мере, он не бросил добычу, не убежал со всех ног, опасаясь, что дух может преследовать его. Он принес антилопу, и теперь колдун Кулфу согласен провести обряд укули. Раз колдун сказал, что обряд пройдет завтра, значит, он знает, как справиться с отсутствием быков.

Кровь была смешана с пивом и оставлена дображивать. Цвет напитка получился слабо-розовым, но все же в нем была кровь. Настоящая, добытая от животного, благодаря его, Келле, силе и умению. И духи помогали ему. Значит, духи хотели, чтобы Келле стал маза.