Листая Путь. Сборник малой прозы

Она стеснялась высказать свою позицию гораздо чаще, чем высказывала ее, предполагая, что ее собеседники обладают несоизмеримо большими знаниями и опытом; она бледнела и «пасовала» перед «сильными мира сего», облеченными властью, деньгами, положением.

Он излечил ее и от этого: зная все местные сплетни и пересуды, он жестоко высмеивал «уважаемых» и «почитаемых», в то же время, воздавая должные хвалы людям, на первый взгляд, скромным и незаметным, но, на самом деле, очень достойным.

В силу названных уже причин и неуверенности в себе она не бралась за «серьезную» журналистику, за имеющие общественную значимость критические материалы. Валерий пристрастил ее и к этому, читая и обсуждая каждый ее материал, как до его появления в редакции, так и после публикации.

А толк в грамотном использовании печатного слова он, надо отдать ему должное, знал неплохо. И, удивительное дело, Танюшкины писания вскоре практически перестали править в редакции. Саму же ее теперь опасались «задвигать» и «шпынять», у нее появился «вес» в коллективе и определенный статус в «обществе»…

Иными словами, сам того не заметив, Валерка глубоко и сильно влюбился в свою Галатею, чему оказался безмерно рад. И он на самом деле привнес в ее жизнь какое-то совершенно новое качество – «бутоны» стали раскрываться один за другим, поражая ее и окружающих красотой и богатством…

***

Сам же Валерка все и испортил. Она его боготворила, и напиваться не запрещала – только смотрела с укором и уговаривала не позорить себя… Дело шло уже к свадьбе, когда в очередном пьяном загуле он «потерялся» на двое суток, и уже отчаявшаяся застать его в живых Танюшка разыскала его в местном притоне…

Они не разговаривали три недели. Точнее, Валерка всячески стремился «замолить грехи», но цветы его, «не распечатанными», летели в мусорное ведро, а «стояние на коленях» не вызывали никаких эмоций… Он клял себя за глупость и хотел все вернуть – искренне, до глубины души хотел, до самой истовой мольбы к Всевышнему…

И Танюшка вернулась к нему. Только «трещинка» появилась и затаилась меж ними, продолжая разрастаться и отдалять их друг от друга. Валерка первое время радовался своей «победе» и даже полагал, что у нее просто выхода иного не было – он же такой замечательный! Но не заметить стремительно расширяющуюся «бездну» он, конечно же, не сумел…

***

Между ними состоялось несколько очень серьезных разговоров. И на трезвую, и на пьяную голову. Они были мучительны для обоих, но, очевидно, необходимы. Потому что в результате этих «сцен» и «бесед» к ним обоим внезапно пришло понимание, что они на самом деле необходимы друг другу, что они друг для друга и предназначены каким-то высоким «предназначением».

«Пропасть» сузилась и стала незаметна. Валерий перестал выпивать и во всех отношениях «взял себя в руки». Дело снова шло к свадьбе, а разговор все чаще сводился к ребенку, который должен еще больше сплотить их семью.

И Валерка, окрыленный нахлынувшим счастьем, практически перестал уже обращать внимание на трех надоедливо-наглых котов Татьяны, которых терпеть не мог, на постоянные упреки в свой адрес со стороны ее матушки, которая откровенно его недолюбливала…

***

Они отмечали годовщину знакомства и окончательное примирение, когда в дверь настоятельно постучали… Это явился нарочный от очень могущественного в городе человека, который начал покровительствовать Татьяне во время их размолвки. Он видел, что их отношения вновь налаживаются, и требовал окончательного разговора с Танюшкой…

Валерка предлагал проигнорировать его приглашение в близлежащий ресторан. Но Татьяна объяснила, что видела от этого человека только хорошее, причем, безо всяких требований с его стороны. Поэтому ей необходимо пойти к нему и объясниться. Честно и прямо. Чтобы он никаких надежд на ее счет больше никогда не питал…

Она клялась, что ей это действительно необходимо для внутреннего успокоения и из чувства порядочности. Валерий, стиснув зубы, согласился.

Она ушла сереющим вечером. А вернулась под утро. Усталая, но счастливая, прямо «светящаяся».

– Я объяснила ему все, и, как ни трудно это было сделать, он все понял. Я переубедила его, предлагавшего мне в придачу к своей любви множество благ. Переубедила, объяснив, что смогу быть счастлива и делать счастливым только любимого человека. А он – только хороший знакомый и уважаемый человек. Но он нам больше мешать не будет! – говорила Танюшка, изумленно глядя на поседевшие за ночь виски Валерки…

И говорила в пустоту. Он сломался…

Она пыталась объяснить, что ей не в чем перед ним каяться, что ничего у нее с «тем человеком» не было и быть не могло. Он кивал, но молчал. А спустя час ушел по какой-то надобности и напился. И делал это, «не просыхая», в течение нескольких месяцев. Он был уверен и неоднократно заявлял своим собутыльникам, что она его «предала», предпочла более богатому и властному. И все это – в благодарность за то бесконечно многое радостное, что он, Валерка, ей подарил…

Ее усилия вернуть его остались втуне. Он вскорости переехал в другой город, но пить, «страдая о загубленной любви», продолжал. Он опускался и знал это, но ничего поделать с собою уже не желал…

***

– Вот, Вы меня не уважаете и даже презираете, – борясь с икотой, говорил он мне, – А я-то прав! Она предала и меня, и нашу любовь! Была ли измена иль не была – то не важно. Даже, коли была, я простил… А то, что в ночь она ушла от меня к другому, – забыть не умею. Сломала она меня, и такой я ни ей, ни себе не нужен!

– А ты, Валера, попробовал бы вспомнить свои собственные «художества». Не пытался? Она тебя застукала за натуральной изменой, но пощадила, а ты не можешь? Значит, не любил!

Я гневно бросил деньги за нашу выпивку и еду на стол и, не прощаясь, вышел вон. На душе было пакостно, несмотря на праздник. И дорога сама привела меня к храму, где вечеря давно уж закончилась. Но он стоял в ночи – такой белый, такой стремительно чистый, утопая матовыми «маковками» куполов в затянутом тучами небе…

И я осенил себя крестным знамением. А потом прочел «Отче наш» и помолился за то, чтобы замечательный, но незнакомый мне человек, носящий славное имя «Танюшка», был счастлив.

А также за то, чтобы раб Божий Валерий, наконец-то, разобрался в самом себе, перестал уподобляться спивающемуся ничтожеству и постарался – пусть, не лично, а при посредстве небес, – замолить свои грехи перед Танюшкою, да обрести человеческое спокойствие…

Чтобы ему истово захотелось жить или умереть, а не топить себя в пьяном угаре нелепой обиды. А в жизни или на кладбище суждено ему обрести это столь необходимое всем спокойствие – то Всевышний укажет…

Солнечный Зайчик

…когда слова больнее тишины…

Жизнь обожает поднимать штормовые волны прошлого и, смеясь, наблюдать, как они бешено набрасываются на одинокий берег опустошенной души, разбиваются и убегают прочь, уволакивая за собою его не слишком стойкие частички…

С этим человеком мне совершенно не хотелось пить, хотя внешность его отнюдь не была отталкивающей. И причин своему нежеланию я мог бы назвать необозримое множество, но… именно с ним мы пили, уже совершенно потеряв контроль как за количеством выпитого, так и за самими собой…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.