Полная версия
Демонтаж коммунизма. Тридцать лет спустя
В нашем распоряжении есть один ресурс, который столь же важен, сколь и пренебрегаем. Это наш социальный опыт, политический опыт, особенно когда речь идет о негативном опыте. И есть страна, которая богата неисчерпаемыми залежами этого ресурса – негативного опыта, не меньше, чем природными ресурсами. Разбазаривать этот уникальный ресурс столь же безнравственно, как и природные ресурсы. В сфере обобщенно социального, особенно в его политической зоне, негативный опыт традиционно влечет отрицание и замену. Последняя стандартно не более обоснована, чем то, что было до нее и привело к отрицательному результату. Все это к тому, что богатый отрицательный опыт требует вдумчивого анализа и не менее вдумчивых выводов. Выводов не о замене, а о следствиях. В том реальном мире, в котором мы живем, в мире, если использовать придуманную нами терминологию, который переполнен нелинейной динамикой, в котором хаос сосуществует с порядком, надо уметь задавать социальной природе нестандартные вопросы и не искать единственно правильного ответа.
Представляется, что соображения, изложенные выше в этом тексте, вряд ли покажутся экстравагантными тем, кто достаточно внимательно следит за происходящим в науке последние тридцать лет, помимо модных тем. Но не уверен, что они придутся по вкусу остальным. Изменения в науке и в научном мировоззрении характеризуются растущим отрывом от того, что принято называть здравым смыслом, стремительно становящимся архаичным. Но надо думать о том, как это преодолевать, и делать это.
ВОЗВРАЩЕНИЕ АКТОРОВ
ДИНАМИКА ПОЛИТИЧЕСКИХ РЕЖИМОВ И ЕЕ ИНТЕРПРЕТАЦИИ79
Владимир Гельман (Европейский университет, Санкт-Петербург, Университет Хельсинки, Хельсинки)
Тридцатилетие краха коммунистических режимов в Европе и СССР – весьма полезный повод для критического переосмысления не только самих посткоммунистических трансформаций, но также исследовательских подходов к их изучению. За три десятилетия эти подходы поменялись на 180 градусов: на смену явно неоправданному оптимизму, который господствовал вскоре после 1989 года, три десятилетия спустя пришел не менее неоправданный пессимизм. Многие ученые, эксперты и аналитики, изучающие посткоммунистический мир, наперебой предлагают объяснения неудач демократизации и словно соревнуются в мрачных прогнозах на будущее, сознательно или нет впадая при этом в смертный грех уныния. Я полагаю, что такой фокус исследовательской повестки является контрпродуктивным и в познавательном плане: он носит детерминистский характер и не помогает выявить источники и механизмы политических изменений. Он подменяет ответ на вопрос о том, почему у России (и не только) не получилось встать на путь демократизации, либо утверждениями о том, что у этих стран ничего хорошего получиться в принципе не могло, либо инвективами в адрес Путина и многих других политиков.
В качестве альтернативы господствующим подходам я предлагаю такой взгляд на политическую динамику в посткоммунистических странах, который концентрируется на анализе интересов и стимулов основных политических игроков и тех ограничений, с которыми они сталкиваются в политическом процессе. Смена аналитической оптики с нормативной («как должно/не должно быть») на позитивную («как на самом деле») открывает возможность выявить причины сходств и различий путей преобразований в посткоммунистических странах в ходе сравнительного анализа и дает основания для более обоснованных поисков ответа на вопрос «почему?».
ПО ТУ СТОРОНУ ПЕССИМИСТИЧЕСКОГО КОНСЕНСУСАНачало 1990‐х можно назвать самым счастливым моментом в истории для исследователей демократии. Падение Берлинской стены, а затем и крушение коммунистического строя, казалось, расчистило путь для ее торжества в мировом масштабе и, как считалось, должно было привести к «концу истории»80 – завершению манихейского конфликта между Добром и Злом. Проявлением чуть ли не единодушного оптимизма относительно будущего демократии и политической динамики в Европе, Евразии и других регионах мира стали десятки книг и сотни статей с многообещающими названиями вроде «От коммунизма к демократии». В какой-то мере эти концепции напоминали голливудские фильмы, построенные вокруг конфликта между «хорошими» и «плохими» парнями: в конечном итоге «хорошие парни» побеждают и все заканчивается хэппи-эндом. Но реальная жизнь намного сложнее голливудских блокбастеров. Эпоха «больших надежд» сменилась эпохой «великих разочарований». Сегодня многие, а то и большинство ученых, наблюдателей и аналитиков расценивают политические тенденции в посткоммунистическом мире как практически безнадежные. Продолжая кинематографические аналогии, можно сказать, что в политической науке произошел переход от «голливудской» парадигмы к стилистике «а-ля фильм-нуар»: положительных героев не существует в принципе, есть только отрицательные, а общемировая политическая динамика сегодняшнего и завтрашнего дня выглядит мрачно. С одной стороны, новые вызовы, с которыми столкнулись развитые демократические страны, и неадекватные реакции демократических правительств в условиях глобального тренда к «новому популизму» ставят под сомнение, если не дискредитируют саму идею демократии, и по всему миру вновь поднимает голову «скромное обаяние» авторитаризма в его новой ипостаси. С другой стороны, некоторые авторитарные режимы оказались весьма «живучими», а старые и новые демократии во многих регионах мира (отнюдь не только в постсоветской Евразии) сталкиваются с множеством проблем в экономической и политической сферах. И частичная реставрация реального или воображаемого «старого доброго» недемократического порядка зачастую рассматривается как достойная альтернатива неприглядному статус-кво.
Эти тенденции не могли не оказать влияния на исследования динамики режимов постсоветской Евразии: сегодня здесь фактически господствует «пессимистический консенсус». Тот факт, что ни в одном из двенадцати государств бывшего СССР (за исключением стран Балтии) за почти 30 лет независимости не была построена даже минималистская электоральная демократия, подталкивает ученых самых разных взглядов и направлений к выводу, что как минимум в обозримом будущем дальнейшей демократизации здесь ожидать не следует. Что же касается России, то практически все считают, что авторитаризм сохранится в ней надолго. Эти преобладающие представления отражены в названии недавно вышедшей книги – «Просуществует ли путинская система до 2042 года?»81. В лучшем случае ученые выражают осторожную надежду, что долгосрочные эффекты экономического роста, наряду со сменой поколений, смогут через несколько десятков лет создать благоприятные условия для демократизации в России82. И хотя экономисты высказывают сомнения в возможности устойчивого роста и развития российской экономики в условиях низких цен на нефть и санкций83
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
1
См., например: Гайдар Е. Современный экономический рост и догоняющее развитие // Мировая экономика и международные отношения. 2003. № 8.
2
Знаковыми для этого этапа осмысления посткоммунистического транзита стали, в частности, статья Томаса Карозеса «Конец парадигмы транзита» (Carothers T. The end of transition paradigm // Journal of democracy. 2002. № 1) и статья Майкла Макфола «Четвертая волна перехода к демократии и диктатуре» (McFaul M. The fourth wave of democracy and dictatorship: noncooperative transitions in the post communist world // World politics. 2002. P. 212–244).
3
Fish M. S. Democracy derailed in Russia: The failure of open politics. Cambridge: Cambridge University Press, 2005.
4
Rodrik D. Second-best institutions // American economic review. 2008. № 2.
5
Hellman J. Winners Take All: The Politics of Partial Reform in Postcommunist Transitions // World Politics. 1998. Vol. 50. № 2. P. 203–234.
6
Шлейфер А., Трейсман Д. Нормальная страна // Россия в глобальной политике. 2004. № 2; Shleifer A., Treisman D. Normal countries: the east 25 years after communism // Foreign Affairs. 2014. Т. 93. Р. 92.
7
См.: Maddison Historical Statistics. Maddison Database 2010; https://www.rug.nl/ggdc/historicaldevelopment/maddison/releases.
8
См.: Magyar B. Stubborn Structures: Reconceptualizing Post-Communist Regimes. Central European University Press, 2019.
9
См., например: Pitcher A., Moran M. H., Johnston M. Rethinking patrimonialism and neopatrimonialism in Africa // African Studies Review. 2009. Vol. 52. № 1. Р. 125–156; Фисун А. А. К переосмыслению постсоветской политики: неопатримониальная интерпретация // Политическая концептология. 2010. № 4. Р. 158–187; Laruelle M. Discussing neopatrimonialism and patronal presidentialism in the Central Asian context // Demokratizatsiya. 2012. № 20 (4). Р. 301; Hale H. E. Patronal politics: Eurasian regime dynamics in comparative perspective. Cambridge University Press, 2014.
10
Lankina T. V., Libman A., Obydenkova A. Appropriation and subversion: precommunist literacy, communist party saturation, and postcommunist democratic outcomes // World politics. 2016. Vol. 68. № 2. Р. 229–274.
11
Голов А. А., Гражданкин А. И., Гудков Л. Д., Дубин Б. В., Зоркая Н. А., Левада Ю. А. (руководитель), Левинсон А. Г., Седов Л. А. Советский простой человек: Опыт социального портрета на рубеже 90‐х годов. М., 1993.
12
В рамках проведенной в декабре 2019 года в «Горбачев-центре» конференции «Тридцать лет постсоветской Европы» этой полемике был посвящен специальный круглый стол, в котором приняли участие и многие авторы настоящего издания.
13
Pop-Eleches G., Tucker J. A. Communism’s shadow: Historical legacies and contemporary political attitudes. Princeton University Press, 2017.
14
См., например: Рогов К. Информационный разрыв: отношение к протестам как долгосрочный вызов // Встречная мобилизация. Московские протесты и региональные выборы 2019 г. Серия «Либеральная миссия – Экспертиза». Вып. 7. М., 2019; Юдин Гр. Вопрос опросов: общественное мнение в условиях политического раскола // Новая (не)легитимность. Как проходило и что принесло России переписывание Конституции. Серия «Либеральная миссия – Экспертиза». Вып. 10. М., 2020.
15
Schwartz S. H. Value orientations: Measurement, antecedents and consequences across nations // Measuring attitudes cross-nationally – lessons from the European Social Survey / R. Jowell, C. Roberts, R. Fitzgerald, G. Eva (eds). London: Sage, 2006.
16
См. знаменитое интервью И. Клямкина и А. Миграняна «Нужна железная рука?» (Литературная газета. 16 августа 1989).
17
Дерлугьян Г. М. Адепт Бурдье на Кавказе. Эскизы к биографии в миросистемной перспективе. М.: Территория будущего, 2013.
18
Fukuyama F. The End of History? // National Interest. Summer 1989.
19
Ibid. P. 12, 3, 5, 8, 13; Fukuyama F. The End of History and the Last Man. New York: Free Press, 1992. P. 45.
20
Fukuyama F. The End of History? P. 12.
21
Объяснять эти, превалирующие сегодня в регионе, политические тенденции сходством с политическими паттернами прошлого, как это делают многие интерпретаторы посткоммунистического антилиберализма, значит просто ошибочно принимать сходство за причинность.
22
«В 2008 году специалист по поведенческой экономике из Массачусетского технологического института Дэн Арили провел эксперимент: участники, игравшие в компьютерную игру, видели на экране три двери; нажатие на каждую означало определенную сумму; разумной стратегией было, найдя самую „дорогую“ дверь, нажимать на нее до конца игры, но как только некликабельные двери начинали уменьшаться и исчезать, участники тратили нажатия, чтобы сохранить их как открытую опцию. Это глупо, но мы ничего не можем с этим поделать. Людям нужен выбор или хотя его иллюзия. Джордж Элиот однажды написал, что выбор является „самым сильным принципом роста“. Как мы можем расти, если не можем выбирать?» (Yo Zushi. Exploring Memory in the Graphic Novel // New Statesman. 6 February 2019).
23
Legutko R. The Demon in Democracy: Totalitarian Temptations in Free Societies // Encounter Books. 2018. P. 63, 20, 80.
24
Цит. по: Oltermann Ph. Can Europe’s New Xenophobes Reshape the Continent? // The Guardian. 3 February 2018. К этим двум истолкователям посткоммунистического антиимитационного духа мы можем добавить голос российского офицера в отставке, который имеет официальное звание начальника контрразведки Министерства государственной безопасности Донецкой Народной Республики: «Я хочу Русской идеи для русских людей; я не хочу, чтобы американцы учили нас, как жить. Я хочу иметь сильную страну, которой можно гордиться. Я хочу, чтобы жизнь снова имела какой-то смысл» (цит. по: Walker Sh. The Long Hangover: Putin’s New Russia and the Ghosts of the Past. Oxford: Oxford University Press, 2018. P. 4).
25
Feffer J. Shock Waves: Eastern Europe after the Revolutions. Boston: South End Press, 1992.
26
Цит. Феффером по: Thorpe N. 89: The Unfinished Revolution. London: Reportage Press, 2009. P. 191–192.
27
Feffer J. Aftershock: A Journey into Eastern Europe’s Broken Dreams. London: Zed Books, 2017. P. 34.
28
Orwell G. The Collected Essays, Journalism and Letters. New York: Harcourt Brace Jovanovich, 1968. Vol. 3. P. 244.
29
Feffer J. Aftershock. P. 34
30
Canguilhem G. The Normal and the Pathological / Transl. C. R. Fawcett, R. S. Cohen. New York: Zone Books, 1991.
31
Классическим примером нечуткости сторонних наблюдателей к историческим коннотациям слова «нормальность» в регионе стала известная статья Андрея Шлейфера и Дэниэла Трейсмана: Shleifer A., Treisman D. Normal Countries. The East 25 Years After Communism // Foreign Affairs. November/December 2014.
32
Bradshaw P. Graduation review – a five-star study of grubby bureaucratic compromise // Guardian. 19 May 2016.
33
Smilova R. Promoting «Gender Ideology»: Constitutional Court of Bulgaria Declares Istanbul Convention Unconstitutional // Oxford Human Rights Hub. 22 August 2018; http://ohrh.law.ox.ac.uk/promoting-gender-ideology-constitutional-court-of-bulgaria-declares-istanbul-convention-unconstitutional.
34
Legutko R. Liberal Democracy vs. Liberal Democrats // Quadrant Online. April 2015.
35
Левада-Центр, 8 ноября 2019.
36
В этой главе используются фрагменты моей статьи: Мельвиль А. Ю. Выйти из «гетто»: о вкладе постсоветских исследований / Russian Studies в современную политическую науку // Полис. 2020. № 1.
37
См., в частности, примечательные исследования Стивена Фиша о проблемах демократизации в Молдове и Монголии, где демократические практики устанавливались в крайне неблагоприятной «структурной» среде: Fish S. The Inner Asian Anomaly: Mongolia’s Democratization in Comparative Perspective // Communist and Post-Communist Studies. 2001. Vol. 34. № 3.
38
Way L., Casey A. The Structural Sources of Postcommunist Regime Trajectories // Post-Soviet Affairs. 2018. Vol. 34. № 5.
39
Way L., Levitsky S. The Dynamics of Autocratic Coercion after the Cold War // Communist and Post-Communist Studies. 2006. Vol. 39. № 3.
40
Greene S. The End of Ambiguity in Russia // Current History. 2015. Vol. 114. № 774.
41
Way L. A. Pluralism by Default: Weak Autocrats and the Rise of Competitive Politics. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 2015.
42
Gontmaher E., Ross C. The Middle Class and Democratization in Russia // Europe-Asia Studies. 2015. Vol. 67. № 2; см. также: Colton T. Paradoxes of Putinism // Daedalus. 2017. Vol. 146. № 2.
43
Hanson S. The Evolution of Regimes: What Can Twenty-Five Years of Post-Soviet Change Teach Us? // Perspectives on Politics. 2017. Vol. 15. № 2.
44
См., например: Foa R. Modernization and Authoritarianism // Journal of Democracy. 2018. Vol. 20. № 3.
45
Guriev S., Zhuravskaya E. Why Russia is Not South Korea // Journal of International Affairs. 2010. Vol. 63. № 3. См. также: Starodubtsev A. Federalism and Regional Policy in Contemporary Russia. Abingdon: Routledge, Taylor & Francis Group, 2018.
46
Colton T. Paradoxes of Putinism // Daedalus. 2017. Vol. 146. № 2. См. также: Melville A. The Illiberal World Order and Russian Liberal // Dimensions and Challenges of Russian Liberalism: Historical Drama and New Prospects / R. Cucciolla (ed.). Cham: Springer, 2019.
47
Petrov N. The Political Mechanics of the Russian Regime: Substitutes Versus Institutions // Russian Politics and Law. 2011 Vol. 49. № 2.
48
См.: Geddes B. A Comparative Perspective on the Leninist Legacy in Eastern Europe // Comparative Political Studies. 1995. № 28; Hellman J. Winners Take All: The Politics of Partial Reform in Postcommunist Transitions // World Politics. 1998. Vol. 50. № 2; Frye T. In From the Cold: Institutions and Causal Inference in Postcommunist Studies // The Annual Review of Political Science. 2012. № 15.
49
The New Autocracy. Information, Politics, and Policy in Putin’s Russia / D. Treisman (ed.). Washington, DC: Brookings Institution Press, 2018.
50
Guriev S. How Transitional Institutions Could Transform Russia’s Economy. 2017; http://carnegie.ru/commentary/74790.
51
См.: Kitschelt H. Formation of Party Cleavages in Postcommunist Democracies: Theoretical Propositions // Party Politics. 1995. Vol. 1. № 4; Makarenko B. The Role of Elections in Democracy // Democracy in a Russian Mirror / A. Przeworski (ed.). New York: Cambridge University Press, 2015.
52
Reuter O. J. The Origins of Dominant Parties: Building Authoritarian Institutions in Post-Soviet Russia. Cambridge: Cambridge University Press, 2017.
53
Moller J., Skaaning S.-E. Stateness First? // Democratization. 2011. Vol. 18. № 1.
54
Bratton M., Chang E. State Building and Democratization in Sub-Saharan Africa: Forwards, Backwards, or Together? // Comparative Political Studies. 2006. Vol. 39. № 9.
55
Back H., Hadenius A. Democracy and State Capacity: Exploring a J-Shaped Relationship // Governance; An International Journal of Policy, Administration, and Institutions. 2008. Vol. 21. № 1.
56
Melville A., Mironyuk M. «Bad Enough Governance»: State Capacity and Quality of Institutions in Post-Soviet Autocracies // Post-Soviet Affairs. 2016. Vol. 32. № 2.
57
Hellman J. Winners Take All: The Politics of Partial Reform in Postcommunist Transitions.
58
Roeder Ph. G. Varieties of Post-Soviet Authoritarian Regimes // Post-Soviet Affairs. 1994. Vol. 10. № 1.
59
Hale H. E. Patronal Politics. Eurasian Regime Change Dynamics in Comparative Perspective. New York: Cambridge University Press, 2015.
60
The New Autocracy. Information, Politics, and Policy in Putin’s Russia / D. Treisman (ed.). Washington, DC: Brookings Institution Press, 2018.
61
https://republic.ru/posts/91992.
62
Democracy Facing Global Challenges. V-Dem Institute, University of Gothenburg, 2020.
63
Элиас Н. О процессе цивилизации. Социогенетические и психогенетические исследования. Изменение в поведении высшего слоя мирян в странах Запада. М.; СПб.: Университетская книга, 2001. Т. 1–2.
64
Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания / Пер. с англ. М.: Academia-Центр; Медиум, 1995. C. 87.
65
Сатаров Г. А. Как возможны социальные изменения: Обсуждение одной гипотезы // Общественные науки и современность. 2006. № 3. С. 23–39.
66
Фергюсон А. Опыт истории гражданского общества / Пер. с англ. М.: РОССПЭН, 2000. С. 211–212, 371.
67
Милль Дж. С. О свободе // Милль Дж. С. Утилитарианизм. О свободе / Пер. с англ. СПб.: Издание книгопродавца Перевозникова, 1900. С. 209.
68
Хайек Ф. А. фон. Пагубная самонадеянность / Пер. с англ. М.: Новости, 1992; Он же. Контрреволюция науки. Этюды о злоупотреблениях разумом / Пер. с англ. М.: ОГИ, 2003.
69
Скотт Дж. Благими намерениями государства. Почему и как проваливались проекты улучшения условий человеческой жизни / Пер. с англ. М.: Университетская книга, 2005.
70
Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики / Пер. с англ. М.: Фонд экономической книги «Начала», 1997. С. 58.
71
Росс Л., Нисбетт Р. Человек и ситуация. Уроки социальной психологии / Пер с англ. М.: Аспект Пресс, 1999. С. 333–334.
72
Матурана У., Варела Ф. Древо познания: Биологические корни человеческого понимания / Пер. с англ. М.: Прогресс-Традиция, 2001.
73
Сатаров Г. А. Полицейская реформа между «что» и «как» // Отечественные записки. 2013. № 2 (53). С. 244–259.
74
Скотт Дж. Благими намерениями государства. С. 157–158.
75
Институты. От заимствования к выращиванию. Опыт российских реформ и возможности культивирования институциональных изменений [Текст] // Кузьминов Я. И., Радаев В. В., Яковлев А. А., Ясин Е. Г. К 6‐й Международной научной конференции «Модернизация экономики и выращивание институтов», Москва, 5–7 апреля 2005 г. М.: Изд. дом ГУ ВШЭ, 2005.
76
Норт Д. Понимание процесса экономических изменений / Пер. с англ. М.: Изд. дом Гос. ун-та – Высшая школа экономики, 2010.
77
Цоколов С. Дискурс радикального конструктивизма. Традиции скептицизма в философии и теории познания. München: PHREN Verlag, 2000.
78
Луман Н. Общество как социальная система / Пер. с нем. М.: Логос, 2004; Он же. Социальные системы. Очерк общей теории / Пер. с нем. СПб.: Наука, 2007.
79
Первоначальная англоязычная версия статьи опубликована в журнале Post-Soviet Affairs (2018. Vol. 34. № 5).
80
Fukuyama F. The End of History and the Last Man. New York: Free Press, 1992.
81
Травин Д. Просуществует ли путинская система до 2042 года? СПб.: Норма, 2016.
82
Hale H. E. Patronal Politics: Eurasian Regime Dynamics in Comparative Perspective. Cambridge: Cambridge University Press, 2015; Treisman D. Income, Democracy, and Leader Turnover // American Journal of Political Science. 2015. Vol. 59 (4). P. 927–942.
