Большую роль в этом своеобразном этническом симбиозе (термин Л.Н. Гумилева) сыграли брачно-семейные отношения. Семья, как известно, ячейка общества, его первый социальный организм. Многие варяги оставались навсегда на просторах будущей Киевской Руси, связав свой личный интерес с интересом местного населения. Именно браки со славянками стали главным элементом интеграции викингов-варягов в славянскую жизнь. Нехватка женского населения в Скандинавии (из-за скудости почв, при неурожаях девочек до трех лет относили в лес, на съедение волкам, поскольку мальчик-воин в будущем может принести добычу) вынуждала многих варяжских воинов жениться на славянских женщинах. Участие в постоянных походах, прерываемых только зимой, долго сохранявшийся религиозный приоритет скандинавского воина – смерть в бою с мечом, иначе не попадёшь в скандинавский рай – Валгаллу, все это ограничивало роль отцовского элемента в комплексном семейном воспитании. Варяжские отцы передали своим потомкам только социально-психологическую жизненную установку – они будущие воины. Язык у потомков варягов, особенно в третьем поколении был языком мам и бабушек. Аналогичная ситуация с норманнами сложилась на севере Франции, где им, после долгих войн, была предоставлена территория для поселения, впоследствии названная в их же честь Нормандией. Уже в третьем поколении герцог Нормандский искал для своего внука учителя древнескандинавского языка. В историческом развитии Франции жители Нормандии стали одними из лучших воинов в крестовых походах, завоевателями Англии в 1066 году, а впоследствии лучшими французскими моряками и пиратами, первооткрывателями Канады. Так что кровь предков сказалась у многих потомков норманнов в Европе.

Последнее, о чём хотелось бы упомянуть, это самоназвание Русь. Ломоносов в качестве аргумента своей точки зрения приводит название речки Рось под Киевом. Его оппоненты приводят следующие аргументы: викинги себя называли Русью, именуя русами и группу гребцов на своих ладьях-дракарах. Финны называют шведов – «Руотси». Священная гора воинов в Норвегии называлась «Русенборг». В X веке жители поволжских городов, отправляясь в Новгород или Киев говорили – «Еду на Русь», подразумевая живших там варягов. По мнению автора данных строк, подходит больше «норманнский» вариант слова «Русь». Но он никак не связан с процессом завоевания. Да варяги были лучшими воинами, лучше вооруженными и организованными. Но сами государственные объединения в скандинавских странах возникли лишь в X–XI вв. в Дании и Норвегии, а в Швеции процесс создания государства завершился лишь в XVI веке. Достаточно быстрое смешение славянского и скандинавского этнического элемента в новый этнос – Русь доказывает их одинаковый социальный уровень по отношению друг другу. Славяне не очень любят воевать. Все враги славян, а затем и русских отличают у своих противников какую-то злую храбрость в бою. Славянин не хочет воевать, это не его прямое дело, поэтому военные задачи были славянами предоставлены новым «зятьям». С чем последние и их общие со славянами потомки неплохо справились. Социальная же роль варягов состояла в том, что они явились своего рода центром, военной матрицей будущего древнерусского государства, скрепляя своей военной силой центробежные традиции отдельных славянских племён, не давая им закрепится в своём локальном обществе. Как считают современные исследователи «…Сила варяжских дружин позволяла князьям противостоять силам локализма».[6]

Структура формирования управления государством и последующее за ней социальная дифференциация населения в древнерусском государстве имеет особый ход развития. Здесь сказалось географическое удаление Киевской Руси от Западной и Южной Европы, практически полное отсутствие римской правовой традиции при формировании прав собственности и системы наследия. Пришедшая в X веке византийская система социальной градации в виде кодекса Юстиниана не получила на Руси широкого развития, хотя и оказала определенное влияние. В основе же социальной структуры Киевской Руси легло смешение социальных традиций славянского населения и варяжских боевых дружин. С XI века в социальной системе Древнерусского государства начинает сказываться византийская традиция, а с начала XIII века в Новгороде и в Галицко-Волынском княжестве прослеживается культурная традиция средневекового европейского социума.

Сам процесс формирования Древнерусского государства определил его путь на тысячу лет вперед. Заморская династия во главе власти, функция верховного правителя – князя, прежде всего, как военачальника, и способ получения налогов в виде дани, основанный на так называемом «полюдье», а не на фиксированной плате, основанной на традициях наследственной земельной собственности – все это наложило свой отпечаток на социальную действительность. Различные группы населения Киевской Руси выстраивались в социальную пирамиду по мере своей зависимости от верховной власти, пусть и сохраняя часть привилегий. Развитие общества шло не по горизонтали экономических, социальных и как их следствие, политических отношений, а по мере своего приближения к власти.

Итак, на самом верху социальной лестницы в Древнерусском государстве – Киевской Руси находится Великий князь Киевский. Он не византийский император, а как принято у древних германцев «первый среди равных», представитель древнего скандинавского рода Рюриковичей, пришедших охранять и править Русской землёй. Киевский князь «…имеет значение не сам по себе, не как одинокое лицо, а как старший представитель владетельного княжеского рода совместно владеющего, то есть правящего Русской землею».[7]

Вслед за великим князем идут просто князья, еще не удельные, родственники Великого князя, его племянники, в основном по мужской линии их задача – быть представителями верховной власти на местах, в стратегических районах, где они посажены на «кормление» от зависимых племен и должны охранять границы Киевской Руси. Этот практически рыцарский кодекс, аналогичный многим европейским социальным статусам (рыцарские ордена) отмечали ведущие отечественные историки. Так, по мнению В. О. Ключевского князья – рюриковичи, сидевшие в уделах, видели в себе, в первую очередь защитников и оберегателей Русской земли, обязанных «блюсти Русскую землю и иметь рать с погаными».[8]

Вслед за князьями – рюриковичами идут так называемые «бояре». Иногда в отношении этой социальной группы употреблялся термин «огнищане».[9] Бояре представляли собой, в основном, родо-племенную знать, были землевладельцами в рамках старых племенных славянских объединений. Их влияние ограничивалась определенными территориями проживания старых славянских племен. Наиболее деятельные из них стремились породниться с рюриковичами посредством браков своих сыновей с дочерьми князей, желательно великих. Блестящую возможность для этих матримониальных планов предоставил боярам князь Владимир «Креститель», который в частной жизни придерживался старых традиций викингов и оставил после себя 27 дочерей от разных жен своего гарема, что не мешало эти дамам считаться законными «рюриковнами». Впоследствии потомки от этих браков, из числа наиболее энергичных, смогли отличиться в многочисленных войнах и на правах «худородных» рюриковичей заняли престолы части удельных княжеств.

Вслед за боярами шли так называемые «княжи мужи» Вся эта группа подразумевала профессиональных военных, входящих в княжескую дружину, говоря в западноевропейском смысле – «рыцарство». «Княжи мужи» подразделялись на две большие категории – старшая дружина и младшая дружина. В старшую входили командиры боевых соединений – воеводы, ближайшие соратники князя. Младшая дружина (её ещё называли «гридь») состояла: детские – молодые воины, отроки – домашние слуги князя, дворяне – слуги на дворе князя. Эта многочисленная социальная группа давала не только основной контингент военной силы, но из её рядов вербовались сборщики дани, управляющие и прочие служилые люди, называемые термином «кметы».

Далее следовали по своеобразной социальной лестнице социальные группы формально свободных людей. Первыми шли именно «люди» – как правило, население городов. Вольный неслужилый класс, занимающийся ремеслом и торговлей. Из них выделялись торговцы: «гости» и купцы. «Гости» постоянно вели торговлю по рекам, а иногда по морям, купцы же, в основном, содержали лавки. Низшим слоем «людей» были, так называемые «черные люди» – городская беднота. Вся эта многослойная группа городских жителей была юридически свободна и не платила князю дани.

Главными же плательщиками дани, хотя и формально свободными, являлось сельское население – смерды. Именно на них ложилась главное налоговое бремя выплат не только князю, но и боярам. Правда смерды могли записаться в княжеское войско и попытаться стать частью «княжих мужей». Единицы из них этого достигали.

На нижних этажах социальной лестнице находились «закупы», «рядовичи» – то есть те лица, которые взяли ссуду и не смогли возвратить или работали на чужой земле с помощью хозяйского инвентаря. Именно из этих категорий населения стали формироваться будущие крепостные.

И, наконец, на самом низу социальной лестнице Киевской Руси находились холопы и челядь. Это были домашние рабы, военнопленные, деклассированные элементы, в силу ряда причин потерявшие свое социальное лицо.

Сравнивая социальную структуру Киевской Руси с европейским странами находишь определенное сходство с классическим феодализмом. В князьях явно угадывается герцоги, бояре идут за маркизов и графов, дружина – бароны и простые рыцари. Имеется и свободное городское население. Лица церковного звания – духовенство стоят особняком, как и в Западной Европе. Но в европейских странах существовала чёткое деление феодалов по пресловутой феодальной лестнице. Города в средневековой Европе имели свое самоуправление и подчинялись либо крупным феодалам, либо были от них независимы. В Киевской Руси мы видим причудливое смешение традиций древнегерманских племен (скандинавы – варяги), традиций славянских племен, византийского влияния. Все вместе социальные слои подчиняются Великому князю, и эта византийская традиция полувосточного «цезаризма» оказалась, как показал исторический опыт, наиболее живучим в отечественной исторической практике.

Очерк 3. Социальные отношения и социальная структура в обществе Киевской Руси

Итак, древнерусское государство под названием Киевская Русь, оформилась в системе государственных координат на рубеже IX–X вв. Характер древнерусского государства – раннефеодальный, рабовладельческий, завоеванный норманнами-варягами, является дискуссионным до настоящего времени. Из всех, часто взаимоисключающих друг друга теорий, относительно общепринятой считается та, которая характеризует Киевскую Русь как раннефеодальную монархию. К общепризнанным признакам государства можно отнести следующие положения:

1. Наличие чёткой системы государственного управления, включающую в себя команду профессионалов-управленцев.

2. Наличие более или менее чётко очерченных внешних границ у государственного объединения.

3. Суверенитет властителя, то есть единая верховная власть на очерченной территории.

4. Наличие репрессивного аппарата, осуществляющего организованное насилие над несогласными (тюрьмы, войсковые подразделение, подавляющие восстания, самый примитивный аппарат сыска).

5. Взимание налогов, обеспеченное юридическими нормами, как обычным правом, так и уже писанными законами.

6. Продекларированные публично обязательства государства по защите общих интересов и начало создания социальной градации общества.

Все вышеперечисленные признаки государства постоянно саморазвиваются и, в конечном счёте, приводят к становлению правового государства. Возможно такое только при условии возникновения в социуме различных социальных групп, которые нередко имеют совсем противоположенные социальные устремления и идеалы. Государственный аппарат должен следить за условиями социального мира, и по возможности, предотвращать столкновения между социальными группами. Поэтому, по мере усложнения социально-экономического развития киевской Руси – рост городов по торговому пути «Из варяга в греки», увеличение количества старому скандинавско-варяжскому закону, имеющими право голоса на вече, начинает выстраиваться система социальной градации в обществе, уже не соответствующей племенным традициям. В Киевской Руси в X веке начался процесс складывания большого средневекового общества. Однако «…Большое общество может существовать лишь тогда, когда социальные отношения, организация, целостность воспроизводятся членами общества».[10] При этом обязательным условием существования и развития любого социума является наличие элиты общества, задача которой, в силу привилегированного положения и наличия у её членов определённого социального досуга, заключается в создании создавать политических и духовных ценностей, которые позволили бы социуму двигаться вперед по дороге исторического прогресса, поскольку «…правящая элита – особый социальный слой, субкультура которого включает ценность государственной жизни».[11]

Как завершающая форма социальной организации общества выступает создание первого свода письменных законов – «Русская правда» Ярослава Мудрого. В задачу автора не входит подробный анализ этого документа, но следует сказать, что его появление является как бы завершающим этапом структурной социализации древнерусского общества. Сформировано государство, с различными социальными группами и требуется какой-либо свод законов, который, хотя бы самым общим образом регулировал социальные отношения в государстве. Сама «Русская правда» не представляла собой кодекса законом, а была процедурной регламентацией того, как следует разбирать разного рода споры между русичами. Она не заботилась о предупреждении преступлений и не проявляла каких-либо особых форм в системе преследования преступников. Потерпевший, по нормам «Русской правды», должен был сам найти преступника и сам позаботится о свидетелях и наличии доказательств. Основой содержания «Русской правды» служат нормы обычного права. То же самое мы видим и в других странах Севера Европы – «Салическая правда» у франков, «Саксонская правда» у германцев. Таким образом, налицо продолжающееся влияние скандинавских обычаев на систему социальной жизни Киевской Руси.

В 1054 году Ярослав Мудрый, перед своей смертью, поступил не совсем мудро, подтвердив принцип перехода великокняжеского престола по старшинству, то есть от старшего брата к младшему, а не от отца к сыну. Этот обычай наследования привел к многочисленным княжеским усобицам, когда дядья воевали с племянниками. Появился институт «князей – изгоев», которые лишались своего «стола» и вынуждены были бороться за свои права при помощи иноземных войск и не совсем безуспешно. На Русь стали постоянно приходить польские войска, а затем и половецкие дружины, что сопровождалось разорением страны. В 1097 году состоялся знаменитый съезд русских князей в городе Любеч. На нем были приняты важнейшие социально-политические решения, определившие судьбу страны на многие столетия вперед. Одно из решений закрепляло за каждым князем его владение «каждый да держит отчину свою». Другое решение съезда – закрепляла за князьями политическую самостоятельность. Вокруг великого киевского князя другие князья объединялись только в случае внешнеполитической опасности. Таким образом, Русь превращалась в конфедерацию независимых княжеств.

Именно решения Любечского съезда продвинули Киевскую Русь уже по цивилизованному, европейскому, «римскому» пути социального развития, отодвинув на второй план старые славянские и скандинавские племенные обычаи. Как отмечают зарубежные исследователи истории России, в XII в. «… местные князья рассматривали свои земли не как собственность династии, а как свои личные вотчины, переходившие от отца к сыну. Землевладение начало вытеснять торговлю и владение торговыми путями как основными рычагами власти, а земельная рента вместо дани превратилась в основной источник дохода землевладельца. Право бояр на сбор дани превратилось в нечто большее – феодальную повинность. Местная же община становилась структурой чисто крестьянской, а представители других слоев общества, вышедшие из её состава, заботились о своем доходе и правах на собственность».[12]

К началу XIII в. на территории Киевской Руси формируются 15 относительно независимых феодальных княжеств, связанных с киевским великокняжеским престолом только вассальной зависимостью, которая была, надо сказать, весьма условной, поскольку свои владения, в начальной стадии, князья получали по милости киевского князя как родственники его – рюриковичи, а не за службу, как в Западной Европе. Ликвидация в силу политических причин (Крестовые походы и, как следствие их, усиление торговой роли итальянских городов) торгового пути «Из варяг в греки», господство в причерноморских степях половцев, повысило хозяйственное значение местных городов, создававшихся раньше как «погосты» – места сбора дани. Основной доход стал поступать от местного сельского хозяйства и от производства на местах предметов быта, то есть местного ремесла. В политическом плане главой местного княжества был князь, который являлся администратором, военачальником и судьей в одном лице. Но на долгом историческом пути превращения удельного княжества в монархию стояла дружина князя, бояре, которые, по старой традиции, видели в князе не столько сюзерена – государя, сколько своего военного предводителя, старшего боевого товарища, в отношении которого они себя видели просто младшими боевыми товарищами, но не вассалами в европейском понимании этого слова. Европейская система вассалитета держалась на взаимных обязательствах сторон, при которых сюзерен давал материальное обеспечение и защиту, а вассал должен был нести верную службу. Договора между ними имели отдаленный характер будущего «общественного договора». В Киевской Руси принципа четких договорных отношений между князем и дружиной не было. Существовал обычай целования креста и земного поклона, в знак того, что боярин или другой поступающий в дружину, идет на службу с чистой совестью, но также он мог и уйти со службы.

Важной частью социального единства было также устойчивое чувство выходцев из одного древа – Киевской Руси. Переезд из одного княжества в другой не создавал для «мигрантов» особых трудностей, поскольку каждый русич считался своим, православным и должен был на новом месте только проявить больше социальной и профессиональной активности, дабы мог быть принятым старожилами в свою кампанию.

На рубеже XII–XIII вв. среди 15 основных княжеств выделились три главных: Владимиро-Суздальское, Галицко-Волынское и Новгородское. Как показал дальнейший путь исторического развития, эти княжества в социальном плане представляли собой три варианта дальнейшего социально-политического и экономического развития страны. Рассмотрим каждый из них.

Начнем с Владимиро-Суздальской земли. Именно социально-политическое устройство этого княжества, и, в значительной степени, экономические условия жизни его обитателей, по мысли большинства отечественных историков, независимо от их школ, легли в основу будущего российского государства во всех его исторических ипостасях – Московского княжества, Московского царства, Российской империи, Советского Союза. Во Владимиро-Суздальском княжестве и власть, и население были в немалой степени пришлым элементом. Крестьянское население формировалось, в основном, из переселенцев с Юга и Юго-востока киевской Руси, спасавшихся от набегов кочевников и последствий междоусобных войн. Поэтому князь, которого посылал в этот край Великий князь киевский, был здесь, прежде всего «хозяином», мало считаясь с малочисленным боярством и со слабым, не имеющим традиций вечем. Властитель Владимиро-Суздальской земли считал себя вправе поступать с землей как с частной собственностью, перед смертью делил её между сыновьями на уделы. Каждый удельный князь также считал себя собственником и государем – отсюда смешение частного и публичного права, начало формирования так называемого «вотчинного государства». Города в этом княжестве были слабы, и для торговли по волге нуждались в защите сильного государства. Крестьяне – переселенцы селились на землях князя, сразу принимая подчиненное положение. При Юрии Долгоруком и Андрее Боголюбском система сильной личной власти князя на северо-востоке Руси окрепла и продолжала укрепляться в течении нескольких столетий, воплотившись в виде Московского княжества.

Господин Великий Новгород в последнее «демократическое» время многими российскими историками принято рассматривать как несостоявшийся цивилизованный, европейский путь исторической эволюции Руси, альтернативный московско-холопскому авторитаризму. Действительно, в социальном устройстве Новгорода много близкого к средневековым вольностям североевропейских городов. Первое, что бросается в глаза любому исследователю – это народное собрание, вече. Оно было действеннее, чем в других регионах Киевской Руси и являлось конечной инстанцией для принятия решений в новгородском княжестве. Присутствовать на нем могли свободные жители города, те, кто имел право носить оружие, то есть участвовать в ополчении. Чувствуется влияние варяжских обычаев. Вече принимало и отменяло законы, объявляло войну или заключало мир, приглашало или изгоняло князя. На вече избирались основные должностные лица княжества: посадник – глава городской администрации, тысяцкий – руководитель «тысячи», то есть городского ополчения, владыка архиепископ новгородский. Князь в Новгороде прежде всего являлся военным специалистом, с которым заключался особый договор, определявший систему компетенций князя в делах Новгорода. Князю запрещалось вести суд без посадника, препятствовать купцам в торговых операциях, приобретать недвижимость в черте города. Жил князь со своей дружиной за городом, в специальном пригороде – городище.

Для текущих дел вече имело свою канцелярию – вечевую избу и своего секретаря – вечевого дьяка. Новгородские городские районы – концы имели свои кончанские вече, а улицы – уличанские вече с выборными старостами. Судебные полномочия в Новгороде распределялись между архиепископом, княжеским наместником, посадским и тысяцким. Для «пересуда», то есть для пересмотра дел существовал арбитраж в лице коллегии из 10 докладчиков, по одному представителю с каждого «конца» или знатному горожанину. Для приведения решения в исполнение существовал штат судебных приставов.

Новгородское вече могло одобрять или не одобрять те или иные акты, но не имело права их разрабатывать. Этим занимался так называемый «совет господ», состоявший из посадника, тысяцкого, кончанских старост, сотских и бывших посадников и тысяцких попасть в него могли представители богатых семей Новгорода, так называемых «золотых поясов» числом чуть более 300 семей.

К недостаткам вечевого строя Новгорода следует отнести то, что в отличии от европейских городов в нём отсутствовала чёткая система регламентации: решения на собрании принимались не путем подсчета голосов, а «горлом» – кто громче орет, то и решение принимается. Этим обстоятельством пользовались богатые горожане, нанимая «горлопанов», которые по сигналу начинали орать нужное решение. Не защищались права меньшинства, городское самоуправление отличалось слабой структурированностью.

Чем особенно отличался Новгород не только от городов Киевской Руси, но и от своих европейских собратьев, так это уровнем грамотности. В городе были грамотны две трети мужчин и половина женщин, что для Средневековой Европы явление уникальное. Археологические раскопки, с нахождением многочисленных берестяных грамот, подтверждают этот факт.

Наименее изученным из возможных социальных альтернатив развития средневековой Руси является феномен Галицко-Волынского княжества. Занимая территорию Юго-Запада Киевской Руси это княжество имело второе по площади место после Новгорода. Но климатические условия – земледельческие работы можно было вести с апреля по октябрь, давали возможность вести интенсивное хозяйство. На территории этого княжества добывался основной консервант для продуктов того времени – соль, в виде слюды, что давало возможность вести выгодную торговлю этим товаром. Наличие рек, впадающих в Черное море, позволило создать через Галицко-Волынское княжество миниторговый путь «из Кавказа в Северную и Центральную Европу». Все это вместе взятое предопределило привлекательность княжества для многочисленного потомства рюриковичей и для бояр. Многочисленное боярство стремилось превратить само княжество и Галицкое, и Волынское в мини-конфедерацию. Здесь постоянно чувствовалось влияние соседних стран – Польши и Венгрии. Влияние было и политическое, и культурное. В Галицко-Волынском княжестве проходили рыцарские турниры, скачки, широко было развито музыкальное искусство. Дети князей и Ярослава «Осмомысла» (знал 8 языков), и Даниила Галицкого были знакомы с средневековой рыцарской литературой. Дочь князя Даниила читала известный средневековый роман «Тристан и Изольда». По мысли Даниила Романовича, в целях предотвращения постоянных распрей с многочисленным боярством следовало бы внедрить в княжестве систему феодального вассалитета – договоров, на манер европейских.

<1 2 3 >

На страницу:

Перейти

2 из 3