Забытый князь

Один из них, услышав голос, оглянулся.

– Проваливай, – злобно выкрикнул он, – а то и те достанется!

Такую «угрозу» Алберда снести не мог. Схватив двоих, парень сшиб их лбами и отбросил в сторону, за что заработал пинок в живот. Это было слишком! Его молниеносные удары быстро уравняли силы. Кто-то в испуге, узнав Алберду, крикнул:

– Бежим, братцы!

И они бросились в разные стороны.

– Ну, гады… – погрозил Алберда им вслед кулачищем, – попадетесь мне, башки потрываю. – Ты как? – обратился он к Василию.

– Да… так, – со стоном ответил княжич.

– А ну-ка идем. – Алберда подхватил его и вывел на свет из-под тени дерева.

Приглядевшись, сказал:

– Ну, тя разукрасили! Пошли-ка к старому Алберде, он те поможет.

Старик Алберда – татарин, причем с одной левой рукой. Правую он потерял в битве, когда бросился спасать своего хана Бердибека. Это спасло Алберде жизнь, ибо его сотня была подвергнута смертной казни. По мнению хана, она струсила и позволила врагу чуть не погубить его, хана. В благодарность он сделал Алберду смотрителем базара.

В один из казацких набегов семья его погибла, и он остался один в своем старом базарном шатре. Молодой Алберда видел дорогу, как кошка, потому что по ней ходил много лет. Придерживая прихрамывающего Василия, они разговорились.

– Че они к те пристали? – спросил Алберда. – Ты тут кого-нибудь обижал, был должон и не отдал?

– Да нет! – воскликнул Василий.

Что-то попало под ногу, и это вызвало боль.

– Ниче, потерпи, дед тя починит, скакать буш, как коняга, – успокаивал Алберда. – Тя как звать-то? – спросил он.

– Василием кличут. А тя?

– Я Андрей. Да вот привязалась кличка Алберда. Я живу у него.

– А хто он? – поинтересовался Василий, отплевывая кровь.

– Да… татарин.

– Татарин? – удивленно переспросил княжич.

– Татарин. Да еще какой татарин! Они всяки бывають. А ен меня от голодной смерти спас. Кохда я был еще мальцом, моих родителев захватили татары, пригнали… Я дажить родителев не очень помню, и не знаю, откуда мы.

– А как ты к Алберде попал?

– Стой, тута яма, дай-ка я тя перенесу, – и, подхватив княжича, довольно легко перепрыгнул вместе с ним через яму. – Я тута, как пацан, волю имел. А родителев в город водили на разные работы. А жрать неча было. Вот я и присосался к рыбакам. Те мня жалели. Ухи, бывало, нальют, с собой рыбки дадут. Ну, родителев подкармливал. Раз возвратился, а их никого нет. Всех куды-то продали. А где они жили, плетенки, их сожгли. Куды деваться? Жрать-то охота. А на базаре выбрасывают порченную жратву, вот я и питался тама. Как-то дождь пошел, я сел под кустик, дрожу. Подходит татарин безрукий. Вид грозный…

Княжич застонал.

– Держись, Василь, щас придем.

Василия оставляли силы, и он чуть не рухнул на земь. Алберда дотащил его до шатра.

– Дед, – так он звал старого татарина, – ты не спишь?

– Моя ждеть тя, – ответил тот.

– Зажги-ка огарыш. Тута я битого привел, помочь надоть.

Татарин вышел с горящей плошкой со своей половины и осветил Василия. Старик поднес свет поближе к лицу Василия и поднял поочередно его веки.

– Ничего, моя помогнеть. Сыми… – Он потрепал одежду княжича.

Молодой Алберда быстро раздел Василия и положил на свой лежак. Старик внимательно осмотрел его, пощупал голову и, всунув в руки молодого Алберда плошку, куда-то удалился. Вернулся, держа у груди несколько глиняных горшочков. Налив из одного горшочка кукую-то противно пахнущую жидкость, приподняв голову Василия, приказал ему:

– Моя даеть те пить.

Тот сделал несколько глотков, не выдержал и сплюнул.

– Неть, моя нельзя! – закричал татарин и заставил выпить.

Жидкостью из других склянок он стал натирать тело княжича.

После этого питья Василий почувствовал себя лучше. Ушла куда-то боль, появилась сила. Но тело вдруг загорелось, словно его бросили в костер. Жгло так нестерпимо, что Василий даже стал метаться.

– Держи! – приказал старик Алберде.

Тот держал его до тех пор, пока Василий не перестал биться. Жар прошел, и стало легче.

– Ну, как ты? – через некоторое время спросил Алберда.

– Да… лучи. Надоть к се идтить. – Он поднялся и сел на лежак.

– Погодь, дед еще че-то хочет.

– Твоя пойдет, но… на. – И старик опять подал ему пахучую жидкость.

Василий не ломался, выпил. Стало совсем хорошо.

– Я пойду, – повторил он, – а-то мня искать будут, – поднимаясь, проговорил Василий. – Сколь я должон? – спросил княжич, глядя на старика.

Тот зло покачал головой:

– Не… моя не береть!

– Не надо, – сказал и молодой, – дед ничего не береть. Обними его. Ему приятно будет.

Василий обнял старика. Тот даже прослезился. И тут Василий понял, что говорил Алберда: татары разные бывают. У этого сердце было добрым.

Алберда проводил Василия до половины дороги, и княжич сказал:

– Идикась назад, ты и так со мной сколь повозился. А завтра я приду. Ты терь мне, как брат.

Он обнял Алберда, и они простились.

А в хоромах никто не спал. Так поздно Василий еще не приходил, и бояре с воеводой не знали, что делать. Когда княжич вошел, Кошка налетел на него, как коршун. Но Василий осадил боярина:

– Все – завтра.

Сказано это было таким голосом, что он тотчас погасил порыв боярина заниматься воспитанием. Княжич прошел к себе, присел на лежак. В голове зрел вопрос: «Что это было? Простое худоумие или кто подослал?» Но найти ответа не успел. Сон свалил его.

Проснулся он, когда наступил обед. Бояре толклись около его двери. На правах старшего, показать, что позиций своих не утратил, Кошка иногда приоткрывал дверь и, повернувшись к боярам, ожидавшим от него сообщения, говорил:

– Спит.

– Пущай спит! – соглашались они.

Василий проснулся от чувства сильного голода. Ему даже снилось, что он сел за стол, а у него отнимают еду. Подойдя к зеркалу, он взглянул на свою физиономию, намереваясь увидеть ее в синяках и ссадинах. Каково же было его удивление, когда он почти ничего не обнаружил. Задрав рубаху, осмотрел живот. Ему досталось больше всего, но он тоже выглядел довольно сносно.

– Мда-а, – довольно произнес Василий и направился в едальню.

Бояре встретили его пытливыми взглядами. Он только кивнул им головой, сел на свое место и начал «уплетать» еду. Ел с таким аппетитом, что, казалось, его долго не кормили. Наевшись, он коротко поведал о своем приключении. Кошка вскочил и набросился на него:

– Ты че, Василий, ведешь ся так безобразно? Ты забыл, кто ты? Я не позво…

– Я не забыл, – грохнул кулаком по столу Василий и, поднявшись, сказал: – Это ты, боярин, забыл, кто я! – и ударил себя в грудь. – Я не мальчик, чтобы ты мня водил за ручку! – Он резко двинул ослон и вышел из едальни.

Бояре в испуге переглянулись. Кошка изменился в лице. Оставшись один, он долго ругал себя, считая, что пустил под откос всю свою добрую угоду. «И я хорош, – говорил он себе, – как могло вырваться у мня: я не позволю. Да кто я такой? Эх! Но слово не воробей». Что сказать?

Глава 6

Магдебург. В замке тевтонских рыцарей великий магистр собрал совет, на котором решали просьбу литовского князя Витовта, который просил орден помочь в возвращении его княжества. О том, что помочь надо, решение было единодушным. Но одни настаивали на том, чтобы тот отдал им Жмудь и часть Литвы. Большинство, в том числе и сам магистр, было против.

– Если мы сейчас запросим такую цену, – проговорил магистр, – он может не согласиться. А не лучше ли, оказав ему помощь, потом дать понять, что если мы его оставим, то Ягайло немедленно с ним разделается.

Подумав, все согласились с предложением магистра, и тевтонцы двинулись на Ягайло. Они шли под двумя знаменами: тевтонским и литовско-жмудским. По мере продвижения в глубь страны к Витовту присоединялись его сторонники. Не принимая боя, Ягайло, чувствуя превосходство противника, отступал на юг.

Троцкое княжество было освобождено. Витовт тотчас отправил к Ягайлу гонца с письмом, где требовал немедля вернуть ему дочь. Получив такое письмо, Ягайло был в раздумье: отдать или нет? Он долго колебался и решил: отдать. Он уже хотел распорядиться насчет возвращения Софьи, как к нему явился посланец, который объявил радостную весть: тевтонцы оставили Витовта, и их войска возвращаются к себе.

– Нет! – воскликнул Ягайло. – Ты, братец, свою дочку не увидишь.

И приказал воеводам готовить войска к выступлению.

Вскоре Троки, в котором тевтонцы оставили в помощь Витовту небольшой гарнизон, были осаждены войсками Ягайло. Два дня они продержались, на третий к Витовту явился тевтонский командир и заявил, что он сдает город. Потайным ходом князю пришлось бежать из Трок.

Витовт со своими сторонниками дошел до дороги, по которой, повернув направо, попадешь на Русь, а налево – в Магдебург, к тевтонцам. Он простоял сутки, все думал. Был великий соблазн идти в Московию и просить там помощь у великого московского князя. Но воеводы, бояре его отговаривали:

– Да, Димитрий разбил великое мамаево войско. Но пришел новый хан, захватил Москву, хотя потом и бежал. Тверской князь, благодаря усилиям Московии, очень слаб. Новгород? Навряд ли. Они в обиде на нас, литовцев, мы ведь столько раз нападали на них. А за их спиной стоит Москва. Они ее боятся не меньше нас и тевтонцев. Если помогут, то подорвут свои силы. Вряд ли они пойдут на это.

Против таких доводов Витовт не находил возражений. И он приказал повернуть налево.

На сей раз магистр встретил его весьма официально. В беседе он высказал ему недовольным тоном, что тевтонцы сделали все, чтобы удовлетворить его просьбу:

– А если ты, – он пристально посмотрел на князя, – не удержал власть, – и развел руками, – то это твое дело. Я не могу больше рисковать своими людьми, ничего не получая взамен. – При этих словах, в его глазах пылал огонь плохо скрываемой жадности.

Витовт понял, что надо чем-то пожертвовать. Но чем? Это как с руками – какая важнее? Торговля затянулась на несколько дней. Но тут Витовт получил тайное сообщение, что Ягайло готовится выдать замуж его Софьюшку. Он понимал, что Ягайло пытается найти такого зятя, который станет его первым врагом. «Что же делать?» – мучал его этот вопрос.

Как раз в это время к нему явился тевтонский епископ. Витовту стало ясно, что сейчас он узнает цену ожидаемой помощи. Он знал этого человека. Его внутренняя суть не отвечала внешнему виду. Он был среднего роста, полный, с мясистым улыбчивым лицом. От его выражения веяло добротой, сочувствием. Но это было так ошибочно! Голос мягкий, серые глазки то пронзительные, то бегающие, то мягкие.

– Ваше княжеское сиятельство, – заговорил он, – испытывает весьма серьезные неудобства от несправедливого поступка ближайшего родственника. Но всемогущий Бог наш, принимая в свое лоно страдающего, всегда оказывает ему помощь. И наша церковь будет молиться, чтобы у сиятельного князя разрешились неприятности. «Понятно, – отметил про себя Витовт, – я должен принять католичество. Что же делать?»

– Святой отец, – начал он решительным голосом, – я в душе давно христианин. И я склоняюсь к православной вере, – князь решил не таить своего желания.

– Ну и что ж, – продолжая улыбаться, проговорил епископ, – каждый волен выбирать свой путь. Это земля католиков, и она не может в силу ряда обстоятельств молиться за ваше, раб Божий, благополучие. Вам надо искать пути, оказаться там, куда зовет ваша грешная душа. Может, там Он, – епископ показал пальцем вверх, – поможет решить ваши вопросы. А я хочу поблагодарить вас, ваше княжеское сиятельство, за то, что вы нашли время меня принять. Я думаю, – его глазки хитро прищурились, – ваш путь будет не столь опасным. Я помолюсь за это.

Витовт понял: раз он не хочет принять католическую веру, ему предлагают покинуть эту страну. А зная, как за ним охотится его враг, они не окажут ему помощи в безопасном походе. Того и гляди своих переодевшихся рыцарей могут послать вдогонку. Потом обвинят местный разбойный люд. В общем, бросают в руки его врага. Он понял и другое: они на этом не остановятся. «Что же меня ждет дальше?» – думал он. И ему стало ясно, что выбора нет. Его дочь, единственное дитя, в руках его врага. Когда до Ягайла дойдут слухи о том, что он не получил помощь… Ему не хотелось думать о последствиях.

– Хорошо, святой отец, я благодарен вам за то, что вы так просветили меня. Я думаю, ваш бог сильнее и я, грешный будущий католик, готов просить его, чтобы он не оставил меня своей милостью.

Глаза епископа засияли.

– Принять раба Божия можно сделать, не откладывая дело в долгий ящик. Поэтому я буду ждать вас в храме.

Сказав это, епископ поднялся и уже с порога сказал:

– После этого я советую вам посетить Великого магистра. Он будет рад вас видеть.

– И я буду рад иметь с ним встречу, – ответил Витовт, поняв, что все между ними заранее обговорено.

Ему было ясно и другое: платить придется много.

Но попасть к магистру на этот раз оказалось не просто. Раньше такого не случалось. Как обычно, войдя в приемную, он кивнул рыцарю, сидевшему за столом, и направился было к двери кабинета, как его остановил голос этого рыцаря:

– Князь, Великий магистр отсутствует, – сообщил тот.

– А когда он вернется? – спросил Витовт.

Рыцарь только пожал плечами. Литовец какое-то время подержался за ручку двери, а потом махнул рукой:

– Ждать бесполезно. Я приду в другой раз. Передайте магистру, что я был и просил бы его назначить мне время для встречи.

Рыцарь приподнялся и с поклоном ответил:

– Ваши слова ему будут переданы.

Но дни шли за днями, а приглашения не было. Витовт скрипел зубами. Единожды у него появилось желание плюнуть на все и уехать. Куда? «Да хоть в Московию. Бегали же туды мои братья и находили там должный прием». Но горячность проходила, верх брал разум. «А Софьюшка?» И это определило его дальнейшее поведение. Он решил действовать по-другому: не ждать больше приглашения, а нагло прийти к магистру. «Кто я? Князь! Сколько раз магистры обращались ко мне с нижайшими просьбами. А тут? Я больше не намерен ждать. Надо спасать Софью». Витовт обратил внимание, что один из молодых рыцарей довольно тепло относится к нему. Найти его было просто: раз в неделю он дежурил у ворот замка. В день его дежурства Витовт отправился к воротам. Молодой рыцарь приветствовал князя дружескими словами.

– Как тебя зовут? – спросил Витовт, приостанавливая коня.

– Макс, – ответил тот, приятно улыбаясь.

– Макс, – обратился Витовт, – мне надо увидеть магистра. Тебя не затруднит дать мне сигнал, что он у себя?

Макс улыбнулся и ответил:

– Для вас, великий князь, я все выполню.

– Вот и хорошо. На-ка возьми, – и протянул ему золотой талер, – гульни с дружками, – улыбнувшись, сказал Витовт.

Рыцарь застенчиво покраснел, но монету взял. А покраснел он от того, что, по уставу, он не мог этого делать.

Макс не обманул и в один из ближайших вечеров осторожно пробрался к двери князя и, озираясь по сторонам, тихонько постучал в дверь. Сердце князя екнуло. Он даже улыбнулся себе.

Витовт быстро оделся и через двор направился к дворцу магистра. Стража, стоявшая у входа, попыталась было его остановить, но князь кое-что унаследовал от отца. Он выхватил меч и плашмя огрел одного стражника так, что тот мешком свалился на землю. А второй, не ожидавший такого поворота, не успел увернуться от пинка Витовта и отлетел в сторону, скорчившись от боли. Дорога была свободной.

Он шел по коридору тихой львиной походкой. Дойдя до двери опочивальни Великого магистра, он рывком открыл дверь. Конрад сидел к нему спиной, а на его коленях восседала смазливая городская служанка. Она первая увидела вошедшего и стыдливо спрыгнула с колен магистра. Фон Юнгинген резко, негодуя, повернулся и уже готов был обрушиться на вошедшего смельчака потоком громких угроз, но, увидев князя, растерянно поднялся:

– Ты?! – словно убеждаясь в увиденном, произнес он.

Витовт усмехнулся.

– Уже начинаешь забывать мня, дорогой Юнгинген, а когда-то мы были почти друзьями.

Но магистр уже пришел в себя, растерянность его мгновенно растворилась.

– Время меняет все, – буркнул он. – Зачем пришел? – спросил он, даже не приглашая Витовта сесть.

– Время, – князь присел, – Великий магистр, не терпит. Я могу потерять единственную дочь. Это все, что у мня осталось. А дороже ее у мня никого нет.

Магистр прошел, не глядя, мимо князя и подошел к окну. Там он увидел, как служанка юркнула в карету. Он проводил ее взглядом до самых ворот. Карета выехала беспрепятственно. Магистр вздохнул с облегчением, и душа его подобрела.

– Надеюсь, князь, вы здесь никого не видели? – склонив голову, спросил магистр.

– Никого, – подтвердил Витовт.

– Вот и хорошо!

Он вернулся на место и стал, загибая пальцы, перечислять, что орден ждет от него.

– Я все исполню! – убитым голосом ответил князь. – Только бы спасти дочь!

– Крепись, князь, – магистр подошел к нему и положил руку на его плечо, – мы постараемся…

Глава 7

На следующее утро после ночного избиения Василия, друзья, затеявшие это покушение, собрались у Кирдяпы. Пришел туда и Александр, тверской княжич. Они ему рассказали, что побили Василия. Но на их сообщение Александр не отреагировал и вскоре ушел. Семен удивленно посмотрел ему вслед и, повернувшись к Кирдяпе, сказал:

– А чей-то он себя так повел?

Кирдяпа пожал плечами. А Родослав заметил:

– Сам нас надоумил на это, а щас умывает руки.

Семен добавил:

– Струхнул княжич, еще пойдет к Ваське и все расскажет.

– Да ну, – отмахнулся Кирдяпа, – не скажет!

А у самого сердце зашлось от этих слов. «Действительно, а что, если Алексашка проболтается? У Васьки людев-то больше. Нет. Тут мне оставаться боязно. Надоть… бежать», – вдруг неожиданно для себя решил он. Свою подготовку он тщательно скрывал даже от Семена, своего брата.

Семен, однажды проходя мимо кладовой, через полуоткрытую дверь заметил в ней брата. Тот клал в мешок сало.

– Ты че тута делашь? – спросил Семен, заглянув в кладовую.

– Я? – испуганно воскликнул тот, повернувшись к Семену. – Да… вот… сало хочу спрятать в мешок и подвесить. – И добавил: – От мышей.

– А! – понятливо произнес Семен и пошел своей дорогой.

А через несколько дней Кирдяпа и два воина из охраны куда-то исчезли.

На другой день Семен, не видя брата, забеспокоился и побежал к Родославу, надеясь его застать там. Но Родослав ответил:

– Он ко мне не приходил. Може, у Алексашки?

И они вдвоем пошли к тверичанам. Но и там Кирдяпа не появлялся. Троица занялась гаданием:

– Уехал на охоту, – произнес один из них.

– Он бы сказал, – ответил другой.

– Да, – протянул Семен.

– Може… рыбалит? – высказал предположение Александр.

– Да он в руках уду никогда не держал, – заметил Семен.

– Може… подался в Кафу?

– Че ему тама делать? – вздохнул Семен.

– Не горюй, объявится, – бодро сказал Родослав.

Но он не объявился ни завтра, ни в последующие дни.

– Все же… видать… утонул, – при новой встрече предположил Александр.

И они пошли в церковь, чтобы в память о нем поставить свечу.

Весть об исчезновении княжича побежала по Сараю и дошла до ушей хана. Тохтамыш приказал смотровым дать сигнал, если объявится княжич. В свое время, когда он пришел к власти и хотел совершить скрытный поход на казачество, которое своими набегами сильно докучало ханству, кто-то из его мурз сказал, что внезапного налета не получится: они выставляют бекеты.

– А что это? – спросил хан.

– Да, стража, – ответили ему.

Хан это дело засек и приказал окружить свои земли такими же стражами. Разработали и свои сигналы. Например, длинный, а затем короткий свет – это побег. Где искать беглецов, они хорошо знали: по лощинам, лугам, глухим зарослям. Проход через высокие заросли был один: узкая тропа. На ней татары и устроили засаду.

Беглецы ехали спокойно, подремывая в седлах, уповая на то, что в таких зарослях они в безопасности. Из-за узости тропы они ехали друг за другом. Впереди и сзади – воины, посередине – княжич. Татары, заметив их, быстро разгадали, кто из них княжич. Один из татар, встав на спину коня, ловко бросил аркан. Кирдяпа успел только схватиться руками за веревку, как полетел на землю. Растерянные стражники не знали, что делать. Их тут же повязали.

Кирдяпу вели по Сараю, связанного по рукам и ногам. Большинство жителей не знали, кого ведут. Но было видно, что он русич. На него страшно было смотреть. Хан приказал до разбора бросить его в яму.

Москвичи узнали про это от людей. А Василий, услышав об этом, никак не отреагировал. Все его помыслы были заняты другим: предстоящим обучением. Алберда согласился поучить своего «брата» борьбе. Курс был коротким. Чтобы продолжить его, он предложил съездить к аварам, которые небольшим племенем жили вниз по реке, сказав, что у них есть учителя получше. Василий, подумав, согласился и сказал своим, что его несколько дней не будет. Куда он собирается и зачем, пояснять не стал. Бояре спрашивать побоялись, хорошо помня его прошлый поступок.

Лезгины, видать, хорошо знали Алберду, потому что встретили его как родного. За несколько дней проживания в гостях у аваров они, особенно Василий, кое-чему научились.

Возвращались друзья довольные поездкой, рассуждая, как будут биться с татарами. В середине разговора Алберда вдруг спросил:

– Василь, а ты хто будешь?

Василий даже растерялся.

– Я… да… я холоп боярский, – ответил он, отворачивая в сторону лицо, чтобы тот не догадался об его обмане.

Василий ответил так потому, что нутром чувствовал: назови он свое настоящее положение, Алберда, скорее всего, от него отвернется. А терять его, ой, как не хотелось. Ему надоело постоянное угодничество бояр. А с ним было просто и радостно, он чувствовал себя на равных. И терять такое отношение княжич не хотел.

Взгляд Василия натолкнулся на жирного суслика, который свечой стоял на крошечном пригорке.

– Ишь, – удивился он, – как на страже стоить, – и рукой показал на зверька.

– А я щас его!

Алберда сдернул лук, заправил его стрелой и… пригвоздил зверька к земле. Тот дернулся и затих.

– Слезай, – сказал стрелок. – Жарить будем.

Василию такое добро есть не приходилось. Он осторожно взял лапку, с которой на землю капал жир, и немного откусил. Мясо было нежным и вкусным. Они быстро разделались со зверьком. И стали посматривать, не встретится ли еще подобная добыча. Но степь была голой. Ночь застала их в пути, и они начали укладываться спать. Алберда развязал свою переметную суму. В ней оказалась овечья подстилка и толстое шерстяное покрывало.

– Давай ко мне, – предложил Алберда, – ночью-то холодно.

Они легли рядом. На них смотрело звездное небо. Громко трещали кузнечики, кричали какие-то птицы, проносились испуганно зайцы.

– Ишь, степь заговорила, – задумчиво сказал Алберда.

Его голос заставил Василия задать вопрос:

– Скажи мне, брат, а че ты был все время таким грустным?

Алберда долго не отвечал. Василий даже решил, что тот не ответит. Но он заговорил.

– Знашь, – голос его был глуховатым, – раньше я никогда не думал о девчатах. Как-то щитал… Да ниче я не щитал. Просто не было у мня никакой тяги к ним. Скажи, – он повернулся на бок, лицом к Василию, – Васька, а ты смотришь на них… ну, как те сказать… брала кака за сердце?

– Не-е, – покачал головой Василий.

– Вот так и я жил. Да наскочил…

И он рассказал все о своей встрече с Ольгой. Закончив повествование, Алберда спросил:

– Как ты думашь, куды она делась?

Василий пожал плечами.

– Може… хворает.

– Може, – тяжело вздохнув, согласился Алберда.

Василий понял, что парень сильно переживает, и удивился: «Это о девке!» – но вида не подал.

– Не горюй, брат, вернемся, а она на берегу тя поджидает.

– Може, поджидает, а може… и нет. Как я ненавижу етих мурз! Им все можно. Схватить каку девку. А Ольга она… не поддалась. Може, опять етот сыночек Едигея потянул ее. Да она умрет, а не пойдет за него. У-у! – Он ударил кулачищем по земле и поднялся. – Попадись он мне один, я бы с ним не знаю, че бы сделал.

– Да успокойся, брат, – Василий обнял его за плечи, – ложись. Завтра приедем и все узнаем.

Он лег. Потом пробурчал:

– Давай спать.

Утром призывный запах жареного мяса поднял Василия. Княжич любил поесть. Аппетит у него был зверский. Поднявшись, он увидел, как на вертеле жарились с десяток сусликов. Завтрак был отменным.

К обеду они увидели позолоченные купола мечетей с их серповидными полумесяцами. Вскоре они уже прощались, направляясь каждый в свою сторону. Василий только заметил, как заторопился Алберда. И понял, что он ради него пожертвовал своим временем. «Торопится узнать, что с ней», – подумал Василий и пришпорил коня. Он не ошибся.