Как Пётр Первый усмирил Европу и Украину, или Швед под Полтавой

Учитывая изложенное, основной целью исследования стало установить закономерности в решениях и действиях военного командования шведских и русских войск, найти обусловленность этих закономерностей объективными и субъективными причинами, а также изучить динамику причинных связей в установленных исследованием временных рамках исторического процесса. Для достижения этой цели использовались методы познания, базирующиеся на синкретическом подходе к анализу исторической информации. Отсюда автор сосредоточил внимание на аналитической интерпретации имеющегося фактографического материала, стремясь использовать для этого максимально широкий круг источников информации, чтобы решить следующие задачи:

1) указать главные стратегические причины и факторы, повлиявшие на ход и исход вооруженного противоборства русских и шведов под Полтавой летом 1709 года;

2) установить закономерности развития оперативной ситуации в период, непосредственно предшествовавший Полтавской битве, для определения вероятности и целесообразности различных вариантов оперативных решений обоих противников;

3) установить закономерности развития тактической ситуации на каждом из этапов Полтавской битвы для определения вероятности и целесообразности различных вариантов тактических решений обоих противников;

4) рассмотреть ход событий, исходя из личностного аспекта, показав как главнокомандующих обеими армиями, так и других участников боевых действий с обеих сторон, чтобы акцентировать внимание на роли личности в решении тех или иных оперативных и тактических задач;

5) оценить стратегические и оперативные итоги Полтавской битвы для каждой из сторон и ее влияние на ход и исход Северной войны в целом.

Исследование включает анализ развития стратегической и оперативной ситуации в рассматриваемый период Северной войны; воспроизведение тактического хода боевых действий при столкновениях основных группировок противников с указанием соотношения их сил и средств, а также понесенных потерь; данные главных участников боев из числа командного состава противоборствовавших сторон; характеристику основных этапов подготовки и развития Полтавской битвы; сравнительный анализ тактики сторон в ходе битвы с учетом имевшегося у противников опыта войны; оценку оперативных и стратегических результатов битвы с учетом дальнейшего хода Северной войны.

Вместе с тем в предмет исследования не входило изучение вопросов развития боевых средств, поэтому они отражаются по мере необходимости, в связи с анализом тех или иных боевых действий.

Структура исследования построена по хронологическому принципу. Все календарные даты соответствуют старому русскому стилю.

Новизна данной работы состоит в том, что в ней на основе сопоставления сведений из различных источников впервые предпринята попытка:

1) на основе феноменологического подхода провести сравнительный анализ полководческого «почерка» царя Петра I и короля Карла XII, включающий выявление тех психологических особенностей личности каждого из них, которые определили выработку стратегии ведения войны, оперативное мышление, своеобразие постановки и решения оперативных и тактических боевых задач с использованием имеющихся сил и средств, личное поведение непосредственно на поле боя;

2) исследовать альтернативные варианты оперирования войсками противоборствовавших сторон в районе Полтавы;

3) детально воспроизвести ход битвы под Полтавой с учетом тактики ведения боя русскими и шведскими войсками и оценить целесообразность принятых ими тактических решений, исходя из боевого опыта, накопленного каждой стороной в ходе Северной войны;

4) изучить всю совокупность причин, повлиявших на ход и исход Полтавской битвы;

5) с помощью методов численного и корреляционного математического анализа количественно оценить эффективность боевой работы русских и шведских войск в ходе важнейших боевых столкновений Северной войны, а также определить наиболее значимые факторы, повлиявшие на исход этих боевых столкновений, сопоставив полученные результаты с традиционными для исторической науки и общественного сознания качественными оценочными характеристиками Полтавской битвы.

Поскольку Северная война и уникальное личное противостояние в ней главнокомандующих сражавшимися войсками Петра I и Карла XII существенно повлияли на эволюцию военного искусства, в особенности применительно к русской армии, решение поставленных в исследовании задач позволяет сделать выводы по поводу минувшего опыта, которые отчасти облегчают понимание условий ведения вооруженной борьбы в будущем.

Как частное замечание, согласно русской народной мудрости, генеральский чин – это не должность и не звание, это счастье. В Московском царстве (впрочем, аналогично Российской империи, Союзу Советских Социалистических Республик, всем их правопреемникам и многим другим государствам) присвоение генеральского звания означало вхождение в узкую элитарную касту со своими особыми кастовыми нормами и правилами поведения, включающими и особую систему отношений между людьми «генеральской породы». Поэтому в данной работе различия в званиях от генерал-майора до генерала того или иного рода войск специально не прослеживаются как несущественная информация, мало значимая для понимания существа событий. Главное отметить, что данное лицо входило в генеральскую касту, то есть было причислено к военачальникам высшего ранга.

Конечно же, в некоторых случаях, например, при несоответствии в звании и должности взаимно подчиненных друг другу генералов (когда прямой или непосредственный начальник был ниже своего подчиненного по званию), это придавало их взаимодействию и отношениям определенные психологические нюансы. Кроме того, существовали еще и проблемы межличностного общения ответственных военачальников, каждый из которых в определенные периоды времени являлся командующим самостоятельной группировкой войск на том или ином театре военных действий. Например, П. Энглунд отмечает[8], что в шведской армии такие проблемы существовали в отношениях между генерал-фельдмаршалом Карлом Реншельдом и генералом от инфантерии Адамом Левенгауптом. Однако подобные психологические тонкости человеческих взаимоотношений практически невозможно объективно оценить, а тем более определить степень их влияния на принятие решений, что не позволяет формировать вполне обоснованные выводы и предположения.

Помимо генеральских званий, в работе в некоторых случаях не указываются дворянские титулы, а также приставки к фамилиям русских (иностранного происхождения или подданства), шведских, немецких и других аристократов, отмечающие их дворянское происхождение или «рыцарское» звание: «де», «фон», «риттер», «цу», «цур» («d’», «von», «ritter», «zu», «zur»). В начале XVIII века подавляющая часть офицерского состава, как в шведской, так и в русской армиях, в особенности среди высших командиров, комплектовалась исключительно представителями дворянства и аристократии.

Иностранные имена и фамилии даются как в русскоязычном, так и в латинском или шведском написании.

В работе использованы общедоступные портретные изображения участников Полтавской битвы и вообще описываемых событий, сделанные в разные годы до, во время и после Северной войны, поэтому видимые знаки различия и награды могут не соответствовать званию и наградам летом 1709 года.

В заключение целесообразно предупредить читателя, что предлагаемая его вниманию работа достаточно плотно нагружена фактами и цифрами, потребовавшимися для комплексного анализа изучаемых исторических событий. Линия изложения часто прерывается отступлениями, необходимыми для более полного и целостного отражения и восприятия происходившего. В целях наиболее адекватного отражения уровня боевого и тактического мастерства сражающихся сторон, их действия детализированы настолько, насколько это позволяло наличие источников и требовалось для решения основных задач исследования.

Также следует пояснить, что Северная война в принципе отнесена автором к военному противостоянию русских и германцев, поскольку, во-первых, в составе шведской армии было около четверти немцев из германских государств (шесть рейтарских кавалерийских полков – немецкие вербованные полки командиров Альбедиля, Дюккера, Ельма, Мейерфельдта, Таубе, Гюлленшерны общей численностью более 8 тыс. солдат и офицеров, не считая отдельных подразделений и военнослужащих, например, из Саксонии и Силезии, которыми в 1707 году были доукомплектованы шведские части, поэтому Б. Григорьев считает, что немцы составляли до половины королевской армии[9]); во-вторых, Карл XII по мужской линии принадлежал к германской династии князей Виттельсбахов, получивших свой титул еще в XII веке; в-третьих, в составе Швеции в это время находились и германские земли – пфальцграфство Цвайбрюккенское (в земле Рейнланд-Пфальц в Баварии), Верхняя Померания с городом Штральзунд, часть Нижней Померании с городом Штеттин, области Бремен и Верден, а также некоторые мелкие княжества – Юлихское, Бергское, Клевское и город Висмар; в-четвертых, германские племена, заселившие земли по течению Верхнего Рейна, пришли из Скандинавии, так что немцы и шведы являются этнически родственными нациями.

Вместе с тем мы не предполагаем, что аналитическое исследование одной только Полтавской битвы позволяет исчерпывающе судить о характерных особенностях военного противостояния русских и германцев. Поэтому автор рассчитывает продолжить изучение данной проблемы в широкой исторической ретроспективе, используя открытые в настоящее время обширные источники информации для решения всех указанных выше задач.

Глава 1. От Дрездена до Полтавы

§ 1.1. Стратегическое положение и планы сторон. Развитие кампании шведской армии в России

«Русский» поход 25-летнего короля Шведов, Готов и Вендов Карла XII был начат в августе 1707 года для победы над последним врагом Швеции в Северной войне – русским царем Петром I (после заключения в сентябре 1706 года в местечке Альтранштадт (Альтранштедт, Altranstädt) мирного договора с курфюрстом Саксонии Августом II). Шведская армия выступила из Дрездена (Dresden) в Саксонии и, задерживаясь лишь для пополнения численного состава и материальных запасов, в начале сентября перешла через реку Одер в районе города Штейнау (Steinau), миновав польско-саксонскую границу, а затем двинулась в глубь Польши. В октябре шведы сделали длительную стоянку в Познани (Posen), стягивая туда подкрепления и подготавливая запасы предметов снабжения, а в январе 1708 года королевская армия вошла в Белоруссию, на территорию Великого княжества Литовского. К этому времени под королевскими знаменами были собраны около 43–45 тысяч профессиональных, вымуштрованных и приобретших большой боевой опыт солдат и офицеров (в том числе от 16 200 до 18 000 солдат пехоты, 12 250 драгун и 8450 рейтар, около 3000 унтер-офицеров пехоты и кавалерии, приблизительно 2000 гусар и от 500 до 1000 артиллеристов, инженеров и саперов из корпуса инженеров и солдат, выделенных в обоз в качестве ездовых и охраны[10]), набранных в самой Швеции в соответствии с системой так называемой «индельты» («поселенные войска», швед. «indelningsverket»)[11], а также по прямому найму (швед. «varvarde»). Ядро армии составляли шведы, финны и прибалты, а также немцы (в составе кавалерии числилось 6 немецких вербованных драгунских полков[12]). Мононациональные шведские, финские, немецкие и прибалтийские части в пехоте и кавалерии сохраняли выраженную территориальную природу в зависимости от места формирования, что придавало им дополнительную спаянность и обеспечивало понимание и взаимодействие в бою между солдатами и офицерами.

Легкая конница была собрана из валахов и поляков (12 гусарских хоругвей[13]).

Кроме этой главной армии, не считая гарнизонов, в Курляндии (Kurland, историческая область современной Латвии, располагается в западной части страны к юго-востоку от реки Даугавы) находился корпус численностью от 11 до 16 тыс. солдат и офицеров под командованием генерала Адама Левенгаупта; в Карелии и Финляндии в районах Выборга и Кексгольма – 13–15 тыс. под командованием генерала Георга Любекера; в шведской провинции Померания – 8 тыс. под командованием генерала Эрнста Крассау; в Польше остались союзные шведам польско-литовские отряды общей численностью около 16 тыс. человек под командованием польского короля Станислава I Лещинского и гетмана Яна Сапеги. Всего шведские вооруженные силы насчитывали около 100 тыс. солдат и офицеров в регулярных частях сухопутных войск (из них 75–80 тыс. полевых войск) и до 15 тыс. на флоте[14].

Шведам противостояла русская армия, серьезно реорганизованная царем Петром I по западноевропейскому образцу в результате одиннадцатилетних военных реформ, последовавших за бунтом стрелецких полков в 1698 году. В Белоруссии были сосредоточены по разным данным от 58 до 67–70 тыс. солдат и офицеров под командованием фельдмаршала Бориса Шереметева (26 пехотных полков – 38 тыс., и 30 драгунских полков – 33 тыс., общей численностью 71 тыс. человек); в Ингерманландии (Ингрия – регион по берегам реки Невы на территории Ленинградской области Российской Федерации) – свыше 50 тыс. под командованием генерал-адмирала Федора Апраксина (25 резервных и гарнизонных пехотных полков – 47,5 тыс., и 5 драгунских полков – 4 тыс., общей численностью 51,5 тыс. человек); в Лифляндии и Ливонии, в районе между Ригой и Дерптом (нем. Derpt, Dorpat, современный город Тарту) – свыше 7 тыс. под командованием генерала Рудольфа Бауэра (6 драгунских полков, а также иррегулярная конница); гарнизонные войска в Украине в городах Киев, Нежин, Чернигов и других под общим управлением генерала Дмитрия Голицына – свыше 35 тыс. солдат и офицеров; приблизительно 20–25 тыс. казацкого войска в Украине под управлением гетмана Ивана Мазепы и городовых полковников[15]. Всего русские сухопутные вооруженные силы насчитывали до 130 тыс. регулярных, 35 тыс. гарнизонных и свыше 25 тыс. иррегулярных полевых войск (по оценке русского историка П. Н. Милюкова, наличная численность русской армии в 1709 году составляла около 100 тыс. военнослужащих, без учета гарнизонных и иррегулярных войск[16]).

Для сравнения, в ходе войны за так называемое «Испанское наследство» Франция к 1701 году имела регулярную армию численностью около 220 тыс. солдат и офицеров в сухопутных войсках, Австрия к 1705 году – около 100 тыс., Англия к 1710 году – 75 тыс., а Голландия в период всей войны с 1701 до 1713 гг. поддерживала численность своей армии на уровне 120 тыс. военнослужащих[17]. Турция для ведения войны против России в 1711 году собрала полевую армию численностью более 118 тыс. солдат и офицеров, а союзное ей Крымское ханство одновременно выставило около 80 тыс. воинов[18].

По мнению В. Молтусова, первоначально стратегический план шведского Главного командования основывался на результатах предыдущих военных кампаний в Саксонии и Польше, когда занятием столицы Саксонии города Дрездена удалось вынудить короля Польши и курфюрста Саксонии Августа II заключить мирный договор, а фактически капитулировать перед шведами[19]. Такого успеха не позволили добиться предшествовавшие походу в Саксонию шесть лет войны в Польше и ряд крупных побед, одержанных там над саксонско-польско-русскими войсками. Поэтому король Карл XII рассчитывал получить аналогичный результат в ходе кампании в России благодаря взятию Москвы. Соответственно, основным условием было успешное продвижение на восток через Смоленск по кратчайшему направлению к Москве, а сражение с главными силами русской армии являлось при этом желательным, но не обязательным условием проведения кампании. План также предусматривал задержку шведских войск в Саксонии как для сбора денежной и материальной контрибуции, увеличения численности армии за счет вербовки западноевропейских наемников-профессионалов и закупки лошадей (только за один месяц пребывания в Саксонии в шведскую армию были дополнительно рекрутированы 9–10 тыс. человек), так и с целью выманить русскую армию в Польшу, чтобы там внезапным маневром настигнуть ее и разгромить (русское командование разгадало этот замысел, и царь Петр направил в Польшу исключительно кавалерийский корпус в составе 23 драгунских полков, который выдвинулся к Висле и мог легко уклониться от боя с противником при невыгодных условиях).

Как видно, король Карл не учитывал имевшийся исторический опыт столетней давности, периода так называемого «Смутного времени», когда владение Москвой так и не позволило польскому королю Сигизмунду III, происходившему из шведской династии Ваза (Sigismund III Wasa, польск. Žigmund III Waza), установить свой контроль над русскими землями. Кроме этого, данный план противоречил теоретически обоснованному позднее Карлом Клаузевицем принципу, что главной стратегической целью войны должно быть уничтожение войск противника, а не занятие и удержание каких-либо территорий или объектов. Однако маловероятно, чтобы король Карл и без теоретических изысканий не понимал, что успех шведов в Саксонии был подготовлен и обеспечен всем предшествовавшим ходом Северной войны, когда именно поражения саксонских войск оставили курфюрста Августа II практически без армии. Только тогда захват Дрездена стал решающим ударом, который вывел Саксонию из войны.

Другим недостатком указанного плана по достижению успеха в кампании путем захвата Москвы являлось выбранное королем Карлом операционное направление через Смоленск. Хотя оно и являлось кратчайшим, но, как уже тогда заметили военные специалисты, на данном направлении было крайне мало хороших дорог и крупных населенных пунктов, зато много рек и болотистых лесов, что затрудняло и снабжение, и продвижение, и маневрирование войск.

Тем не менее, в начале похода в Россию шведы вполне рационально и успешно выполняли стратегический план наступления на Москву. Несмотря на численное превосходство неприятеля на главном операционном направлении, в период с декабря 1707 и до конца 1708 гг. шведская полевая армия умелым маневрированием без боя вытеснила противника из Польши (когда русские осенью и зимой 1707 года опустошили польские земли к Востоку от Вислы и подготовили там узлы обороны, Карл XII повел шведскую армию в обход этого района через Мазурию – покрытый густыми лесами и болотистый регион на границе Польши и Восточной Пруссии – А. Констам (Angus Konstam) отмечает, что этот маневр был подобен операции германских войск в Арденнах в 1940 году, позволившей глубоко обойти вражеские укрепленные рубежи по местности, считавшейся до этого непроходимой для больших масс войск[20]); прошла разоренные русскими земли в Литве и Белоруссии (территорию Великого княжества Литовского) и одержала тактическую победу под Головчином; неоднократно вступала в боевые столкновения с отдельными русскими отрядами; затем, в связи с трудностями с продовольствием и фуражом, двинулась сначала в Северскую землю, а потом дальше, в глубь Украины, где союзником шведов стал гетман украинского казачества Иван Степанович Мазепа-Колединский.

Заняв зимние квартиры в районе населенных пунктов Ромны, Прилуки, Лохвица, Гадяч, Зеньков, Глинск, которые служили хорошей базой снабжения, шведские войска с середины февраля 1709 года, переждав период наиболее сильного половодья, начали сдвигаться к югу, в междуречье Псела и Ворсклы. Данное решение обусловливалось тем, что в весеннее время указанный район находился в зоне подтопления талыми водами и паводками, становившимися причиной длительной распутицы, которая изолировала друг от друга отдельные группировки шведов, располагавшиеся на значительном удалении друг от друга в связи с необходимостью самостоятельного обеспечения продовольствием и фуражом (крупные населенные пункты Полтавской Украины находятся в среднем на удалении 19–20 км друг от друга в связи с зависимостью от источников воды, причем, чем южнее их месторасположение, тем крупнее населенный пункт, от 60 и свыше дворов на севере до 200–300 дворов на юге Полтавщины[21]). Стремясь избежать разобщенности войск, в апреле шведское командование полностью сосредоточило армию в сравнительно ограниченном районе к северу и югу от города Полтава, а 1 мая осадило город, занятый русским гарнизоном. Полтава располагалась на так называемом Муравском шляхе, по которому войска Крымского ханства неоднократно совершали набеги в глубь России, и являлась важным опорным пунктом, контролировавшим дороги и переправы по линии реки Ворсклы на пути между Запорожьем и Гетманщиной.

При этом, пройдя путь из Восточной Германии до Левобережной Украины, к середине весны 1709 года шведская армия во главе с Карлом XII сама оказалась в стратегическом окружении. На северо-восточном и восточном направлении от Полтавы находились отряды генерала князя Александра Меншикова (пропуск мягкого знака в фамилии возник в связи с ее написанием самим Александром Даниловичем Меньшиковым, которое было обусловлено малограмотностью, хотя его жена, например, подписывалась: «Дарья Меньшикова»[22]); на севере и северо-западе, почти в тылу у шведов – войска фельдмаршала Бориса Шереметева и новоизбранного Верховной Радой украинского гетмана Ивана Скоропадского (Скуропацкий, ранее генеральный есаул и Стародубский полковник, назначен гетманом в ноябре 1708 года); в Киеве и на территории Правобережной Украины – корпус киевского воеводы генерала Дмитрия Голицына (князь Дмитрий Михайлович Голицын) и фельдмаршала Генриха Гольца (Heinrich Goltz, немецкий офицер, уроженец Бранденбурга, служил в голландской и прусской армиях, был комендантом города Данциг (нем. Danzig, польск. Gdańsk), на русской службе с 1707 года).

Тяжелое стратегическое положение шведов несколько улучшило только то, что 11 марта 1709 года на казацкой Раде в Переволочне запорожские казаки приняли решение встать на сторону шведского короля. Еще в 1703 году гетман Мазепа писал царю Петру: «… чуть не вся Украина запорожским духом дышит»[23]. Теперь этот дух проявился в союзе наиболее боеспособной части казаков с врагами «москалей» («москвитян»).

В середине марта отряды запорожских кошевых атаманов Ивана Шугайло (Шувайло, до 1500 конных казаков) и Федора Нестулея (до 500 конных казаков) напали на русских у Кобеляк и Царичанки, по нижнему течению рек Ворсклы и Орель (Орел)[24]. В конце марта – 27 числа – в Будищах кошевой атаман Войска Запорожского Константин Гордиенко (Костя Гордеенко) и 8 тыс. казаков вместе с казачьей старшиной и войсковыми судьями принесли присягу на верность Карлу XII и Мазепе. Свыше половины из этих казаков действительно встали на сторону шведов – они частью остались при шведской армии, частью вернулись в Запорожскую Сечь или начали самостоятельные военные действия против русских, доходя до Чугуева (юго-восточнее Харькова), однако до 3 тыс. запорожцев решили принять выжидательную позицию и ушли в места к рекам Буг, Ингул, Ингулец[25]. Отдельные отряды запорожцев заняли укрепленные населенные пункты, располагавшиеся на Полтавщине и по нижнему течению Днепра, вплоть до Сечи[26].

По мнению В. Молтусова, щедрые материально-финансовые посулы и денежные выдачи, производившиеся со стороны царя Петра в адрес запорожской казачьей старшины, вызвали неустойчивость и раскол в рядах казаков, что не позволяет рассматривать их в качестве надежных союзников шведов в ходе войны в Украине[27]. Вместе с тем в целом, контролируя южное и юго-западное направления от района Полтавы, союзные казаки обеспечили шведам связь с Правобережной Украиной и Польшей, Крымским ханством и Османской империей, откуда могла поступить помощь в борьбе против русской армии, на что и надеялись Карл XII и Мазепа.

Понеся большие потери в столкновениях с русскими с осени 1707 года (более 10 тыс. солдат и офицеров с начала похода, причем первый бой шведского авангарда с разведкой противника произошел уже в сентябре 1707 года в Польше, в районе Калиша (Kalisch)[28]), шведский король рассчитывал компенсировать их привлечением вспомогательных сил и союзников – оставленного им в Польше корпуса генерала Эрнста Крассау (Ernst Detlof Krassow), отрядов польского короля Станислава I Лещинского (Stanislaw I Leszczynski, ранее воевода в Познани), крымского войска хана Девлет-Гирея II. В связи с этим движение шведов на юг и осада важнейшего в этом районе стратегического пункта – укрепленного и хорошо снабженного полкового города Полтавы, являлись естественным стремлением обеспечить операционную базу по линии реки Ворсклы. Занимая эту линию, шведы поддерживали связь с запорожцами и сохраняли возможность соединиться с подкреплениями и союзниками из Польши и Крыма.

Однако сам царь Петр, опасаясь, что действия запорожцев приведут к выступлению крымского хана, а также активизации колеблющихся польских сторонников короля Станислава I Лещинского и Карла XII, прилагал серьезные дипломатические усилия и активно руководил своими военачальниками, стремясь оставить шведов в изоляции. В течение марта-апреля он вел непрерывную переписку с Меншиковым и Шереметевым, требуя «… а наипаче тщитца каналию запорожскую и сообщникоф их искоренять», и угрожая, что «А ежели допустите и по сему не учините, тогда собою принуждены будите платить»[29].