Серафина и расколотое сердце

Серафина вновь оглядела комнату и вдруг заметила на стене зеркало. Девочка словно окаменела, только сердце заколотилось часто-часто.

– Нет, только не это… – твердо проговорила она.

Она не желала подходить к зеркалу. Она слишком боялась заглянуть в него.

Что она там увидит?

Себя прежнюю? Или привидение? Восставшего из могилы кошмарного призрака, израненного, в окровавленных лохмотьях? Да-да, она стала таким вот кошмарным призраком! Наверняка! А к чему ей смотреть на собственный окровавленный труп?

«Возьми себя в руки, ты, перепуганная дурочка, – сердито сказала сама себе Серафина. – Ты должна увидеть себя! С этим необходимо разобраться!»

Она набрала в грудь побольше воздуху и сделала шаг к зеркалу. Потом еще один шаг. Наконец она медленно придвинулась к нему и осторожно заглянула сбоку.

В зеркале отразился свет и легкое движение, подобное дуновению ветерка. Серафины в зеркале не было.

Она была никто и ничто.

А ведь когда-то, глядя в это самое зеркало, Серафина заметила, как начали меняться ее янтарные глаза, как появились черные пряди в ее волосах. И с какой гордостью она любовалась собой в новом прекрасном платье! Теперь же у нее не было ни глаз, ни волос. Ничего.

Все, что она успела узнать и полюбить, покинуло ее. Что это – колдовство? Законы неумолимого времени?

Пожалуй, дело не только в этом. Весь мир Серафины разлетелся на тысячи осколков, совсем как ваза эпохи Мин, которую уронили на кафельный пол. Интересно, сможет ли Серафина сложить эти осколки вместе?

«Будь смелой, – велела себе девочка. – Хватит валять дурака, жалеть себя. Во сне или наяву, мертвая или живая, ты не сдашься так просто, не впадешь в отчаяние. Ты будешь сражаться до конца!

Размышляя об этом, она вдруг заметила в зеркале чуть заметное движение света и воздуха. Позади нее что-то было. Серафина стремительно обернулась, но увидела лишь мельчайшие частицы пыли, вьющиеся в солнечных лучах, которые падали из окна.

Подойдя ближе, девочка с удивлением обнаружила, что может отчетливо рассмотреть форму каждой пылинки и то, как она переворачивается в воздухе, попадая то на свет, то в тень. Почему то вспомнились слова, которые обычно произносят над гробом любимого человека.

«Мы предаем ее тело земле, – говорит пастор. – Все мы возвратимся в прах, из которого взяты. Прах ты и в прах возвратишься. Земля к земле, пепел к пеплу, прах к праху».

Не отрывая взгляда от пылинок, пляшущих в столбе света, Серафина прошептала: «Теперь и я такая. Плавающие в воздухе пылинки».

Она медленно провела рукой сквозь столб света. Рука не отбрасывала тени, но Серафина готова была поклясться, что от ее движения пылинки разлетелись в стороны.

– Я здесь, – сказала она себе. – Совсем чуть-чуть, но я еще здесь.

«В виде пылинки или в виде дуновения ветра, но я существую. А значит, еще есть надежда».

Серафина оглядела пустую комнату Эсси. Прошлое осталось позади. Впереди ожидало неизвестное будущее. А что же было сейчас?

Она выглянула в окно, из которого открывался вид на горы. Над ними, задевая вершины, неслись темные тучи. Огромные серые полотна дождя поглощали солнечный свет. Французская Широкая река всего за несколько дней поднялась так высоко, что прорвала берега и залила лагуну. Та полностью ушла под воду и размылась.

«Приближаются бури, – подумала Серафина. – И я должна их остановить».

Глава 12

На первый этаж Серафина спустилась по длинной, изогнутой парадной лестнице. Шла среди белого дня мимо гостей. Она прыгала перед ними, пробовала их коснуться. Она задевала руками пышные юбки дам в надежде, что ткань всколыхнется. Но ничего не происходило. Всю свою жизнь Серафина пряталась от людей, но сегодня ей так хотелось, чтобы хоть кто-нибудь, неважно кто, догадался о ее присутствии.

– Приветик! – сказала она одной из дам, которая только приехала на летний бал.

– У вас очень красивое платье! – крикнула она другой.

– На вас шляпа косо сидит, сэр, – сообщила она одному из джентльменов.

Спустившись в холл, Серафина отправилась в Зимний сад. Там юные барышни в прелестных голубых и желтых платьях пили чай и болтали. Серафина попыталась стянуть со стола кусочек сахара, а затем – перевернуть чашки, но не сумела сдвинуть ни то, ни другое даже на миллиметр. Потом она заметила, что над одной чашечкой поднимается пар. Девочка наклонилась и подула на него. К ее удивлению, завиток пара изменил направление движения, после чего растаял в воздухе. Серафина довольно улыбнулась. Хоть что-то у нее получилось.

Приободрившись, она прошла служебным коридором в курительную, обитую ярко-синей дамасской тканью. В комнате были красиво расставлены изогнутые стулья с бархатной обивкой, на полках стояли книги с золотым обрезом. Серафина заходила сюда с Брэденом перед Рождественским балом – самым первым, на который ее пригласили как гостью. И Серафина, и Брэден были в своих самых лучших нарядах. «Хотелось бы верить, что это не последнее Рождество в моей жизни», – хмуро подумала Серафина.

Но она не собиралась до бесконечности торчать посреди курительной, оплакивая и жалея себя всего-навсего из-за собственной смерти.

Серафина подошла к камину с прекрасной резной мраморной полкой. Чучело совы по-прежнему стояло на своем месте. Девочка вздохнула с облегчением. В белых сов могли превращаться ее враги-оборотни – могущественный колдун Юрайя и его коварная дочка Ровена, которая во всем помогала своему отцу.

Когда-то давно Юрайя создал собственное темное царство на территории, где сейчас располагалось Билтморское поместье, и в его окрестностях, запугал и подчинил многих местных жителей. Он уничтожил сотни лесных животных и среди них – отца Серафины, который умел оборачиваться черной пантерой. А потом в эти края приехал мистер Вандербильт. Он выкупил обширные участки земли, благоустроил их, построил Билтмор. Его появление рассеяло черные чары и вдохнуло жизнь в тихо умирающие леса, поля и горы. За это Юрайя возненавидел мистера Вандербильта и поклялся уничтожить Билтмор.

Сначала колдун создал черный плащ, с помощью которого можно было отнимать души у других людей. Потом – посох-оборотень, подчинявший себе животных для того, чтобы Юрайя мог насылать их на своих врагов.

К счастью, Серафине, Брэдену и их друзьям удалось дать отпор колдуну. Серафина в облике пантеры сшибла Юрайю насмерть, когда он в виде совы летел над горной рекой. Тогда же погибла и Ровена.

Хотелось верить, что им удалось уничтожить врагов окончательно и бесповоротно. Но не зря Вайса говорил: «Злого колдуна не так-то просто убить. Кажется, что он мертв, а он продолжает жить, – его дух жив. Он скрывается во мраке, которого другим видеть не дано».

На следующее утро после боя с колдуном Билтморские лесничие нашли в лесу мертвую сову. Из ее тушки сделали чучело и поставили на каминную полку в курительной. Сова казалась тогда такой живой. Сейчас чучело как-то потускнело и потерлось, перья посерели и поредели. Теперь при взгляде на нее не возникало сомнений в том, что это неодушевленный предмет. Но, рассматривая чучело, Серафина вдруг почему-то вспомнила сухую и белую змеиную кожу, сброшенную ради новой оболочки.

Неужели колдун в капюшоне, которого она встретила у реки, – все тот же Юрайя, только в новом обличье?

Выходит, это он напал на нее в ночь полнолуния? Он устраивает ураганы в лесу? Неужели Юрайя снова вернулся, чтобы уничтожить Билтмор? Или же это какой-то новый враг, о котором пока ничего не известно?

Оставшуюся половину дня Серафина пробовала двигать пылинки, дуть на пар и огоньки свечей, чтобы они дрогнули. Между делом она следила за тем, что происходит в доме. Невидимый дух, она, не выходя из тени, следовала за гостями, наблюдая, как они живут своей обычной будничной жизнью, и стараясь заметить что-то необычное или подозрительное в их поведении.

Необычное проявилось только вечером.

Торжественный ужин в Банкетном зале начался ровно в восемь. Гости и прислуга обсуждали бесконечные дожди, размокшие дороги, затопленные поля, на которых гнил урожай. Брэден сидел рядом с дядей и тетей. Вроде бы настроение у него сегодня было получше, чем накануне вечером, по крайней мере, он решился выйти к ужину. И все же мальчик оставался хмурым и мрачным. Какой-то усатый джентльмен, сидящий неподалеку, попытался заговорить с ним:

– Как приятно видеть вас, мастер Брэден. Мне было так жаль, когда я узнал, что вы перестали ездить верхом. Ведь вы всегда так любили лошадей.

Джентльмен искренне хотел проявить заботу и доброжелательность, но после его слов лицо мальчика словно окаменело.

Серафине так хотелось привлечь внимание Брэдена, подать ему знак, показать, что она рядом, – например качнуть воду в его стакане или сделать еще что-то в том же роде. Но, стоило девочке приблизиться, как Брэден помрачнел еще больше. Он пробормотал, что устал, и попросил разрешения выйти из-за стола.

– Спокойной ночи, Брэден, – проговорила миссис Вандербильт, огорченная тем, что он уходит так рано.

– Спокойного сна, – сказал мистер Вандербильт племяннику, но потом, коснувшись руки Брэдена, притянул его к себе и очень тихо добавил: – Не забудь: ночью слуги запрут двери на все запоры и выставят охрану.

Брэден стиснул зубы и, не сказав в ответ ни слова, вышел из зала. Его грубость поразила Серафину. Если мистер Вандербильт догадывался об опасностях, угрожающих Билтмору, то его решение запереть двери и выставить охрану было единственно верным. Но почему-то складывалось впечатление, что все будет перекрыто не для того, чтобы защитить Билтмор от вторжения, а для того, чтобы помешать Брэдену выйти из дома. Мистер Вандербильт специально предупредил племянника. И тот был от этого не в восторге.

Серафина последовала за другом. Тот с трудом поднялся по лестнице и доковылял до своей комнаты, подволакивая схваченную металлом ногу. Брэден обладал особым даром исцелять животных. За время их знакомства Серафина видела, как он вылечил лису, сапсана и многих других зверей. Он любил и понимал животных, а они любили и понимали его. Но, к сожалению, Брэден не умел лечить людей – в том числе и себя.

Что же такое случилось, какое горе заставило его отвернуться от своих самых верных друзей? От пса, от лошадей…

Гидеан уже ждал хозяина возле двери в комнату.

– Я не хочу, чтобы ты ходил за мной, – холодно сказал Брэден Гидеану. – Уходи!

У собаки был такой несчастный вид, что Серафине страстно захотелось присесть рядом и погладить его, как она делала раньше.

– Конечно, он это не всерьез, – сказала она Гидеану, хотя пес не слышал ее.

На самом деле она уже ни в чем не была уверена. Кто знает, может, Брэден говорил всерьез.

Проскользнув вслед за Брэденом в его комнату, девочка пришла в изумление. Раньше здесь всегда было так прибрано, тепло и уютно. Но теперь комната стояла грязная и неухоженная. На комоде громоздилась стопка подносов с недоеденной пищей, по полу была разбросана грязная одежда. Кровать с пологом не застелена. Шторы запылились. Похоже, Брэден и сам не убирался много месяцев, и слуг к себе не пускал.

Брэден повалился в маленькое кожаное кресло напротив пустого, холодного камина и тяжело, устало выдохнул. Потер дрожащей рукой больную ногу. Другая нога постоянно двигалась. И, кроме того, Брэден безостановочно проводил рукой по волосам и вытирал одну половину лица. Нет, он не просто устал. Он был растерян и встревожен.

Серафина вспомнила, как явилась к нему однажды ночью и как они с Гидеаном дремали на ковре у теплого огня, а Брэден спокойно спал в своей постели. Но сейчас он просто сидел, безразлично глядя на холодный пепел в пустом черном очаге.

Внезапно Брэден встал и принялся беспокойно ходить по комнате. Железный каркас стучал о деревянный пол. Мальчик все крепче сжимал дрожащими пальцами виски, как будто в голове у него звучали слышные только ему голоса.

Все больше волнуясь, он снял черный фрак и брюки и надел старую потрепанную одежду, в которой обычно путешествовал по горам. Затем опустился на колени и вытащил из-под кровати свернутую кольцом веревку.

– Что, черт возьми, ты собираешься делать? – громко поинтересовалась Серафина.

Когда все в доме разошлись по своим комнатам, Брэден открыл окно и сбросил в темноту конец веревки. Всю ночь шел дождь, и в комнату сразу полетели брызги.

– Да что такое творится у тебя в голове? – снова спросила Серафина, чувствуя, как от тревоги сердце сжимается в груди.

У Брэдена так ужасно тряслись руки, что он еле-еле привязал другой конец веревки к кровати. Затем подошел к окну.

– Брэден, что бы ты ни выдумал, не делай этого! – предупредила Серафина.

Но он, скользя, вскарабкался на мокрый от дождя подоконник и начал выбираться наружу. Нога в каркасе не слушалась, поэтому он приподнял ее руками, затем сполз с подоконника и стал медленно спускаться по веревке вдоль стены здания.

То, что он делал, было безумно опасно даже для здорового человека в сухую погоду. Но сейчас из окна по веревке карабкался больной паренек, да еще и в грозу. От каменного пола террасы его отделяло сорок футов. Падение означало неминуемую смерть.

– Осторожней, Брэден! – испуганно и возмущенно закричала Серафина, высовываясь из окна.

Ветер растрепал ей волосы, а потом вдруг сбил с ног и поволок за собой вместе с каплями косого дождя. Серафина почувствовала, что взмывает в воздух. Частицы ее души готовы были разлететься во все стороны, раствориться в грозе. Она вцепилась в ручку окна, изо всех сил пытаясь удержаться в целости.

Серафина беспомощно наблюдала сверху, как Брэден спускается вниз по веревке. Если он не удержится, она не сможет его поймать! Он упадет и разобьется!

Яркая молния перерезала все небо, а затем прямо над головой громыхнул гром.

Глава 13

Серафина отчаянно цеплялась за окно, и ей казалось, что сама вселенная хочет разорвать на мелкие клочки все, что от нее еще оставалось. И все же девочке удалось сползти вниз по стене дома и встать на твердую почву. Дух ли, привидение ли, но она присела на корточки и прижала ладони к каменной плитке террасы, благодаря землю за ее плотность и твердость.

Было понятно, что вселенная скоро вберет ее в себя, что у души осталось совсем мало времени до того, как она распадется на отдельные частицы, из которых создано все в этом мире.

Тут на террасу рядом с Серафиной спустился Брэден. Он ненадолго замер, переводя дух и вытирая залитые дождем глаза.

– Куда это ты собрался посреди ночи? – поинтересовалась Серафина, все еще рассерженная тем, что он так беспечно рисковал своей жизнью.

Словно в ответ, мальчик встряхнулся и зашагал сквозь дождь. Сегодня не было ни праздничных огней, ни музыки – только дождь и темнота. Серафина шла за ним. Вниз по ступенькам, через сад. Покалеченная нога мешала ему быстро двигаться. Он волочил ее за собой, металл с каждым шагом скребся о камень, но Брэден целеустремленно продвигался вперед и шел с неплохой для своего состояния скоростью. Было видно, что он отлично знает, что делает.

По извилистой тропинке в саду кустарников, мимо кёльрейтерии, покрытой золотыми листьями, вниз по ступенькам и, через арку, в Итальянский сад.

Серафина не знала, куда он идет, но ей было хорошо рядом с ним, нравилось совместное ночное путешествие – не важно, куда. Всего несколько минут назад она чуть не растворилась в воздухе, а сейчас, забыв про это, вновь гадала, что произошло с ее другом, пока она отсутствовала. Серафина все еще надеялась каким-то образом пообщаться с Брэденом, а потом даже вернуться к нему в этот мир. Ей было ужасно одиноко оттого, что нет никакой возможности ни поболтать с другом, ни помочь ему, ни спросить, о чем он думает. При взгляде на его мрачное, застывшее лицо Серафину охватывало такое отчаяние, что самой становилось страшно.

Брэден и следом за ним Серафина миновали центральную беседку и вошли в розовый сад. Мальчик нырнул в каменный домик, принадлежащий главному садовнику розария мистеру Фетлану. В домике хранились грабли, тяпки и прочие садовые инструменты, а также цветочные горшки, подносы и деревянные ящики из-под яблок. Мальчик схватил фонарь, лопату и снова выскочил под дождь. Он уже промок до костей и весь дрожал, но упорно продвигался вперед.

Прошел через сад, а затем по тропе к пруду. После того, как лодочный сарай остался позади, Серафина решила, что Брэден собирается перейти по большому мосту из красного кирпича, перекинутому через восточный конец пруда. Но в самый последний момент он свернул левее и вошел в лес.

– Все очень и очень странно, – сказала Серафина. – Куда же ты теперь?

Он шел по краю пруда, над которым нависли ветвями старые деревья, пока не послышался шум бегущей воды. В этом месте ручей впадал в пруд, и здесь же поперек потока было установлено низкое кирпичное заграждение, которое сдерживало течение. За последние годы заграждение поросло кустарниками, мхом и вьющимися растениями, так что Серафина не сразу сообразила, что это такое.

Когда-то давно, когда поместье еще только строилось, архитектор мистер Олмстед решил, что ландшафт будет выглядеть незавершенным без декоративного пруда. Он рассказывал Серафине, что собирался устроить такой же водоем в Центральном парке Нью-Йорка. Девочка никогда не видала Нью-Йорк, да и вообще не бывала нигде, кроме своего горного края. Она даже не представляла, как выглядят равнины, – наверное, очень странно. И как там люди разбираются, куда идти? Но все равно Серафине очень нравилось слушать рассказы мистера Олмстеда о парке в огромном городе. На территории Билтморского поместья, как, впрочем, и в горах, не было природных озер, но много лет назад какой-то старик-фермер перегородил ручей, чтобы устроить мельничную запруду. А мистер Олмстед расширил запруду, придал ей новую форму, и получился пруд, который стал частью сада.

Серафина вспомнила, как однажды папаша привел ее на это самое место и показал, где ручей впадает в пруд.

– Это маленький тихий ручеек, – объяснил папаша, – но каждый раз во время сильных дождей он разбухает и норовит нанести в пруд грязи, палок и прочего мусора. Фермерам или, там, стаду коров без разницы – грязный пруд или чистый, но для такого благородного джентльмена, как мистер Вандербильт, грязный пруд никак не годится, вот мистер Олмстед и придумал выход из положения.

Серафина ясно представила себе папашу. Он всегда был такой довольный и оживленный, когда рассказывал ей что-нибудь.

– Мистер Олмстед велел рабочим построить поперек ручья это кирпичное заграждение, чтобы оно пропускало через себя воду и замедляло течение. Видишь, вода спокойненько стекает прямо в ту большую дыру. Если вода чистая, она уносится в пруд. Но загляни-ка в дыру, Сера. Видишь вон ту металлическую штуковину? Мистер Олмстед попросил меня установить там стальную корзину со скользящим затвором. Во время сильной грозы, когда ручей несет грязь и мусор, корзина их ловит.

– Но я не понимаю, – с недоумением произнесла Серафина, – куда же утекает вода с грязью? Она же должна куда-то деваться?

– В том-то и дело! В этом вся хитрость. Когда мы построили сооружение, мистер Олмстед объяснил рабочим, как сделать длинный, извивающийся кирпичный туннель, который называется желобом. Этот туннель тянется отсюда под всем прудом на расстояние не менее тысячи футов до того места на другом берегу, где ручей продолжает свой бег. Так вот, когда идет сильный дождь, ручей переполняется грязной водой, а стальная корзина забивается мусором. Под тяжестью этого мусора затвор опускается, и открывается туннель, по которому грязная вода и всякая дрянь уносится к противоположному берегу, туда, где продолжается ручей. Грязь сбрасывается обратно в дальнюю часть ручья и несется вместе с водой до самой реки, как и было задумано богом. А пруд остается чистым.

В голосе отца слышалось уважение:

– Видишь ли, Сера, ты можешь принять все так, как оно есть. А можешь внести свои поправки и сделать что-то лучше, чем было.

И Серафине тогда подумалось, что и ее папаша, и мистер Олмстед относятся к тем людям, которые стараются сделать лучше, чем было.

Пока Серафина вспоминала, Брэден подошел к заграждению и, склонившись, осветил его внутренность фонарем. Ручей бежал быстрым, ровным потоком, в котором было много дождевой воды, но, поскольку мусора в ней оказалось мало, затвор не опустился, и ручей бежал прямо в пруд.

Брэден принялся кидать в металлическую корзину палки и ветки.

– А это еще зачем? – спросила Серафина.

Корзина наполнилась, и затвор медленно опустился. Схватив фонарь и лопату, Брэден забрался в туннель.

– Брэден! – изумленно воскликнула Серафина.

Она была готова лезть куда угодно, только не в туннель, расположенный под прудом и под землей. Спасибо, ее уже похоронили один раз, и у нее не было никакого желания хоронить себя снова, да еще, возможно, и утопиться вдобавок.

Но Брэден уже скрылся в туннеле, не оставив ей выбора. Она не понимала причины его безрассудства, но и отпустить одного в этот ужасный желоб тоже не могла.

Набрав в грудь побольше воздуху, Серафина полезла вслед за другом.

Глава 14

Следуя за фонариком Брэдена, Серафина пробиралась по туннелю. Это был узкий кирпичный лаз с низким сводом. Под ногами бежал узкий ручеек. Сначала туннель был достаточно высок, чтобы они с Брэденом могли идти выпрямившись во весь рост. Но, чем дальше они шли, тем ниже и уже становился лаз.

Серафине совершенно не нравилось это место, но что бесило ее больше всего, так это вода, капающая с потолка ей на затылок, отчего по телу пробегала дрожь. Серафину пугали темные ручейки, змеящиеся по черным, скользким, покрытым плесенью стенам. В воздухе висел тяжелый запах гниющей воды. Без сомнения, они с Брэденом шли сейчас под водами пруда.

Туннель опускался все глубже, и Серафина отчетливо ощущала, что воздух сырой и холодный, стены – липкие, а под ногами у нее плещется, постепенно поднимаясь, дождевая вода. Она не понимала, реальные это ощущения или только кажущиеся, но чувствовала все так остро, словно сама была и частицей воды, и частицей камней – частицей всего, из чего сотворен мир.

Вода в туннеле поднялась до щиколоток. Брэден не запер затвор, и в желоб хлынул ручей. Непонятно было, что Брэдену понадобилось в туннеле, но еще непонятнее, почему он отправился туда ночью, в грозу, да еще пустил за собой воду. Почему это для него так важно?

Крак!

Серафина от неожиданности плюхнулась в воду, да еще и глотнула немного.

Крак!

Металл ударял по кирпичной кладке. Потом послышались скребущиеся звуки. Серафина поднялась на ноги и, хлюпая по воде, пробралась к Брэдену. Поставив фонарь на маленький выступ, чтобы свет падал сверху, мальчик проделывал отверстие в полу туннеля. Он подцепил кирпич кончиком лопаты, вытащил его из воды, отложил в сторону. Затем взялся за лопату и принялся расшатывать следующий кирпич. Вода поднялась на шесть дюймов, но Брэден продолжал выковыривать из пола кирпич за кирпичом! Его ногу сковывал каркас, но он упорно трудился и вскоре вынул двенадцать кирпичей. Затем опустил руку в темную воду и достал металлическую коробку.

– Так у тебя там тайник! – удивилась Серафина.

Вода прибывала с каждой секундой, и Брэден наконец понял, что он в опасности. Серафина думала, что теперь, получив то, что искал, друг повернется и пойдет обратно ко входу в туннель. Но Брэден поступил иначе. Бросив фонарь и лопату, он крепко сжал коробку и пошел дальше в сужающуюся темноту.

– Куда тебя теперь несет, сумасшедший мальчишка? – позвала вслед Серафина, пытаясь перекричать шум воды. – Нам надо возвращаться назад!

Но он не обращал внимания. Постепенно потолок так опустился, что они больше не могли идти выпрямившись. Сначала пришлось согнуться в три погибели, потом опуститься на колени, а после этого встать на четвереньки. Металлические шарниры каркаса скрипели и ездили под давлением согнутой ноги. А вода поднималась все выше. Течение толкало Серафину, плескалось у самого подбородка, доплескивало чуть ли не до потолка, закручивалось вокруг шеи и плеч, мешая дышать.

Ползущей Серафине казалось, что вода не просто поднимается, но тянет ее, трется о ее тело, стаскивает с нее кожу, дергает за косточки. Очень скоро она разорвется на множество капель, рассеянных в водах ручья.

«Держись, – твердила себе Серафина, стискивая зубы. – Не сдавайся!»

Брэден полз все быстрее и быстрее, проталкиваясь в потоке, задирая голову к потолку, чтобы глотнуть воздуху, но не выпускал из рук металлическую коробку.

Внезапно сзади нахлынула и ударила волна, несущая целый ворох сломанных ветвей. Туннель полностью наполнился водой. Призрак или нет, но Серафина плотно сжала губы и затаила дыхание, отказываясь умирать. Она пыталась прижаться к скользким стенам, чтобы не дать воде утащить себя. Она должна была удержаться! Но куда там! Стремительный поток ударил ее, оторвал пальцы от стены и поволок, швыряя и крутя, вместе с собой.