Россия 1801–1917. Власть и общество

«Для того ли существует Россия, как сильное государство, около тысячи лет; для того ли около ста лет трудимся мы над сочинением своего полного Уложения, чтобы торжественно, перед лицом Европы, признаться глупцами и подсунуть седую нашу голову под книжку, слепленную в Париже шестью или семью экс-адвокатами и экс-якобинцами? Законы народа должны быть извлечены из его собственных понятий, нравов, обыкновений, местных обстоятельств»13.

Французские симпатии М.М. Сперанского в то время, когда уже чувствовалась неизбежность предстоящей борьбы с Наполеоном, вызывали слухи и шепот об его измене. Всеобщее недовольство увеличивалось расстройством государственных финансов, которое Сперанский не мог остановить. Когда же отношения с Францией начали обостряться и в русском обществе возникла враждебность ко всему французскому, Александр I уже не видел возможности удерживать при себе Сперанского. В марте 1812 г. он был уволен и выслан в Нижний Новгород, а потом в Пермь. В своем оправдательном письме опальный государственный деятель писал, что вся его работа проходила с согласия или по прямому поручению Александра. В 1816 г. Сперанский был вновь принят на службу и назначен пензенским губернатором. В 1819 г. стал генерал-губернатором Сибири. В 1821 г. возвратился в Петербург. При Николае I Сперанский, будучи членом Государственного совета, произвел в 1826-33 гг. огромную кодификационную работу (см. гл. 1.7). Скончался он в 1839 г.

После Наполеоновских войн к России было присоединено Царство Польское, которому Александр даровал конституцию 1815 г. Открывая польский Сейм в 1818 г., Александр высказал намерение распространить действие «законно-свободных учреждений» на все страны, находящиеся под его властью. В том же году император поручил Н.Н. Новосильцеву составить новый проект конституции для России.

Проект Новосильцева под названием «Государственная уставная грамота Российской Империи»14 был во многом близок к польской конституции 1815 г., откуда заимствовались большинство статей и даже многие термины. Уставная грамота постановляла, что «государь есть единственный источник всех в империи властей», но «законодательной власти государя содействует государственный Сейм» (т.е. Дума), и «образ действия» державной власти «определяется сею государственною уставною грамотой, жалуемою нами любезным нашим верноподданным на вечные времена». Грамота торжественно объявляет о введении в России народного представительства «отныне навсегда».

Н.Н. Новосильцев

Характерной чертой Новосильцевской грамоты было федеративное устройство. Российское государство разделяется на большие области, так называемые наместничества, каждое из которых состоит из нескольких губерний. В этих областях образуются «сеймы», «рассуждающие» о местных делах и законах и избирающие кандидатов в члены общегосударственного сейма. Из «половинного числа» этих кандидатов формируется – по назначению государя – вторая палата общегосударственного сейма, или «палата земских послов».

Верхнюю палату составляет сенат, состоящий из пожизненных членов по назначению государя.

Общий государственный сейм рассматривает проекты законов, «рассуждает о прибавлении и уменьшении налогов, податей, сборов и всякого рода общественных повинностей» и о составлении общегосударственного бюджета, «равно как и обо всех других предметах, на рассуждение по воле государя ему отсылаемых». Сейм рассматривает наказы избирателей земским послам, делает из них извлечения и представляет их правительству для принятия желательных мер. Подобно плану Сперанского, сеймы наместнических областей собираются каждые 3 года, но, в отличие от него, общегосударственный сейм собирается лишь каждые 5 лет, и функции его скорее законосовещательные, чем законодательные. «Уставная грамота» объявляет:

«Да будет российский народ отныне навсегда иметь народное представительство, оно должно состоять в государственном сейме, составленном из Государя и двух палат. Первую, высшую палату, образует Сенат, а вторую, Посольскую палату, земские послы и депутаты окружных городских обществ».

Избирательными правами пользуются две группы населения. 1) «Дворяне каждого уезда, владеющие собственными недвижимыми имениями, составляют между собою дворянские собрания», или «сеймики», которые избирают «земских послов» в наместнические сеймы.

2) «Окружные городские общества» выбирают от себя депутатов в сеймы, в состав которых входят лица с известным имущественным или образовательным цензом. В их число входят: а) недворяне, владельцы недвижимой собственности в городе и уезде; б) именитые граждане, имеющие университетские аттестаты, художники, архитекторы, банкиры, судовладельцы; в) купцы первых двух гильдий; г) цеховые мастера.

Основные положения «Уставной грамоты» о судебной власти таковы: судьи назначаются государем, но затем пользуются независимостью, действуют по законам. Судья отрешается от должности только за противозаконный поступок. «Уставная грамота» содержит в себе «ручательства», т.е. гарантии прав населения. Свобода вероисповедания, «свобода тиснения» (т.е. печати), неприкосновенность личности и собственности. Статья 81 устанавливает «коренной российский закон: без суда никто да не накажется».

Однако новосильцевской «Уставной грамоте» тоже не суждено было стать основным российским законом. После восстания в Семеновском полку в 1820 г. Александр оставил свои конституционные устремления и грамоту Новосильцева положил под сукно. Во время польского восстания 1830-31 гг. революционное правительство нашло в Варшаве текст новосильцевской грамоты и напечатало его. Когда ген. И.Ф. Паскевич в 1831 г. взял Варшаву, он нашел там текст российской конституции и сообщил о своей находке императору Николаю. Последний был очень встревожен опубликованием революционных экспериментов своего брата, приказал собрать все печатные экземпляры «Уставной грамоты», прислать их в Россию и сжечь.

1.3. Реформа центральных учреждений

В конце XVIII в. система центрального управления в виде коллегий, основанных некогда Петром Великим, расстроилась. Вне зависимости от коренных конституционных реформ настоятельно требовалась реформа центрального управления. С этой целью Манифестом 8 сентября 1802 г. в России учреждались восемь министерств:

1) Министерство военных сухопутных сил (переименованное в 1808 г. в Военное министерство);

2) Министерство морских сил;

3) Министерство иностранных дел;

4) Министерство юстиции;

5) Министерство внутренних дел;

6) Министерство финансов;

7) Министерство коммерции;

8) Министерство народного просвещения.

Министрами были назначены преимущественно старые екатерининские вельможи. Из молодых друзей Александра гр. В.П. Кочубей занял пост министра внутренних дел, товарищем министра стал граф П.А. Строганов15. Кн. А. Чарторыский занял пост товарища министра иностранных дел, а министром был назначен престарелый государственный канцлер А.Р. Воронцов. В скором времени Александр взял ведение дел внешней политики в свои руки16. Министерство внутренних дел должно было «пещись о спокойствии, тишине и благоустройстве всей Империи и о повсеместном благосостоянии народа». Оно имело не только административно-полицейские функции, но и экономические: в его ведении находились медицинская коллегия и главное почтовое управление. Совершенно новым учреждением было Министерство народного просвещения, воспитания юношества и распространения наук. В его ведении находилось главное училищное управление, которое энергично занялось организацией школьного обучения.

Министерства строились по принципу единоличной власти и ответственности. Для объединения их деятельности и обсуждения вопросов, касающихся нескольких министерств или всего государства, собирался Комитет министров, в котором до осени 1805 г. председательствовал сам император. Общий надзор над деятельностью администрации принадлежал Правительствующему сенату, которому министры должны были представлять свои отчеты с последующим докладом государю.

В эпоху влияния Сперанского (1810-11 гг.) произошло новое разделение государственных дел по министерствам. Манифест 25 июня 1810 г. провозглашает «главным предметом» Министерства внутренних дел «попечение о распространении и поощрении земледелия и промышленности». Министерство коммерции было упразднено, а для «устройства внутренней безопасности» было учреждено особое Министерство полиции (упраздненное в 1819 г.). Кроме того, были созданы «особые главные управления» ревизии государственных счетов, путей сообщения и «духовных дел иностранных исповеданий».

25 июня 1811 г. было издано «общее учреждение министерств» и подробный наказ министерствам. Теперь центральная бюрократическая машина была приведена со стороны внешней организации в полный порядок. Ход этой машины от министров до столоначальников, экзекуторов и регистраторов был тщательно отрегулирован. Министерства делились на департаменты, департаменты – на отделения, отделения – на столы. Директора департаментов составляли «совет министра», впоследствии в состав министерских советов назначались особые чиновники.

В период религиозно-мистических увлечений Александра возникло своеобразное комбинированное Министерство духовных дел и народного просвещения. Манифест 24 октября 1817 г. гласил:

«Желая, дабы христианское благочестие было всегда основанием истинного просвещения, признали Мы полезным соединить дела по министерству просвещения с делами всех вероисповеданий в составе оного управления. К этому же министерству должны присовокупиться дела святейшего Синода»17.

Карамзин называл это учреждение «министерством затмения», а современную мистику – «мистической вздорологией»18. Министерство просуществовало до 1824 г., когда оно снова было разделено на составные части.

В начале своего правления, стремясь утвердить государственный порядок «на незыблемом основании закона», Александр издал указ от 5 июня 1801 г. о «сочинении Сенатом доклада о правах и обязанностях». Указ «о правах и обязанностях Сената» от 8 сентября 1802 г. гласил, что Сенат «есть верховное место Империи, которому подчинены все присутственные места»19.

Власть Сената «ограничивается единой властью императорского величества, иной же высшей власти он над собой не имеет. Сенат есть высшая судебная инстанция и как хранитель законов печется о повсеместном наблюдении правосудия». Первоначально Сенату предоставлялось важное государственно-политическое право критики тех или иных императорских законов. Впрочем, у Александра недолго сохранялась готовность выслушивать критику своих указов. В 1803 г. Сенат представил императору возражения о том, что изданный им указ нарушает права и вольности дворянства. Александр сделал Сенату выговор и разъяснил, что представления Сената не должны касаться вновь издаваемых императором указов.

В марте 1801 г. в самом начале Александрова царствования был издан указ об учреждении при государе «Непременного» (т.е. постоянного) совета из 12 членов для рассмотрения важных государственных дел. До прихода к власти Сперанского совет этот не играл важной роли. Сперанский же стремился поставить во главе управления авторитетное законосовещательное учреждение. В этом он видел начало осуществления плана общего государственного преобразования. Манифест от 1 января 1810 г. (написанный, конечно, Сперанским) гласил, что цель преобразований – «учреждать образ правления на твердых и непременяемых основаниях закона». Вводился новый порядок, по которому все проекты законов, уставов и учреждений «предлагаются и рассматриваются в Государственном совете», после чего утверждаются государем. Н.М. Карамзин в своей «Записке» зло критикует нововведение:

«Государь российский внемлет только мудрости, где находит ее, в собственном ли уме, в книгах ли, в голове ли лучших своих подданных. Но в самодержавии не надобно ничьего одобрения для законов, кроме подписи Государя, он имеет всю власть»20.

Государственный совет состоял из высших сановников, назначаемых государем. «Министры суть члены Совета по их званию». Председательствует в Совете государь или особо им назначенный (на один год) председательствующий член Совета. Совет разделяется на департаменты: 1) законов, 2) военных дел, 3) дел гражданских и духовных, 4) государственной экономии. В нужных случаях созывается общее собрание Совета. Во главе делопроизводства стоит «государственный секретарь», которым был назначен М.М. Сперанский21.

1 января 1810 г. Александр торжественно открыл заседание Государственного совета речью, в которой заявил: «Я всегда желал, чтобы благосостояние империи утверждалось на законе».

1.4. Реакция в конце царствования Александра I. Аракчеев

В 1815 г. окончилась затяжная и трудная борьба с Наполеоном, в которой Александр принимал самое активное и горячее участие.

«Весь запас твердой воли Александра, – говорит его биограф, – оказался истраченным на борьбу его с Наполеоном, потребовавшую высшего напряжения всех его духовных и физических сил, и ничего нет удивительного, что у государя проявилась крайняя усталость и душевное утомление»22.

Усталый и разочарованный в людях Александр решил опереться на своего гатчинского друга и верного слугу Аракчеева. Выказывая свое бескорыстие и преданность Александру, Аракчеев отказывается от пожалованного ему высшего российского ордена Андрея Первозванного и фельдмаршальского жезла.

«Быстрыми шагами приближалось то время, когда усталый победитель Наполеона должен был скрыться за мрачной фигурой гатчинского капрала»23.

Погрузившись в туман религиозно-мистических исканий, Александр возложил главную тяжесть трудов и забот об управлении государством на Аракчеева. А сам он в последние годы своего царствования больше всего интересовался в Европе – осуществлением принципов созданного им Священного союза, а в России – муштровкой армии и военными поселениями. Стремление довести армию до полного совершенства на смотрах и парадах принимало совершенно уродливые формы. На маршировку с надлежащим «вытягиванием носка» обращали гораздо больше внимания, чем на обучение стрельбе и вообще на боевую подготовку войск. Майор В.Ф. Раевский в 1820 г. писал своему другу об этой новой системе:

«…учебного солдата вертят, стягивают, крутят, ломают, толкают, затягивают и перетягивают, коверкают. Вот и Суворов, вот Румянцев, Кутузов, <…>все полетело к черту»24.

Правда, майор Раевский был оппозиционер, но вот свидетельство царского брата, великого князя Константина Павловича, который сам был усердным служакой гатчинского типа. В 1817 г. в письме к ген. Н.М. Сипягину он писал:

«…ныне завелась такая во фронте танцевальная наука, что и толку не дашь. Я более двадцати лет служу и могу правду сказать, даже во времена покойного государя (т. е. Павла) был из первых офицеров во фронте, а ныне так перемудрили, что и не найдешься». В другом письме Константин писал: «Вели гвардии стать на руки ногами вверх, а головою вниз и маршировать, так промаршируют…»25.

А в 1819-1820 гг. ген. И.В.Сабанеев писал ген. П.Д. Киселеву:

«У нас солдат для амуниции, а не амуниция для солдата. Учебный шаг, хорошая стойка, параллельность шеренг, неподвижность плеч и все тому подобные <…> предметы столько всех заняли и озаботили, что нет минуты заняться полезнейшим»26.

Вместе с этой «танцевальной наукой» в армии царила суровая дисциплина и применялись жестокие наказания. За нарушение дисциплины, за неисправность во фронте или в одежде виновных «прогоняли сквозь строй» через 500 или через тысячу человек по одному, по два раза, а за серьезные провинности до шести раз. Эта отвратительная система наказания состояла в том, что выстроенные в шеренги солдаты должны были быть палачами – бить шпицрутенами (толстыми и гибкими прутьями) своих провинившихся товарищей. Конечно, телесные наказания применялись в то время не только в русской армии. Само немецкое название «шпицрутен» свидетельствует о том, что русские заимствовали этот метод наказания у «цивилизованной» Европы. Были случаи, когда эти истязания заканчивались смертью. Так, после подавления бунта в Чугуевских военных поселениях в 1819 г. Аракчеев писал царю:

«Происшествия, здесь бывшие, очень меня расстроили. Я не скрываю от Вас, что несколько преступников, самых злых, после наказания, законами определенного, умерли. И я от всего этого начинаю уставать»27.

В октябре 1820 г., когда Александр был за границей, произошла печально известная «семеновская история», которая еще более усилила реакционное настроение Александра. Солдаты любимого царем лейб-гвардии Семеновского полка, выведенные из терпения мелочными придирками и жестокими наказаниями недавно назначенного командира полковника Г.Е. Шварца, оказали непослушание начальству и потребовали его удаления.

Обучение рекрутов

В результате зачинщики были подвергнуты жестокому телесному наказанию, а весь личный состав полка – офицеры и солдаты – были распределены по разным армейским полкам. Семеновский же полк был сформирован заново из офицеров и солдат нескольких гренадерских полков.

Последние годы жизни Александра получили название аракчеевщины. И современники, и историки разных направлений согласно рисуют картину всемогущества Аракчеева. В это время, после 1820 г., Александр окончательно отказался от планов реформ в государственном управлении. Ему нужны были теперь не смелые реформаторы, а преданные слуги, исполнители приказаний и охранители существующего порядка, на которых он мог бы вполне положиться. Именно таким и был Аракчеев, с его административным талантом, трудоспособностью, личной честностью. Он не был казнокрадом, как многие, и отличался «собачьей преданностью» государю. Ф.Ф. Вигель называл его «бульдогом», всегда готовым загрызть царских недругов28.

Усталый, разочарованный, потерявший свои прежние идеалы и, по-видимому, не нашедший новых, Александр передал дела внутреннего управления Империи в «жесткие руки верного друга, доверие к которому было всегда неограниченно»29. Все дела государственного управления, не исключая даже духовных, рассматривались и приготовлялись к докладу в кабинете Аракчеева: «В это время он сделался первым или, лучше сказать, единственным министром. Император Александр, наконец, стал принимать с докладом только одного графа Аракчеева, через которого входили к государю не только представления всех министров, но даже, лишавшиеся вследствие того всякого значения, мнения Государственного совета»30.

Аракчеев руководил всей деятельностью комитета министров. Министры, в большинстве своем, назначались теперь по его рекомендации и были лишь исполнителями его указаний. Немудрено, что все преклонялось и трепетало перед суровым временщиком: «Передняя временщика сделалась центром, куда с четырех часов утра стекались правители и вельможи государства»31. Гибкий Сперанский написал брошюру, восхвалявшую военные поселения. Университеты и академии избирали Аракчеева своим почетным членом. Впрочем, низкопоклонство в эпоху аракчеевщины все же не доходило до безграничного раболепства сталинской эпохи: иногда смелые люди даже публично бросали суровому временщику дерзкие вызовы. Так, в 1820 г. в журнале «Невский зритель» появилось стихотворное послание К.Ф. Рылеева «К временщику», которое начиналось довольно выразительными словами:

Надменный временщик, и подлый и коварный,Монарха хитрый льстец и друг неблагодарный,Неистовый тиран родной страны своей,Взнесенный в важный сан пронырствами злодей!

А оканчивалось стихотворение угрозой мести современников или проклятиями потомства. Правда, оно имело подзаголовок «Подражание Персиевой сатире к Рубеллию»32. Но весь Петербург прекрасно понимал, что речь тут идет не о Рубеллии. По словам современника Н.А. Бестужева, жители Петербурга оцепенели «при сих неслыханных звуках правды и укоризны, при сей борьбе младенца с великаном» и ожидали гибели «дерзновенного поэта»33. Однако «обиженный вельможа постыдился узнать себя в сатире», и смелый поэт остался безнаказанным. Даже у Аракчеева был стыд, а может быть, и некоторые остатки совести, тогда как в эпоху тоталитарных режимов XX в. стыд и совесть были, как известно, признаны «буржуазными предрассудками» и уже никакого влияния на правительственную практику не оказывали.

Прогоняют сквозь строй…

Весьма показательное событие случилось в Петербурге в сентябре 1822 г. на заседании совета Академии художеств. Президент Академии А.Н. Оленин предложил избрать почетными членами гр. А.А. Аракчеева, гр. В.П. Кочубея и гр. Д.А. Гурьева. На что вице-президент Академии, действительный статский советник, известный масон А.Ф. Лабзин возразил, что достоинства этих лиц и их заслуги перед искусством ему совершенно неизвестны. Смущенные члены совета объяснили недогадливому вице-президенту, что они «выбирают сих лиц как знатнейших, что сии лица близки к особе Государя Императора». На это Лабзин «отозвался», что в таком случае он, со своей стороны, предлагает в почетные любители государева кучера Илью Байкова, который «гораздо ближе к особе Государя Императора, нежели названные лица» (при езде в маленьких санках седок находился в непосредственной близости к кучеру и часто при крутых поворотах держался за него, чтобы не вылететь из саней). Смущенный президент Академии постарался обратить заявление Лабзина в шутку. Но, узнав о «наглом поступке действительного статского советника Лабзина», царь рассердился, велел уволить Лабзина от службы и выслать из Петербурга в Сингилей34.

Одним из наиболее темных пятен на фоне «аракчеевщины» были пресловутые «военные поселения». Идея этого «чудовищного учреждения»35 зародилась, по-видимому, в голове самого Александра, а его «навеки верный друг» Аракчеев с усердием взялся за ее исполнение. Он командовал впоследствии «корпусом военных поселений»36. Впрочем, в своем первоначальном виде идея военных поселений не была ни «чудовищной», ни жестокой. Наоборот, учреждение поселений мотивировалось соображениями гуманности, желанием, чтобы солдат не отрывался на 25 лет от дома и семьи. Практической же целью военных поселений было уменьшение расходов казны на содержание армии, которая должна была быть переведена как бы на «самоокупаемость».

Воинам-поселенцам был обещан целый ряд льгот и всесторонняя помощь в хозяйстве. «Они освобождаются единожды навсегда от всех государственных поборов и от всех земских повинностей. Содержание их детей и приготовление оных на службу правительство принимает на свое попечение, производя им продовольствие и обмундирование без всякого обременения родителей». Инвалидам, вдовам и сиротам будет выдаваться «казенный провиант». «Взамен ветхих строений возведены будут новые дома, удобнейшие к помещению. Земледельческими орудиями, рабочим и домашним скотом наделены будут все из них, кому подобное пособие окажется необходимым».

Таковы были те радужные перспективы, которые правительство рисовало перед военными поселенцами. Что же получилось на практике? Для организации военных поселений правительство передавало некоторые территории, населенные казенными крестьянами, из гражданского ведомства в военное. И тогда все их трудоспособные жители мужского пола до 46 лет превращались в солдат, получали обмундирование и подчинялись военной дисциплине. Мальчики от 6 до 18 лет также получали солдатское обмундирование и обучались строю. У семейных солдат-хозяев жили и работали как батраки (за содержание) холостые солдаты. Сельские работы производились командами в мундирах под руководством офицеров, параллельно шла и военная муштровка, конечно, в ущерб сельским работам. В письме от 6 июня 1817 г. Аракчеев с удовлетворением писал царю о своих успехах в деле организации военных поселений:

«В военном поселении, слава Богу, все благополучно, и дети военных поселян, от 6 до 18 лет, все обмундированы. Обмундирование, по распоряжению моему, началось в один день, в 6 часов утра, при ротных командирах<…>, при чем ни малейших неприятностей не повстречалось, кроме некоторых старух, которые плакали, которые думали, что вместе с обмундированием возьмут от них детей».

Аракчеев сообщает о наказании плетьми и батогами нескольких «бунтовщиков» и продолжает:

«Как скоро оное наказание будет окончено, то во всех деревнях розданы будут мундиры, и всем крестьянам до 46 лет будет приказано в один день во всех деревнях одеться в мундиры и остаться в оных навсегда, употребляя оные уже ежедневно во всех своих работах. Волосы же стричь и бороды брить я не велю, а оставляю в нынешнем положении, ибо сие само по себе временем сделается».

Уже 17 июня 1817 г. Аракчеев доносит царю о своих дальнейших успехах:

«Все годные на службу люди в Высотской волости обмундированы и работают уже в мундирах. Сие окончено столь тихо и успешно, что я и сам не ожидал. Многое число жителей уже остригли бороды, а другие выбрили, говоря, что непристойно уже в мундире быть в бороде».