Повелитель разбитых сердец

Я делаю попытку неловко улыбнуться, и в то же мгновение выражение растерянности тает в его глазах, они прищуриваются и делаются похожими на два бритвенных лезвия. Возникает ощущение, что меня вот-вот полоснут по горлу…

Я цепенею. Я уже видела эти глаза! Я уже видела этого человека! Прошлой ночью, в нашем роддоме…

Неважно, что видела я его мельком. Неважно, что была ночь и я едва держалась на ногах от усталости. Как сказано в каком-то детективном романе – забыть глаза, которые смотрели на тебя поверх пистолетного дула, нельзя!

А эти глаза-бритвы смотрели на меня именно что поверх пистолетного дула. Потом человек, сжимавший в руке тот пистолет, застрелил Василия и исчез. Скрылся. Убежал…

Нет, улетел. Вместе со мной – во Франкфурт.

Боже мой! Но как он узнал, что лечу Люфтганзой в Париж? Ведь я сама до последней минуты этого не предполагала…

В ту же секунду я соображаю, что ничего он не узнал. Он спасал свою шкуру так же, как и я. Он ринулся прочь из роддома, убегая от преследования, ринулся куда глаза глядят и куда самолеты летят. А может быть, у него пути отхода были распланированы заранее? Да какая разница! То, что мы оба оказались во Франкфурте, – безумное, жуткое, страшное, случайное, роковое, фатальное совпадение, на какие так горазда жизнь и которые кажутся совершенно надуманными и неестественными, когда читаешь о них в какой-нибудь книге.

«Ну и загнул (или – загнула, ненужное зачеркнуть)!» – пренебрежительно говорим мы в адрес автора, когда его герои мотаются по всему белому свету и только и знай натыкаются друг на друга на земле, в небесах и на море, а порою и под водой, и в открытом космосе, и даже в иных мирах.

А вот лично я действительно нос к носу столкнулась в другой стране с человеком, который не убил меня только чудом. И это факт. Так распорядилась Судьба – автор романа под названием «Жизнь». И теперь у несостоявшегося убийцы есть все шансы исправить ошибку, а у меня – заполнить пробелы в своем образовании. Например, кое-что узнать о мире ином…

Господи! Зачем я полетела Люфтганзой? Зачем я потащилась в «Супер-слотс» и выиграла деньги? Зачем я спасла ворону? Все из-за нее!

Меня кто-то толкает. Лифт остановился. Люди собираются выходить. Но ведь люди – мое спасение! Он не будет убивать меня на глазах у всех! Наверняка загонит меня в какой-нибудь пустой угол, и тогда…

Но я не дам загнать себя в пустой угол. Я ни на минуту не должна оставаться одна!

Я отпихиваю выпускника Кембриджа и не в меру любопытного дойча, наступаю на ногу латиноамериканской толстухе и первой выскакиваю из лифта. Господи, где там мои стрелочки, мои буковки и циферки? Лечу что было сил по коридору – точной копии того, откуда я только что прибыла, даже очередь в туалет совершенно такая же! И вдруг вижу надпись: «А-54».

Вот и стойка регистрации. «PARIS, 4940» – значится на табло. Это номер моего рейса. Место моего назначения. Вот он, вход (вернее – выход, спасительный выход!) в Париж!

Оглядываюсь – но бессмысленно искать в толпе моего преследователя. Он отнюдь не пыхтит за мной след в след, наставив на меня пистолет. Он затерялся среди людей, и на какой-то миг мне даже начинает казаться, что все мне привиделось: бритвенные лезвия его глаз, мгновенное изумление на узком сухом лице, которое враз сменилось жуткой радостью людоеда…

Это не сон. Нет, к сожалению, не сон. И то, что случилось прошлой ночью, – случилось наяву.

Где он? Где мой преследователь, убийца? А может быть, он потерял мой след? Отстал?

Подбегаю к стойке, сую очередной люфтганзовской даме билет, проскакиваю контроль безопасности. На сей раз крокодил не вызывает никакого интереса, и слава богу. Скорей бы в спасительный накопитель!

– Куда мне идти? – спрашиваю на своем весьма условном английском.

– Присядьте здесь, – отвечает служительница (ее произношение не в пример лучше моего), обводя широким жестом несколько кресел, которые окружают стойку. В креслах уже сидят десятка два людей с сумками. Не сразу соображаю, что они тоже летят моим рейсом и ждут, когда начнется посадка.

Боже ты мой! В этой несчастной Европе даже накопителя нет! И если убийца и потерял мой след на какие-то минуты, то он очень быстро его отыщет. Да и след ему никакой не нужен. Вот она я, собственной персоной, на виду! В панике озираюсь – и вижу чуть невдалеке от стойки дверку с той самой фигуркой, около которой нынче во Франкфурте такой нездоровый ажиотаж. И никакой очереди!

Вбегаю в туалет и запираюсь в кабинке. Сначала меня так колотит, что я едва не забываю воспользоваться ситуацией. А потом сижу в кабинке, затаясь и дрожа: а если он ворвется в туалет и убьет меня здесь, на унитазе?

Позорно, ужасно!

Но обошлось: минут через пять объявили посадку на мой рейс. Пулей вылетаю из туалета и – бегом в самолет. Чуть ли не первая плюхаюсь на свое место и пристально оглядываю пассажиров, которые тоже намерены лететь в Париж. Самолет небольшой, салон в нем один, поэтому никто не минует моего настороженного ока.

«Ну и что ж ты будешь делать, подруга, если все же увидишь его здесь?» – несколько раз спрашиваю я себя, вполне готовая впасть в истерику. И не нахожу ответа.

Время идет. Все сели, уже светятся заветные табло: «No smoking! Fasten belts!» Стюардессы знакомят с правилами поведения в аварийной ситуации, командир корабля мурлычет не только по-немецки и по-английски, но и по-французски, и это действует на меня успокаивающе. Все нормально, все спокойно! Его нет, его нет, его нет…

Значит, Судьба-автор решила, что два совпадения подряд за такой короткий промежуток времени – слишком большая натяжка. Таким образом, у меня еще есть время пожить. Если он потерял мой след и не знает, что я полетела в Париж, есть шанс пожить подольше. Все же есть!

Стюардессы почти без передышки снуют туда-сюда с напитками: кофе, чай, вино, виски, пиво, минеральная вода, – а потом разносят пакеты с крошечными рогаликами и сандвичами с мясом или сыром. Мне достаются рогалики, проглатываю их в одну секунду и жалею, что их так мало. Но не станешь же тут просить добавку!

Ну, если я заговорила о добавке, то, стало быть, пациент скорее жив…

Кажется, я ускользнула от убийцы второй раз. И если мне удастся зацепиться за какого-нибудь мсье в Париже… Точно, мне обязательно нужно остаться во Франции. Любой ценой! Пусть убийца ищет меня в аэропорту, пусть возвращается в Россию – меня там больше нет. И, надеюсь, не будет. Лельку мне родители привезут, если что.

Нет, едва ли этот гад вернется в Россию. Знает же, что его ищут, террориста проклятого!

А вдруг он хочет совершить очередной теракт во Франкфурте?

О господи, но меня-то там уже нету! Нету! Я лечу в Париж. И, может быть, по милости божьей никогда больше не увижу эти страшные глаза?

А если увижу, то хотя бы не очень скоро?..

10 мая 1793 года, замок Сен-Фаржо в Бургундии, Франция. Из дневника Шарлотты Лепелетье де Фор де Сен-Фаржо

Иногда мне хочется спросить господа – чем его прогневила наша семья, почему он обрушивает на нас все новые и новые испытания? Или мы продолжаем отвечать за грех моего брата, предавшего не только всех нас и свое сословие, но и короля, и веру, и отечество свое? Однако, если рассуждать логически, как нам советуют господа философы, именно господь попустил Луи-Мишеля встать на путь предательства, ведь все в руках господа нашего. Хорошо, предположим, вскоре Творец спохватился и послал поперек пути «гражданина Лепелетье» своего карающего ангела в лице королевского гвардейца Пари. Однако что происходит потом? Умирает глава нашего рода – мой отец. Теперь умерла жена Луи-Мишеля, и я не могу понять, что стало причиной скоротечной чахотки, в три месяца сведшей в могилу молодую, цветущую женщину: то ли гибель мужа, то ли его позорная слава. Король… наш король казнен! Говорят, скоро настанет черед королевы, которая еще томится в Консьержери [24]. А недавно пришло известие, что Пари, по пятам которого так и рыскали эти кровавые псы – революционеры, гнавшие его беспощадно по всей Франции, не давая передышки, не вынес больше жизни льва, затравленного шакалами, – застрелился в какой-то жалкой гостинице в провинции. Ну что ж, это поступок настоящего мужчины: он не позволил революционерам насладиться новым мерзким представлением, подобием того, кое они учинили, обвиняя французского короля во всех грехах, содеянных его предками. Да, Пари поступил как истинный дворянин… Но как все это попустил господь?!

Помню, еще в детстве, читая в Библии о страданиях Иова, я восхищалась его терпением – и ужасалась жестокости бога, который решил подвергнуть таким испытаниям одно из любимейших чад своих. Но глубоко внутри я была уверена, что в жизни так не может быть. «Все истории Священной книги выдуманы для нашего исправления, для назидания, – размышляла я про себя. – Ни один человек не в силах выдержать столько испытаний и не возроптать на Творца!»

Странно: жизнь избавила меня от многих детских и юношеских заблуждений и иллюзий, однако несправедливость господа по отношению к людям достойным ранит душу по-прежнему…

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

События, описанные в дневниках членов семьи Лепелетье де Фор де Сен-Фаржо, – исторические факты.

2

»Да здравствует король!», «Да здравствует республика!», «Да здравствует смерть!».

3

Деятели Французской революции конца XVIII века.

4

Народное прозвище гильотины, по имени ее изобретателя, доктора Гильотена. Приговоренных везли к месту казни в особых позорных тележках.

5

Первые слова революционного гимна «Да будет так!».

6

Знаменитая куртизанка, возглавившая движение женщин во время Французской революции.

7

Презрительное народное прозвище аристократов в годы Французской революции.

8

Ныне этого исторического здания не существует. Его снесли, когда прокладывали улицу Риволи. Осталась только маленькая табличка на решетке сада Тюильри, напротив улицы Кастильоне, которая обозначает, где именно стоял Манеж.

9

Тюрьма в Париже.

10

Уличный мальчишка, босяк (франц. ).

11

О мертвых либо хорошо, либо ничего (лат. ).

12

Эта история описана в романе Е. Арсеньевой «Париж.ru».

13

Напряженной тряски конечностей, что указывает на определенную патологию.

14

Обсервация – наблюдение в течение определенного срока за изолированными в специальных помещениях людьми, у которых подозревается наличие инфекционного заболевания.

15

Прозвище Анны-Марии-Луизы Орлеанской, герцогини Монпансье, кузины короля Людовика XIV.

16

Прозвище Людовика XIV.

17

Вызов по именам (лат.).

18

Чудовища античной мифологии – олицетворения мести и кровожадности.

19

Смерть без разговоров! (франц.)

20

Эгалите – по-французски «равенство». Прозвище герцога Орлеанского, безоговорочно принявшего революцию.

21

Злодей, негодяй (франц.).

22

В стихах С. Парнок (1885–1933) отчетливо звучат лесбийские мотивы.

23

Название мелодии, которую издавали сигнальные рожки – клаксоны – автомобилей начала ХХ века.

24

Тюрьма для государственных преступников в Париже, на острове Сите.