Москва футбольная. Полная история в лицах, событиях, цифрах и фактах

После 1917 года Н. А. Варенцов лишился всего. В доме постоянно проводились обыски, он неоднократно арестовывался, но чудом уцелел. Живя в полной безвестности и нищете, в 30-е годы Николай Александрович нашел в себе мужество записать уникальные воспоминания о торгово-промышленном мире России рубежа XIX–XX вв., о династиях купцов и предпринимателей Бахрушиных, Морозовых, Найденовых, Перловых, Хлудовых и др., об укладе жизни купеческого сословия, революционных событиях 1905–1907 годов в Москве. Эти мемуары изданы только в 2011 году. Н. А. Варенцов умер в возрасте 84 лет 22 января 1947 года, похоронен на Введенском кладбище. Долгие годы его имя было практически забыто.

Добавим, что Н. А. Варенцов первым браком был женат на Марии Николаевне Найденовой, дочери легендарного москвича Н. А. Найденова (с этим человеком мы еще встретимся на страницах нашей книги), которая родила Варенцову пятерых детей. Старший сын Сергей и дочери Нина и Мария после развода родителей уехали с матерью, а с отцом остались Марк и Лев. Последний тоже был известным московским спортсменом, играл за футбольные команды «Бутово», «Вега» и «Унион», а в отчетах упоминался, как Варенцов-2. После 1914 года – прапорщик, участник 1-й Мировой войны. После революции воевал в армии Колчака, и, отступая с ее частями, оказался в Китае. Лев Варенцов умер в 30-е годы в эмиграции.

Сергей Варенцов (о его футбольной карьере нам ничего неизвестно), будучи учеником Александровского коммерческого училища, оказался участником революционных событий 1905 года в Москве. Его отец считал своим преемником и сделал членом директората Большой Кинешемской мануфактуры. Но надеждам Николая Александровича не суждено было сбыться: прапорщик С. Н. Варенцов погиб на фронте в 1-ю Мировую войну.

Но, вернемся к ученическому футболу. Большой популярностью пользовался футбол и в Императорском коммерческом училище на Остоженке (сейчас в этом здании размещается Московский государственный лингвистический университет, или сокращенно МГЛУ, – бывший МГПИИЯ, Московский институт иностранных языков имени Мориса Тореза). Здесь был свой довольно-таки просторный двор, где с утра до позднего вечера кипели жаркие футбольные сражения: класс выступал против класса, этаж – против этажа. Это были официальные встречи. Но еще чаще игры начинались просто так – пять на пять, семь на семь, – одним словом, сколько подберется игроков. Игры во дворе училища были, как правило, уделом мальчишек из младших классов. Учащиеся постарше облюбовали себе отличную площадку у Хамовнического плаца, где шли уже настоящие спортивные поединки, привлекавшие многих любителей.

В стенах Московского коммерческого училища обучались такие известные московские футболисты, как вратарь сборной России Мартынов, правый бек Попов, центральный хавбек Россиус, форварды Рукавишников, П. Канунников, С. Бухтеев, Шорин, Филатов-3, Мигунов, Лебедев и др.

Перечисленные нами учебные заведения, несомненно, оставившие яркий след в изначальной истории московского спорта, ставшие настоящей кузницей детского и юношеского городского футбола, заслуживают того, чтобы читатель смог, хотя бы вкратце, с ними познакомиться.

9-я классическая гимназия имени Ивана и Александры Медведниковых (в настоящее время – школа № 59 им. Н. В. Гоголя) находилась в Староконюшенном переулке. Она поначалу существовала при поддержке московского генерал-губернатора великого князя Сергея Александровича. Руководители этой экспериментальной гимназии сумели создать новый тип гимназического образования в России, рассчитывая, что по образцу Медведниковской гимназии будет перестроена вся школьная система. Количество часов на изучение древних языков было сокращено, зато обязательным стало изучение новых: французского, немецкого, английского, расширилось преподавание мироведения, естественной истории, физической географии, анатомии и гигиены. Гимназия выделялась из ряда существующих в то время не только передовыми методами обучения, но и была оборудована прекрасными аудиториями, актовым залом, спортивным залом и ботаническим садом, отвечающим всем требованиям педагогики и медицины.

Физкультура стояла здесь особняком. Если раньше гимнастику преподавали факультативно, по желанию и возможностям, то теперь отношение к ней изменилось, согласно европейскому опыту и самому древнегреческому понятию гимназии как места для гармоничного развития ума и тела. Для Медведниковской гимназии была принята шведская гимнастика в качестве обязательной дисциплины плюс занятия строевым обучением и фехтованием. Среди штатных преподавателей гимнастики этого учебного заведения назовем такие известные в Москве имена, как подполковник Николай Митрофанович Ремезов, штабс-капитан Сергей Николаевич Дрейер, Леонард Викторович Вегелиус (автор книги «Теория шведской гимнастики: лекции, читанные на курсах по подготовке преподавателей гимнастики при Моск. Учеб. Окр.», учредитель Серебряного кубка для лучшего легкоатлета Москвы, действительный член МКЛ, член правления московской лаун-теннисной лиги, в 1917 году – член правления Замоскворецкого клуба спорта, как и еще один служащий этой гимназии – Иван Александрович Гридин), Владимир Александрович Щеголев, Петр Михайлович Зверев и уже хорошо знакомый нам Н. С. Филитис.

Факультативным остался только ручной труд – столярное ремесло, которым занимались по желанию. Одним из важнейших был признан наглядный метод обучения – даже для закона Божия были сделаны пособия плюс экскурсии в ближайшую церковь для ознакомления с устройством православного храма и для изучения церковной утвари. И это было признано нормой образования, правда, очень хорошего.

Среди учеников школы – археолог Н. Я. Мерперт, актер Р. Я. Плятт, писатель-фантаст Кир Булычёв, академик С. С. Аверинцев, академик В. И. Арнольд, ректор ПСТГУ протоиерей Владимир Воробьев, политик и писатель В. К. Буковский, писатель М. П. Шишкин и др. Ну и, конечно же, молодая поросль первых московских футболистов. М. Ромм писал: «Мне вспоминается четвертый класс Медведниковской гимназии, куда я поступил в 1904 году. Во дворе школы были установлены футбольные ворота, и здесь ежедневно во время большой перемены шли ожесточенные баталии. Осенью и весной играли мячом, зимой двор заливался, и мяч заменяла небольшая деревянная шайба…».

Александровское коммерческое училище – среднее специальное учебное заведение «для приготовления к торговой деятельности юношей из купеческих, мещанских, ремесленных и крестьянских семей». Оно было основано в 1880 году Московским биржевым обществом по инициативе известного предпринимателя и выдающегося общественного деятеля Николая Александровича Найдёнова на частные пожертвования и занимало помещения дворцового комплекса, возведенного в 1799–1801 годах архитектором Р. Р. Казаковым для князя А. Б. Куракина на углу Старой Басманной улицы и Бабушкина переулка.

Ученики, окончившие полный курс училища, получали аттестаты и звание личного почётного гражданина, отличившиеся по успехам и поведению удостаивались звания кандидата коммерции и награждались золотой или серебряной медалью. Заметное место в учебной программе отводилось и физическому развитию воспитанников училища. Возглавлявший одно время Училище А. В. Летников, известный не только как выдающийся ученый, но и как специалист в области распространения в России профессионального образования, писал: «Наше училище должно готовить молодых людей не к ученым званиям, а к жизни и к трудовой деятельности в обществе. Задача воспитания здесь не только не может быть отделена от учебного дела, но следует сказать, что эта задача ещё важнее учения…». Отдельно он останавливался на важности физического воспитания для развития энергии, подвижности, ловкости, здоровья, «что немаловажно в нашем климате».

В 1892–1917 годах это заведение подготовило свыше тысячи специалистов прикладной экономики и коммерции. Среди его выпускников видные деятели промышленности, коммерсанты и банкиры из семей Крестовниковых, Лапиных, Морозовых, Перловых, Хлудовых, Четвериковых, а так же А. М. Ремизов – писатель, лингвист, художник и философ. В 1918 году Александровское коммерческое училище было закрыто. В его корпусах открыта 6-я советская трудовая школа II ступени Басманного района, а в 1920 году разместились Промышленно-экономический институт и техникум.

4-я Московская мужская гимназия была основана 1 июля 1849 года и до 1861 года размещалась в доме Пашкова на Моховой. В середине XIX века это здание решено было передать Московскому университету и Румянцевскому музею, переезжавшему из Петербурга в Москву. Чтобы переселить гимназию, они купили для нее за 125 тысяч рублей Дом-усадьбу Апраксина-Трубецких на Покровке (современный дом 22). Этот необыкновенной красоты дворец в бело-голубых тонах является истинным украшением Покровки. «Дом-комод», как его называют в Москве, был построен во второй половине XVIII века неизвестным мастером школы В. Растрелли. Это редчайший в Москве гражданский памятник в стиле елизаветинского барокко: особняк на Покровке часто называют московским Зимним дворцом в миниатюре. Есть предание, что этот дом императрица Елизавета Петровна подарила своему тайному мужу графу Алексею Разумовскому и в этом же доме они справляли свадьбу Венчание происходило в соседней Воскресенской церкви, от которой сейчас остались одни развалины.

В этой гимназии учились дети профессоров, врачей, инженеров, помещиков, священников, военных, купцов. 4-я гимназия была классической гимназией высшего разряда – с двумя древними языками, латынью и греческим, что давало право после ее окончания поступать в Московский университет. В этой гимназии сложился коллектив прекрасных преподавателей. Многие из них писали учебники по своим предметам. Физику преподавал К. Краевич, словесность – Л. Поливанов, математику – легендарные А. Малинин и К. Буренин. Преподавателей отличал творческий подход к процессу обучения. Например, Александр Федорович Малинин воспитывал в учащихся самостоятельность и критическое отношение к делу, проводя уроки так, что они превращались в состязание учеников с преподавателем и друг с другом.

Среди выпускников – «отец русской авиации» Н. Е. Жуковский, реформатор русского театра К. С. Станиславский, меценат С. Т. Морозов, академик А. А. Шахматов, философ Вл. С. Соловьёв, ученые П. Г. Виноградов и Н. Ю. Зограф, отец гениального композитора Н. А. Скрябин, оперный артист Большого театра П. А. Хохлов, зоолог С. А. Зернов, знаменитый доктор Федор Гетье – первый главный врач Солдатенковской (Боткинской) больницы, личный врач всех кремлевских вождей, врач А. С. Пучков – создатель и первый руководитель московской станции «Скорой помощи».

В 1804 году по высочайшему указу Императора Александра I для обучения детей купцов и мещан было создано Московское Императорское коммерческое училище с преподаванием английского, французского, немецкого и латинского языков. С 1806 года училище размещается в доме бывшего генерал-губернатора Москвы Петра Еропкина на Остоженке. В 1807–1808 годах здание расширил и перестроил архитектор Д. И. Жилярди. В Коммерческом училище учились историк С. М. Соловьев, уже знакомый С. И. Зимин, писатели И. А. Гончаров, М. Д. Ройзман и И. И. Мясницкий, ученые Н. И. Вавилов, С. И. Вавилов, В. М. Родионов, один из первых организаторов силикатной и цементной промышленности России И. Ф. Пономарев, режиссер немого кино, сценарист и актер Я. А. Протазанов. и др.

Вскоре гимназические дворы (кстати в одном из них, а именно во дворе 9-й гимназии, снимались сцены из фильмов: «Однажды 20 лет спустя», «Господин гимназист», «Дворы нашего детства», «Розыгрыш», «Александровский сад», «Казус Кукоцкого») стали уже малы для игры. Желающих погонять кожаный мяч было очень много. Играли класс на класс. В командах было по 40 человек. Всем хотелось играть! Что делать? Из соседних дворов и парков, в частности Басманного, их стали гонять, и юные футболисты решили перекочевать в Сокольники, на Ширяево поле. Здесь, а так же и на других Сокольнических пустырях, каждое воскресенье, или в праздник ранним утром они стали играть в футбол по всем правилам. Днем поле было занято взрослыми футболистами. На площадках, где ворот не было, их отмечали кепками, студенческими и гимназическими форменными фуражками, камнями, или стопками учебников и ученических тетрадей.

По инициативе Михаила Ромма вскоре был организован футбольный комитет четырех учебных заведений – 4-й и 9-й мужских гимназий, Александровского коммерческого училища и реального училища имени К. П. Воскресенского, располагавшегося на Мясницкой улице. Ромм и организовал в 1907 году первенство среди них. Матчи первого футбольного розыгрыша среди учащихся собирали очень много зрителей. Для того, разумеется, времени. В первую очередь, их приходили посмотреть школьники, даже из тех учебных заведений где футбол пока не культивировался, друзья и родители юных спортсменов, учителя. Останавливался, заинтересовавшись, и кто-то из праздной публики, которой в Сокольниках всегда было с избытком.

В первых встречах футболисты 4-й гимназии обыграли сверстников из реального училища (3:0), а команда 9-й гимназии учинила разгром своим визави из коммерческого училища со счетом 8:0! Учащиеся 9-й мужской гимназии со счетом 2:0 в финале обыграли коллектив 4-й гимназии и стали неофициальными чемпионами Москвы среди футбольных команд средних учебных заведений. Эти состязания произвели громадное впечатление на московских школьников, оказавшихся в числе зрителей. На следующий год уже 12 команд приняли участие в подобном первенстве. Команда Александровского коммерческого училища обыграла всех и стала чемпионом. В составе этой команды выделялись будущие игроки ЗКС Василий Житарев, Борис Николаев и Владимир Есаулов, а также будущий знаменитый конькобежец Никита Найденов.

К 1911 году в Москве уже было 32 команды средних учебных заведений. Турниры организовывали сами школьники: Леонид Смирнов, Михаил Ромм, Борис Николаев, ученики 2-й мужской гимназии (с 1835 по 1917 год она располагалась в бывшем особняке графа А. И. Мусина-Пушкина рядом с Елоховским собором, на площади Разгуляй. Сейчас эта улица называется Спартаковской, а в здании располагается один из факультетов МГСУ) Лев Фаворский, Константин Пустовалов, Николай Ермаков, Владимир Матрин и ряд других. И только в 1912 году организацию турниров взяла в свои руки МФЛ (мы к этому вопросу еще вернемся).

Начиная с 1905 года, футбол в Москве и под Москвой развивается повсеместно, но сосредоточением футбольной жизни оставалось Ширяево поле в Сокольниках. Здесь не было отдельных команд, а игры и тренировки проводились для всех желающих. Кто раньше пришел, тот и принимал участие в матче. Соревнования возникали мгновенно, неожиданно. Дело зависело от наличия мяча. Разговор капитанов был лаконичным и выразительным: «Состязнемся? – Состязнемся! – Сколько на сколько? – Сколько наберется. – Мяч есть? – Есть. – Судья наш? – По жребию. – Согласны». Демократия в чистом виде. Играли в сапогах, в ботинках, босиком, кто во что горазд. Нередко матчи кончались потасовкой. Дисквалификации не боялись.

Днем в воскресенье, или в праздник играли взрослые футболисты, у которых создалось какое-то ядро подобия настоящей команды. Эти группы состояли преимущественно из футболистов «Быково» и «Сокольников».

О том, что футбол уже появился в Москве, конечно же знали и англичане с Невского стеаринового завода. За 1904–1905 годы британская колония в Москве основательно выросла и «посвежела». Появились в городе и те, кто у себя на родине играл в футбол. Профессионалов среди них, правда, не было, но с азами футбольного мастерства многие были знакомы гораздо лучше, чем московские футболисты-самоучки. И вот, когда такая возможность представилась, англичане создали из своих соотечественников собственную команду. Позже ее назовут «Британским клубом спорта», или сокращенно – БКС. А вскоре британцы предложили русским футболистам с Ширяева поля устроить встречу.

В одно из воскресений 1906 года такая игра состоялась. Зрителей на игру пришло много – около 500 человек. Наверное, это был рекорд посещаемости футбольных матчей тех лет. Зрители (главным образом, из числа учащейся молодежи; пожилые люди, за исключением нескольких десятков человек на игры пока не ходили) стояли вокруг поля, никаких удобств, конечно, не было. В итоге, москвичи проиграли более опытным англичанам со счетом 1:8. С тех пор встречи между русскими и англичанами проводились на протяжении ряда лет регулярно. В течение одного года соперники проводили между собой до пяти матчей. Как вспоминал Л. Смирнов, долгое время класс игры московской английской команды казался русским футболистам чем-то недосягаемым. Но постепенно мастерство русских росло, и однажды, они даже добились почетного для себя счета 2:2! Это было большое достижение, и многим даже показалось, что «теперь-то мы уж точно будем бить англичан», но те, укрепив свой состав еще тремя приличными футболистами (благо выбор у них был большой), вновь стали легко обыгрывать горожан. Мастерства и опыта у москвичей пока явно не хватало.

Пришлось учиться азам футбольной премудрости. У тех же самых англичан, так как других знатоков, а уж тем более наставников этой игры, в Москве не было. Но дело это оказалось отнюдь не простым. Леонид Смирнов вспоминал: «Англичане никогда не выходили на разминку перед игрой (тогда это называлось тренировкой), не желая, видимо, показывать технику владения мячом русским футболистам. Скорее всего, они опасались, что мы быстро переймем их приемы и превзойдем в футбольном искусстве. Допустить такого родоначальники футбола не могли». А возможно, британцы просто считали русских не способными усвоить все тонкости исключительно английской игры, а потому и свое драгоценное время на них тратить нечего.

Не могли москвичи наблюдать и за играми англичан между собой на огражденной забором площадке Невского стеаринового завода, которая стала основной «тренировочной базой» заморских специалистов. Поэтому нашим молодым игрокам (самому старшему – 23 года, а средний возраст – от 18 до 19 лет; возраст же московских англичан составлял 30–35 лет) приходилось учиться, используя только увиденное во время встреч с английскими футболистами. За это короткое время необходимо было уловить все самое ценное, а затем по памяти проштудировать на своих тренировках.

Был и еще один источник получения футбольных знаний. За играми и тренировками москвичей на Ширяевом поле по выходным дням наблюдало все больше и больше зрителей. Были среди этой публики и иностранцы, работавшие в Москве. Некоторые из них просили у московских футболистов разрешения «попрактиковаться с кожаным мячом» и, как правило, получали такую возможность. В итоге часто оказывалось, что мастерство этих «специалистов футбольного дела» гораздо ниже, чем у наших, даже начинающих игроков. Но бывали и редкие исключения. Леонид Смирнов вспоминает троих футболистов, оказавшихся на практике действительно хорошими игроками, которые смогли показать русским много нового и ценного.

Один из них – уже знакомый нам Варбург. Слово Л. Смирнову: «Как-то бывший английский вратарь подошел и попросил разрешения поучаствовать в игре вместе с нами. Мы были не против. Он снял пиджак, встал в ворота и попросил, чтобы «ему побили». Мы стали наносить удары носком (иначе бить мы не умели), причем били носком даже по летящему мячу. В этом способе удара мы были большие «спецы». И вдруг на наших глазах голкипер вместо того, чтобы отбить летящий в ворота мяч кулаком, поймал его и подъемом ноги отправил в поле. Это было для нас откровением. И ловля мяча руками, и удар подъемом… Когда Варбург посмотрел на наши бутсы с ужасными носками, совсем недавно купленные в магазине Мюр и Мерилиз, он от удивления только развел руками. В таких бутсах нельзя было ударить мяч ни подъемом ноги, ни полуподъемом. Оказалось, что такой тип бутс вышел из моды лет пятнадцать назад за непригодностью. В лучшем же магазине Москвы эту английскую заваль продавали за солидные деньги. Скоро, правда, в Москве появились хорошие бутсы нового фасона немецкой фирмы «Скрум».

Не прошло и месяца, как мы научились бить по мячу не только носком, но и полуподъемом, ударом, который назывался «шутт». Это стало потрясением для вратарей. Удары носком шли в ворота на высоте 1,5–2 метра от земли и легко отбивались нашими московскими голкиперами. Теперь же при «шутте» мяч летел низко, и на кулак принять его никак было нельзя. В одночасье все наши голкиперы сразу «вышли из строя», и заменить их было некем, так как никто не практиковался отбивать низко летящие мячи, а тем более ловить их руками. Вскоре, однако, появились вратари, умевшие уже ловить мяч руками».

Другой иностранец – датчанин Нильсен (на русский манер его звали Петром Акимовичем, а служил он в Шведско-Датско-Русском телефонном акционерном обществе и был «доверителем» Торгового дома «И. С. Решетников и K°»; кстати, сын этого самого Решетникова – Борис Иванович, отлично играл в теннис и защищал ворота команд Быково и СКС) – научил русских футболистов некоторым приемам ведения мяча. Он показал им несколько несложных финтов, с помощью которых обходил с мячом изумленных москвичей, как маленьких. До этого же наши первые футболисты в нападении использовали другую тактику, перенятую у англичан. Нападающий, получив мяч, развивал максимальную скорость, и гнал его к воротам противника. Конечно, выбить такой мяч из-под ноги ведущего не представляло особой трудности, так как футболист мчался по прямой линии. Никакого понятия о передаче мяча своему партнеру тогда не было. Отдать мяч товарищу футболист мог только назад, и лишь в безвыходном положении. Быстрота и прямолинейность в действиях форвардов была, а вот виртуозности и оригинальности – никакой.

Русские оказались способными учениками и быстро схватили суть предложенного датчанином метода ведения мяча. Не прошло и двух недель, как некоторые их них уже научились применять обводку и достигли в этом большого совершенства. Особенно отличался в этом ученик Александровского коммерческого училища Василий Житарев. Нильсен же, научил москвичей как правильно, без отскока от подъема ноги, останавливать высоко летящий мяч ударом подошвы или пятки. Его ширяевцы назвали «пяточным» или «датским».

Третьим иностранцем, внесшим свой посильный вклад в обучение русских футбольному мастерству, стал швед Сандерс. Он показал, что бить по мячу можно не только полуподъемом внутренней стороной стопы, но и подъемом внешней стороны. Особенно эффективен был этот удар по быстро катящемуся навстречу нападающему мячу. Получался «хлесткий», сильный удар. Этот быстро привившийся на московской почве способ наши стали применять не только при ударе, но, и при ведении мяча. А сам удар в обиходе стал называться «шведка». Он и до сих пор так называется.

* * *

Знаковое для московского спорта событие произошло в 1905 году, через десять лет «после занесения футбола в Москву». Ежегодник 1912 года писал: «За это время игра успела уже окрепнуть; стали играть по точным правилам, стали сознавать, что игра «толпой», как это было вначале, не приводит ни к каким результатам, что необходимы определенная тактика, костюм и форма. Ряды футболистов пополнились многочисленными поклонниками этого спорта, число команд значительно возросло, интерес публики к игре стал подниматься с каждым годом. Выяснился недостаток в количестве и качестве полей; организация кружков сделалась насущной необходимостью».

И вот, в 1905 году по инициативе Р. Фульды и шестерых спортсменов «Ширяева поля» (Н. А. Носов, А. И. Вашке, С. Л. Зимин, Н. В. Шашин, Рудольф и Роберт Вентцели), в Москве создается первый официально зарегистрированный спортивный клуб – Сокольнический клуб спорта (СКС). В организационных вопросах футболистам как всегда помог А. Я. Торнтон. 24 августа Московский градоначальник генерал-лейтенант барон Георгий Петрович фон Медем утверждает Устав СКС.

Устав первого московского спортивного клуба гласит: «Клуб имеет целью распространение в Москве и ее окрестностях игры «лаун-теннис», как полезного для здоровья удовольствия». В примечаниях добавляется: «Кроме того, клуб имеет право устраивать и другие игры, летние и зимние, как: футбол, крикет, хоккей, кегли, крокет и тому подобные».

И далее: «Для достижения этой цели Клуб может устраивать: 1) с разрешения Московского градоначальника в Москве или ее окрестностях, упомянутые в п. 1 игры, в особых для того помещениях или ограждениях; 2) музыкальные и танцевальные вечера, спектакли, праздники, балы, маскарады и другие увеселения, с соблюдением всех установленных для сего правил и с надлежащего, каждый раз, разрешения».

На выгодных условиях руководству СКС удалось арендовать у городских властей 4000 квадратных саженей земли на Стромынке, сразу за Сокольнической пожарной частью (ее каланча сохранилась до наших дней), у самой остановки трамвая. Все, кто знает стадион братьев Знаменских, сразу поймут, что речь идет именно об этой территории.

Первым председателем СКС стал французский подданный, потомственный почетный гражданин Андрей Петрович Мусси, который возглавлял «Товарищество шелковой мануфактуры в Москве». Шелковую фабрику в Лефортовской части Москвы, на берегу Яузы, в собственном доме на Генеральной улице (сегодня – Электрозаводская, 27) открыл в 1871 году отец первого председателя СКС – купец 1-й гильдии Жан-Пьер (Петр Антонович) Мусси. А в июле 1881 года было утверждено «Товарищество шелковой мануфактуры», образованное в результате объединения двух шелкоткацких производств – наследников П. О. Гужона (основана в 1833 году) и П. А. Мусси. Первоначальный складочный капитал этого паевого товарищества, которое объединяло в своих стенах все процессы по изготовлению шелковых тканей, составлял 800 тыс. руб. В состав директоров Правления Товарищества шелковой мануфактуры входили Петр Антонович Мусси, Юлий Петрович Гужон, Джеймс (Яков) Данилович Торнтон и Александр Петрович Мейер.