Дороги в неизвестность (сборник)

Она снова скривилась, как будто съела что-то кислое, но промолчала.

– За что? – обратился я к ней. – Они были в своем праве – и те, и другие. Вожак умер – они свободны. А что некоторые заранее думали, как им жить дальше, так это не запрещено. На то и голова существует, чтобы ею думать. Тронь их, и многие задумаются, что за порядки в Клане, где гостям клинком по горлу. А равнины об этом непременно узнают очень скоро. Койот права была абсолютно, когда не позволила их прикончить. Правда, двоих потом все равно убили, но за нарушение клятвы. Все по справедливости – закон прежде всего. Нечего было брать чужое.

– Двоих вы нашли, а скольких не поймали за руку?

– А среди тех, кто приходит сам, сколько таких? Пока троих вычислили. Ничего не поделаешь, они всегда будут. Всем интересно знать про наш Клан. За триста лет ничего подобного не было с тех пор, как последний раз виды делились. Совсем ведь не обязательно, чтобы они думали, как навредить. Просто хочется со своими общаться. Это ведь на словах легко – забыть родичей. Вот некоторые и пользуются, чтобы вопросы совсем не личные задавать. – Я со значением глянул на нее. – Только не надо на меня глазами сверкать, ладно? Моя мать давно замужем вторично и не особо волнуется обо мне, а больше у меня никого нет. А вот у других есть.

Я опять выразительно посмотрел на нее.

– Короче, Лучник взбудоражил своих приматов. Кошачьи с волками после Большого Похода ни на что серьезное не способны, пауки должны сидеть и думать. Вот он и вывел в рейд всех, кого смог, пока остальные размышляли. Многие с ним не пошли, но шесть сотен собралось, на нас бы вполне хватило. Если бы вышло, Совет бы сделал вид, что все по правилам, а заодно не надо думать, что с нами делать. Да и добра у нас огромное количество – стоит поделить. Ну вот, и отправился Правильный Лучник впереди на белом коне, как вожак. Всех под себя подмял. Уж извини, не люблю пауков. Чем сильнее, тем глупее. Слабому хоть иногда думать приходится, а сильный считает, что ему все позволено. – Я усмехнулся, вспомнив. – Мы встретили их, перегородив дорогу. Будь у Лучника хоть немного ума, он повел бы себя по-другому. А так – даже зная про то, что Зверь выкинул с орками, – просто раздвинул отряды на флангах и поставил их в три шеренги, чтобы от возможного взрыва пострадало как можно меньше. Шесть на одного – нас бы смяли без проблем. Он был так уверен, что не остался позади, а ехал во второй шеренге.

Черепаха, видимо, хотела что-то спросить, но передумала. А я продолжил:

– Сначала они шли шагом, а потом перешли в галоп. Только с пятисот метров два «Корда» и четыре «Печенега» превратили это в бойню. У них не было ни одного шанса. Как косой по траве – она тоже сдачи дать не может. Мы долго тренировались, пока полный автоматизм не получился. Прицел – очередь – замена ленты. А из этих пулеметов, когда пуля попадает, – это как удар кузнечного молота. Можно уже не смотреть, все равно не встанет. Назад не повернул никто, до нас доскакало только двое, которые тоже долго не прожили. И все это заняло минут десять.

– А Лучник?

– Я ж говорю, идиот. Лезет, куда не надо. Сидел бы спокойно в стороне, так вроде и претензий не предъявишь. Паук в боевых действиях не участвовал, а что подстрекал, так вам и положено. Мы его потом разыскали. Две пули получил. Одна прошла насквозь, и здоровая дыра, мог бы и залечить при старании, а вот вторая в шею попала. Он моментально истек кровью, никакое умение заживлять раны не помогло. Когда последние упали, мы двинулись цепью через поле, добивая раненых воинов и искалеченных лошадей. Это не бой лицом к лицу, когда все решают сила и умение. Это, примерно, как ты убиваешь зайца: зубами щелк – и он только пискнул. – И я для наглядности клацнул зубами. – Воины Народа лучшие из всех, но, принеся огнестрельное оружие на равнины, Зверь сломал там привычную жизнь. Он прав, нам надо уходить, и пусть оставшиеся живут, как хотят. Для нас нормальной жизни все равно не будет.

– А что они нам сделают, если вот так? – Она обвела рукой мою винтовку и свой калашников, объединяя их в одно целое.

– Больше они так глупо не подставятся. А вообще ты знаешь, сколько всего живет на равнинах? Миллион будет?

– Ну, наверное…

– Вот и представь, что они могут сделать, если перестанут грызться между собой. Не надо всех, хватит пары видов. Просто массой задавят. Вчера нас было четыреста семьдесят один вместе с тобой. Чтобы всерьез драться – это слишком мало, а еще год-другой – и места перестанет хватать.

– Откуда мы знаем, что там можно жить? – тоскливо сказала Черепаха. – Или что там будет аномалия, откуда Зверь сможет сделать проход.

– Не знаем, – соглашаюсь. – Только любого хищного зверя мы и раньше могли уделать, а если есть опасные места, внимательно посмотрим. Для того и идем, чтобы на месте проверить. Ты что, не понимаешь? Если есть возможность зацепиться, мы там сядем первыми и сами начнем отбирать, кого звать к себе. Это не твоя семья – это твой род будет. Твои рощи и твои земли. Далеко и от Народа, и от людей – живи, как хочешь. Ни Зверь, ни Койот в ближайшее время с равнин не уйдут, будут и дальше собирать желающих в Клане жить.

Она насмешливо посмотрела на меня.

– Вижу, – кивнул, – думала. Умный паук и должен думать.

– Теперь я стала умная, после того, как согласилась с тобой?

– Я сказал – должен думать… Не получится здесь, найдем другое место. Клану нужна цель. Освоение новых территорий – лучше не бывает. Заодно и будет куда энергию девать, не в дурацких стычках попусту растрачивая. Места много, значит, можно рожать и не бояться, что придут другие и начнется война за территорию. А Народу тоже хорошо – избавится от таких, как мы, возмутителей спокойствия.

– Может, ты не любишь пауков, потому что слишком много думаешь? Воину не положено, у него на это вождь есть.

– А у вождя есть жена, которая думает за него.

Мы заржали.

Глава 2

Даша

В Форт мы въехали ранним утром, кроме пары охранников на воротах свидетели нашего появления отсутствовали.

Фургон подъехал к отдельно стоящему складу, и мы быстренько скинули груз в помещение, ключи были у Черепахи. Потом они с Рафиком пошли выяснять, где Борис, а я занялся конями, дав им поесть и попить. Лена пристроилась по соседству с входом, контролируя вместе с волками склад. Автомат она держала вполне уверенно, и сомнений в ее умении им пользоваться у меня не возникло. Мави легла прямо на пороге и лениво поглядывала по сторонам.

Через четверть часа Рафик с Черепахой вернулись в сопровождении Кулака и незнакомой рыжей девушки. Оба были в синих потертых комбинезонах с множеством карманов. У нее на поясе висели нож и наган в потертой кобуре. Борис оружия не имел совсем. Отсутствие ножа меня изрядно удивило. То есть я знал, что для людей это совершенно не обязательное дело, но глаз невольно цеплялся за пустой пояс, и это раздражало, как будто человек был без одежды.

Приветственно махнув мне рукой, он прошел мимо, быстро мазнув взглядом. Запах у него практически не изменился, но у меня появилось ощущение, что я взвешен, оценен, и где-то на лбу приклеен ярлык с одобрительной надписью. Во всяком случае, отрицательных эмоций не было.

Девушка остановилась рядом и, с интересом посмотрев на меня, сказала:

– Я Даша.

– Я Живой, – сообщил ответно.

– Как? – растерянно спросила она.

– Живой, – повторил я. – Зовут меня так.

– Знаешь, – удивленно сказала она, – я была уверена, что тебя зовут Медведь.

Я внимательно посмотрел на нее. Перед походом Зверь рассказал многое про семейство Кулака, и потому догадаться, что это его дочь, было не сложно. На своего папашу, впрочем, она была не слишком похожа. Он хоть и с бритой головой, но явно брюнет, а она рыжая. Да и габариты совсем не отцовские. Ниже меня на голову и хотя вполне физически развита, но очень женственна. С тонкой талией и небольшой грудью, как раз то, что мне всегда нравится. Наши женщины-воины с рельефной от постоянных упражнений мускулатурой у меня никогда энтузиазма не вызывали.

– Я, скорее, Медведев буду, – сообщил ей, откладывая на потом мысль поговорить об этом вопросе с Черепахой. – Фамилия моя такая. Так что не очень-то ты и ошиблась. А Живой – это прозвище. Еще дважды рожденным называют, но это длинно и неудобно. Записали меня один раз в покойники, а я вернулся.

– А, – сказала она, и я почувствовал ее облегчение. На живозапах, о котором говорил Зверь, это мало похоже, он гораздо лучше улавливает мотивы поведения, но преимущество в улучшенном нюхе есть, тем более что люди не умеют скрывать эмоции. Когда человек радуется, боится, страдает или еще какие сильные эмоции испытывает, у него меняется даже запах пота. С Народом такой фокус не пройдет, мы слишком привыкли держать себя под контролем, а здесь общаться с местными будет гораздо легче. Если только не в большом городе. Там должно быть слишком много запахов.

– Извини, если тебе неприятно вспоминать.

– Да нет, все нормально. Мне нравится быть живым – гораздо лучше, чем мертвым.

Пока мы разговаривали, Борис, присев на корточки, внимательно разглядывал развернутый тюк с одеждой.

– Удружили, – сообщил он, вставая. – Лучше бы это просто «Ткань» была. Все размеры очень большие, а переделывать проблема.

«Ну да, – подумал я, прислушиваясь. – Естественно, большие. Ведь маленькими оборотни бывают только в детстве. Еще хорошо, что отстиранные от крови и те, что с дырками, я не привез. Сплошные трофеи с поля битвы».

– Не выдумывай, – говорил тем временем Рафик. – Все прекрасно подгоняется и переделывается. Берешь «Иглу» и «Клей» и сажаешь портних за работу. А даже небольшие куски очень приличных денег стоить будут. Все равно это «Ткань», за такую куртку можно нормальный дом купить, а если кому и велика, пусть под нее что-нибудь надевает.

– Так это же я еще платить за переделку должен! – возмущенно воскликнул Борис.

Начинался торг. Я перестал прислушиваться.

– Если хочешь, я тебе покажу, что у нас в Нахаловке есть, – сказала тем временем Даша. – Наверное, тебе интересно будет, все равно мы только завтра отплываем.

– Интересно это в смысле, что у вас в поселке есть нечто такое, что я не видел? И что означает это слово «мы»?

Она опять смутилась и замолчала. Потом, отбросив рукой челку, подняла голову и посмотрела мне в глаза.

– Папа мне рассказал о вас. И еще я говорила с Черепахой. Я знаю, что вы не славяне. Я не хотела сказать что-то обидное, мне хочется помочь, – она замялась и продолжила, – и я тоже еду с вами. Черепаха согласилась.

– Интересно, – пробурчал я. – И кому еще папа сказал?

– Больше никто не знает, – уверенно сказала она.

– О! Значит, стоит тебя убить – и будет просто замечательно. Никто и не узнает.

– Это не смешно.

– Да уж. Мне тоже. Мы идем неизвестно куда на неизвестно какое время. Ты где-нибудь по дороге свернешь себе шею, а Борис потом предъявит претензии. Проще сразу прямо здесь, никуда не отправляясь.

Она торжествующе улыбнулась:

– Но ты же за мной присмотришь?

Если бы я был на равнинах, то уже точно бы знал, что она начала на меня охоту. Как ухаживают люди, об этом в воспоминаниях Лехи, доставшихся мне, почему-то не было. Куски из разных фильмов вряд ли можно было считать подходящей инструкцией.

– Иди сюда, – крикнул Рафик.

Я перешагнул через Мави, по-прежнему лежащую на пороге и делающую вид, что не обращает на нас внимания, и двинулся к спорщикам. Кажется, они договорились о цене.

– Здесь что? – показав на три отдельно стоящие сумки и «Флягу» с огромным горлом, спросил Борис.

– Вот эти две – мои вещи. «Фляга» тоже. А это… постелите что-нибудь на пол.

Даша торопливо притащила из фургона кусок брезента и положила на пол. Она очень старалась продемонстрировать послушание. Так я и поверил! Женщины везде одинаковые.

Я вытащил из сумки пару свертков и, распаковав их, высыпал перед разом присевшей на корточки компанией. Женщины, включая Черепаху, дружно полезли руками в кучу и начали перебирать побрякушки.

– Килограммов пять будет, – сообщил я. – Если чистое золото – не меньше ста тысяч долларов. У вас какой курс вообще?

– А никакого, – пробурчал Борис, – никто не понимает, по какому принципу эльфы за заказ берут. Иногда страшно много, а иногда какие-то копейки.

– Неважно. Тут есть старинные изделия с надписями Ушедших и камешками. Леха сказал, что совершенно не представляет, сколько может стоить, и потому лучше продавать по частям, чтобы цены не сбивать.

Лена с явным сожалением на лице кинула в кучу цепочку с крупным изумрудом и встала.

– Это миллионы, – уверенно сказала она. – Даже простые изделия очень редко попадаются, а тут некоторые камни вполне достойны музея. Это вам не пара каратов, тут изрядно больше будет.

«Хорошо сказала про музей, – невольно подумал я. – Чем Святилище не музей? И посетители бывают часто… Разве что прямо на землю складывают, а не в витрины…»

– Деньги после продажи, – быстро сказал Борис. – Только надо все тщательно переписать, и каждую вещь взвесить и сфотографировать. Идем со мной в контору, не сидеть же здесь на полу.

Черепаха кивнула и оглянулась на меня.

– А его сводит в эльфийскую контору Даша, – сообщил он. – Потом приведет на причал. Оставишь здесь ваших звериных охранников, – он оглянулся на дверной проем, – потом, когда закончим, Рафик прихватит твои вещи на баржу.

Черепаха просигналила на боевом языке у него из-за спины: «Иди, потом поговорим. Отдашь, что привез, только в руки».

Я поднялся с пола и с поклоном протянул руку Даше. Она улыбнулась и, взяв меня за протянутую руку, тоже поднялась. Потом сделала книксен.

– Винтовку оставь, – собирая украшения в сумку, сказал мне Борис. – В поселке она не нужна. Хватит с тебя того, что имеется.

– А что у тебя имеется? – уже за дверью спросила Даша. – Стечкин вижу, нож тоже.

Я расстегнул куртку и показал «Микро-Узи», потом закатал рукава и продемонстрировал ножны у предплечий.

– Специально подогнаны под твои руки? – внимательно рассмотрев, удивилась она.

– Угу, – согласился я. – Спецзаказ… Возьмем одну из моих лошадей, или у тебя своя имеется?

– Конечно, своя, подожди немного, – и она торопливо убежала.

«Цепкий взгляд у Бориса, – подумал я, глядя ей вслед. – Интересно, он только это заметил или остальное тоже?» Демонстрировать раньше времени весь свой арсенал пока не стоит.

– Любопытное у вас тут место, – задумчиво сказал я, когда дверь за нами закрылась. – Глядя с улицы на это здание, я даже не подумал, что внутри столько много места.

На входе, пропуская нас и здороваясь с Дашей, нам вежливо кивнул охранник, вооруженный калашом. Другой, небрежно держащий обрез, с интересом наблюдал за нами внутри.

Чем-то это помещение напоминало супермаркет, только продуктов здесь не было. На полках, уходящих вдаль, стояла масса предметов, крайне необходимых ближнему для лишения жизни своих прямоходящих соплеменников. А уж ассортимент был – глаза разбегались! Камуфляж разного вида и от разных производителей, пистолетные кобуры, оптика, рюкзаки, охотничьи сумки и разное другое снаряжение.

К нам подлетел молодой человек в наглаженной рубашке и в галстуке и с ходу радостно завелся:

– Наш магазин оружия предлагает широкий выбор товаров для охоты и самообороны. Это гладкоствольное и нарезное оружие, как знаменитых славянских, так и ведущих зарубежных производителей. Справа оружие, слева снаряжение. Если у нас в наличии не окажется нужной вам вещи, вы сможете заказать ее у нас. Широко представлено холодное оружие, включая охотничьи и хозяйственно-бытовые ножи, аксессуары к ним. Всегда в продаже любые боеприпасы, как российского производства, так и импортные. Если захотите старое оружие сдать, так без проблем.

Тут он запнулся, осознав, кто стоит перед ним, и, вздохнув, уже нормальным голосом спросил:

– Совсем уже заработался…Тебе-то, Даша, сюда зачем? Что, своего магазина мало?

– Это не мне, это ему, – показала она на меня. – Трифон нужен по личному делу.

– Зачем к этому козлу идти? – удивился парень. – Любые проблемы решаются без него, он тут для мебели сидит. Только рождения и смерти сам регистрирует и жизняки выдает. Все остальное другие делают. Зато считается большим начальником – гонору как у шляхтича. Бесконечно проверяет. Делать ему нечего, – он с раздражением дернул галстук.

– Вот и надо рождение зарегистрировать, – сообщил я.

– Тогда тебе до самого конца, – махнул он рукой, указывая направление. – Там табличка «директор» на двери. Проводить?

– Спасибо, сам.

Я прошел по узкому коридору между прилавками и, найдя нужную дверь с табличкой, постучал. Из комнаты раздалось невнятное бурчание, вроде приглашающее войти, и я вошел.

В мягком кресле, положив ноги в грязных сапогах на стол, сидел с глубоко несчастным видом анх. Его явно не радовала брошенная как попало куча бумаг. Он вопросительно уставился на меня.

– Я от Марии Волковой.

– О! – радостно сказал анх и сел нормально. – Ты тоже из этих… потерявшихся?

Я кивнул и представился:

– Медведев Ярослав.

Он задумчиво посмотрел на меня:

– А?..

– Конечно, как договорились. Полкило. – Я полез в карман и вытащил тщательно упакованный небольшой сверток.

Анх быстро развернул его и понюхал содержимое.

– Замечательно, – сказал он, снова старательно запаковывая коричневый, неприятно пахнущий порошок. Потом спрятал его в ящик стола.

Судя по происходящему, его недаром загнали в здешнюю дыру. Для анхов то, что я принес, было практически аналогом кокаина. Производилось это где-то в оркских лесах из болотного растения. Вещь достаточно редкая и очень дорогая. Слишком сложно доставать при отсутствии прямых контактов между поселениями гномов и орков. Я никогда не видел наркоманов, но это, похоже, он и есть.

– Можно еще, но не скоро, – сообщил я. – Раньше следующей весны не получится, слишком далеко.

– Тогда займемся делом, – со счастливой улыбкой на лице сказал он. Явно предвкушал, как нанюхается. – Делу время, потехе час, – глубокомысленно выдал анх. – Получишь жизняк. Ящик с запчастями уже на барже. Не бойся, не обману, – искоса взглянув на меня, добавил он. – Я ведь инструкции на русском сделал. Специально пришлось переводчику платить. Так что надеюсь на дальнейшее взаимовыгодное сотрудничество. – Он опять улыбнулся. – А теперь, – доставая из-под кресла большую квадратную пластину черного цвета, где виднелись углубления для обеих ладоней, и, ставя ее на стол, сказал он, – руки вкладываешь сюда. – Он глянул в экран. – Еще раз. Возраст двадцать пять лет, – и посмотрел на меня. Я промолчал. Где-то под столом зажужжало, и он, нагнувшись, вытащил оттуда жизняк.

– Ярослав Медведев, – протягивая мне жетон, сообщил он. – Возраст, счет. Медицинские данные отсутствуют за полным здоровьем. Ты же ни на что не жалуешься?

– Нет.

– В общей базе данных вы оба не значитесь, но хоть и явно не являетесь мечеными, что-то с вами не в порядке. Пришли неизвестно откуда, теперь целую экспедицию организовали и маяки берете.

– С нами очень сильно не в порядке, – удивленно подняв брови, доложил я. – Мы родились в Диком поле и всю жизнь там прожили. Родители наши были с изрядным заскоком, жизнь на природе предпочитали общению с людьми. Мы, как взрослыми стали, решили проверить, где лучше, самостоятельно, а не по рассказам. Много интересного выяснили, – и я со значением посмотрел на стол, куда он спрятал сверток. – Мы хотим хорошо жить, а не огороды полоть и картошку сажать. Здесь есть много того, что стоит купить, а там немало такого лежит бессмысленно, что в Зоне ценится. Очень взаимовыгодный обмен. А что касается мечености… Можно? – я показал на лежащий на столе ключ от двери. – Не очень жалко? – И демонстративно свернул его в спираль. – Мы хоть и из Дикого поля, но учителя были хорошие, много рассказывали про жадность. Есть желание заработать свой процент, что понятно и объяснимо, а есть желание кинуть. Не стоит нас провоцировать на жесткие меры. У нас отсутствует это… уважение к разным неприятным людям, гномам, оркам и прочим эльфам. Там быстро привыкаешь ценить слово и обманщикам кровь пускать. Дикое поле большое, искать долго будут.

– Ты меня не так понял, – быстро сказал анх.

– Вот и хорошо. Ты меня тоже постарайся понять. Мы свою землю собираемся официально оформить, налоги заплатить и продолжать торговать. Тебя, Трифон, мы уже знаем, и другие посредники нам ни к чему. Больше цепочка – дороже будет. Спасибо за внимание и понимание, – сказал я, вставая и заканчивая разговор. И уже на пороге, открыв дверь, обернулся: – Слушай, я чуть не забыл. Скажи, а есть возможность аппаратуру присобачить на обычные радиоуправляемые модели? Все-таки очень дорого.

– Я проверю, – пообещал анх. – Только это может оказаться еще дороже. Отдельно модель, отдельно аппаратура, потом установка. Проще брать у специализированной фирмы, занимающейся производством профессионально.

– Но ты проверишь?

– Нет проблем. Только у меня тоже просьба.

Я всем видом выразил готовность выслушать и сделать.

– Не надо лишних посвященных, – он скосил глаза на ящик стола. – Вы с Марией в курсе, и достаточно.

– Здесь больше никто и не знает. Если придет кто-то, кроме нас двоих, смело посылай на три буквы… А вот там у нас большое семейство. Ты ж не думаешь, что в одиночку это легко достать и приготовить? Есть такой Алексей Михайлов, из новых приезжих. Третий год на планете, а сумел сестре понравиться и жениться. Вот он нас и соблазнил посмотреть на другой мир. Если с нами что случится, он появится. Есть у нас контрольные сроки. Так что раньше осени новых гостей ждать не надо.

Мы с Черепахой и мохнатой командой сидели на носу медленно идущей вниз по течению баржи. Река меня впечатлила – у нас таких нет, чтобы берег еле виден был. А вот баржа нет. Обычное такое корыто из тонкого металла. Ни нормальных очертаний, ни скорости, ни вида. Хотя есть достоинство – низко сидит в воде, можно причалить к берегу практически в любом месте. Мне гораздо больше понравились два пулемета «Корд» – на носу и в хвосте баржи, и цинки с боеприпасами, погруженные в трюм. Магазинов с услужливыми продавцами в нашем путешествии не предвидится, а готовым надо быть ко всему. Баржу внутри полностью забили ящиками с самыми разнообразными вещами, а наверху, прямо на палубе, в тесной загородке торчали лошади. По одной на каждого и две на фургон. Больше не помещалось.

– Вот это по-русски называется «Жаворонок», – сообщил я Черепахе, доставая из одной из сумок корпус беспилотника и присоединяя к нему крылья. – Очень удобная конструкция, один щелчок и все встает на место.

Солнце уже клонилось к закату, но пока не устроились по своим местам и меня не перезнакомили с постоянной командой Рафика, пока я не показал каждого своим волкам для обнюхивания и запоминания, мы так и не смогли с Черепахой пообщаться без чужих. Вот и сейчас в стороне стояли Даша и Доцент и разговаривали, время от времени поглядывая на нас. На всякий случай я говорил на мыслеречи.

– Так с какой стати Даша едет с нами? – продолжая собирать самолет, поинтересовался я.

Черепаха помялась и нехотя сообщила:

– Она сновидец.

Иногда такие появлялись среди Народа. Даже помимо желания они видели сны, в которых были события будущего, а иногда и прошлого. Если же сновидец проходил соответствующее обучение, он мог специально отслеживать будущее конкретных разумных, и чем сильнее он был, тем дальше в будущее мог заглянуть. Вот только не любили сновидцы делиться своими знаниями. Кому приятно услышать, что тебя вскорости ждет смерть. А вообще будущее, по их словам, можно было изменить, и не делать того, что приведет к печальному результату. Были ситуации, когда они предсказывали что-то и все убеждались в правильности их предвидения, но были и такие, когда проверить невозможно. Если тебе сказали не ходить туда-то и ты не пошел, как узнать – случилось бы предсказанное, или нет. А они могли пользоваться такими предсказаниями в своих интересах.

– И что?

– Ей лучше идти с нами, – твердо ответила Черепаха и замолчала, не желая продолжать.

– Для нее или для нас?

– Если я скажу – для тебя, – насмешливо произнесла она, – поверишь?

– Почему нет? Она явно знала про меня, вот только я подумал, что от тебя. Ей это зачем?

– Я не могу ответить, – покачала она головой. – Не потому, что что-то скрыть хочу. Сам знаешь, сделаешь что-то по слову сновидца, будущее может измениться. А нам это не надо. Она кое-что видела, и не стоит это ломать. Пока во всяком случае. Я учу ее – насколько это возможно. Базовые знания у меня есть. А чем дальше она будет сознательно видеть, тем лучше для нас. Сейчас же у нее жуткий разброс в месяцы и никакого контроля над снами.

– А может, не стоит? Увидит что про нашу жизнь на равнинах да наше перекидывание и испугается. Люди боятся оборотней.