Между любовью и любовью

Однажды Алик сидел в гостиной, помогая Ирочке вырезать и наклеивать картинки в альбом. Анечка отыгрывала свои полчаса. Вдруг он поднялся, подошел и сел рядом с ней.

– Подожди, котенок, пальчики встряхни. Вот так, вот так. Они у тебя напряжены и поэтому устают. Расслабь ручку. Вот так легко, легко положи пальчики на клавиши, погладь их, и они оживут. А теперь плавно, медленно…

Анечка снова начала «Осеннюю песню», но Алик покачал головой.

– Вот послушай, солнышко, как это должно звучать. Природа для Чайковского всегда была источником вдохновения.

Алик стал играть. Плавная печальная мелодия наполнила комнату. Зазвучал тихий голос Алика.

– Слушай, как чист и прозрачен воздух. Далекие поля окутаны лиловатой дымкой…

Алик играл. Ирочка, бросавшая недовольные взгляды в их сторону, вдруг встала, подошла и, облокотясь на рояль, стала слушать. Вика отложила журнал и тоже прислушалась.

– В низине стелется туман. Это осень. Чувствуете, все холоднее и холоднее? Ветер разбросал на поляны пестрый ковер из листьев…

Алик закончил, поцеловал Анечку в лобик и сказал:

– Вот как это нужно играть. Ты только старайся услышать, что тебе говорит музыка, и поверь, котенок, это совсем несложно. Попробуй еще раз.

– Нет, Алик, сыграй еще что-нибудь, – капризно попросила Ирочка. – Пожалуйста!

– Ну, хорошо. Что вы еще должны разучить?

– Пьеса «Жаворонок», – Анечка стала перелистывать страницы альбома «Времена года».

– Не надо, котенок, – и усмехнулся. – Уж «Жаворонка» как-нибудь…

Светлые, чистые звуки полились вместе с голосом Алика.

– Высоко, высоко по синему небу плывут облака. Рокочет где-то майская гроза, но нет – напугала и рассыпалась брызгами. А вот звенит и звенит песня. Это жаворонок – посланец весны. Весна! Слушайте, как радуется жаворонок.

Вика слушала и удивлялась. Алик никогда не играл прежде. Она даже не особенно задумывалась, почему. У него дома инструмента не было. Прекрасная аппаратура, роскошные пластинки лучших исполнителей – они оба с удовольствием слушали. Но сам он раньше никогда к роялю не подходил.

– Ну что, мои красавицы, – обратился он к девочкам, – поняли, как просто? Давай, Анечка, попробуем.

– Нет, Алик, сыграй еще что-нибудь, – попросила Ирочка.

– Пожалуйста, Алик. И расскажи, о чем ты играешь, – добавила Анечка.

– Ну что бы вам такое сыграть? – Алик задумался на минуту. – Ну, вот давайте послушайте еще о природе. Равель «Восход солнца».

Алик играл. Девочки слушали, затаив дыхание.

– Раннее утро. Природа просыпается, первые лучи солнца освещают травку, цветы, каждый листик. И вот уже яркий свет заливает все вокруг!

Прозвучал последний аккорд. Алик встал.

– Красиво! – сказала Анечка. – Равель?

– Да. Из балета «Дафнис и Хлоя». Вы балет любите?

– Мы только «Щелкунчик» и «Лебединое озеро» смотрели, – недовольно сказала Ирочка. – А так в театр на детские спектакли ходим по воскресеньям. И в консерваторию с бабушкой, на утренние концерты.

– Консерватория – это замечательно. Но балет – чудесное зрелище. В ближайшее время пойдем, я подберу самый красивый для начала. И обязательно послушаем «Волшебную флейту», а я расскажу вам про Моцарта, про его детство.

С тех пор Алик часто занимался с девочками музыкой, терпеливо объясняя их ошибки. Учительница удивлялась переменам и успехам своих учениц, а Нина Сергеевна стала относиться к Алику, как к полноправному члену семьи. И когда стали готовиться ко дню рождения двойняшек, сама пригласила его на семейное торжество. Вика понимала, что не пригласить нельзя, да и девчонки с этим не согласились бы. У них была настоящая дружба – с секретами, обидами и требованиями. А Стас? Стас, скорее всего, не заметит Алика среди гостей. Когда он приезжал в Москву, его больше всего интересовала Анечка и, конечно, Вика. Вот этого она и опасалась. Как Алик отреагирует на трогательную и нежную привязанность Стаса к ней? И еще, конечно, папа. Лев Иванович, в связи с частым отсутствием, редко бывал у Вики. Чаще она с девочками приходила на Алексея Толстого. Поэтому папа о существовании Алика пока не знал. «Да будь что будет!» – решила наконец Вика.

Девчонки пытались выпытать у Алика, какие подарки их ждут. Но он отвечал, что это сюрприз. День рождения пришелся на субботу, что было очень удобно. Но в пятницу надо было угостить друзей в детском саду. Вика хотела купить торт и конфет, как она делала обычно, но Алик просил не хлопотать. Он заказал торт, и его привезут к полднику. Конфет не надо – торт большой, там есть все. Вике стало любопытно, и она пришла вместе с Ниной Сергеевной. Ровно в четыре часа привезли торт и две громадные связки воздушных шаров. Эти колышущиеся облака еле-еле пролезли в двери и вызвали бурю восторгов у детей. Ира и Аня раздавали их, и скоро у всех в руках оказались разноцветные шарики. Когда внесли торт, даже привычная к изыскам международных дипломатических обедов Нина Сергеевна удивленно заулыбалась. Торт был двухъярусный, украшенный шоколадными и марципановыми фигурками. На первом ярусе – мишки, свинки и слоники, а наверху на разноцветной глазури две марципановые куколки. Дети, возбужденно шумя, столпились вокруг торта, рассматривая зверюшек. Кондитер, доставивший это сладкое чудо, объяснил, что Ира и Аня сейчас подарят своим гостям шоколадных и марципановых зверей, а потом торт разрежут и раздадут. Он аккуратно брал щипчиками фигурки и укладывал в маленькие пергаментные пакетики, а девочки раздавали пакетики гостям. Своих куколок они принесли домой. Аня хотела подарить папе, а Ирочка раздумывала – подарить Вике или съесть самой? Девочки чувствовали себя героинями дня и были довольны.

Когда Вика спросила Алика, где он сумел заказать такой необычный торт, он пожал плечами:

– Немного фантазии, времени и денег. Поехал на «Большевик» и договорился с директором.

– И все? – удивилась Вика.

– Ну, еще маленькая деталь – звонок из министерства пищевой промышленности.

– А, ну тогда понятно! Не для средних людей.

– Ну что делать, Викусь! Главное, что дети были довольны.

А для своего основного сюрприза он попросил Вику оставить свободную площадку около рояля. Примерно два на два метра. Устанавливая раздвижной стол на двадцать человек, Вика с Любой переставили в гостиной диван и кресла, чтобы оставить свободное место. И все они гадали, что же такое большое собирается привезти Алик?

Народу собралось много. В основном друзья Нины Сергеевны и Льва Ивановича с внуками. Были Викины подруги и Сережа Комаров с женой. Все собрались, но Вика не приглашала к столу, дожидаясь Алика. Он просил не начинать без него. Дети бегали из комнаты в комнату, взрослые вели беседы в гостиной. Наконец приехал Алик и, не заходя в комнату, стал объяснять Вике, что нужно делать. Усадить гостей и никого не пускать в прихожую. Все расселись, с интересом посматривая на дверь. Вошел Алик, поклонился и сел за рояль. Зазвучал марш, в комнату вбежал клоун, и началась веселая кутерьма. Сначала выступил жонглер в ярком костюме. В воздухе мелькали шары, кольца, цветные тарелки, клоун делал сальто-мортале и успевал ассистировать жонглеру. После него вбежали две девушки в блестящих юбочках с оборками, а за ними, на радость детям, две обезьянки тоже в юбочках и три белые болонки с бантиками. Алик играл польки, вальсы, а собачки и обезьянки танцевали. Девушки хвалили их, давали угощение, и маленькие артисты опять кружились и скакали галопом под краковяк. Клоун тоже танцевал, падал, кувыркался и тоже хотел угощение за свои танцы. Потом он принес из прихожей грифельную доску на подставке и большие стоячие счеты. Дрессировщицы писали на доске цифры, а собачки по очереди лаяли столько раз, сколько соответствовало цифре. После них обезьянки считали на счетах. Девушка называла цифру – обезьянка ловко отсчитывала и сдвигала нужное количество костяшек. Другая дрессировщица спрашивала: «Скажи, пожалуйста, Грета правильно посчитала Лола?» И обезьянка Грета, поднимала лапы над головой и хлопала в ладоши. Видимо, это означало, что Лола – молодец. Смеялись даже взрослые, а дети были в полном восторге. Конечно, все они были в цирке, но то, что цирк приехал к ним и клоун разговаривает, подходит и шутит с каждым из них – вызывало радостное изумление. Вика улыбалась, глядя на детей. Она знала, что Алик дружит с цирковыми, и даже узнала одну из девушек – жену приятеля Алика, воздушного гимнаста, но не ожидала такого сюрприза. Под конец одна из девушек вышла вместе с Лолой и Гретой в прихожую и вернулись оттуда с тележкой, на которой лежали две коробки, перевязанные лентами. Обезьянки вдвоем везли тележку за веревочку. Алик играл торжественную медленную мелодию. Когда тележка остановилась около рояля, музыка стихла. Одна из девушек обратилась к своим питомцам:

– Мы пришли поздравить с днем рождения двух девочек – Ирочку и Анечку. Ну-ка давайте поприветствуем наших девочек и вручим им подарки. Как мы приветствуем друзей?

Собачки встали на задние лапки и закружились, а обезьянки подняли лапы и махали ими в воздухе.

– Молодцы! – похвалила дрессировщица. – А сейчас Ира и Аня могут взять свои подарки.

Алик заиграл марш, и девочки с сияющими лицами подошли к тележке. Вика заметила, что Ирочка радуется так же искренне, как Аня. И она еще раз подумала, какой Алик молодец! Не просто принес подарки, а устроил детям настоящий праздник. Артисты, провожаемые аплодисментами, раскланялись и ушли. Алик вышел проводить их. Девочки с нетерпением развязали коробки и остались довольны. У Ани конструктор в глянцевой импортной упаковке. А у Ирочки – кукольный сервиз с множеством предметов. Совсем как настоящий, только маленький. Вернулся Алик, и девочки бросились к нему, наперебой делясь впечатлениями.

Только Вика хотела представить Алика гостям, как ее опередила Нина Сергеевна.

– Прошу, друзья, познакомиться – это Алик, друг нашего дома, Викусин коллега, музыкант, знаток русской поэзии и прекрасный педагог. Под его руководством наши девочки полностью изменили свое отношение к музыке.

– Нина Сергеевна, вы меня просто смутили! Ну, какой из меня педагог?

– Не спорьте, Алик. Спасибо за ваш сюрприз. Вы доставили удовольствие не только детям, – и она стала знакомить Алика с гостями. Алик, улыбаясь, пожимал протянутые руки. Со Стасом он обменялся рукопожатием вполне непринужденно. Нина Сергеевна усадила его рядом с собой и, указав на свою подругу, попросила не давать ей скучать. Алик тут же включился в игру и развлекал свою даму весь вечер. Вика с благодарностью подумала о маме, как легко и естественно она ввела Алика в их ближайшее окружение.

С тех пор он стал бывать на всех семейных праздниках. На Викин день рождения, отмечаемый в семейном кругу, пришел с официальным букетом красных роз. И этот букет скромно и нейтрально выглядел рядом с роскошными цветами Стаса – бледно-желтые розы, Викины любимые. Чувство такта было присуще Алику. Но в коридоре он вручил ей бархатную коробочку и прошептал:

– Потом посмотришь. Это в честь юбилея. Ровно год.

– Год будет завтра, – тоже шепотом поправила Вика.

– Вот завтра и отпразднуем. Я стол в Архангельском заказал, – и быстро поцеловал ее.

У себя в спальне Вика заглянула в коробочку: изумительной красоты старинная брошка-бабочка с бриллиантиками и сапфирами. «Вот сумасшедший! – подумала она. – Завтра приколю к платью».

После нескольких встреч со Стасом Алик погрустнел и как-то сказал, что понимает теперь, почему Вика так тянет с окончательным решением. Конкурировать с ее мужем трудно! Жаль, что он так симпатичен и так умен. Ему-то казалось, что гении – все сплошь эгоисты, с плохим характером. Но это, наверное, в искусстве, а в науке – такие вот приятные во всех отношениях господа. Поэтому, когда в начале мая Стас стал собираться в Америку читать лекции, Алик повеселел. Стас уверял, что поездка не продлится больше трех месяцев, но Вика знала, что все эти лекции, университеты, конференции и симпозиумы – процесс бесконечный. Как только заканчиваются очередные исследования или делается очередное открытие – начинаются научные обсуждения новой теории или как там у них называется. А в Америке еще перевели и издали две книги Стаса, так что ему найдется чем заняться. Ну что ж, хорошо, что у нее есть Алик. Действительно, взять да и выйти за него замуж. Девчонки его любят, мама тоже. А с папой и его приятелями он очень удачно сыграл пару раз в преферанс и был принят в мужскую компанию. Стас для папы мил, приятен и уважаем, но Алик – человек более земной и понятный.

Но когда Вика встречалась с мужем, видела его радость, видела, с какой любовью он смотрит на нее, то понимала – никуда она не уйдет! Какая-то неразрывная связь существует между ними. Может, что-то из прошлой жизни, что-то, что так крепко держит их, не давая разрушиться такому странному браку.

Стас уехал, а жизнь без него текла, как обычно. Вика в соавторстве с приятелем-драматургом написала две пьесы, и они готовились к постановке. Все свободное время проводила с Аликом, иногда дома, с девочками, но чаще в компании друзей.

Летом начались поездки на дачу, к детям. Алик совершенно обаял бабушку и тетю Нату, а ведь у них Стас всегда в любимчиках ходил. Но Алик читал бабуле и тете Бальмонта, Блока, Ахматову, и они таяли от удовольствия и внимания. Когда приезжал Лев Иванович и гости, устраивался большой праздник с шашлыками, пирогами и шумным весельем. Алика уговаривали остаться ночевать – дом большой, места всем хватит. Куда ехать так поздно, тем более выпивали? Но Алик никогда не оставался, обещал приехать завтра.

– Не могу, Викусь, – объяснял он. – Боюсь, не выдержу, проникну к тебе, и Лев Иванович застукает нас, как сопливых десятиклассников. Представляешь картинку? Я за тобой завтра приеду.

Вика, смеясь, провожала его до машины. И в темноте они целовались, «как сопливые десятиклассники».

В конце июня мама с папой и девочки уехали в Ялту, в санаторий, а Вика с Аликом наслаждались полной свободой. Этим летом, в июле, проходил кинофестиваль, так что вся «киношная и околокиношная» публика вернулась в Москву. Открытие, просмотры и пресс-бар, где до утра не затихало веселье. После закрытия утомленные киношники потянулись на юг.

Вика с Аликом и Никита со своей новой девушкой уехали в Пицунду, в Дом творчества. Девушка Вероника – тоже актриса, Никита своим вкусом не изменял, была очень милой, женственной, с каким-то одухотворенным взглядом серых глаз. С ней было легко и спокойно. Вероника обладала некой женской мудростью, что было совершенно несвойственно бывшим подругам и женам Никиты. Он тоже изменился. Харизматичный, подчеркнуто галантный по отношению к любой девушке из их компании, он всегда был чуть ироничен. То ли шутит, то ли серьезно говорит – не поймешь. На Веронику же смотрел с недоверчивой нежностью, хотя и говорил при этом шутливым тоном. С Никитой отдыхать и праздновать всегда было очень приятно. Он умел все организовать, договориться, создать легкое, праздничное настроение. Не считал за труд сорваться с пляжа, съездить на рынок в Гагры, накупить горы вкуснейших вещей, и в ближайшем пляжном кафе вдруг появлялся роскошно накрытый стол. Люди, стоящие в очереди за сосиской и лимонадом, с изумлением взирали на это изобилие. А Никита, как ни в чем не бывало, появлялся возле лениво загорающей компании и приглашал:

– Прошу, господа, закусить чем Бог послал и выпить холодного домашнего вина.

Он всем, за исключением нескольких близких друзей, говорил «вы». Это было странно слышать в артистической среде, где на «ты» переходили легко и быстро. Но эта игра шла ему, и его «вы» звучало изысканно, а не официально. Где-то около полудня он мог приподняться с шезлонга и спросить:

– Вика, а не выпить ли нам с вами портвейного вина?

– Я бы с удовольствием, Никита, но не хочу вас затруднять.

– Помилуйте, Вика, какие трудности? Только прикажите.

– Сопьетесь, такая жара и портвейн… – недовольно бурчал Алик.

Но Никита уже уходил и, вернувшись, приносил бутылку вина «Черные глаза», пластиковые стаканчики, горячий лаваш и вымытую кисть винограда. Наливал в два стакана, желающих пить в жару портвейн не находилось, и протягивал Вике – «Прошу».

– Какая роскошь, – радовалась Вика, любившая сладкое вино. – Никита, вы – волшебник.

Внимание Никиты даже к таким мелочам трогало ее. Он умудрялся всех окружить заботой. Редкая черта в их обществе. Люди творческих профессий вообще довольно эгоистичны, а в Никите эгоизма не было и в помине. Так что отдыхать с ним было очень комфортно.

Знакомых в Доме творчества – великое множество, все съехались после кинофестиваля. Спорили о фильмах, о наградах, обсуждали мировых знаменитостей – кто в чем, кто с кем и кто как выглядит в обычной жизни. Все-таки две недели каждую ночь танцевали и сидели бок о бок в пресс-баре. Вообще было весело, Вика любила отдыхать с киношниками. Приехал туда и Валька с девушкой. Алик поначалу напрягся, но Валька был такой милый и добрый, что злиться на него просто глупо. Тем более он был влюблен и собирался жениться. Алик успокоился.

Томка с новым поклонником отдыхала в Сочи. В «Жемчужине» тоже собралась веселая компания. Так что ездили туда-сюда. Все это хоть и называлось отдыхом, но было весьма утомительно. Досыпали на пляже, рискуя обгореть.

В конце августа вернулись в Москву. Надо было готовиться к школе. На семейном совете решено было отдать девочек в школу этой осенью. Шесть с половиной лет, девочки читали, писали, что держать их еще год? Записали в бывшую Викину школу. Она была с углубленным изучением английского языка и по-прежнему престижна. Лии Исааковны давно уже в школе не было. Но директорствовала одна из прежних Викиных преподавательниц. Укорила Вику, что та не бывает на вечерах встреч, только от Комарова и узнавали о ней. Всегда знали, что Вика талантлива, и очень гордятся ею. Вике стало смешно, но она поблагодарила и пообещала приходить на встречи. Самой хочется увидеть всех, но со временем тяжело было – двое детей, учеба, потом работа… Директриса закивала, конечно, все понятно, но теперь дочки пошли в школу, так что встречаться будут чаще… Вика не стала заранее огорчать директрису, что воспитательным процессом по-прежнему занимается Нина Сергеевна, и согласно кивала. Познакомившись с девочками, директриса осталась довольна – очень развитые и воспитанные дети, а красота Ирочки, как обычно, сыграла свою роль. Тут же было предложено поручить Ирочке дать «Первый звонок».

– К нам первого сентября такие люди приезжают! И пресса, и даже телевидение иногда, – сказала директриса. – Думали, какую девочку выбрать? А теперь все сомнения отпали – конечно, Ирочку!

Так продолжалось все школьные годы, всегда и везде на первом плане Ирочка. И когда в 1994 году школу посетила королева Елизавета, разумеется, Ирочка вручала ей цветы и приветствовала от лица всех учеников. Бороться с этим было бесполезно, а характер девочки отнюдь не улучшался.

Когда в первое утро сентября в переполненном школьном дворе, из-за букетов больше похожем на цветущий сад, появилась Ирочка – двор взорвался аплодисментами. Действительно, сидящая на плече симпатичного десятиклассника девочка выглядела просто очаровательно. Ирочке пришлось подождать, пока зрители успокоятся, и только потом, балетно-красивым движением тоненькой руки, прозвенеть колокольчиком. Так началась школьная жизнь девочек.

Анечка училась с удовольствием, удивляя учителей своими способностями. В школе ее любили все – и дети, и преподаватели. Ирочка же училась неровно, в зависимости от настроения. То, что ей было интересно, делала охотно. Если же казалось скучным, она капризничала и не хотела приложить ни малейших усилий. Но Нина Сергеевна строго следила за их школьной жизнью и не давала Ирочке расслабиться. Со слезами и капризами, но приходилось заниматься. Ее отношения с детьми тоже были неровными. В младших классах все девочки относились к ней с обожанием, мечтали дружить, но Ирочкины привязанности менялись так же быстро, как и настроение. Обид и слез у отставных «фавориток» было множество! А когда стали постарше, желающих дружить с Ирочкой заметно поубавилось. Девочки стали напряженно равнодушны, но зато мальчики с каждым годом окружали ее все большим и большим поклонением. Ира к своим рыцарям относилась с равнодушным пренебрежением, как к чему-то само собой разумеющемуся. Так что друзей в школе у нее не было, но, похоже, ей они и не были нужны. Ирочка была странной девочкой, и Вика не могла понять, что с ней не так. Алик даже познакомился с известным специалистом по практической психологии, который занимался проблемными детьми. Он приглашал врача на просмотры хороших фильмов в Дом кино, доставал билеты в Большой театр, приглашал в рестораны. И подружившись с ним, привел к Вике. Целью было понаблюдать девочек-близнецов в обычной обстановке и высказать свое мнение.

Психолог оказался симпатичным, спокойным человеком, с девочками общался ненавязчиво и непринужденно. Они посчитали его обыкновенным гостем и вели себя, как всегда, не стесняясь и не напрягаясь. Вика с волнением ждала мнения врача, Алик заранее рассказал о ее беспокойстве за Ирочку. Но психолог успокоил Вику, объяснив, что иногда двойняшки испытывают друг к другу антагонизм. У них появляется соперничество. И они растут, как одиночно рожденные дети. То есть ссорятся, пытаются бороться за любовь и внимание родителей. Ничего странного и тем более тревожного в этом нет. То, что они такие разные по характеру, – вполне объяснимо. Обе девочки очень умные, сообразительные, интересные. Ирочке, в отличие от сестры, присущ крайний индивидуализм. Она, конечно, более сложный ребенок. Возможно, чрезмерное внимание, оказываемое в детстве, повлияло на ее характер. Может быть, на уровне подсознания она чувствует, что Анечка лучше или что ее сильнее любят, – трудно пока сказать. Несомненно, что редкостная красота, которой одарила ее природа, сыграла не последнюю роль. Красота – это дар божий, но в случае с Ирочкой этот подарок осложнил ее отношения с окружающими. Возможно, когда она станет постарше, изменится ее уверенность в собственном превосходстве над остальными. Скорее всего, так и будет. Никаких поводов для беспокойства он не видит. И Вика успокоилась. Конечно, со временем Ирочка изменится к лучшему.

В семейной жизни Вики ничего не менялось. Стас жил и работал в Зеленограде, не собираясь переезжать в Москву, хотя получал заманчивые предложения. Он был погружен в свою микроэлектронику, а в Стэнфордский университет ездил уже как в свой и проводил там по нескольку месяцев. Вику по-прежнему любил и по-прежнему мучился чувством вины за то, что так мало времени уделяет своей семье. Вика успокаивала – никакой вины нет, они любят друг друга, они – семья.

Алик периодически требовал, чтобы она развелась, но Вика приводила все новые и новые доводы и просила потерпеть. Конечно, она выйдет за него замуж, но вот только не сейчас. Надо подготовить Стаса, а у него в работе как раз происходит что-то очень важное, не может же она вот так, как нож в спину… Алик злился, но ничего не мог поделать. И ждал. Вика познакомилась с его родителями и стала иногда бывать в их доме в странном качестве – подруги сына. Первый раз приехали с Аликом на семейный обед в его день рождения. А потом, нечасто, но он тащил ее с собой, объясняя, что не может полдня провести у родителей, не видя Вику. К ней там отнеслись без особого восторга, но вполне лояльно. У Беллы Михайловны, его мамы, разумеется, не было повода для радости, она мечтала о внуках и нормальной семейной жизни для сына. Мама преподавала музыку и уже пережила разочарование оттого, что Алик не оправдал ее надежд. И, бывая у родителей, он, желая доставить маме удовольствие, подолгу играл. Вика уже знала, что Алик прекрасный исполнитель. У них на Неждановой он играл редко. Когда Вика просила, шутливо отговаривался и садился за рояль только, когда девчонки уговаривали, с педагогической целью. Однажды Вика спросила, почему он бросил музыку? Алик ответил, что не хотел быть вторым, а на первого не тянет.

По настоянию отца он поступил на заочный в Плехановский. Отец боялся быстрых перемен, происходящих в стране. Прикрывать Алика, занимающего должность без всякого основания, когда-то станет невозможно. Для спокойствия родителей Алик решил получить диплом.

А перемены действительно были. Перестройка шла полным ходом. Уже открыто поругивали власть, цензура, в лице худсоветов, стала снисходительнее к литераторам и режиссерам. Открывались кооперативы. Появился коммерческий ресторан на Кропоткинской. Вика с друзьями сразу отправились посмотреть, что это такое. Ресторан был небольшой, но уютный. Посетителей здесь называли «господа» и вежливо обслуживали. Никакого панибратства, к которому привыкли завсегдатаи московских ресторанов, не было. Официанты их не знали, но, похоже, вежливость была здесь непременным атрибутом. Еда оказалась не совсем ресторанной, но по-домашнему вкусной. Вообще вполне неплохо для начала. Потом рестораны и ночные клубы стали появляться один за другим. Многие приятели-актеры открывали свои маленькие ресторанчики, это стало модно. Но творческие люди по натуре беспечны, и работать в таком серьезном и трудном деле им скоро надоело. Поиграли и бросили. Но уже стали появляться настоящие рестораторы, и Москва заполнилась заведениями на все вкусы. Как-то незаметно перестали ездить в Архангельское. В городе было полно мест, где музыка гремела до утра. Атмосферы такой там, правда, не было, да и публика собиралась совершенно иная… Раньше в десятке лучших «интуристовских» ресторанов и в творческих домах сидели люди почти всегда одни и те же. Это была вся артистическая Москва, богатые советские коммерсанты-«теневики», дети высокопоставленных чиновников и партийных бонз, иностранцы – представители торговых фирм, «фирмачи» и аккредитованные журналисты, просто красивые молодые женщины – чьи-то жены, и так, по мелочи – фарцовщики, валютчики, манекенщицы и «центровые девушки» – жрицы любви. Все они были если и не знакомы между собой, то визуально привычны. Просто знакомые лица.