Полное собрание стихотворений

«Я узнаю себя в чертах…»

Я узнаю себя в чертахОтриколийского кумираПо тайне благостного мираНа этих мраморных устах.О, вещий голос темной крови!Я знаю этот лоб и нос,И тяжкий водопад волос,И эти сдвинутые брови…Я влагой ливней нисходилНа грудь природы многолицей,Плодотворя ее… я былБыком, и облаком, и птицей…В своих неизреченных снахЯ обнимал и обнимаюСемелу, Леду и Данаю,Поя бессмертьем смертный прах.И детский дух, землей томимый,Уносит царственный орелНа олимпийский мой престолДля радости неугасимой.‹1 февраля 1913›

М. С. Цетлин

Нет, не склоненной в дверной раме,На фоне пены и ветров,Как увидал тебя Серов,Я сохранил твой лик. Меж намиИная Франция легла:Озер осенних зеркалаВ душе с тобой неразделимы –Булонский лес, печаль аллей,Узорный переплет ветвей,Парижа меркнущие дымыИ шеи скорбных лебедей.В те дни судьба определяла,Народ кидая на народ,Чье ядовитей жалит жалоИ чей огонь больнее жжет.В те дни невыразимой грустьюМинуты метил темный рок,И жизнь стремила свой потокК еще неведомому устью.‹21 мая 1917 Коктебель›

Р. М. Хин

Я мысленно вхожу в ваш кабинет…Здесь те, кто был, и те, кого уж нет,Но чья для нас не умерла химера,И бьется сердце, взятое в их плен…Бодлера лик, нормандский ус Флобера,Скептичный Фрайс, Святой Сатир – Верлен,Кузнец – Бальзак, чеканщики – Гонкуры…Их лица терпкие и четкие фигурыГлядят со стен, и спят в сафьянах книгИх дух, их мысль, их ритм, их бунт, их крик.Я верен им… Но более глубокоВолнует эхо здесь звучавших слов…К вам приходил Владимир Соловьев,И голова библейского пророка –К ней шел бы крест, верблюжий мех у чресл –Склонялась на обшивку этих кресл.Творец людей, глашатай книг и вкусов,Принесший нам Флобера, как Коран,Сюда входил, садился на диванИ расточал огонь и блеск Урусов.Как закрепить умолкнувшую речь?Как дать словам движенье, тембр, оттенки?Мне памятна больного СтороженкиСедая голова меж низких плеч.Всё, что теперь забыто иль в загоне, –Весь тайный цвет Европы иль Москвы –Вокруг себя объединяли вы –Брандес и Банг, Танеев, Минцлов, Кони…Раскройте вновь дневник… Гляжу на вашЧеканный профиль с бронзовой медали…Рука невольно ищет карандаш,И мысль плывет в померкнувшие дали.И в шелесте листаемых страниц,В напеве фраз, в изгибах интонацийМерцают отсветы событий, встреч и лиц…Погасшие огни былых иллюминаций.‹22 декабря 1913 Коктебель›

Ропшин

Холодный рот. Щеки бесстрастной складкиИ взгляд из-под усталых век…Таким сковал тебя железный векВ страстных огнях и бреде лихорадки.В прихожих Лувра, в западнях Блуа,Карандашом, без тени и без краскиКлуэ чертил такие ж точно маскиВремен последних Валуа.Но сквозь лица пергамент сероватыйЯ вижу дали северных снегов,И в звездной мгле стоит большой, сохатыйУнылый лось – с крестом между рогов.Таким был ты. Бесстрастный и мятежныйВ руках кинжал, а в сердце крест:Судья и меч… с душою снежно-нежной,На всех путях хранимый волей звезд.‹20 декабря 1915 Париж›

Бальмонт

Огромный лоб, клейменный шрамом,Безбровый взгляд зеленых глаз, –В часы тоски подобных ямам,И хмельных локонов экстаз.Смесь воли и капризов детских,И мужеской фигуры стать –Веласкес мог бы написатьНа тусклом фоне гор Толедских.Тебе к лицу шелка и меч,И темный плащ оттенка сливы;Узорно-вычурная речьТаит круженья и отливы,Как сварка стали на клинке,Зажатом в замшевой руке.А голос твой, стихом играя,Сверкает плавно, напрягаяУпругий и звенящий звук…Но в нем живет не рокот лиры,А пенье стали, свист рапирыИ меткость неизбежных рук.И о твоих испанских предкахПобедоносно говорятОтрывистость рипостов редкихИ рифм стремительный парад.‹15(2) февраля 1915 Париж›

Напутствие Бальмонту

Мы в тюрьме изведанных пространств…Старый мир давно стал духу тесен,Жаждущему сказочных убранств.О, поэт пленительнейших песен,Ты опять бежишь на край земли…Но и он тебе ли неизвестен?Как ни пенят волны корабли,Как ни манят нас моря иные, –Воды всех морей не те же ли?Но, как ты, уже считаю дни я,Зная, как торопит твой отъездТрижды-древняя Океания.Но не в темном небе Южный Крест,Не морей пурпурные хламидыГрезишь ты, не россыпь новых звезд…Чтоб подслушать древние обидыВ жалобах тоскующей волны,Ты уж спал на мелях Атлантиды.А теперь тебе же сужденыЛемурии огненной и древнейНаисокровеннейшие сны.Голос пламени в тебе напевней,Чем глухие всхлипы древних вод…И не ты ль всех знойней и полдневней?Не столетий беглый хоровод –Пред тобой стена тысячелетийИз-за океана восстает:«Эллины, вы перед нами дети…» –Говорил Солону древний жрец.Но меж нас слова забыты эти…Ты ж разъял глухую вязь колец,И, мечту столетий обнимая,Ты несешь утерянный венец.Где вставала ночь времен немая,Ты раздвинул яркий горизонт.Лемурия… Атлантида… Майя…Ты – пловец пучин времен, Бальмонт!‹22(9) января 1912 Париж›

Фаэтон

Бальмонту

Здравствуй, отрок солнцекудрый,С белой мышью на плече!Прав твой путь, слепой и мудрый,Как молитва на мече.Здравствуй, дерзкий, меднолицый,Возжелавший до концаПравить грозной колесницейПламеносного отца!С неба павший, распростертый,Опаленный Фаэтон,Грезишь ты, с землею стертый,Всё один и тот же сон:«Быть как Солнце!» до зенитаРазъяренных гнать коней!Пусть алмазная орбитаПрыщет взрывами огней!И неверною рукоюНе сдержав узду мечты,Со священной четвернеюРухнуть с горней высоты!В темном пафосе паденья,В дымах жертвенных костровСлавь любовь и исступленьеВоплями напевных строф!Жги дома и нивы хлеба,Жги людей, холмы, леса!Чтоб огонь, упавший с неба,Взвился снова в небеса!‹13 февраля 1914 Коктебель›

Два демона

Посв. Т. Г. Трапезникову

1Я дух механики. Я веществаВо тьме блюду слепые равновесья,Я полюс сфер – небес и поднебесья,Я гений числ. Я счетчик. Я глава.Мне важны формулы, а не слова.Я всюду и нигде. Но кликни – здесь я!В сердцах машин клокочет злоба бесья.Я князь земли! Мне знаки и права!Я друг свобод. Создатель педагогик.Я – инженер, теолог, физик, логик.Я призрак истин сплавил в стройный бред.Я в соке конопли. Я в зернах мака.Я тот, кто кинул шарики планетВ огромную рулетку Зодиака.2На дно миров пловцом спустился я –Мятежный дух, ослушник вышней воли.Луч радости на семицветность болиВо мне разложен влагой бытия.Во мне звучит всех духов лития,Но семь цветов разъяты в каждой долеОдной симфонии. Не оттого лиОтливами горю я, как змея?Я свят грехом. Я смертью жив. В темницеСвободен я. Бессилием – могуч.Лишенный крыл, в пареньи равен птице.Клюй, коршун, печень! Бей, кровавый ключ!Весь хор светил – един в моей цевнице,Как в радуге – един распятый луч.6 февраля 1915Париж

IV. Пляски

«Кость сожженных страстью – бирюза…»

Кость сожженных страстью – бирюза –Тайная мечта…Многим я заглядывал в глаза:Та или не та?В тихой пляске свились в легкий кругТени ль? Нити ль мглы?Слишком тонки стебли детских рук,Пясти тяжелы…Пальцы гибки, как лоза с лозой,Заплелись, виясь…Отливает тусклой бирюзойОжерелий вязь.Слишком бледны лица, профиль чист,Нежны ветви ног…В волосах у каждой аметист –Темный огонек.Мгла одежд скрывает очерк плечИ прозрачит грудь;Их тела, как пламенники свеч,Может ветр задуть……И я сам, колеблемый, как дымТлеющих костров,Восхожу к зелено-золотымДалям вечеров.‹30 мая 1912 Коктебель›

Осенние пляски

Осень…Под стройными хвоями сосенТрелью раздельноюСвищет свирель.Где вы,Осенние фавны и девыЗорких охотИ нагорных озер?Сила,Бродившая в соке точила,Их опьянила,И круг их затих…АлыИх губы, и взгляды усталы…Лики темнееОсенней земли…Вот он –Идет к заповедным воротамЛоконом хмеляУвенчанный бог!БейтеВ жужжащие бубны! развейтеФлейтами дремуЛесов и полей!В танцеЗавейтесь! В осеннем багрянцеПляской и вихремЗавьется земля…МаскиИз листьев наденете в пляске,Белые тканиОткинете с тел!НогиИх давят пурпурные сокиГроздий лиловыхИ мха серебро…Пляшет,Упившись из меха, и машетТирсом с еловоюШишкой сатир.‹6 февраля (24 января) 1915 Париж›

Трели

«Filiae et filii!»[12]Свищет соловейНа лесном развилииРадостных путей.Расцветают лилии,Плещут средь полейТкани, как воскрылияЛебедей.Сдержаны движения,Руки сплетены…В юноше смущениеВеющей весны…И при приближенииДевушки – Луны –ГоловокружениеГлубины.Над лесными кущамиВью-вью-вью-вью-вьюТрелями, секущимиПесню соловью,Хоровод с поющимиСлаву бытиюЗвуками цветущимиОбовью…‹9 февраля (27 января) 1915 Париж›

Lunaria

Венок сонетов

1Жемчужина небесной тишиныНа звездном дне овьюженной лагуны!В твоих лучах все лица бледно-юны,В тебя цветы дурмана влюблены.Тоской любви в сердцах повтореныТвоих лучей тоскующие струны,И прежних лет волнующие луныВ узоры снов навеки вплетены…Твой влажный свет и матовые тени,Ложась на стены, на пол, на ступени,Дают камням оттенок бирюзы.Платана лист на них еще зубчатейИ тоньше прядь изогнутой лозы…Лампада снов, владычица зачатий!2Лампада снов! Владычица зачатий!Светильник душ! Таинница мечты!Узывная, изменчивая, – тыС невинности снимаешь воск печатей,Внушаешь дрожь лобзаний и объятий,Томишь тела сознаньем красотыИ к юноше нисходишь с высотыСеленою, закутанной в гиматий.От ласк твоих стихает гнев морей,Богиня мглы и вечного молчанья,А в недрах недр рождаешь ты качанья,Вздуваешь воды, чрева матерейИ пояса развязываешь платий,Кристалл любви! Алтарь ночных заклятий!3Кристалл любви! Алтарь ночных заклятий!Хрустальный ключ певучих медных сфер,На твой ущерб выходят из пещер,Одна другой страшнее и косматей,Стада Эмпуз; поют псалмы проклятийИ душат псов, цедя их кровь в кратэр;Глаза у кошек, пятна у пантерСтановятся длиннее и крылатей.Плоть призраков есть ткань твоих лучей,Ты точишь камни, глину кирпичей;Козел и конь, ягнята и собакиНочных мастей тебе посвящены;Бродя в вине, ты дремлешь в черном маке,Царица вод! Любовница волны!4Царица вод! Любовница волны!Изгнанница в опаловой короне,Цветок цветов! Небесный образ Иони!Твоим рожденьем женщины больны…Но не любить тебя мы не вольны:Стада медуз томятся в мутном лоне,И океана пенистые кониБегут к земле и лижут валуны.И глубиной таинственных извивовКачания приливов и отливовВнутри меня тобой повторены.К тебе растут кораллы темной боли,И тянут стебли водоросли волиС какой тоской из влажной глубины!5С какой тоской из влажной глубиныВсё смертное, усталое, больное,Ползучее, сочащееся в гное,Пахучее, как соки белены,Как опиум волнующее сны,Всё женское, текучее, земное,Всё темное, всё злое, всё страстное,Чему тела людей обречены, –Слепая боль поднятой плугом нови,Удушливые испаренья крови,Весь Океан, плененный в руслах жил,Весь мутный ил задушенных приятий,Всё, чем я жил, но что я не изжил, –К тебе растут сквозь мглу моих распятий.6К тебе растут сквозь мглу моих распятийЦветы глубин. Ты затеплила страстьВ божнице тел. Дух отдала во властьБезумью плоти. Круг сестер и братийРазъяла в станы двух враждебных ратей.Даров твоих приемлет каждый часть…О, дай и мне к ногам твоим припасть!Чем дух сильней, тем глубже боль и сжатей!Вот из-за скал кривится лунный рог,Спускаясь вниз, алея, багровея…Двурогая! Трехликая! Афея!С кладбищ земли, с распутий трех дорогДым черных жертв восходит на закате –К Диане бледной, к яростной Гекате!7К Диане бледной, к яростной ГекатеЯ простираю руки и мольбы:Я так устал от гнева и борьбы –Яви свой лик на мертвенном агате!И ты идешь, багровая, в раскатеПодземных гроз, ступая на гробы,Треглавая, держа ключи судьбы,Два факела, кинжалы и печати.Из глаз твоих лучатся смерть и мрак,На перекрестках слышен вой собак,И на могильниках дымят лампады.И пробуждаются в озерах глубины,Точа в ночи пурпуровые яды,Змеиные, непрожитые сны.8Змеиные, непрожитые сныВолнуют нас тоской глухой тревоги.Словами Змия: «Станете как боги»Сердца людей извечно прожжены.Тавром греха мы были клейменыКрылатым стражем, бдящим на пороге.И нам, с тех пор бродящим без дороги,Сопутствует клейменный лик Луны.Века веков над нами тяготелоВсетемное и всестрастное телоПланеты, сорванной с алмазного венца.Но тусклый свет глубоких язв и ссадинСо дна небес глядящего лицаИ сладостен, и жутко безотраден.9И сладостен, и жутко безотраденБезумный сон зияющих долин.Я был на дне базальтовых теснин.В провал небес (о, как он емко-жаден!)Срывался ливень звездных виноградин.И солнца диск, вступая в свой притин,Был над столпами пламенных вершин,Крылатый и расплесканный, – громаден.Ни сумрака, ни воздуха, ни вод –Лишь острый блеск агатов, сланцев, шпатов.Ни шлейфы зорь, ни веера закатовНе озаряют черный небосвод.Неистово порывист и нескладенАлмазный бред морщин твоих и впадин.10Алмазный бред морщин твоих и впадинТомит и жжет. Неумолимо жесткРисунок скал, гранитов черный лоск,Строенье арок, стрелок, перекладин.Вязь рудных жил, как ленты пестрых гадин.Наплывы лавы бурые, как воск,И даль равнин, как обнаженный мозг…Трехдневный полдень твой кошмарно-страден.Пузырчатые оспины огняСверкают в нимбах яростного дня,А по ночам над кратером ГиппархаБдит «Volva»[13] – неподвижная звезда,И отливает пепельно-неяркоТвоих морей блестящая слюда.11Твоих морей блестящая слюдаХранит следы борьбы и исступлений,Застывших мук, безумных дерзновений,Двойные знаки пламени и льда.Здесь рухнул смерч вселенских «Нет» и «Да»От Моря Бурь до Озера Видений,От призрачных полярных взгромождений,Не видевших заката никогда,До темных цирков Mare Tenebrarum[14]Ты вся порыв, застывший в гневе яром,И страшный шрам на кряже Лунных АльпОставила небесная секира.Ты, как Земля, с которой сорван скальп, –Лик Ужаса в бесстрастности эфира!12Лик Ужаса в бесстрастности эфира –Вне времени, вне памяти, вне мер!Ты кладбище немыслимых Химер,Ты иверень разбитого Потира.Зане из сонма ангельского клираНа Бога Сил, Творца бездушных сфер,Восстал в веках Денница-Люцифер,Мятежный князь Зенита и Надира.Ваяя смертью глыбы бытия,Из статуй плоти огненное «Я»В нас высек он: дал крылья мысли пленной,Но в бездну бездн был свергнут навсегда.И, остов недосозданной вселенной, –Ты вопль тоски, застывший глыбой льда!13Ты вопль тоски, застывший глыбой льда,Сплетенье гнева, гордости и боли,Бескрылый взмах одной безмерной воли,Средь судорог погасшая звезда.На духов воль надетая узда,Грааль Борьбы с причастьем горькой соли,Голгофой душ пребудешь ты, доколеЗемных времен не канет череда.Умершие, познайте слово Ада:«Я разлагаю с медленностью ядаТела в земле, а души на луне».Вокруг Земли чертя круги вампираИ токи жизни пьющая во сне,Ты жадный труп отвергнутого мира!14Ты жадный труп отвергнутого мира,К живой Земле прикованный судьбой.Мы, связанные бунтом и борьбой,С вином приемлем соль и с пеплом миро.Но в день Суда единая порфираОденет нас – владычицу с рабой.И пленных солнц рассыпется прибойУ бледных ног Иошуа Бен-Пандира.Но тесно нам венчальное кольцо:К нам обратив тоски своей лицо,Ты смотришь прочь неведомым нам ликом,И пред тобой, – пред Тайной глубины,Склоняюсь я в молчании великом,Жемчужина небесной тишины.15Жемчужина небесной тишины,Лампада снов, владычица зачатий,Кристалл любви, алтарь ночных заклятий,Царица вод, любовница волны,С какой тоской из влажной глубиныК тебе растут сквозь мглу моих распятий,К Диане бледной, к яростной ГекатеЗмеиные, непрожитые сны.И сладостен, и жутко безотраденАлмазный бред морщин твоих и впадин,Твоих морей блестящая слюда –Лик ужаса в бесстрастности эфира,Ты вопль тоски, застывший глыбой льда,Ты жадный труп отвергнутого мира.‹15 июня – 1 июля 1913 Коктебель›

V. Подмастерье

Посвящается Ю. Ф. Львовой

Мне было сказано:Не светлым лирником, что нижетШирокие и щедрые словаНа вихри струнные, качающие душу, –Ты будешь подмастерьемСловесного, святого ремесла,Ты будешь кузнецомУпорных слов,Вкус, запах, цвет и меру выплавляяИх скрытой сущности, –Ты будешьКовалом и горнилом,Чеканщиком монет, гранильщиком камней.Стих создают – безвыходность, необходимость, сжатость,Сосредоточенность…Нет грани меж прозой и стихом:Речение,В котором все слова притерты,Пригнаны и сплавлены,Умом и терпугом, паялом и терпеньем,Становится лирической строфой, –Будь то страницаТацитаИль медный текст закона.Для ремесла и духа – единый путь:Ограничение себя.Чтоб научиться чувствовать,Ты должен отказатьсяОт радости переживаний жизни,От чувства отрешиться радиСосредоточья воли,И от воли – для отрешенности сознанья.Когда же и сознанье внутри себя ты сможешь погасить –ТогдаИз глубины молчания родитсяСлово,В себе несущееВсю полноту сознанья, воли, чувства,Все трепеты и все сиянья жизни.Но знай, что каждым новымОсуществлениемТы умерщвляешь часть своей возможной жизни:Искусство живо –Живою кровью принесенных жертв.Ты будешь СтранникомПо вещим перепутьям Срединной АзииИ западных морей,Чтоб разум свой ожечь в плавильных горнах знанья,Чтоб испытать сыновность и сиротствоИ немоту отверженной земли.Душа твоя пройдет сквозь пытку и крещеньеСтрастною влагою,Сквозь зыбкие обманыНебесных обликов в зерцалах земных вод.Твое сознанье будетПотеряно в лесу противочувств,Средь черных пламеней, среди пожарищ мира.Твой дух дерзающий познает притяженьяСозвездий правящих и водящих планет…Так, высвобождаясьОт власти малого, беспамятного «я»,Увидишь ты, что все явленья –Знаки,По которым ты вспоминаешь самого себя,И волокно за волокном сбираешьТкань духа своего, разодранного миром.Когда же ты поймешь,Что ты не сын земле,Но путник по вселенным,Что солнца и созвездья возникалиИ гибли внутри тебя,Что всюду – и в тварях, и в вещах –Божественное Слово,Их к бытию призвавшее,Что ты освободитель божественных имен,Пришедший изназватьВсех духов – узников, увязших в веществе,Когда поймешь, что человек рожден,Чтоб выплавить из мираНеобходимости и Разума –Вселенную Свободы и Любви, –Тогда лишьТы станешь Мастером.24 июня 1917Коктебель

Неопалимая купина

Стихи о войне и революции

I. Война

Россия

(1915 г.)

Враждующих скорбный генийБратским вяжет узлом,И зло в тесноте сраженийПобеждается горшим злом.Взвивается стяг победный…Что в том, Россия, тебе?Пребудь смиренной и бедной –Верной своей судьбе.Люблю тебя побежденной,Поруганной и в пыли,Таинственно осветленнойВсей красотой земли.Люблю тебя в лике рабьем,Когда в тишине полейПричитаешь голосом бабьимНад трупами сыновей.Как сердце никнет и блещет,Когда, связав по ногам,Наотмашь хозяин хлещетТебя по кротким глазам.Сильна ты нездешней мерой,Нездешней страстью чиста,Неутоленною веройТвои запеклись уста.Дай слов за тебя молиться,Понять твое бытие,Твоей тоске причаститься,Сгореть во имя твое.17 августа 1915Биарриц

В эти дни

И. Эренбургу

В эти дни великих шумов ратныхИ побед, пылающих вдали,Я пленен в пространствах безвозвратныхОголтелой, стынущей земли.В эти дни не спазмой трудных родовСхвачен дух: внутри разодран онЯростью сгрудившихся народов,Ужасом разъявшихся времен.В эти дни нет ни врага, ни брата:Все во мне, и я во всех; однойИ одна – тоскою плоть объятаИ горит сама к себе враждой.В эти дни безвольно мысль томится,А молитва стелется, как дым.В эти дни душа больна однимИскушением – развоплотиться.5 февраля 1915Париж

Под знаком Льва

М. В. Сабашниковой

Томимый снами, я дремал,Не чуя близкой непогоды;Но грянул гром, и ветр упал,И свет померк, и вздулись воды.И кто-то для моих шаговПровел невидимые тропыПо стогнам буйных городовОбъятой пламенем Европы.Уже в петлях скрипела дверьИ в стены бил прибой с разбега,И я, как запоздалый зверь,Вошел последним внутрь ковчега.Август 1914Дорнах

Над полями Альзаса

Ангел непогодыПролил огнь и гром,Напоив народыЯростным вином.Средь земных безлюдийТишина гудитГрохотом орудий,Топотом копыт.Преклоняя ухоВ глубь души, внемли,Как вскипает глухоЖелчь и кровь земли.Ноябрь 1914Дорнах

Посев

В осенний день по стынущим полянамДымящиеся водят бороздыНе пахари;Не радуется ранамСвоим земля;Не плуг вскопал следы;Не семена пшеничного посева,Не ток дождей в разъявшуюся новь, –Но сталь и медь,Живую плоть и кровьНедобрый СеятельВ годину Лжи и ГневаРукою щедрою посеял…БедИ ненависти колос,Змеи плевелВзойдут в полях безрадостных побед,Где землю-матьЖестокий сын прогневил.3 февраля 1915Париж

Газеты

Я пробегаю жадным взглядомВестей горючих письмена,Чтоб душу, влажную от сна,С утра ожечь ползучим ядом.В строках кровавого листаКишат смертельные трихины,Проникновенно лезвиины,Неистребимы, как мечта.Бродила мщенья, дрожжи гнева,Вникают в мысль, гниют в сердцах,Туманят дух, цветут в бойцахОгнями дьявольского сева.Ложь заволакивает мозгТягучей дремой хлороформаИ зыбкой полуправды формаТечет и лепится, как воск.И, гнилостной пронизан дрожью,Томлюсь и чувствую в тиши,Как, обезболенному ложью,Мне вырезают часть души.Не знать, не слышать и не видеть…Застыть, как соль… уйти в снега…Дозволь не разлюбить врагаИ брата не возненавидеть!12 мая 1915Париж

Другу

«А я, таинственный певец,На берег выброшен волною…»АрионМы, столь различные душою,Единый пламень береглиИ братски связаны тоскоюОдних камней, одной земли.Одни сверкали нам вдалиСозвездий пламенные диски;И где бы ни скитались мы,Но сердцу безысходно близкиФеодосийские холмы.Нас тусклый плен земной тюрьмыИ рдяный угль творящей правдыПривел к могильникам Ардавды,И там, вверяясь бытию,Снастили мы одну ладью;И, зорко испытуя далиИ бег волнистых облаков,Крылатый парус напрягалиУ Киммерийских берегов.Но ясновидящая силаХранила мой беспечный век:Во сне меня волною смылоИ тихо вынесло на брег.А ты, пловец, с душой бессоннойОт сновидений и молитв,Ушел в круговороты битвИз мастерской уединенной.И здесь, у чуждых берегов,В молчаньи ночи одинокойЯ слышу звук твоих шагов,Неуловимый и далекий.Я буду волить и молить,Чтобы тебя в кипеньи битвыМогли, как облаком, прикрытьНеотвратимые молитвы.Да оградит тебя ГосподьОт Князя огненной печали,Тоской пытающего плоть,Да защитит от едкой стали,От жадной меди, от свинца,От стерегущего огнива,От злобы яростного взрыва,От стрел крылатого гонца,От ядовитого дыханья,От проницающих огней,Да не смутят души твоейНи гнева сладостный елей,Ни мести жгучее лобзанье.Да не прервутся нити прях,Сидящих в пурпурных лоскутьяхНа всех победных перепутьях,На всех погибельных путях.23 августа 1915Биарриц

Пролог

Андрею Белому

Ты держишь мир в простертой длани,И ныне сроки истекли…В начальный год Великой БраниЯ был восхищен от земли.И, на замок небесных сводовПоставлен, слышал, смуты полн,Растущий вопль земных народов,Подобный реву бурных волн.И с высоты непостижимойНизвергся Вестник, оку зримый,Как вихрь сверлящей синевы.Огнем и сумраком повитый,Шестикрылатый и покрытыйОчами с ног до головы.И, сводом потрясая звездным,На землю кинул он ключи,Земным приказывая безднамИзвергнуть тучи саранчи,Чтоб мир пасти жезлом железным.А на вратах земных пещерОн начертал огнем и серой:«Любовь воздай за меру мерой,А злом за зло воздай без мер».И, став как млечный вихрь в эфире,Мне указал Весы:«Смотри:В той чаше – мир; в сей чаше – гири:Всё прорастающее в миреДавно завершено внутри».Так был мне внешний мир показанИ кладезь внутренний разъят.И, знаньем звездной тайны связан,Я ввержен был обратно в ад.Один среди враждебных ратей –Не их, не ваш, не свой, ничей –Я голос внутренних ключей,Я семя будущих зачатий.11 сентября 1915Биарриц

Армагеддон

Л. С. Баксту

«Три духа, имеющие вид жаб… соберут царей вселенной для великой битвы… в место, называемое Армагеддон…»

Откровение, XVI, 12–16Положив мне руки на заплечье(Кто? – не знаю, но пронзил испугИ упало сердце человечье…)Взвел на холм и указал вокруг.Никогда такого запустеньяИ таких невыявленных мукЯ не грезил даже в сновиденьи!Предо мной, тускла и широка,Цепенела в мертвом исступленьиКаменная зыбь материка.И куда б ни кинул смутный взор я –Расстилались саваны пустынь,Русла рек иссякших, плоскогорья;По краям, где индевела синь,Громоздились снежные нагорьяИ клубились свитками простыньОблака. Сквозь огненные жерлаТесных туч багровые мечиСолнце заходящее простерло…Так прощально гасли их лучи,Что тоскою мне сдавило горлоИ просил я:«Вещий, научи:От каких планетных урагановЭтих волн гранитная грядаВзмыта вверх?»И был ответ:«СюдаПо иссохшим ложам океановПриведут в день Страшного СудаТрое жаб царей и царства мираДля последней брани всех времен.Камни эти жаждут испоконХмельной желчи Божьего потира.Имя этих мест – Армагеддон».3 октября 1915Биарриц

«Не ты ли…»

Не ты лиВ минуту тоскиШвырнул на землюВесы и мечИ дал безумнымСвободу веситьДобро и зло?Не ты лиСмесил народыГусто и крепко,Заквасил тестоСлезами и кровьюИ топчешь, грозный,Грозды людскиеВ точиле гнева?Не ты лиПоэта кинулНа стогны мираБыть оком и ухом?Не ты лиОтнял силу у рукИ запретилСложить обидыВ глубокой чашеЗемных весов,Но быть назначилСтрелой, указующейРазницу веса?Не ты лиНеволил сердцеБлагословитьУбийц и жертву,Врага и брата?Не ты лиНеволил разумПринять свершеньеНепостижимыхТвоих путейВо всем гореньиПротиворечий,НесовместимыхДля человечьейСтесненной мысли?Так дай же силуПоверить в мудростьПролитой крови;Дозволь увидетьСквозь смерть и времяБорьбу народов,Как спазму страсти,Извергшей семяВсемирных всходов!1 декабря 1915Париж