Загадки Моригата

– Это вам спасибо, что столько времени слушали мои рассказы.

Садовник чуть поклонился, потом развернулся и не спеша направился обратно в парк.

Глава 6

На следующее утро Наташу разбудил осторожный стук в дверь. Девочка сладко зевнула, потянулась и перевернулась на другой бок. Стук повторился. Наташа недовольно поморщилась и проснулась.

– Кто там?

– Госпожа! Это я, Аслунд. Господин Горт просил передать, что завтрак через полчаса.

Воспоминания о вчерашнем чопорном и скучном завтраке слегка подпортили настроение.

– Хорошо. Спасибо, Аслунд, я буду готова.

Девочка резко села и недовольно глянула на себя. Вчера вроде бы всё купили, а вот про пижаму забыли. Она поспешно оделась, затянула шнуровку рубашки. Чулки. Неужели тут мужчины носят такое убожество вместо носков? Теперь в ванную комнату. Не забыть камзол, без него вид как у шалопая какого-то.

Через полчаса Наташа, взяв сумку, в сопровождении Аслунда вошла в столовую. Аслунд, правда, тут же, не забыв поклониться, вышел. В столовой со вчерашнего дня ничего не изменилось: тот же шикарный сервированный стол, те же слуги в ливреях и та же невыносимо чопорная атмосфера. Наташа быстро глянула на хозяев. И Риалона, и Горт, и Амальт сидели спокойно, словно и не было вчера никакой ссоры.

Завтрак Наташа поспешила закончить как можно быстрее, но сделала только хуже, поскольку выйти из-за стола раньше хозяев было крайне неудобно. Оставалось только сидеть и ждать, когда это мучение подойдет к концу.

К счастью, то ли Горт решил проявить милосердие, заметив состояние гостьи, то ли самому не терпелось задать интересующие его вопросы, но он нарушил молчание:

– Госпожа Наташа, вы сегодня собираетесь начать поиски или вам еще что-нибудь нужно купить для личного пользования?

Атмосфера за столом была настолько гнетущей, что девочка обрадовалась и такому разговору.

– Я уже ищу. Вчера была в парке и разговаривала с вашим садовником, сегодня хочу начать осмотр дома.

– Я полагаю, что искать надо именно в парке, – вмешался Амальт. – В доме мы везде искали, парк же большой. В нем можно так спрятать, что потом и сам не найдешь.

Наташа хотела уже выдать свои вчерашние размышления по этому поводу, но тут наткнулась на печальные глаза младшего Гринвера, и ей стало просто его жалко.

– Может, вы и правы, но всё равно начать надо с дома. Хочу узнать характер вашего отца, поэтому, если можно, я хотела бы посмотреть его спальню и рабочий кабинет.

– Если вы уже поели, то можете идти смотреть, Аслунд проводит вас, а когда закончите со спальней, Амальт сопроводит в кабинет. Мне бы хотелось, чтобы осмотр кабинета вы проводили в присутствии кого-нибудь из членов семьи.

– Хорошо. Тогда я, с вашего позволения, пойду.

Чтобы попасть в спальню Лориэля Гринвера, идти пришлось в другое крыло дома, да и здесь вышла заминка, поскольку дверь оказалась заперта, а у кого находится ключ, никто не знал. В конце концов, удалось разыскать бывшую служанку Лориэля, которая раньше убиралась в комнате. Недовольно ворча, что всякие посторонние ходят в спальню господина, она все-таки открыла дверь.

– Вы уж не сердитесь на нее, госпожа, – прошептал Аслунд. – Она и раньше была слаба умом, а как господин умер, так совсем тронулась.

Спальня оказалась вполне обычной комнатой, без излишеств. Кровать, тумбочка рядом, секретер у окна, дыра под потолком прямо над кроватью, а еще над секретером и над шкафом с одеждой. Сам шкаф был отодвинут от стены, и, заглянув за него, Наташа (кто бы мог подумать?!) обнаружила дыру и там. Судя по всему, в этой комнате драгоценности искали старательней, чем в других местах.

Старая служанка, не отступая, ходила за девочкой, буравя ее сердитым взглядом. Аслунд хотел было уже ее прогнать, но Наташа махнула ему рукой – пусть ходит. Хоть ее поведение и раздражало, но девочка надеялась узнать у нее что-нибудь о господине.

Наташа для начала обошла комнату, стараясь ни до чего не дотрагиваться, выглянула в окно, заглянула в ту дыру, до которой доставала.

– Аслунд, я давно уже хочу спросить, что тут такое. Почему там пустота в стене?

– Это вентиляция, госпожа. Господин Горт решил, что господин Лориэль не смог бы подготовить нормальный тайник, поэтому подумали, что он просто выставил вентиляционную решетку, и либо спустил туда на веревке, либо просто бросил мешочек с драгоценностями. Их ведь и разделить можно. В первом случае конец веревки будет виден, если выставить решетку, во втором придется пробивать стену там, где вентиляционная шахта делает поворот. Все дыры наверху – это бывшие вентиляционные решетки, а те, что ниже – там шахта делает поворот.

– Оригинальный тайник мог бы получиться, – вынуждена была признать Наташа. – Но слишком очевидный. О Лориэле Гринвере отзываются как об очень умном человеке. И по-прежнему непонятно, почему он это сделал.

Девочка села на кровать, поправила одеяло. Задумалась. Служанка и Аслунд стояли возле двери. Первая – косясь на девочку подозрительным взглядом, а второй в ожидании приказов. Наташа вздохнула.

– Аслунд, можете рассказать, как умер ваш господин? – больше ничего в голову не пришло, но начинать с чего-то надо.

– К сожалению, я не посвящён во все детали, и мои знания основаны, по большей части, на пересудах и слухах. Вам лучше с госпожой Риалоной поговорить, она видела отца последней.

– Риалона?

– Да. Она приносила ему на ночь горячее вино, а утром Мира, – Аслунд кивнул на служанку, – обнаружила господина уже мертвым.

– Интересно. А что, Риалона всегда приносила вечером вино отцу?

– Перед сном господин всегда выпивал стакан горячего вина. Его готовили заранее на кухне. Приносил его обычно кто-нибудь из слуг. Но в последние четыре дня перед смертью он просил, чтобы для него всё делала только Риалона. Госпожа была очень недовольна.

Надо думать. Низвел дочь до служанки. Наташа достала тетрадь с календарем. Так, четыре дня назад… Стоп! Этот день у нее уже был отмечен. Наташа вспомнила вчерашний разговор с садовником. В этот день умерла собака Лориэля Гринвера, и тогда же, по словам старика, господин сильно изменился. Словно предчувствовал смерть. В этот же день, похоже, он заставил Риалону ухаживать за собой.

– Он очень любил дочь?

– Да. Это все отмечали. Он всегда выделял ее среди своих детей.

– И в чем это выражалось?

Аслунд замялся.

– Извините, госпожа Наташа, но я не могу обсуждать хозяев. Лучше задайте этот вопрос кому-нибудь из молодых господ.

– Что ж, спасибо. Я поняла. Я не хотела быть бестактной, просто странно это все.

– Странно?

– Ну, непонятно. Понимаете, мой отец всегда говорил, что если тебе кажется что-то странным, надо разобраться в причине. Причину я не понимаю. Если Лориэль так любил дочь, почему заставил ее прислуживать себе?

– Что ж тут непонятного? – неожиданно вмешалась старуха. – Сразу видно, что у вас нет привязанностей в жизни, чудовище! – Старуха с откровенной ненавистью уставилась на девочку. Та даже поежилась от этого взгляда. – Просто господин в последние дни хотел как можно больше времени провести с теми, кого любил.

– Наверное, – поспешно согласилась девочка под этим взглядом.

Чтобы как-то отвлечься, она сделала пометки в тетради. Почесала карандашом за ухом, покосившись на старуху. Та продолжала буравить девочку взглядом.

– Что я ей такого сделала? – буркнула она себе под нос. Потом решила не обращать на нее внимания, хотя это было не просто – взгляд старой служанки Наташа ощущала, даже когда не смотрела на нее.

Девочка положила тетрадь на прикроватную тумбочку и выдвинула верхний ящик.

– Вы не получали разрешения лазить в вещах господина! – тут же вмешалась старуха.

– Все в порядке, Мира, – поспешил заговорить Аслунд. – У госпожи есть разрешение от Горта.

– Молодой господин всегда ненавидел отца! – буркнула служанка. – Боясь его при жизни, он теперь так мстит ему после смерти! Это низко с его стороны. Вещи покойного должны быть неприкосновенны!

Девочка глянула на Аслунда. Тот пожал плечами и развел руками. Мол, я предупреждал, что старуха не в своем уме, но не обращайте внимания, если что, я ее беру на себя.

Наташа согласно кивнула и вернулась к ящику. Здесь ничего интересного не было. Дорожный несессер, какие-то бумаги. Несессер? Интересно, а ему здесь место? Девочка достала футляр и заглянула туда. Несессер был полностью собран. Можно сразу брать и отправляться в дорогу.

– Аслунд, а разве господин Лориэль куда-то собирался? Хотя подождите. – Девочка из кармашка чехла достала какую-то бумажку. – Кроншер – это что такое?

– Кроншер – это один из островов архипелага. Там находятся лечебницы и медицинская академия. Они исследуют нетрадиционные методы лечения, как я слышал. Без использования магии.

Нетрадиционные методы лечения без магии? Ну, в общем-то, логично. Дома нетрадиционные методы лечения состояли как раз в обратном – в использовании магии. И так ли они были неправы, теперь Наташа уже не готова была утверждать. Хотя понятно, что основная масса так называемых магов – обычные шарлатаны.

– А это что? – девочка показала найденные бумаги Аслунду.

Тот подошел и взял их.

– Это вот билет на корабль, – он показал один листок. – Похоже, господин собирался на Кроншер для лечения и оплатил себе место в больнице, – новый листок лег на кровать, – и договорился с кем-то в академии. Это вот согласие на его обследование. Шестнадцатого он и должен был отплыть.

– Спасибо, Аслунд. – Девочка разложила все листы на кровати и внимательно осмотрела их. – Скажите, а чем болел господин Лориэль? Если он собирался в плавание, значит, надеялся пережить его.

– Я не знаю, госпожа. Вам лучше с семейным врачом переговорить, который его осматривал. С какого-то времени он начал слабеть, жаловался на боли в животе. Потом ему стало лучше, но после смерти Джена начал совсем сдавать. Однако на боли больше не жаловался. Мы надеялись даже, что он поправится. Хотя он и ходил все время в плохом настроении, но вроде как ему стало лучше.

– А вы знали, что он собирается на этот Кроншер?

– Нет. Откуда? Я не был личным слугой господина.

– А кто был?

– Оборн. Но господин прогнал его.

– Прогнал?

– Да. Мы все удивились. Оборн служил господину почти пятнадцать лет. Однако господин Лориэль отослал его в охотничий домик, отказавшись от его услуг.

– А где он сейчас?

– Там же. Его управляющим назначили.

– То есть его вроде как повысили даже?

– Вроде как да, только… я не хочу обсуждать приказы господина, но Оборн, когда уезжал, плакал. Он очень любил господина.

– И когда это случилось? В смысле, когда господин Лориэль отказался от услуг Оборна?

– Тринадцатого. Я почему запомнил – это случилось как раз на следующий день после смерти Джена.

– Собаки?

– Ну да. Я ведь уже говорил, что господин после этого сильно изменился.

Наташа озадаченно почесала в затылке. Неужели старик так сильно любил свою собаку, что после ее смерти совсем с катушек съехал? Помнится, она читала статью в инете про девочку, которая заснула летаргическим сном, когда потерялся ее любимец. Но это же ребенок был. У взрослых вроде бы психика должна быть поустойчивей.

Девочка сложила все бумаги и сунула их между листами своей тетради, чтобы изучить позже. Несессер убрала на место и задвинула ящик. В остальных ничего интересного найти не удалось. Личные вещи, которые могут понадобиться в любой момент, что-то типа фонарика, впрочем, фонариком и оказавшееся. Девочка тут же его приватизировала, полагая, что лишним при исследовании дома он точно не будет. Прихватила и найденную лупу.

– У господина Лориэля было плохое зрение? – поинтересовалась она, держа лупу на вытянутой руке и разглядывая сквозь неё окно.

– Он был дальнозоркий, поэтому всегда читал с помощью лупы. У господина и в кабинете есть такая же.

– Что ж. Можно сказать, что я почти Шерлок Холмс, осталось найти доктора Ватсона. Аслунд, не согласитесь на эту роль?

– Простите, госпожа, но у меня нет медицинского образования. Я не могу быть вашим врачом.

Наташа вздохнула и сунула лупу с фонариком в сумку.

– Это была шутка, Аслунд. Не обращайте внимания.

Девочка еще раз внимательно осмотрелась, заглянула в шкафы и даже под кровать. Что с самого начала поразило ее в комнате – так это порядок. С момента смерти хозяина здесь, похоже, не убирались, и пыли накопилось много. За исключением этого, каждая вещь лежала строго на своем месте. Понятно, что слуги наводили порядок, но сразу видно, что и сам хозяин отличался крайней аккуратностью. Все на месте: что нужно – в тумбочке всегда под рукой, порядок в шкафах. В столе ничего интересного – стопка бумаги и писчие принадлежности, все в строгом порядке.

– А стол всегда такой? Я имею в виду, никаких записок на нём не было?

– Отец никогда не оставлял здесь никаких записок, – вдруг раздался голос от двери. Наташа, прекратив рассматривать стол, обернулась. В дверях стоял Амальт. – Я ждал, когда вы освободитесь, чтобы пройти в кабинет, – пояснил он. – Не думал, что вы тут так долго задержитесь. Мы здесь все обыскали – никаких записок и пояснений. Ничего.

– А что вы имели в виду, когда говорили, что ваш отец не оставлял здесь записей?

– Стол у отца стоял тут только на случай, если ему нужно было срочно что-то записать. Никаких деловых бумаг или записей он здесь не хранил, все бумаги лежали у него в рабочем кабинете.

– Строгий порядок, да? Всему свое место?

– Да. – Амальт прошел в спальню, провел рукой по столу. Поправил стул. – Вот так. Сколько себя помню, здесь всегда было так.

– Что ж, наверное, тут закончим. – Наташа направилась к выходу. – Теперь кабинет.

Амальт вышел следом. Наташа услышала за спиной, как старая служанка закрывала дверь.

– Аслунд, ты пока не нужен, – сказал Амальт. – Если понадобишься госпоже, она позовет. – И пояснил Наташе: – Брат запретил пускать в кабинет слуг, пока не будет найдено наследство.

– А вы всегда слушаете брата?

– Его лучше слушаться, – Амальт невольно оглянулся.

До самого кабинета они шли молча. Наташа задумчиво покусывала губы. Что-то не давало ей покоя из того, что она видела или слышала в спальне. Но что?

– Скажите, – уже у двери вдруг спросила она, – а вы знали, что ваш отец собирался на Кроншер?

– Куда? – искренне удивился Амальт. – На Кроншер? В первый раз слышу. А что, он собирался?

– Не знаю, – неуверенно отозвалась девочка. – Пока не знаю.

Кабинет с момента последнего посещения ничуть не изменился. Амальт сразу занял место за столом и, подражая брату, чуть откинулся на спинку кресла. Наташа невольно улыбнулась. Похоже, для младшего старший брат служил непререкаемым авторитетом.

– В бюро деловые бумаги, в шкафах книги по истории Рорнейской империи. Отец был буквально помешан на ней. Да вы сами видите, – Амальт кивнул на коллекцию.

Девочка подошла к стеллажам и еще раз осмотрела фигурки.

– А вы тут всё знаете?

– Какое там, – Амальт махнул рукой. – Отец никого не пускал сюда, даже слуг. Со своей коллекцией он возился без свидетелей. Сейчас покажу. – Юноша поднялся, подошел к одному из шкафов и открыл его. – Вот смотрите, это все про нее.

Наташа подошла. Все полки занимали папки с проставленными на них датами. Каждая имела свой номер. Однако…

– А вот это общий каталог. – Юноша достал снизу синюю папку и раскрыл.

Все листы в ней оказались пронумерованы и подшиты. Девочка сразу узнала твердый и аккуратный почерк Лориэля. Наверху стояла подчеркнутая дата, ниже пронумерованный список с перечислением. Наташа вчиталась. Под первым номером значилась «пирамида всевластия».

– А теперь смотрите. Дата… Это у нас десять лет назад. Вот этот шкаф. – Амальт раскрыл один шкаф. – Видите даты на папках? Ищем нужную… вот она… и смотрим, что тут под номером один. – Юноша раскрыл папку, быстро нашел: – «Пирамида всевластия» – по легенде рорнейцев, такая пирамида помогала в политической карьере, обычно выполнялась из чёрного мрамора, реже из гранита. Представляла собой равностороннюю пирамиду, от концов которой строго по центру были прорезаны борозды. На вершине выемка, которую надо было наполнить своей кровью.

– Бррр, – Наташу передернуло.

– Рорнейцы в этом отношении сумасшедшими были, – пояснил, заметив реакцию девочки, Амальт. – Но надо признать, в магии крови им равных не было. Хотя ерунда все это. Это обычное средство для прояснения разума. Вовсе не обязательно так делать, но, как я уже говорил, рорнейцы были помешаны на магии крови. Ну и дальше: «Пирамида представляет собой средство для прояснения сознания и снятия усталости. Куплена такого-то числа на Веренском рынке за пятьдесят шесть дежей». Тут еще отсылки к статьям в энциклопедиях. Отец всегда отличался аккуратностью.

– А можно мне посмотреть?

– Пожалуйста. – Амальт протянул каталог девочке, а сам вернулся за стол.

Наташа тут же с энтузиазмом погрузилась в изучение коллекции. Сначала девочка просматривала сведения обо всех предметах по порядку, однако ей это быстро надоело, и она стала задерживать внимание только на том, что её почему-то заинтересовало, потом просто пролистывала страницы. Похоже, Лориэль действительно интересовался всем этим. Коллекция была подобрана с тщанием, любовью и аккуратностью истинного знатока и увлечённого человека.

– Да нет там ничего интересного, – заметил со своего места Амальт.

– Как раз наоборот, очень интересно.

– Решили заняться коллекционированием? Занятие не из дешевых, вы ведь уже видели цену некоторых предметов. Хотя большинство вещей тут явный хлам, который представлял ценность только в глазах отца.

Наташа не ответила, продолжая листать каталог. Вот покупки годичной давности, вот за месяц до смерти. А это что? Девочка с некоторым недоумением поглядела на очередной лист. В отличие от всех остальных, он был заполнен до самого низа. Лориэль во всём был точен, и поля на каждой странице практически не отличались по ширине. А здесь лист заполнен до края. Девочка перевернула страницу. На другом листе стояла следующая дата, и ширина полей строго выдерживалась. Наташа пролистала еще дальше, но везде, даже если оставалось написать всего одну строку, Лориэль переходил на следующий лист. Исключение только на одной странице. Наташа вернулась туда, и глянула, что там написано. «Фигурки десяти рорнейских гвардейцев из опалита». Опалит?!

– Амальт, а что такое опалит?

– Опалит? Я только примерно знаю. Опал – самый дорогой камень. Камень магов. Опалит обладает примерно теми же свойствами, только искусственный. Его маги каким-то образом делают.

– А он дорогой? – Наташа подошла к стеллажу и принялась рассматривать фигурки десяти солдат, расставленных друг за другом колонной. Каждый высотой с ее ладонь. Все замерли по стойке «смирно», мечи на поясе, копья прижаты к бокам.

– Намного дешевле настоящего. Его же каждый более-менее серьезный маг сделать может. Кстати, опалит – имперская разработка. В свое время он стоил примерно одинаково с настоящим опалом, но потом его научились делать в больших количествах, и цена на него упала. Да и отличить его легко. – Амальт подошел к стенду и взял одного из гвардейцев. – Видите его цвет? А теперь посмотрите на свет, внутри как будто трещинки идут. Это и есть отличительная черта опалита. У нового они практически не видны, но чем старше опалит, тем лучше они заметны. Этим фигуркам, судя по всему, лет шестьсот – семьсот.

– Значит, они дорогие?

– Как историческая или коллекционная ценность – безусловно. Я хоть и не знаток, но от отца многому поневоле научился. Если постараться, то тысяч за пять их продать можно. С ходу за четыре пятьсот возьмут.

– Неплохо так, – присвистнула девочка. Она отыскала описание экспоната. – «Солдаты императорской гвардии Рорнери, судя по вооружению, время их изготовления относится к династии Аруров».

– Ну, не так и сильно ошибся, – отозвался на эти данные Амальт. – Аруры правили империей сто пятьдесят лет. Значит, их изготовили либо в двенадцатом веке, либо в тринадцатом, то есть гвардейцам где-то около восьмисот лет.

– «Куплено у проходящего каравана по случаю за три тысячи шестьсот дежей», – закончила чтение Наташа.

– Отец всегда умел делать дела, хотя порой и терял голову от своего увлечения. Но тут он все-таки в плюсе – если продать, то выигрыш получается примерно полторы тысячи.

Наташа достала лупу и изучила описание экспоната. Потом предыдущего. Протянула папку и лупу Амальту.

– Посмотрите, вам ничего не кажется странным?

Амальт первым делом осмотрел лупу.

– Отцовская?

– Да. Из спальни. Вы не возражаете?

– Нет, – юноша грустно улыбнулся. – Отцу она уже без надобности. – Он склонился над записью. – Чернила кажутся более свежими по сравнению с чернилами в записи о следующем экспонате, но как раз в этом нет ничего необычного. У отца вечно не хватало времени, и он часто вставлял описание уже позже. Делал заметки на листках, а потом аккуратно заносил их в свой каталог.

Наташа задумчиво кивнула. Потом снова принялась рассматривать каталог через лупу.

– Возможно, – пробормотала она. – Только я знаете, чего не понимаю? Почему вы не продадите хотя бы часть коллекции отца? Вот вам и деньги на выплаты.

Амальт усмехнулся:

– Госпожа Наташа, как вы думаете, какую сумму составляют выплаты?

– Гм… Вроде тысяча – ежегодный взнос на нобилитет.

– Верно. А кроме него, счета за дом и возвращение кредита, который брал отец для организации собственного каравана. Собранные отцом специально для выплаты этого долга деньги пропали вместе с остальными.

– Э-э-э… Я не помню, чтобы Горт говорил об этом. И большая сумма?

– А зачем он бы стал говорить? Он же вам сказал про крайний срок. А сумма примерно сорок восемь тысяч. Боюсь, вся коллекция отца столько не стоит. Но даже если и стоит – продать ее быстро невозможно. Если же вовремя не заплатить, то пойдут уже проценты. Очень большие проценты. И кредит потом получить будет для нас практически невозможно.

Наташа присвистнула:

– Горт должен был мне об этом сказать…

– И чем вы тут занимаетесь? Амальт! Я думал, вы будете искать наследство, а вы коллекцией отца занялись?

Наташа поспешно закрыла каталог, Амальт спрятал в шкаф все папки.

– Извините, но коллекция вашего отца очень интересная. Она потрясающая.

Горт наградил девочку свирепым взглядом.

– Вы здесь не для того, чтобы коллекцию отца изучать! Вы должны наследство искать! И только в случае успеха у вас есть возможность вернуться домой!

Наташа покраснела.

– Мне она помогла…

– Может, тогда вы скажете, где искать драгоценности? Нет? Значит, вы тут не тем занимаетесь. Амальт, выйди! Ничего доверить нельзя!

Амальт поспешно исчез, а Наташа начала изучать кабинет под сверлящим взглядом старшего наследника. При таком присмотре чувствовала она себя не очень – понимала, что виновата, увлеклась коллекцией. Но ведь и вправду интересно! Она села за стол, закрыла глаза, представив, как чувствовал себя здесь прошлый хозяин. Заодно и от взгляда Горта избавилась.

– Скажите, а чем зарабатывал ваш отец?

– Вложениями, – нехотя отозвался Горт, наконец перестав на нее смотреть как на врага народа. – Инвестировал купцам для покупки товаров, долевое участие в сделках, еще играл на бирже.

– А как же тогда он вывел все деньги? – удивилась Наташа. – Ведь если он участвовал в сделках, то е мог просто забрать их. Или я чего-то не понимаю?

– Вывел те, которые сумел, пусть и с потерями. А остальные… Ну, выведем, все равно не хватит на выплаты. К тому же вывести мы их сможем с потерями процентов тридцати, если заберем деньги из дела раньше определенного срока, а к тому времени, как эти вложения начнут приносить серьезную прибыль, мы вынуждены будем объявить о банкротстве. Краткосрочные же вложения он продал сразу – для этого много времени не надо, тем более у отца были хорошие связи, и найти покупателя ему было не трудно.

– А вы нашли этих покупателей?

– Да. Несколько ближайших друзей отца. Отец славился своим умением предвидеть, потому все его доли в делах были выкуплены охотно, тем более он продавал их на пять процентов дешевле.

– И никто не удивился?

– Удивились, конечно, но когда речь идёт о таких прибылях, лишних вопросов стараются не задавать. Я пробовал оспорить сделку, но бесполезно, отец хорошо подстраховался. Все настолько законно, что даже тошно. Да даже если бы я выиграл суд – пришлось бы возвращать деньги, а их и нет, так что этот шаг уже от отчаяния был.

Горт вдруг опустился в кресло для гостей и устало потер лицо.

– Последнюю неделю и не спал почти. Ты вот что, прости, если нагрубил сильно. Устал очень.

Наташа очень удивилась этой смене настроения. Теперь, когда Горт сбросил маску богатого наследника одной из знатнейших семей республики, перед ней сидел смертельно уставший человек, который уже потерял надежду избежать краха и перед которым маячила перспектива потери семейного состояния. Девочка непроизвольно подошла к нему и положила руку на плечо.