Ниндзя. Первая полная энциклопедия

Похитители священной глины

В описании Восточного похода Дзимму в «Нихонги» содержится и еще один весьма любопытный эпизод, который часто вспоминают исследователи истории ниндзюцу. Во время боев за местность Исо в области Ямато будущему императору никак не удавалось одолеть врага, но однажды во сне его посетило видение, из которого он узнал, что для победы нужно добыть глины со священной горы Ама-но Кагуяма и вылепить из нее священные кувшины. Задача была не из легких, так как Ама-но Кагуяма находилась в самом центре расположения вражеских войск. И тогда Дзимму решил прибегнуть к хитрости:

«Нарядил он Сипи-нэту-пико (Синэцухико) в рваную одежду, накинул соломенный плащ и шляпу, и тот стал похож на старца, а Ото-укаси на голову надел сито, чтобы стал он похож на старуху, и рек: «Отправляйтесь вдвоем на гору Ама-но Кагуяма, потихоньку наберите там глины и возвращайтесь…»

В тот момент вражеские воины теснились на дороге, и невозможно было пройти вперед. И вот Сипи-нэту-пико принес клятву-обет укэпи, сказав: «Если суждено моему государю этой страной овладеть, то пусть дорога сама по себе станет проходимой. Если же не суждено, то пусть враги нам путь преградят» – так сказал.

Как выговорил он эти слова, так они и двинулись в расположение врага. Тут увидели их два воина из вражеского стана, громко засмеялись и сказали: «Какие мерзкие старик и старуха!» И расступились, чтобы дать тем пройти. Так оба добрались до горы, набрали глины и благополучно вернулись».

Это описание считается первым в истории Японии описанием искусства переодевания для обмана врага (хэнсодзюцу), которое со временем стало одним из важнейших разделов ниндзюцу.

Ямато Такэру – царевич-диверсант

Судя по всему, «ниндзевские» акции были в большом почете у жителей Японских островов. Даже члены императорской фамилии не гнушались прибегать к ним в случае необходимости. Самым ярким примером этого являются подвиги принца Ямато Такэру.

Ямато Такэру действует как заправский разведчик. Он и шагу не делает без предварительной разведки, активно использует военные и шпионские хитрости, умеет выживать в экстремальных ситуациях.

Принц Ямато был сыном императора Кэйко. Свои подвиги он начал с убийства старшего брата, впавшего в немилость у Кэйко. Сделал это он довольно оригинальным способом: по сообщению «Кодзики», когда рано утром брат зашел в отхожее место, Ямато Такэру неожиданно напал на него, «схватил, убил его, руки-ноги повыдергал, завернул тело в циновку и выкинул». Судя по всему, туалет у японцев был излюбленным местом для отправления на тот свет недругов при помощи неожиданного нападения. Во всяком случае, по легенде, знаменитый князь-военачальник XVI в. Уэсуги Кэнсин тоже лишился жизни – от рук вражеского ниндзя – в этой же части своих апартаментов.

В то время Ямато Такэру было лет 15–16. Подивившись его силе и буйству, Кэйко решил найти им лучшее применение и отправил сына на остров Кюсю для усмирения двух непокорных братьев-богатырей из племени Кумасо, отказавшихся приносить дань.

Добравшись до земли Кумасо, Ямато Такэру занялся разведкой местности и ситуации. Выяснилось, что недруги заняты постройкой землянки и подготовкой к богатому пиру. Этим и решил воспользоваться царевич.

Древнеяпонский воин

Когда настал день пира, принц переоделся в платье девушки, предусмотрительно заготовленное его теткой Ямато-химэ, и вместе с женщинами проник в землянку. Видимо, выглядел он в женском одеянии достаточно соблазнительно, так что братья Кумасо усадили его между собой и принялись веселиться. В самый разгар пиршества Ямато Такэру выхватил короткий меч и, держа старшего Кумасо за шиворот, пронзил ему грудь. Младший брат-богатырь попытался убежать, но Ямато Такэру изрубил его, «словно спелую дыню».

Не дожидаясь дальнейших повелений отца, царевич добрался до земли Идзумо с намерением убить тамошнего богатыря Идзумо Такэру. Поклявшись в дружественности своих намерений, Ямато легко вошел в доверие к простоватому силачу и преспокойно стал подготавливать его убийство. Он изготовил деревянный меч и, выдавая за настоящий, подвесил его у пояса. Вместе купались богатыри в реке Хи. Когда царевич вышел из воды, он предложил Идзумо Такэру побрататься. В знак дружбы и верности богатыри обменялись мечами. В руки богатыря Идзумо перешла деревянная подделка, а Ямато Такэру заполучил боевой клинок. Через некоторое время хитроумный царевич предложил простоватому богатырю Идзумо помериться силами в поединке на мечах. Тот согласился, но деревянный клинок попросту застрял в ножнах. Легко догадаться, чем все закончилось.

Отдых Ямато Такэру от бранных дел длился недолго – Кэйко сразу же отправил сына усмирять непокорные племена востока. Этот поход оказался труднее прежних. На этот раз обманутым оказался сам герой. Правитель земли Самагу заманил его в поле и поджег траву. Пламя приближалось к богатырю. Но он благополучно вышел из опасной ситуации благодаря своей находчивости. Правда, в описании конкретного способа, к которому он прибегнул, источники расходятся. По одной версии, он прорубил путь в траве волшебным мечом, который за это получил имя «Кусанаги» – «Режущий траву». По другой – при помощи кресала пустил встречный огонь и таким образом сбил пламя. Зато в концовке все источники едины: в наказание за вероломство Ямато Такэру истребил весь род местного правителя и отправился дальше.

Впрочем, странствовать ему пришлось недолго. Сраженный ядом злобного змея, богатырь вскоре умер.

Китайские истоки японского ниндзюцу

Уже говорилось, что военное искусство Японии на начальном этапе своего развития испытало сильное влияние со стороны китайской традиции. Что же касается искусства шпионажа, то к тому времени, о котором идет речь, китайцы уже накопили огромный опыт в этой области.

Истоки шпионажа в Китае, согласно легенде, восходят к легендарным прародителям китайского народа Фу И и Желтому императору Хуан-ди (по традиционной версии правил в 2696–2597 гг. до н. э.). В классическом произведении по военному искусству «Ли Вэй-гун вэньдуй» («Диалоги Ли Вэй-гуна») говорится: «По законам войны, идущим еще от Хуан-ди, на первом месте стоит правильный бой, на втором – маневр, на первом месте – гуманность и справедливость, на втором – хитрость и обман».

Традиция утверждает, что шпионаж в Китае достиг значительного развития уже во времена правления императора династии Ся (ХХ – XIX вв. до н. э.) Сюань Юань-ди. И, как указывает стратег Сунь-цзы в своем трактате, даже воцарение династий Инь и следующей за ней Чжоу не обошлось без участия шпионов.

Образование древнего царства Инь, сменившего царство Ся, по традиционной хронологии относится к 1766 г. до н. э. Согласно преданию, Ся пало потому, что жестокость его последнего правителя Цзе-вана подняла против него все население: и народ, и князей. В княжестве Шан в то время правил мудрый и добрый Чэн Тан. Он быстро стал главой восставших и, разбив Цзе-вана, вступил на престол.

Большую роль в свержении Ся сыграл И Чжи, который находился на службе у Цзе-вана и был добродетельным, в конфуцианском смысле, человеком. Эти свойства настолько прославили его, что Чэн Тан, еще будучи шанским князем, вызвал его к себе и сделал своим наставником и руководителем. Когда Тан-ван поднял восстание, И Чжи находился в столице Цзе-вана и во всех подробностях знал положение противника. Вероятно, именно поэтому Тан-ван смог добиться успеха.

Аналогичная история повторилась и при падении династии Инь, основанной Чэн Таном, и водворении на ее место династии Чжоу (1144 г. до н. э.). Последний государь из династии Инь – Чжоу-ван – также был свирепым тираном, в котором ничего не осталось от добродетельного предка. И опять вся страна поднялась против угнетателя. И опять среди местных властителей оказался добродетельный и храбрый князь – У-ван, глава чжоуского княжества, который сверг Чжоу-вана и стал основателем новой династии.

В это время слугой иньских властителей был Люй Я (Люй Шан), которого конфуцианская традиция представляет благородным мужем. Впоследствии под именем Тай-гун вана он прославился как теоретик военного искусства. Его не сумел оценить его законный государь, но полностью оценил У-ван. Еще отец У-вана – Вэнь-ван, повстречав однажды на охоте Люй Я, сразу признал в нем мудреца. Когда чжоуский У-ван восстал, Тай-гун ван находился у иньского Чжоу-вана и хорошо знал положение противника. Поэтому У-ван с легкостью добился победы.

Таким образом, уже в древнейший период китайцы имели прекрасную возможность оценить возможности шпионов, которые подчас оказывались причастны к низвержению целых государств. Поэтому военачальники Срединного царства исстари весьма активно использовали тайных агентов, чтобы подточить изнутри силы врага.

В 236–229 гг. до н. э. шла война между княжествами Цинь и Чжао. Во главе циньской армии стоял известный полководец Ван Цзянь. Войсками княжества Чжао командовал Ли Му, прославившийся искусной защитой северных границ княжества от нападений гуннов и соединявший в себе ум и храбрость. Из-за него циньские войска терпели поражение за поражением: был наголову разбит один из крупных военачальников – Хуан Яо, и сам главнокомандующий Ван Цзянь оказался в опасном положении. Тогда Ван Цзянь понял, что в открытом бою ему не справиться с таким противником, и решил действовать иными средствами.

При дворе его противника, чжаоского князя, находился некий Го Кай. Он был любимцем князя. Ван Цзянь знал, что Го Кай завидует успехам Ли Му, боится его влияния на правителя и ищет случая его устранить. Поэтому Ван вошел с ним в тайные сношения, поднес ему большую сумму денег и якобы дружески предупредил его, что Ли Му ждет только конца кампании, чтобы расправиться с ним. Так как это совпало с предположениями самого Го, тот, не задумываясь, отправился к князю и наговорил ему, будто Ли Му замышляет его убить, перейти на сторону Цинь и получить из рук циньского князя княжество Чжао. Чжаоский князь поверил фавориту, отозвал Ли Му из армии и казнил его. Вместо Ли Му во главе армии были поставлены два других, совершенно неспособных военачальника. Последствия устранения искусного полководца быстро сказались: всего через три месяца армия Чжао была наголову разбита циньскими войсками.

Китайцы прекрасно освоили тончайшую игру интриг, научились просчитывать замыслы и ходы противника и использовать их себе на пользу. Вот пример весьма хитроумной операции.

Дело было во время войны между княжествами Цзинь и Шу (первая половина IV в. до н. э.). Войсками Шу командовал Ли Сюн. Во главе цзиньских войск стоял Ло Шан. Борьба велась без каких-либо результатов для обеих сторон. Тогда Ли Сюн решил прибегнуть к хитрости. Он знал, что Ло Шан непременно воспользуется любой возможностью, чтобы приобрести себе в лагере противника шпиона, и решил эту возможность ему предоставить. По его плану в качестве «обратного шпиона» должен был выступить преданный вассал Пу Тай. Однажды Ли Сюн при всех придворных обвинил Пу Тая в разных провинностях и приказал страже жестоко избить его. Затем окровавленного сановника за ноги выволокли из дворца и швырнули в ров. Спустя некоторое время Пу Тай, удалившийся в глухую деревушку, тайно вступил в контакт с Ло Шаном, а затем и вовсе перебежал к нему вместе с самыми преданными друзьями, семьей и челядью.

Ло Шан поверил, что Пу Тай горит жаждой мести, ввел его в свое окружение и даже назначил помощником командующего армией. Под предлогом мести Ли Сюну Пу Тай разработал план разгрома армии Шу. По этому плану сторонники Пу Тая должны были убить своего начальника и огнем подать сигнал о нападении войскам Ло Шана. Ло Шан согласился. Когда в лагере Ли Сюна показался огонь, 100 отборных воинов Ло Шана, стоявших наготове, тотчас же ринулись в атаку. Предполагалось, что в суматохе им без труда удастся проникнуть внутрь укрепления противника. Однако все они были убиты, а войска Ло Шана, двинувшиеся на штурм вражеского лагеря, попали в засаду и были разбиты. Сам Пу Тай в решающий момент битвы вместе со своими соратниками убил Ло Шана, его сына-наследника и главнокомандующего, обезглавив цзиньское войско. После этого он приказал воинам не оказывать сопротивления Ли Сюну, и княжество Цзинь пало без боя.

В китайской практике в качестве шпионов чаще всего выступали послы. Попав в стан врага, они старались повлиять на обстановку, подкупая чиновников и военачальников, натравливая их друг на друга. Нередко послы играли роль «шпионов смерти». Их направляли к противнику, чтобы отвлечь его внимание притворными переговорами о заключении мира. И когда противник, поверив заверениям, ослаблял бдительность, противная сторона предпринимала решительную военную операцию. Правда, в этом случае посла, находившегося для прикрытия в стане противника, ждала неминуемая смерть.

В китайских летописях описан случай, произошедший во время борьбы ханьского императора Гао-цзу (206–195 гг. до н. э.) с княжеством Ци. Гао-цзу понимал, что ему будет нелегко одолеть противника обычным путем. Поэтому он решил притворно вступить с ним в мирные переговоры и с этой целью направил в Ци послом искусного дипломата Ли Ши-цы. Тот так ловко повел дело, что циский князь не только согласился на мир, но и отвел свои войска с границ. Этого только и ждал Гао-цзу. Как только границы лишились защиты, его полководец Хань Синь вторгся в пределы Ци. Посол был казнен, но это не спасло циское княжество от разгрома.

От послов-шпионов не требовалось умения переодеваться, подкрадываться и физически устранять врага. Для них важнее было понимание психологии, взаимоотношений между людьми, умение точно оценить баланс сил во вражеском стане, военно-политическое положение государства. В основном это зависело от личных качеств посла, его таланта, а не от специальной подготовки. Возможно, поэтому в Китае в древности и не сложилась цельная система подготовки шпионов, из-за чего китайские агенты нередко «садились в лужу». Так, в III в. до н. э., во время борьбы, которую вели циньские войска против Чжао Шэ, они подослали в его лагерь шпиона, но тот ничего не мог разведать. Ничего не могли разузнать и шпионы царства Чу, посланные в лагерь Гао-цзу. Известно немало других случаев некомпетентности китайских шпионов.

Однако именно китайцы, а точнее – китаец по имени Сунь У, более известный как Сунь-цзы, впервые в мировой истории сумели разработать теорию шпионажа. И не только… Сунь-цзы создал единую концепцию военного искусства, глобальную по охвату и удивительную по глубине постижения закономерностей любого столкновения – будь то война, отдельное сражение или даже рукопашный поединок. Она оказала определяющее влияние на всю дальневосточную традицию военного искусства. Поэтому на военной доктрине Сунь У, изложенной в трактате «Сунь-цзы», следует остановиться особо.

Военная доктрина Сунь-цзы

С точки зрения Сунь-цзы, война есть борьба, в ближайшем смысле – противоборство двух армий. Однако борьба на войне, считает Сунь-цзы, не является чем-то резко отличным по своей природе от борьбы вообще: это такая же борьба, как и всякая другая. Поэтому китайский стратег ставит ее в один ряд с борьбой дипломатической, политической и всякой иной. Отличие только в одном: из всех видов борьбы «нет ничего труднее, чем борьба на войне».

Китайские военачальники. Со старинной гравюры

Борьба ведется ради выгоды. «Получение выгоды и есть победа» – так воспринимает учение Сунь-цзы комментатор Ван Чжэ. Важно понять, что победа нужна не сама по себе, победа есть только средство для получения выгоды. Понятие выгоды приложимо к каждому частному проявлению борьбы: борьба за позицию есть борьба за овладение теми стратегическими выгодами, которые эта позиция представляет для занявшего ее, и т. д.

Понятию выгоды у Сунь У подчинены все стратегические расчеты. Выгода направляет всю тактику. Но выгода – не только цель, но и средство. Противник также сражается ради выгоды. А если так, то, управляя этой целью, можно управлять и его действиями. Это значит, что цель для противника нужно уметь превратить в средство для себя. Именно на этом Сунь У строит свое учение о завлечении противника, о принуждении его к тем или иным желательным действиям. Заставить врага предпринять нужное действие можно, предоставив ему какую-либо временную, незначительную, а то и прямо призрачную выгоду. «Уметь заставить противника самого прийти – это значит заманить его выгодой».

Борьба на войне, как и всякая борьба, может привести к успеху или к неудаче. Успех для Сунь У состоит в получении выгоды. Неуспех же есть опасность. Война – самый трудный вид борьбы, а значит, и наименее выгодный, и наиболее опасный. Почему наименее выгодный? Сунь-цзы наставляет: «Наилучшее – сохранить государство противника в целости, на втором месте – сокрушить это государство. Наилучшее – сохранить армию противника в целости, на втором месте – разбить ее». Если война ведется ради выгоды, то выгоднее овладеть страной противника, не разорив ее, лучше подчинить себе армию противника, не уничтожая ее, а получив возможность распоряжаться ее живой силой и материальными ресурсами.

Но на войне неминуемо хотя бы частичное уничтожение того, чем стремятся овладеть. Поэтому война – наименее выгодный способ приобретения выгод. «Сто раз сразиться и сто раз победить – это не лучшее из лучшего; лучшее из лучшего – покорить чужую армию, не сражаясь».

В войне на карту ставится все. Об этом говорится в самом начале трактата: «Война – это великое дело для государства, это почва жизни и смерти, это путь существования и гибели». Поэтому, прежде чем решиться на войну, необходимо испробовать все прочие средства. Какие же это средства?

Во-первых, надо разбить замыслы противника, то есть искусной политикой разрушить план агрессивно настроенного соседа и соответствующими мероприятиями в своей стране сделать осуществление его замыслов невозможным. «На следующем месте – разбить его союзы», то есть добиться международной изоляции врага, когда он вряд ли может решиться на нападение. И только на третьем месте – «разбить его армию».

Сунь-цзы – сторонник блицкрига. Вся 11-я глава его трактата посвящена аргументации этой доктрины. Сунь У отвергает длительную войну потому, что она невыгодна: «Никогда еще не бывало, чтобы война продолжалась долго и это было бы выгодно государству». Понять эту мысль несложно: затяжная война ведет к гибели многих людей, к материальным потерям, финансовым затруднениям, к упадку хозяйства и в итоге к разорению страны, бунту и крушению государства.

Как же предупредить такие опасности? Сунь У указывает один способ, которым можно если не полностью устранить трудности войны, то, во всяком случае, значительно облегчить их: надо переложить все тяготы войны на плечи противника, а для этого – перенести военные действия на его территорию. Однако таким путем проблему не решить. Решительное средство – это вступить в войну подготовленным во всех отношениях и провести ее быстро. Ввиду этого в трактате много места отведено вопросам подготовки войны.

Сунь У различает две стороны подготовки: политическую и военную, внутри которых вычленяются подпункты. Прежде всего, стратег говорит о внутриполитической подготовке: воевать можно тогда, когда «мысли народа одинаковы с мыслями правителя, когда народ готов вместе с ним умереть, готов вместе с ним жить, когда он не знает ни страха, ни сомнений».

К области военной подготовки Сунь У относит формирование армии, ее оснащение, хорошую организацию, надлежащим образом поставленное руководство и налаженное снабжение. Из всего этого слагается полнота боевой подготовки. Сунь У в весьма энергичных выражениях требует: «Правило ведения войны заключается в том, чтобы не полагаться на то, что противник не придет, а полагаться на то, с чем я могу его встретить; не полагаться на то, что он не нападет, а полагаться на то, что я сделаю его нападение на себя невозможным для него».

Очень большое значение Сунь-цзы придает полководцу: хороший полководец – «сокровище для государства». Он – «властитель судеб народа… хозяин безопасности государства». В связи с этим стратег предъявляет к полководцу очень высокие требования. В первую очередь он требует от него наличия пяти качеств: ума, беспристрастности, гуманности, мужества, строгости. Уму придается первостепенное значение.

После того как проведена вся нужная подготовка, необходимо выработать план войны, который должен быть основан на том, что Сунь-цзы называет «расчетами». «Расчеты» – это предварительный учет обстановки, соотношения сил и боевой подготовки.

Что же подлежит учету? Всё, что касается себя и противника, причем именно в сопоставлении. Только знание этого соотношения и может стать прочным основанием оперативного плана. Конкретно взвесить нужно следующее: «Кто из государей обладает Путем? (На языке Сунь-цзы это означает: у кого в стране достигнуто единство «мыслей народа с мыслями правителя».) У кого из полководцев есть таланты? (То есть перечисленные выше качества.) Кто использовал Небо и Землю? (То есть учел факторы времени и пространства.) У кого выполняются правила и приказы? У кого войско сильнее? У кого офицеры и солдаты лучше обучены? У кого правильно награждают и наказывают?» Таким образом, взвешиванию подлежат и материальные, и организационные, и моральные факторы войны.

Разумеется, эти расчеты могут быть произведены лишь тогда, когда в распоряжении имеются соответствующие данные, полное знание обеих сопоставляемых сторон. Знание самого себя естественно. Но требуется полное знание еще и противника. Эту мысль Сунь У выражает в своих знаменитых словах: «Если знаешь его и знаешь себя, сражайся хоть сто раз, опасности не будет; если знаешь себя, а его не знаешь, один раз победишь, другой раз потерпишь поражение; если не знаешь ни себя, ни его, каждый раз, когда будешь сражаться, будешь терпеть поражение».

Но как получить знание противника? Ответ Сунь У однозначен: «Знание положения противника можно получить только от людей». То есть от тайных агентов, шпионов. Подробнее мы поговорим об этом далее.

Сунь У исключительно высоко оценивает значение предварительного расчета: «Кто еще до сражения побеждает предварительным расчетом, у того шансов много; кто еще до сражения не побеждает расчетом, у того шансов мало. У кого шансов много – побеждает; у кого шансов мало – не побеждает; тем более же тот, у кого шансов нет вовсе. Поэтому для меня – при виде этого одного – уже ясны победа и поражение».

Конечно, враг тоже будет стремиться собрать необходимую информацию. Поэтому Сунь У уделяет большое внимание сохранению военной тайны. «Передвигая войска, действуй согласно своим расчетам и планам и делай так, чтобы никто не мог проникнуть в них». Замыслы полководца не должны быть известны не только противнику, но и собственной армии, даже подчиненным командирам. Более того, Сунь-цзы советует намеренно вводить в заблуждение не только противника, но и своих солдат. «Полководец должен сам быть всегда спокоен и этим непроницаем для других… Он должен уметь вводить в заблуждение глаза и уши своих офицеров и солдат и не допускать, чтобы они что-либо знали. Он должен менять свои замыслы и изменять свои планы и не допускать, чтобы другие о них догадывались. Он должен менять свое местопребывание, выбирать себе окружные пути и не допускать, чтобы другие могли что-нибудь сообразить».

По Сунь-цзы, победа в сражении – это результат соединения собственной непобедимости для противника с возможностью победить его. Собственная непобедимость – это результат доведенной до полноты обороны. Возможность победить противника сводится только к одному – к способности наступать. Настоящая оборона – это не признак слабости. Наоборот, она – признак силы. Об нее разбиваются все усилия противника. Она есть непобедимость. Однако «когда обороняются, значит, есть в чем-то недостаток». «Тот, кто хорошо сражается, может сделать себя непобедимым, но не может заставить противника обязательно дать себя победить», – учит стратег. Именно этого недостает обороняющемуся: возможности победить. Недостает ее потому, что возможность победы над противником заключена в нем самом. Поэтому «в древности тот, кто хорошо сражался, прежде всего делал себя непобедимым и в таком состоянии выжидал, когда можно будет победить противника». «Когда нападают, значит, есть все в избытке», – кратко говорит Сунь-цзы.

Как же всё-таки одерживают победу? «Тот, кто хорошо сражается, стоит на почве невозможности своего поражения и не упускает возможности поражения противника». «Наука верховного полководца состоит в умении оценить противника, организовать победу». Что же подлежит наблюдению и оценке? «Полнота» и «пустота», – отвечает Сунь У.

Под «полнотой» Сунь У подразумевает полноту боевой подготовки, способность к активным действиям, полную неуязвимость для противника. Под «пустотой» подразумевается несовершенство подготовки, слабая способность к действиям, уязвимость. Вместе с тем слово «полнота» Сунь-цзы прилагает и ко всякому частному случаю, называя так всякий сильный пункт; словом же «пустота» называет любой слабый, уязвимый пункт. Именно за этой «пустотой» у противника, за его дефектами, недостатками, слабыми, уязвимыми сторонами и должен следить полководец. Поэтому особенно важно, чтобы он умел оценивать, так как лишь опытный глаз может открыть наличие уязвимого пункта.