INTERNAT 3.0

На обеде в столовой к Лабутину подсел Вовка Ломакин.

– Такая тётка классная эта Люция! – прихлёбывая суп, восхищённо признал он. – Она со мной и так, и этак, и чай, и конфеты, и баранки…

– Классная, – подтвердил Денис с набитым ртом. – Понимающая ваще.

– Ага. И верит всему, – взахлёб делился Вовка. – Я ей такого наплёл, а она только кивает и смотрит по-телячьи, прикинь! Всему поверила. Иногда и врать было жалко.

– Почему?

– Да она словно первоклашка! Также в рот смотрит. Я чуть её по голове не погладил и не просюсюкал: «Малышка, хошь конфетку?»

– Она бы не взяла. Скорее тебе б дала, – уверенно сказал Лабутин.

– Точняк, – согласился Вовка.

Сидевшая напротив Надя Смирнина подняла от тарелки глаза.

– Глупыши вы, вот что, – усмехнулась она. – Вот посмо́трите: отзовутся вам потом ваши лживые откровения, наплачетесь досыта.

– А ты не каркай, ворона! Откуда ты чё знаешь? – огрызнулся Вовка. – Сиди себе, сопи в трубочку.

Надя передёрнула плечами.

– Да пожалуйста. Не плачьте потом только, утешать не буду. – Она взяла поднос с грязными тарелками.

– Дура, – авторитетно заявил Ломакин, когда Надя ушла.

Денис подумал, жуя вермишель с маленькими кусочками гуляша.

– Не, – наконец мотнул он головой, – Надька нормальная. Только вот не геймер – это да. Но у неё причина.

– Чё за причина?

– У неё компа нет. А в школе разве поиграешь?

– А думаешь, ей надо? – засомневался Вовка. – У неё этой игры с утра до ночи пятеро – мал мала меньше. А ещё, говорят, мать у неё снова забеременела.

– Нифига себе! – подивился Денис. – Куда она их?

– Бригаду выращивает! – усмехнулся Вовка. – Преступную группировку.

– Точняк!

Лабутин показал большой палец. Парни хихикнули и тоже пошли относить грязную посуду.

Выйдя из столовой, Денис вдруг почувствовал зверский голод. Не желудочный, а по игре. Ему страшно захотелось сцепиться пальцами с «мышкой» и клавишами, утопить взгляд в экране и снова очутиться в своём НАСТОЯЩЕМ мире, где он властитель, вседержитель, создатель – бог. Он так и видел перед собой крутой мир фэнтези с величественными городами и замками, магией, волшебными существами, битвами и захватывающими приключениями. Или представлял себя участвующим в сражении двух танковых дивизий во Второй мировой. Или обозревал сотворённую им страну, развитие цивилизации которой зависит от вывертов его фантазии и умения стратегически мыслить…

Звонок на урок Денис воспринял как неприятную побудку, отрывающую его от сладкого сна для того, чтобы вернуть в опротивевшую реальность. Может, прогулять? Что ему за это будет? Да ничего. Всегда можно нырнуть под крылышко омбудсмена. Уж Люция Куртовна пригреет, выслушает, в обиду не даст.

Да и не имеют права что-то ему делать, как-то его наказывать. Теперь всё. Родительской и взрослой власти конец. Делай только то, что хочешь, а что не хочешь – не делай. А заставить тебя – уже никаких инструментов нету, во как! Раньше кнутом и пряником пользовались, а нынче одни пряники остались. А попробуй Дениса Лабутина одними этими пряниками заставить от игры отказаться. Да ни в жизнь! Хоть какой обалденный пряник будет! Хоть с какими примочками! Хоть на Луну билет в роскошном лайнере и выход в скафандре на поверхность! Или путешествие в один конец на Марс! Чего там Луна какая-то или Марс, когда в игре ты окажешься хоть на Луне, хоть на Юпитере, хоть на астероиде, хоть в самой далёкой галактике, где на пиратское злодейство чёрной дыры полюбуешься. Так что подавитесь вы своей реальностью и всеми её соблазнами! Они ничто по сравнению с виртуальным существованием!

Денис шумно выдохнул, оказавшись за школьным двором. Прогуливать легко. Никакого наказания! А если и есть – то тьфу на него, потому как не задевает. Успокоив таким образом свою совесть, Денис Лабутин помчался домой.

Войдя в квартиру, он тут же скинул одежду, оставшись лишь в трусах и футболке, и устремился к компьютеру. Здравствуй, мир! Здравствуй, слава! Здравствуй, власть! Здравствуй, огонь! Кинуться в него и гореть. Мучительно сладко. В огне убийств и приключений.

Мельком коснулась ума Дениса мысль о маме, о деньгах – и пропала. Это потом. А сейчас – Enter снова в игре! Enter – его ник в виртуальном бытии. Существо по имени Enter более живое, более настоящее, чем какой-то Денис Лабутин.

Enter обновляет вооружение. Enter восстанавливает здоровье. Enter прокачивается в спортзале, перегоняя «опыт» в «мастерство». Enter мочит очередного монстра – безголового пса, который утащил его в чудовищную пещеру, где он почти погиб – во сне. Или ледяного людоеда, едва не сожравшего его заживо – во сне. А вот Enter вступает в гильдию магов и становится первейшим из первых!..

Палец устал нажимать на «мышиный зуб». Денис потряс рукой и понял, что хочет пить. Нажал на паузу. Сходил на кухню. Попил. Заодно проверил холодильник, сунул в зубы колбасу с хлебом. Жевал – даже вкуса не чувствовал. Потому что рука на пульсе игры, мозг отключён, а взгляд устремлён в виртуальность.

И вот он победил! Перешёл на следующую ступеньку мастерства! Кла-асс! Довольный своим достижением, Денис потянулся, щурясь на монитор и злорадно обозревая побеждённого им врага. Кровь растекалась по полу, по стенам… Реалистично так. Молодцы дизайнеры игрушки!

– Вот я тебя как! – процедил он, ухмыляясь. – Ухайдакал, будь здоров! А ты думал, я лох? И тебя не победю?.. Не запобеждаю? А вот на-ка да выкуси! – Он повертел кукишем перед экраном. – Да задавись «маздой», да кровью захлебнись, чувырло!

Он рассеянно огляделся по сторонам. Пробормотал:

– За это надо выпить. И съесть что-нибудь.

В холодильнике, однако, была только гречневая каша и «попка» колбасы. Денис поморщился. Какая прелесть: гречка с колбасой! В морозилке лежало последнее замороженное куриное филе, но кто бы его разморозил и приготовил? Денису совершенно некогда. Корча рожи, он вытащил кастрюлю с кашей и «приговорил» её к уничтожению вместе с остатками колбасы.

Ого! Уже больше девяти! Скоро придёт мама.

Телефонный звонок подбросил его вверх.

– Да? – поднял он трубку.

– Здравствуй, Денисушка, – ласково проворковал женский голос. – Это Люция Куртовна. Как поживаешь?

– Ништяк себе.

– Отлично, я рада. А Зинаида Аркадьевна дома?

– Не, на работе ещё.

– На работе?.. О… А ты ужинал?

– Да так себе. Пожевал чего-то…

– Что пожевал?

– Да чего нашлось в холодильнике. Гречку да колбасу ледникового периода.

– Мгм. Понятно. Уроки-то сделал?

Денис помолчал. Что тут скажешь? Люция Куртовна вздохнула в телефон.

– Денис, ты смотри, учёбу-то не запускай. Хочешь не хочешь, а без образования никуда.

– Да знаю я, – поморщился Денис. – Просто это… ну…

– Ну? Чего – ну?

– Ну, не успеваю я, и всё.

– Почему, Денисушка?

В голосе – само сочувствие и готовность понять всё-всё на свете. И помочь во что бы то ни стало! Почему мама не такая, ну почему?! Только о себе и думает. Денису стало так себя жалко, что в горле застряла боль, а глаза защипало. Бедный покинутый ребёнок… при живой-то матери, при живом отце… Вот сюжет тюремной песни.

– Денис, с тобой всё в порядке? Может, к тебе приехать? – Голос омбудсмена звучал встревоженно.

– Не.

Денис шмыгнул.

– Нормалёк. Я в ажуре, Люция Куртовна. Щас за уроки засяду.

– Ночью-то? За уроки? – засомневалась та. – Думаешь, путное что выйдет? Ты лучше спать ложись, слышишь, Денис? Поспи нормально, а утро вечера мудренее, верно?

– Ну.

– Вот и хорошо. Ложись. Завтра подумаем, что делать.

– До свиданья.

– Спокойной ночи, Денисушка.

Короткие гудки обжигали прижавшееся к телефонной трубке ухо. Почему ему так тошно? Ничего же вроде бы такого не произошло, чтоб тошно стало… Где б найти отраду, чтоб до самого донышка сердца доставала? Ведь вроде бы всех победил, завтра можно с новыми врагами сражаться! И так далее в том же духе, хоть до бесконечности!..

Стоп. Разве бесконечность существует? А смерть?..

Денис Лабутин нахмурился, несколько встревоженный. Он так давно и так много видел виртуальную смерть во всех неприглядных подробностях, видел все способы умерщвления, все стадии разложения, что ужас, трагедия и величие таинства перехода из одной жизни в другую померкли, растворившись в игре. Во время игры страх перед смертью притуплялся. А вот теперь подумалось: всё же игра есть игра, и смерть на экране – не твоя смерть. А вот как умрёшь по-настоящему, что с тобой будет?

Денис подошёл к зеркалу, висящему в прихожей, приблизил к нему лицо. Обычное лицо. Ни одной морщинки, естественно, – в четырнадцать-то лет! Только глаза воспалённые какие-то, красные. Ну, это из-за компьютера. Выспится, и всё пройдёт. Денис попытался представить, каким бы он был мертвецом, и не смог: страшно вдруг стало. Он поспешно отвернулся и тут услыхал звук ключа в замке. Мама! Мамочка!

Денис бросился к двери встречать её. Хмурость матери не остановила его порыв: он и не заметил, какое у неё настроение. Уткнулся в грудь, обнял за шею, ничего не говоря. Мама вначале стояла недвижно, а потом медленно, словно нехотя, обняла сына одной рукой – в другой она держала тяжёлую сумку. Они постояли так немного, потом мама положила сумку на тумбочку и обняла Дениса обеими руками.

– Денька, Денька, – вздохнула мама, оторвалась от сына и внимательно поглядела в его большие, чёрные от полумрака глаза.

– Я всё сожрал, – честно предупредил Денис.

– Понятно.

Она снова вздохнула. Взяла сумку, отправилась на кухню, принялась выкладывать продукты: три пакета дешёвой перловки, пять банок рыбных консервов, лук, картошку, морковь и капусту.

– Ух ты! – обрадовался Денис. – Откуда богатство? Отец дал?

– Тётя Даша денег одолжила. Всё, что я купила, придётся растянуть на долгий срок. Выдержим?

– А чё? Ладно.

Денис молча помог матери убрать продукты и сел за стол. Она налила в кастрюлю воды, поставила на огонь.

– Прости, мам, – выдавил Денис.

– Охо-хо… Ты уроки сделал? – спросила она устало.

– Мам… не сделал я.

– Ну вот, опять. Денис!

– Мам, да сделаю! Там немного, успею.

– Не знаю, как ты там успеешь. Уже почти одиннадцать вечера. До утра собрался над уроками корпеть? Чудо ты болотное. В кого растёшь? В уборщика складских помещений?

Денис насупился.

– Почему это – в уборщика? У меня обширные планы.

Мама усмехнулась:

– Да твои геймерские способности где на самом деле могут понадобиться? Сам-ка поразмысли.

– Да хоть где! – вскинулся Денис.

Просветление закончилось. Здравый смысл и раскаяние были положены на обе лопатки. Дениса с новой, ещё большей силой потянуло к компьютеру. Ну как магнит к железу, ей-ей! Жаль, что глаза слипаются. Жаль, что уроки надо делать. Вообще жаль, что надо что-то делать в этой паскудной волчьей жизни и нельзя переселиться насовсем в компьютерную игру. Превратиться бы в какого-нибудь крутого героя и жить в игре! Во класс! И уроки учить не надо. И мамины просьбы побоку… Красота!

Мама скептически покачала головой.

– Ну, разве что в роли эксперта по играм… Да и то – думаешь, подобных тебе мало? Ещё и драчка за такое место будет. А ведь всегда окажется кто-то побыстрей, половчей тебя. А в другой профессии – любой, между прочим! – твои навыки, что солома для супа, – не нуж-ны… Ладно, давай спать иди, всё равно твои полушария ничего воспринять сейчас не смогут.

Денис презрительно поджал губы, выпрямился, чтобы всем своим видом показать, что он как взрослый мужчина имеет своё мнение и отказываться от него не собирается, и прошествовал в ванную. Мама сказала вдогонку:

– Не бросишь игру – погибнешь. В тебе и так мало человеческого осталось.

Задетый за живое, Денис обернулся.

– Чего это во мне мало осталось?

Мама устало отёрла лицо ладонью:

– Жалости. Сочувствия. Понимания. Сострадания, – ответила она, помолчала, вздохнула, махнула безнадёжно рукой. – Ладно. Иди, сынок, умывайся. По разумению ты ещё маленький, чего с тебя взять? Ты ж у меня как сыр в масле… у таких к другим сострадания нет.

– Почему это? – буркнул Денис.

– Потому это. У праздного бездельника сердце, как джем: в нём всё доброе тонет и вязнет. Спокойной ночи!

Денис несогласно передёрнул плечами и, не ответив, скрылся в ванной. Более тепло, чем с мамой, он попрощался на ночь с компьютером, но сам даже не заметил этого. Под звуки мытья посуды и готовки еды на завтра Денис, немного поворочавшись, уснул.

Глава 6

Глупая анкета

Проснулся он под трескотню будильника. Взглянул, промаргиваясь, на часы. Шесть пятьдесят. Пора вставать. Но почему будильник? Мама всегда сама его будила… Пораньше, что ли, ушла? Он слез с кровати, зашаркал в ванную, умылся холодной водой и только после этого посетил кухню. Завтрак на столе. Записка какая-то…

С неприятным предчувствием Денис взял листочек и прочитал: «Еда в холодильнике. Сделай уроки. Или мне репетитора нанять? Вечером поговорим».

«Вечером поговорим» – это хм… фигово. Это ж надо сидеть, слушать, время терять; лучше бы в компе торчать на самом деле. Придётся фальшиво унылить: типа как я раскаиваюсь, братцы, какой же я, оказывается, болван, балбес, балда, бортухай, бумбель и прочее всё такого же свойства.

В холодильнике две кастрюльки: побольше – с супом из говяжьих костей с капустой, картошкой, морковкой и луком, поменьше – с варёным рисом. Ни колбаски, ни маслица. Консерва, правда, есть какая-то. «Рыбные фрикадельки». Гадость. У Дениса впервые промелькнула мысль, что стоило ему не красть деньги на «мыльный пузырь» и он бы лакомился и мясом, и колбасой, и сливками, и чипсами, и ананасами в банке. Собираясь в школу, он раздумывал, что лучше: сытость без игры или голод с игрой. Оптимально – сытость с игрой. И почему ему такая мать попалась?! Неудачница какая-то. Была б вот она бизнес-леди! Класс!

Денис повздыхал и вышел из дома.

Восемь. Время есть. У подъезда сидел и пыхтел чау-чау Ройбуш. Денис наклонился, погладил густую шелковистую шерсть.

– Привет, Ройбуш! Сторожишь кучу ступенек?

Ройбуш моргнул, пригнул голову, деликатно намекая, что человеческое прикосновение ему неприятно. Денис хмыкнул.

– Па-адумаешь, хрыч собачий, шапка меховая… даже не носки́.

Его странно задело, что старый знакомый пёс пренебрёг его лаской. Хотя по большому счёту какая разница? Нужна ему больно преданность чужого питомца. У него дома, между прочим, лучше всякого животного есть – компьютер. С ним тоже разговаривать можно. Он и похвалить в состоянии, не то что бессловесная тварь с шерстью, хвостом, белыми клыками и фиолетовым языком.

Денис резко выпрямился и поспешил в школу. Ещё думать о какой-то там собаке! Ха.

Перед первым уроком его ждал непонятный сюрприз: на парте лежали скреплённые степлером несколько листов печатного текста и записочка. Надя объяснила:

– Это тебе анкета от Люции. Скоро всем будет раздавать.

– И чё сказала? – спросил Лабутин, вертя в пальцах записку со словами: «Денис, заполни всё аккуратно, пожалуйста, и принеси мне в кабинет, когда готово будет. С уважением, Люция Куртовна».

– Ничего такого, – пожала плечами Надя Смирнина. – А ты чего-то ждал, что ли?

Лабутин не ответил: звонок прозвенел…

Анкета как анкета. Персональные данные. Свободное время. Еда. Одежда. Развлечения. Всё ли есть? Или многого не хватает? Папа. Кем. Где. Как он занимается с ребёнком. Ругается ли с мамой, ходит ли на рыбалку. Что читают. Что смотрят по TV. Владеют ли навыками работы на компьютере. Как наказывают. Что при этом говорят. Что делают. Применяют ли физическое наказание, лишают еды или – а), б), в)…

Денис хмыкнул. Ну и вопросики! Каждую волосинку на теле в лупу разглядывают! И зачем им это, например: «Какие есть в квартире домашние питомцы? Разрешают ли тебе их иметь? Как объясняют свой отказ?» Или эта бредятина: «Сколько раз в неделю ты моешься под душем? Какие средства для этого используешь? Каким мылом моешь руки и как часто?»

Ну зачем это, а?!

Хотя… даже интересно… И правда, какой вывод может быть сделан из ответов на эти дотошные вопросы? Мелочь к мелочи – и будет крупняк. А ка-кой? Мать вызовут к директору, накостыляют, по шее надают, штраф выпишут… Что ещё такого страшного сделают? Не в детдом ведь отправят, а? За такую ерунду родительских прав не лишают.

Смешно даже. Ха-ха. Здравый смысл есть здравый смысл. Никуда от него не денешься. Исходя из здравого смысла, маме грозят нравоучение (нудность которого потерпит, ничего!) да штраф (переживём! лишь бы на электричество хватало, чтоб геймерить!).

И на переменах урывками Денис корпел над анкетой, посмеиваясь над некоторыми вопросами. Иногда в ответах что-то преувеличивал, иногда что-то преуменьшал – просто ради смеха. А чего? Подумаешь! Анкета – она, как он слышал, только в советские времена вес имела. А сейчас так, для девчоночьих тестов и для проформы. Её и читать толком не будут. Охота на пустяки время тратить!

Глупую анкету Лабутин заполнил до конца лишь после уроков. Уже шёл к кабинету омбудсмена, как она сама из-за угла вынырнула. Обрадовалась, засияла.

– Денечка! Готово?

Лабутин с чувством ученической гордости за проделанную работу протянул ей скреплённые скобками листы.

– О, молодец! – похвалила Люция Куртовна, внимательно проглядывая написанное. – Очень подробно и чётко. Настоящий профессионал.

Она сложила листы и одобрительно похлопала Дениса по плечу.

– Это очень поможет в решении многих твоих проблем, – пообещала она. – Дело сдвинулось, мой мальчик! Как там говорил великий комбинатор Остап Бендер? Э-э… А-а! «Лёд тронулся, господа присяжные заседатели!» В твоём случае это особенно актуально.

– Почему?

– Потому что ты умный, талантливый человек, – ласково улыбнулась Душкова. – Но ведь ты и сам это про себя знаешь, верно? Просто тебя не оценили окружающие. И в первую очередь родная мама. Это, само собой, опустошает душу, тормозит твоё развитие. В конце концов, это больно. Любое непонимание со стороны окружающих ранит такое чуткое сердце, как у тебя.

Она ненавязчиво погладила Дениса по коротким тёмным волосам.

– Часто стрижёшься? – рассеянно поинтересовалась она.

– Мама стрижёт.

– Она парикмахер?

– Не, откуда? Просто под машинку. Чик – и бритый, как скинхед.

– Бедняжка, – пожалела Люция Куртовна, – даже нормальной модной стрижки не видишь. Не заслужил, что ли?

– Стрижка дорого, – солидно пояснил Денис, – а под машинку быстро и бесплатно.

– Понятно, – сочувственно вздохнула Люция Куртовна, подумала и пригласила: – А пойдём ко мне в кабинет? Поговорим, чайку попьём. Я сегодня булочки свежие купила, с изюмом.

Денис поколебался немного, томимый тоской по игре, и всё же согласился. Подумаешь, полчасика чайку отдать. Зато – свежие булочки с изюмом, и дома можно не есть, а сразу сесть за компьютер. Он пил в кабинете омбудсмена чай, наслаждаясь беззаботностью. Люция Куртовна просматривала анкету, уточняя и вписывая детали. Денис рассказывал, прибалтывая лишнего, преувеличивая в шутку невзгоды, преуменьшая радости – точно так же, как писал анкету.

Люция Куртовна понимающе кивала.

– Да ты что?.. Надо же… Ну и ну, – бормотала она. – Не может быть! Кошмар! И как ты живёшь?! И в квартире заставляет убираться?! И в секцию ходить? А ты не хочешь? Не хочешь… Да уж, ситуация… Хорошо, что ты так вовремя ко мне зашёл. По крайней мере, помощь не запоздала… Ничего, Денисушка, всё будет хорошо. Поверь, жизнь в наших руках. Веришь?

– А чё? Верю, понятное дело.

– Отлично.

Люция Куртовна заглянула в чашку своего гостя.

– Попил? Ещё хочешь?

– Не, я под завязку.

Лабутин похлопал себя по животу. Жизнь прекрасна! В натуральном мёде! Он вежливо распрощался и ушёл. Выходя на улицу, мимоходом подумал: где ж сегодня Вовка Ломакин? Что-то его не видно… Заболел, наверное. Нашёл время, идиот вихрастый. Теперь Денис один как перст остался, несмотря на кучу одноклассников. Эти пока ещё к омбудсмену не ходили. Ломакину школьные дела по барабану были и тогда, когда здоровьем кипел, а теперь, когда здоровьице потерял, ему на школу чихать, а на Дениса с омбудсменом – и подавно.

Пристукнуть его, гада, за такое безразличие к товарищу, и всё. О чём размышлять? Это же просто! Ножичком кольнуть, например. Денис много приёмов знает, как человека замочить: в интернете такой информации навалёшеньки. Читай, пробуй, равняйся. Правда, Денис до сего времени и мышь не затопил… но, судя по некоторым блогам, это несложно.

Лабутин придумывал – или, вернее, вспоминал – изощрённые казни для несчастного больного Ломакина. Конечно, самое простое дело – позвонить этому дуралею и спросить, чего он уроки пропускает… Но неохота. Времени нет. Время – игра. Дениса ждал виртуальный двойник Enter, живущий в компьютерной игре, а больше ему ничего не было нужно. И он перестал думать о Вовке Ломакине.

Во дворе на качелях старательно раскачивалась восьмилетняя Жанка. Её «предки» с французскими амбициями назвали бедняжку Жанин. Полностью получилось Жанин Эльдаровна Сулейманова – во одарили, а? В классе её дразнили ЖЭС. Во дворе и в семье звали просто Жанкой.

Качели почти не скрипели: отец Жанин щедро смазал их в один из свободных своих вечеров. Чау-чау Ройбуш сидел возле скамейки и наблюдал за прохожими. Чего этот взрыв рыжей шерсти за ними наблюдает? Перед ним лежала обглоданная кость. Видно, Жанин из «Мясной лавки», где работал экспедитором её отец, притащила для пса дешёвые обрезки, годные лишь для плохого бульона или для собаки.

– Жанка, привет! – крикнул Денис.

Та сосредоточенно раскачивалась, не обращая на соседа внимания. Ройбуш лениво воззрился на пришельца и неохотно вильнул пушистым хвостом.

– Дай покачаться, Жанк, ты уже час, наверное, качаешься.

Жанин разлепила губы:

– Я рекорд ставлю, не мешай.

– Какой рекорд?

– Какой надо.

– Ройбуша ты́ кормила?

– Я. А чё, нельзя?

– Можно. Ладно, пока. Расскажешь потом про свой рекорд.

Он зашёл в подъезд и не услышал, как Жанин проворчала:

– Ага, разбежался. Больно надо. Правда, Ройбуш?

Ройбуш медленно поднял к ней лохматую голову-шар, моргнул, мягко клацнул пастью, показав странный свой фиолетовый язык.

– Ты, Ройбуш, пушистая черепаха, – прокомментировала Жанин, качаясь, качаясь и не останавливаясь, потому что хотела долететь «до неба» двести раз, а то и четыреста… Чего мелочиться? Пусть тысячу!

До тысячи Жанин считала плохо, поэтому решила схитрить: считать пять раз по двести. Так её научил когда-то сосед Денька Лабутин. Дело подходило к концу пятой двухсотки, когда Жанин увидела, как в подъезд входит тётя Зина. Рано она сегодня. Даже странно. Поставив рекорд в тысячу качаний «до неба», Жанин слезла с качелей, присела возле терпеливого Ройбуша и принялась гладить его мягкую шелковистую шерсть.

Потом она походила по двору, полазала по скудному игровому комплексу с лесенками и турниками и уже точно собралась возвращаться домой, как вдруг увидела нечто странное: в их подъезд направлялась целая делегация, состоящая из пухленькой, приятной на вид женщины и двух полицейских. Куда это они, интересно? К кому?

Жанин хотелось досмотреть событие, но мама позвала дочку домой. Мама строгая. Пришлось подчиниться. Жанин вздохнула и поскакала домой. У дверей Лабутиных она притормозила и приложила ухо к двери. Ничего не слышно… Нет, слышно, но совсем неразборчиво. Вот плач – разборчиво. Жанин отлепилась от соседской двери и залетела в свою.

– Мам! – закричала она. – Мама!

– Ну, чего тебе? Живо руки мыть и за стол!

– К Лабутиным полицейские пришли, представляешь?

– Это не наше дело… Потом спрошу, что и как. Но это взрослые дела, тебя они не касаются никаким боком. Поняла?

– Да поняла, поняла. Просто интересно, чего это Дениска такого натворил.

– А я тебе повторяю – не твоё дело. Малявка ещё про взрослые дела знать. Руки помыла?

– Да щас помою. Мам, а когда папа придёт?

– После девяти. Знаешь ведь, что спрашиваешь?

– Так. Вдруг он раньше закончит.

– Когда такое бывало, Жан?

– Ну да… Просто увидеть его захотелось.

Глава 7

Неудачная попытка изъятия

Дениса убили, и он чуть не расколотил компьютерный стол от злости. Как это он не успел среагировать на монстра? Уж вроде бы реакция двестипроцентная, а не успел. Такое когда бывало? На заре юности, что называется, или с недосыпу. Он сидел перед монитором, с ненавистью глядя на виртуальную руку, которая снова и снова складывалась в кукиш. Откуда она тут вообще взялась? Раньше вроде такой примочки в этой игре не было…

– Так бы все пальцы тебе и сломал! – пробурчал он.

Вдруг на его глазах виртуальная рука замерла; пальцы разжались. Рука повисела ладонью вниз и поплыла вперёд, на Дениса. Она вылезала из экрана не спеша, и пальцы, проникая сквозь тонкую грань дисплея в реальный мир, фаланга за фалангой бледнели, белели буквально до исчезновения цвета. Вот вылезла и ладонь. Тоже белая. Противная, как плесень на варенье. И даже на глаз мёртвая.