– Действительно, не обратил внимания. Просто потом я вспомнил, что Саша нагибался и шарил под сиденьем. Но тогда я был настолько возбужден – понимаете, это ведь большие деньги, а они достались нам очень тяжело… Короче, я не обратил внимания. Затем я проехал около километра, и меня остановили сотрудники ДПС. Стали производить досмотр машины. И тут они обнаружили пистолет. Вначале я не очень расстроился, потому что меня никто не задерживал, просто обнаружили пистолет. Меня отвезли в отделение милиции, там возбудили уголовное дело. Естественно, тут я догадался, что это работа муровцев, точнее, Крылова, который и подбросил пистолет. Поэтому обращаться к ним за помощью было глупо.

– А что было дальше?

– А дальше следователь сказал мне, что поскольку это пистолет газовый, то скорее всего я буду нести административную ответственность. Я все же постарался встретиться с ребятами из МУРа. Звонил Перевозчикову, звонил Крылову, но встретиться согласился только Перевозчиков. Естественно, он сказал, что версия, выдвинутая мной, будто пистолет подложил Крылов, недоказуема, что в этот момент Крылов был на оперативном задании и встречаться со мной не мог. И оперативники-муровцы готовы это подтвердить. Короче, он предложил мне, пока не поздно, переписать салон на них, точнее, на чьего-то родственника – то ли зятя, то ли двоюродного брата.

– А что было потом?

– А потом я явился на очередной допрос к следователю, и там мне предъявили результаты баллистической экспертизы, по которым газовый пистолет, переделанный для стрельбы боевыми патронами, был признан оружием. Тут же я был арестован. Потом сидел в Бутырке месяца четыре, пока шло следствие. Потом – суд, я получил четыре года.

– И что, – уточнил следователь, – вы за это время не пытались связаться ни с кем или хотя бы заявить, что вас подставили?

– А кому я мог заявить? Я говорил об этом на суде, говорил прокурору, но мне никто не верил. Они, муровцы, подложили еще доказательства – выдержки из оперативного дела. Оказывается, они на мой салон завели оперативное дело. Основанием для этого они посчитали то, что ранее в моих машинах два раза находили пистолеты. Но я же не знал, кто покупает мои машины, биографию не спрашивал. В общем, мне никто не поверил, и я получил четыре года. Уже потом через жену я узнал, что они наехали на моего партнера. Он оказался более слабым. Меня к тому времени уже посадили, и он, понимая, что то же самое может случиться и с ним, стал работать с ними вместе. Но они, по-моему, снизили ему процент до тридцати.

– А дальше?

– А дальше – я услышал из средств массовой информации, что раскрыто дело милиционеров, работников МУРа. Я знал, что Саша Крылов встречался с одним из тех, кого показали по телевизору.

– С кем именно?

– С Думиным.

– Вы можете утверждать, что Крылов входил в группу так называемых милиционеров-оборотней? – Следователь перечислил фамилии семерых оперативников, которые были задержаны 23 июня.

– Нет, я не могу этого утверждать. Но мне известно, что они друг друга знали. Естественно, они не делились информацией, какие совместные операции проводили, кому оружие подбросили. Я – единственная жертва того подброшенного оружия.

– У вас есть вопросы? – обратился следователь ко мне.

– Да, есть вопросы, – тут же ответил я. – Точнее, не вопрос, а ходатайство. В связи с тем, что открылись новые обстоятельства, я хочу, чтобы следственные органы выступили с ходатайством перед судом об изменении меры пресечения в отношении моего клиента с заключения под стражу на подписку о невыезде.

– Товарищ адвокат, тут небольшая неувязочка, – сказал следователь. – Во-первых, если будет доказано, что дело сфабриковано, ваш клиент как потерпевший вообще находится в заключении незаконно. Во-вторых, в настоящий момент, – следователь посмотрел на оперативника, – начинаются секретные операции по задержанию фигурантов по данному эпизоду. Поэтому нахождение вашего клиента на свободе подвергает его жизнь большой опасности.

Следователь отодвинул от себя папку с делом, показывая этим, что официальная часть допроса окончена.

– Подождите, но, насколько мне известно, сейчас уже начинает действовать программа защиты свидетеля.

– Ну, это вы фильмов американских насмотрелись, – усмехнулся следователь. – У нас нет денег на реальную защиту свидетелей. И я думаю, что самая лучшая защита – это стены изолятора Лефортово. Здесь его поймать не смогут.

– Но ведь мой клиент сидит незаконно. Зачем же он будет сидеть? – продолжал я наступление.

Вероятно, Ильдар понял, куда я клоню, и тут же вмешался в разговор.

– Можно уточнить? – спросил он.

– Да, конечно, – ответил следователь.

– Я понимаю так, что вы сейчас на основании моих показаний возбудите уголовное дело.

– Нет, дело уже возбуждено.

– По крайней мере, вы будете арестовывать фигурантов, так я понимаю?

Следователь пожал плечами:

– Может быть, и так…

– После того как вы их задержите, что будет? Меня снова в зону повезут?

– Нет, в зону вас больше не повезут. Вы останетесь здесь до определенного времени. Затем, когда будут окончательно собраны доказательства того, что вы – жертва фабрикации незаконного дела, естественно, состоится заседание суда, и суд на основании этого решения отпустит вас на свободу. Еще я должен сказать, что если мы задержим этих людей, то вы должны будете участвовать в очной ставке и обвинить их.

– Так вот что я хочу сказать, – продолжил Ильдар. – Я не буду участвовать в очной ставке до тех пор, пока меня не освободят.

– Хорошо, – сказал следователь. – Давайте вот что сделаем. Мы не будем устраивать тут торговлю, мы не на рынке. Состояние ваше я понимаю. Вы даете показания на очной ставке, а мы выносим постановление о направлении дела в суд на пересмотр по причине фальсификации данных уголовного дела. Если суд решит освободить вас, а я думаю, что решит, то мы вас освободим. Единственное – нужно будет продумать форму вашей защиты. Ведь пока эти люди будут находиться под следствием, то их друзья, а их немало, разве не захотят как-то повлиять на вас, чтобы вы отказались от своих показаний, или, не дай бог, конечно, просто убрать вас? Как вы считаете? – Следователь посмотрел на меня, ища поддержки.

Я кивнул головой:

– Да, они могут пойти на это.

– Знаете, сколько им светит? Двадцать – двадцать пять лет, если, конечно, мы докажем, что это была устойчивая преступная группировка, то есть подходящая под определение преступного сообщества. А там статья – от двадцати и выше. Вы думаете, они в этом случае не пойдут на крайние меры против вас?

Ильдар понимающе кивнул головой.

– Но и вы меня поймите, – сказал он. – Я незаконно осужден, я ведь ничего не нарушал, никакого оружия не перевозил. Почему я должен сидеть в Лефортове?

– Хорошо, – решил следователь, – я постараюсь в ближайшее время…

Тут Наиль поднялся со стула и, подойдя к Ильдару, неожиданно положил ему руку на плечо.

– Ильдар, – сказал он, – ты не волнуйся. В ближайшее время мы возьмем их тепленькими, отработаешь очную ставку с ними, изобличишь их, и все, гуляй, я тебе это обещаю! – И добавил что-то на татарском языке. Ильдар улыбнулся и кивнул.

– Хорошо, – проговорил он, – я тебе верю.

Я понял, что между Наилем и Ильдаром уже установились теплые отношения. Бог с ними, главное, чтобы клиенту было хорошо…

Вскоре допрос был закончен. Я покинул следственный изолятор.

Но я не был удовлетворен концовкой разговора. Мне необходима была ясность перспективы в отношении моего клиента. Я достал мобильный телефон и набрал номер Наиля.

– Наиль, ты скоро освободишься?

– Уже иду к проходной. Сейчас поговорим, подожди меня.

Вскоре из дверей КПП показался Наиль. Он подошел ко мне и положил руку на плечо.

– Что ты гонишь, не понимаю! Все будет нормально, я тебе точно говорю! – сказал он.

– Но совершенно очевидно, что мой клиент не при делах, что его нужно освобождать. А следователь говорит…

– А что может следователь сделать? Пойми, мы готовим серьезнейшую операцию, продолжение операции «Оборотни», можно сказать – «Оборотни-2». И мы сейчас никак не можем его выпустить. Представь – мы его выпустили. Думаешь, никто не узнает о том, что мы его выпустили? Да они сразу предпримут меры! Они и так уже все на дно залегли. Подожди несколько дней.

– Сколько ждать?

– Ты хочешь, чтобы я выдал тебе дату секретной операции? – Наиль пристально посмотрел на меня.

– Нет, что ты, мне этого не нужно…

– В ближайшее время, вот все, что я могу сказать. Мы тебя сразу же известим.

– Почему меня-то? Я что, ваш начальник? – улыбнулся я.

– Есть определенные планы, – загадочно произнес Наиль.

Эта фраза насторожила меня. Почему они хотят известить меня и к чему думают привлечь в дальнейшем? Это было непонятно…

– Кстати, – добавил Наиль, – я одного из этих ребят знаю. Хотя я работал в РУОПе, а не в МУРе, время от времени мы пересекались. А Крылова я знаю достаточно хорошо. Мы с ним участвовали в нескольких операциях.

– Мало ли, где вы участвовали… Может быть, он и хороший работник. Но в данном случае он совершил преступление, следовательно, его нужно арестовывать.

– Все это так, – утвердительно кивнул головой Наиль. – Ты, адвокат, погоди, не торопись. Все будет в порядке, я тебе обещаю!

Наиль хлопнул меня по плечу и уселся в серую «Волгу».

Глава 6

1 июля, СИЗО Лефортово, 14.00

К Лефортову я подъехал примерно в два часа дня. Поставив машину перед следственным изолятором, я подошел к двери, назвал свою фамилию, предъявил адвокатское удостоверение дежурному по КПП и стал ждать, пока он запишет мои данные в журнал посетителей. Через несколько минут дежурный предложил мне пройти в комнату ожидания и подождать там, пока меня не вызовут.

Минут через десять-пятнадцать в громкоговорителе прозвучала моя фамилия.

По длинному лефортовскому коридору меня вел тот же самый конвоир, который сопровождал меня в первый раз. Вскоре мы оказались у дверей какого-то кабинета. Я вошел внутрь.

– Подождите немного, – сказал конвоир.

Вскоре в кабинет вошел Ильдар Муратов.

– Добрый день! – поздоровался он. Я заметил, что он был в приподнятом настроении.

– Как твои дела? – поинтересовался я.

– Все нормально. Перевели в отдельную камеру, поставили телевизор, сигареты дают. Короче, непонятно – то ли тюрьма, то ли какой-то закрытый санаторий, – ухмыльнулся Ильдар. – А у вас что нового? Жене сообщили, что у меня все в порядке?

– Конечно, сообщил. Я думаю, сегодня произойдет что-то, – продолжил я. – Вчера мне позвонил следователь и сказал, что мне необходимо приехать в Лефортово на следственные действия.

– Что, опять допрашивать будут? Вроде я все сказал…

– Не знаю, посмотрим, что будет…

– А что с моим освобождением?

– Как только пройдет очная ставка, я тут же поставлю вопрос о твоем освобождении…

Но продолжить разговор мы не смогли. Открылась дверь, и в кабинет вошел следователь.

– Как дела? – спросил он у Ильдара. – Как настроение?

– Ничего, все в порядке, – ответил Ильдар.

– Вам камеру поменяли?

– Да, теперь я в одиночке.

– Подождите еще немного, скоро мы вас освободим. Точнее, не мы, а народный суд, – улыбнулся следователь. – А сейчас у нас будут следственные действия – очная ставка между вами и одним из подозреваемых. Вам необходимо указать на этого человека и назвать то противозаконное деяние, которое он совершил в отношении вас. А дальше следствие оценит его по соответствующей статье Уголовного кодекса. Все понятно?

– Да, – кивнул головой Ильдар.

– Хорошо, тогда начнем.

Следователь нажал на кнопку вызова. Через несколько мгновений появился конвоир.

– Приведите задержанного, о котором я говорил, – сказал ему следователь.

Конвоир повернулся и вышел.

Мы подождали несколько минут. Наконец дверь открылась, и в следственный кабинет вошел худощавый мужчина невысокого роста, не выше ста семидесяти сантиметров, с темными волосами. Лицо его было усталым. На вид ему было около сорока лет. Одет он был в джинсы, светлую рубашку, сверху – кожаная куртка. Руки он держал за спиной.

Я взглянул на Ильдара. Тот внимательно всматривался в лицо этого человека. По его взгляду я понял, что он знает задержанного. Но кто же это – Перевозчиков, Крылов или Добродеев?

Задержанный сел на стул, на который ему указал следователь.

– Итак, – начал следователь, – прежде чем начать очную ставку, я должен предупредить стороны о процедуре ее оформления.

Тут дверь в кабинет неожиданно открылась, появились Наиль и еще один мужчина, держащий в руках видеокамеру. Быстро поздоровавшись, Наиль сел на стул недалеко от двери, мужчина с видеокамерой подошел к столу и вопросительно взглянул на следователя. Тот продолжил:

– В настоящий момент состоится очная ставка между потерпевшим и подозреваемым. Разъясняю права и обязанности сторон. Вопросы буду задавать я. Первоначально вопрос задается потерпевшему, потом вопрос подозреваемому. Перебивать и дополнять друг друга без разрешения следователя никто не имеет права. В конце очной ставки каждый из участников может задать вопросы, если таковые возникнут. Кроме того, данная очная ставка будет записываться на видеокамеру… Какая марка?

– Sony, – ответил мужчина, державший видеокамеру.

– И на видеокассету Panasonic номер…

– Она без номера, – уточнил мужчина.

– Хорошо. Кассета без номера. Все будет запротоколировано. Все ясно?

Ильдар кивнул головой.

– А вам, задержанный? – Следователь посмотрел на задержанного оперативника. Тот тоже кивнул.

– Итак, первый вопрос к Муратову. Скажите, Муратов, вам знаком человек, сидящий напротив вас?

Ильдар кивнул головой.

– Назовите его, пожалуйста!

– Это Александр Крылов, оперативник из МУРа, – ответил Ильдар.

– Вопрос к вам, задержанный. Вы знаете этого человека?

– Да, знаю, – ответил Крылов. – Это коммерсант Муратов, которому мы незаконно подложили оружие.

Тут я насторожился. «Так, – подумал я, – получается, что он уже фактически сознался? Ничего себе, ловкая работа!» Теперь я понял, почему в комнате находится Наиль…

– Снова вопрос к вам, задержанный. Назовите себя, место работы и должность.

– Крылов Александр Сергеевич, старший оперуполномоченный МУРа.

– Вопрос к Муратову. Расскажите, пожалуйста, эпизод встречи с подозреваемым, произошедшей 26 сентября прошлого года.

– 26 сентября? А что тогда было? – переспросил Ильдар.

– О том моменте, когда вы встретили… Кого вы встретили, когда покинули свой салон?

– Все, понял. 26 сентября прошлого года я закончил работу и вышел из салона. Было это примерно в десять часов вечера. Я встретил около салона данного гражданина.

– Прошу вас назвать фамилию, имя и отчество, – уточнил следователь.

– Крылова Александра Сергеевича. Он сел ко мне в машину и стал предлагать вернуться к теме переоформления моего автосалона на их родственника. Я отказался. Затем оперативник Крылов покинул машину, а меня через несколько минут задержала ГАИ, при этом найдя в моей машине пистолет, признанный впоследствии экспертизой оружием.

– Вопрос к Крылову. Вы подтверждаете информацию, рассказанную Муратовым?

– Да, полностью подтверждаю, – сказал Крылов. – И хочу добавить. По договоренности с моими подельниками, а именно с Сергеем Перевозчиковым и Владимиром Добродеевым, я встретился с потерпевшим Муратовым и стал склонять его к передаче его коммерческой фирмы, точнее, к переоформлению его фирмы на фамилии наших родственников. Однако Муратов отказался от этого предложения. Тогда, выждав момент, я аккуратно подложил под переднее сиденье его автомобиля газовый пистолет, переделанный под стрельбу боевыми патронами. После этого я покинул его автомобиль. Я тут же перезвонил своим коллегам…

– Кому именно перезвонили? – уточнил следователь.

– Сергею Перевозчикову и Владимиру Добродееву. Я сказал, что клиент «заряжен». Они ждали этого сообщения примерно в километре от салона вместе с сотрудниками ГАИ, о чем с ними была предварительная договоренность. Эти сотрудники ГАИ затем и остановили машину Муратова.

– Все, достаточно, – сказал следователь и посмотрел на Муратова. – У вас есть какие-либо вопросы друг к другу?

Ильдар покачал головой.

– У вас? – спросил следователь у оперативника. Крылов также отрицательно покачал головой.

– Единственное, что я очень сожалею о случившемся… – начал говорить Крылов. Но следователь остановил его:

– Это никакого значения не имеет. Если вопросов нет, очная ставка между вами закончена. Но сейчас будут продолжены следственные действия. А вас, Муратов, мы больше задерживать не будем.

Он нажал на кнопку вызова.

– Одну минуточку, – заговорил я, – мы с вами ранее договаривались, что, как только будет проведена очная ставка, будут даны показания и подозреваемый признается в совершенном, что сейчас и произошло, следственные органы поставят перед судом вопрос об освобождении моего клиента как незаконно осужденного.

– Конечно, мы свое слово сдержим, – улыбнулся следователь. – Но об этом чуть позже. Поэтому сейчас Муратов выйдет, а вас мы попросим остаться еще на некоторое время, и мы обговорим процедуру решения этого вопроса.

Тем временем Муратова увели.

– А теперь послушайте, что я хочу вам предложить, – повернулся ко мне следователь и внимательно посмотрел на меня. – Здесь возникли небольшие технические сложности. Дело в том, что подозреваемый Крылов выбрал для себя правильную тактику поведения, и он во всем чистосердечно признается.

– Одну минуточку, – оживился Крылов. – Я хочу напомнить следствию, что вы мне обещали в данном случае оформить явку с повинной. – Он посмотрел на Наиля. Тот кивнул головой в знак подтверждения.

– А от этого никто не отказывается, – сказал следователь. – Мы сейчас хотим провести допрос, чтобы вы дали показания, что вы раскаиваетесь в совершенных вами противоправных деяниях, и назвали сообщников. Но, понимаете, данное следствие и последующая операция строжайшим образом засекречены. И вам по закону, поскольку вы являетесь подозреваемым, а через некоторое время будете обвиняемым, учитывая то, что вы пришли добровольно, что вы раскаялись в содеянном, необходим адвокат.

– А зачем мне адвокат? Я же в признании нахожусь, и адвокат мне не нужен.

– Это все так. Но закон, точнее, статьи Уголовно-процессуального кодекса говорят о том, что даже в этой стадии вам необходим адвокат. У нас есть проблема. Будущая операция строго секретна, и мы не хотим, чтобы произошла какая-либо утечка. Поэтому мы не можем расширять тот круг посвященных людей, который сейчас задействован. Вы понимаете, к чему я веду?

Крылов отрицательно покачал головой.

– Короче, если вы не возражаете… Вот адвокат потерпевшего. На сегодняшнем допросе он будет представлять ваши интересы. Как только мы «закроем» тех людей, на которых вы укажете, вы можете выбрать себе любого другого адвоката. Сейчас, чтобы не произошло утечки информации, мы вынуждены сделать вам такое предложение. Конечно, если вы откажетесь, то мы должны будем искать другого адвоката. А на это уйдет время, и, как вы понимаете, может произойти утечка информации.

– Нет, мне все равно, – улыбнулся Крылов. – Если господин адвокат не против, то я не возражаю.

– А как вы на это смотрите? – Следователь повернулся ко мне. – Вы ведь тоже заинтересованы! От этих показаний, от сегодняшнего допроса, будет зависеть ускорение процедуры освобождения вашего клиента.

– Ну, если это выгодно моему клиенту, то выгодно и мне, – ответил я коротко.

– Тогда начнем, – кивнул следователь. – Допрос также будет записываться на видеокамеру. Итак, Крылов, подробно расскажите, с чего все началось, с того самого момента, как вы пришли на работу в МУР.

Крылов задумался, затем вытащил из кармана пачку сигарет и спросил:

– Я могу закурить?

– Конечно, можете, – ответил следователь.

Крылов закурил, начал говорить…

Глава 7

Москва, 1993 год

Я сидел перед начальником управления кадров ГУВД Москвы и смотрел на полковника милиции, изучающего мою анкету. Наконец полковник закончил чтение и, подняв взгляд от бумаг, внимательно посмотрел на меня.

– Итак, Александр Крылов, вы закончили школу милиции, направлены в московское Главное управление уголовного розыска. Ну что же, с сегодняшнего дня начинается ваша служба. Прямо как в школу к нам поступаешь, первого сентября идешь на оперативную работу! В какой отдел тебя направить?

– Не знаю, – пожал я плечами, – вам виднее.

– А у тебя пожелания есть? Хочешь, в убойный пойдешь, хочешь – по расследованию автомобильных краж, хочешь – квартирные кражи или незаконный оборот оружия, – стал перечислять полковник вакансии, посматривая в свой журнал, где, вероятно, был список свободных мест. – Куда же тебя направить, Александр?

Дверь в кабинет открылась, вошел мужчина лет сорока в штатском. Он подошел к полковнику и, похлопав его по плечу, спросил:

– Иваныч, когда же ты мне кадры пришлешь? У меня в отделе народу мало, люди нужны!

– На ловца и зверь бежит! – улыбнулся полковник. – Вот рекомендую, курсант, точнее, выпускник школы милиции Александр Крылов, будущий опер МУРа. Хочешь – бери к себе, в пятый отдел. На, анкету посмотри.

– А что там у него написано?

– Парень как парень, школу окончил, в армии служил, спортсмен…

– Какой у тебя разряд? – обратился ко мне вошедший.

– По легкой атлетике, первый.

– Значит, бегать хорошо умеешь? Это для нас подходит, – улыбнулся мужчина. – Ладно, я его забираю. Оформляй, Иваныч!

– Договорились, – ответил полковник и посмотрел на меня. – А ты, парень, зайди ко мне в конце дня, я тебе пропуск подготовлю. Сейчас тебя Коля пусть с делами познакомит. Все, пишу – в пятый отдел. – Полковник взял карандаш и написал в журнале «Крылов Александр Сергеевич». – Ну что, Крылов, поздравляю тебя с зачислением в доблестный пятый отдел МУРа на должность оперуполномоченного! – Он протянул мне руку. Я пожал ее. – Все, ребята, мне работать надо. Крылов, в конце дня жду тебя!

– Во сколько зайти? – спросил я.

– Часов в пять-шесть. Все будет готово.

Вскоре я вышел вместе со своим новым начальником в коридор.

– Давай знакомиться! – сказал тот. – Николай Самохин, майор, начальник твоего отделения.

– Отдела? – переспросил я.

– Нет, у нас большой отдел, который разбит на отделения – так сказать, по интересам, типа бригад. Ты будешь в моей бригаде работать, точнее, в отделении. Пойдем, я тебя с ребятами познакомлю.

Мы поднялись на несколько этажей выше.

– Вот тут и сидит наш пятый отдел, – начал рассказывать Самохин. – Каждое отделение имеет свои специфические задачи. Со временем ты все узнаешь. А сейчас времени у тебя будет мало. Мы занимаемся профилактикой и пресечением доставки оружия в наш славный город Москву, так сказать, работаем по общей теме. Но это ни в коей мере не отстраняет нас от работы и по другим направлениям, и по другим регионам. Так что мы, можно сказать, опера широкого профиля.

Наконец мы остановились около большой двери.

– А вот тут сидит наше отделение. – Самохин открыл дверь. Я вошел в комнату метров двадцати, в которой стояло несколько старых письменных столов, на стенах висели грамоты, таблички. За одним столом сидели двое мужчин, которые играли в компьютерную игру.

– А это твои будущие коллеги, – сказал Самохин и обратился к находящимся в комнате: – Коллеги, позвольте представить вам нашего нового опера, Александра Крылова. Только что школу милиции закончил.

– Здорово! – отозвался один из них.

– Это Володя Добродеев и Сережа Перевозчиков. Вот твое рабочее место. – Самохин указал мне на письменный стол, стоящий недалеко от окна. – Столы, заметь, старинные, можно сказать, антиквариат, времен тридцатых годов! Может быть, видел такие в кино про милицию?

– Смотря в каких, – ответил я.

– Например, «Дело «Пестрых», «Ночной патруль», «Дело № 306»… В общем, фильмы про то, как в 50–60 годы работала наша милиция.

– Да я больше «Следствие ведут знатоки» смотреть предпочитаю…

– А, мы их Колобками называем, – ухмыльнулся Перевозчиков.

– Все, ребята, – сказал Самохин, – продолжайте, а я пойду к начальству, покумекать кое о чем надо.

– А мне чем заниматься? – спросил я.

– Тебе? – Самохин улыбнулся. – Во-первых, почитай положение об уголовном розыске, положение о нашем отделе, – он вытащил папки из небольшого книжного шкафа и положил их на мой стол, – Уголовный кодекс обязательно прочитай, в плане действия статьи 218 и 219, которые регламентируют незаконное ношение оружия, почитай 16-ю статью Административного кодекса…

<1 2 3 4 5 >

На страницу:

Перейти

3 из 5