Шапка live, или Искусство выживания

Уф, так вот, диета его длится уже три недели, у любого подорвется здоровье. Волк, тот вообще, наверно, знает с точностью до секунды, когда закончится контракт. Потому что ждет не дождется завершения ротемитовой диеты. Как же его не понять! Шапка сама постоянно сидела на диете, хотя Волк и говорил, что ей худеть не надо. Какой он все-таки наивный, тут ведь такое дело, чуть попустишь тормоза – и расплывешься, как квашня.

Взять, например, Плотву. Поехала, называется, на неделю на съемки, а там Лев Львович, директор картины Альберт Евгеньевич и особенно Ашот Израилевич не пропустят трехразового приема пищи, да еще полдник и пиво на ночь. Вот и повело Плотву вширь, хотя ей это даже идет.

Наивные они люди, Оленькины близкие: бабуля, матушка, Волк и Плотва думают, что она прется от вегетарианской пищи. Ага, конечно. Да видеть она эти паршивые салатики из шпината и теплой свеклы не может! Ей свиные отбивные и гамбургеры из «Макдоналдса» даже снятся иногда, но нельзя, черт возьми! Вот и делает она вид, будто жалко несчастных зверушек.

Как будто в природе мясо ест только человек! Посади того же Волка на салатную диету – он же взвоет! Хотя Вовчик, конечно, не взвоет, не тот характер. Он от «Ротемита» и то не воет, отшучивается постоянно, но глаза у него с каждым днем все грустнее и грустнее, а упадение в центре композиции тоже на лицо… то есть на…, короче, в нужном месте.

Честно говоря, за него становится страшно, и иногда хочется потихонечку все это ротемитовое богатство выбросить к чертовой матери на помойку. Но ведь нельзя! Пять дней осталось до конца эксперимента, а потом – приятные плюшки в виде денег, которые, между прочим, девушка прекрасно знала, куда потратить. Столько всего нужно!

Когда она жила с мамой, то как-то не задумывалась о бытовых тратах. Они просто ходили по магазинам и покупали все, что нужно. А теперь приходилось думать, что купить – то ли маечку с принтом, то ли новую шампуньку, а теперь еще питание для скребущегося в дверь ванной Дейзика.

Молодой девушке невозможно жить без множества необходимейших вещей, начиная от свежего выпуска Helle и заканчивая СПА-салоном. Хорошо, что Лев Львович это понимает, а Волк, она надеется, еще поймет.

И вообще он дурно на нее влияет… Волк, конечно, а не Лев Львович. Почему дурно? Потому что с нею что-то не то происходит. И шампуни Оля больше стала любить на травах, и сильный запах мыла начал раздражать, и от духов она почти отказалась. Но самое главное! Она перестала смотреть телепередачи про гламур и тусовки.

Умные мысли, продиктованные Разумеем Занудовичем, но не Внутренней Богиней, перебил телефонный звонок.

– Алло? – Мокрой рукой Красная Шапочка осторожно взяла со стиральной машины смартфон.

– Оленька, – голос матушки так и вибрировал хорошим настроением. – У нас общий семейный сбор, у Льва Львовича день рождения… был вчера. Но мы ходили в ресторан, увлеклись…

– Во сколько приезжать, мама?

– К двум. Успеешь? Я попытаюсь что-нибудь приготовить и даже сделаю твой любимый салат из шпината и теплой свеклы.

– Спасибо, – еле разжав губы от отвращения, поблагодарила Красная Шапочка. – Мы будем с Волком, и у нас прибавление в семействе.

– Что? – не то с радостью, не то с ужасом спросила матушка. – Что ты имеешь в виду?

– Не бойся, мама, мы купили песика.

* * *

– Дорогие наши, вы извините, что мы опоздали на час.

Волка и Красную Шапочку вышла встречать вся семья: Лев Львович в темном костюме, а не в джинсе, матушка в нереальном брючном костюме, и Мария Ивановна в платье, смахивающем на эксклюзив из художественного салона.

Торжественный Волк в новом свитере и джинсах держал в лапах стеклянный шар, в котором поместился живой букет-ассорти. Он протянул шар Льву Львовичу.

– От всей души. И еще – вот. – Владимир достал из пакета особую деревянную коробку с наклейками острова Куба. – Сигары. Сам не курю, привез с Кубы в подарок для дорогого человека. Вот, случай соответственный. С днем рождения!

На мгновение повисла тишина.

– Так ведь Левушка не курит, – удивилась Алина Борисовна.

– Я тоже не замечала, – улыбнулась Мария Ивановна. – Ты чего, Володь?

Но Лев Львович, не обратив внимания на цветы, с восторгом принял коробку.

– Спасибо, Залесский! Девушки, я давно не курю, я сигареты нюхаю. А это тоже мне?

Увидев, что Лев Львович не шутит, Красная Шапочка теснее прижала к себе Дейзика.

– С днем рождения, папа, но щенок мой.

– Пошутил, – с неудовольствием заметил режиссер и троекратно поцеловал дочь.

– К столу! – весело пригласила Мария Ивановна.

Спущенный с рук Дейзик радостно прыгал, желая, чтобы его все расцеловали.

Гостиная, и так всегда убранная, сегодня блистала стеклами окон, горок с хрусталем, полировкой и натертым паркетом.

Стол радовал глаз. Волк тут же переложил к себе на тарелку мясо по-французски, салат оливье и семь кусочков колбасы.

Мария Ивановна, как и матушка, пока обошлась только салатом. Красной Шапочке досталась печеная тыква с обезжиренной сметаной. На свеклу со шпинатом Оля старалась не смотреть.

А Лев Львович больше глядел на Дейзика, чем на закуски.

Сидящий на отдельном стуле Дейзик чувствовал себя именинником.

Женщины после первых тостов за здоровье и успехи Брюковкина заговорили все разом.

– У главной редакторши нашего журнала новый любовник, из молодых фотографов, – сплетничала матушка.

– В нашем Пансионате стали менять телевизоры на «плазму», – хвалилась Мария Ивановна.

– Кстати, чтобы не забыть, я вчера завела в Интернете бьюти-блог! А что еще делать, если съемки приостановили? – вставила свои пять копеек Красная Шапочка. – Ты, матушка, всегда говорила, что я в этом хорошо разбираюсь. И еще после волчьих экспериментов с «Ротемитом» я решила перейти на натуральную косметику. Потому что у меня перед глазами вопиющий пример того, что с людьми… точнее с волками, делает химия. Поскольку, как я полагаю, ротемитовская отрава состоит из нее чуть больше, чем полностью.

– А как дела на киностудии? – обратился Волк к режиссеру.

– Все в подвешеном состоянии и на дне рождения не станем об этом говорить.

Ощутив в праздновании очередную заминку, Мария Ивановна сделала «наивное» лицо и заговорила, перекрывая остальных:

– Обстановку менять необходимо. Движение – жизнь, а если она еще и с творческим подтекстом, то и с удовольствием. Не знаю, то ли это я такая особенная, то ли поколение мое так воспитано – даром, что ли, у нас в песнях пелось: «Главное, ребята, сердцем не стареть», или «Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым», но как-то не чувствую я своих лет. Потому и на авантюру в виде предложения участвовать в сериале согласилась сразу же. А уж после первой съемки я ощутила такую легкость! Пьянящую, как молодое вино, словно мне восемнадцать. И какой-то бесенок дернул меня за подол и нашептал, что нет смысла останавливаться на полдороге.

Волк, в силу своих психологических и физиологических особенностей, не мог удержаться от чавканья в процессе поглощения пищи, особенно такой вкусной; это его смущало, но поделать он ничего не мог.

Наконец, Алина Борисовна дождалась, пока Владимир наестся, и обратилась непосредственно к своему чавкающему гостю:

– Вы и вправду считаете, что у меня талант?

– А то, – подтвердил Волк. – Сразу видно, что вы журналист от Бога и слог у вас хорошо поставлен.

– По-моему, мам, сомневаешься в этом только ты, – подтвердила Красная Шапочка, – а для других это очевидно. Шампанское за здоровье Льва Львовича пить будем?

– Обязательно. – Алина смутилась. – Знать бы, что это не простая лесть…

Она откинулась на спинку стула и посмотрела прямо на Волка:

– Я ведь против тебя… Володя? – Волк кивнул. – …Ничего не имею. Но и ты меня пойми. С детства нам внушали опасаться волков. Что говорить, каждый ребенок знает сказку о…

– У нас, волков, ровно то же самое. – Серов-Залесский воспользовался неожиданной паузой, чтобы вставить свой комментарий. – Нам тоже эту сказку с детства рассказывают, представьте себе.

– Да ну, – удивилась матушка. – И чему же учит волков сказка о Красной Шапочке?

– Тому, что серый волк остался бы жив и здоров, если бы не путался с девочками, на вид совершенно невинными, но не боящимися самостоятельно ходить через Дремучий лес, – улыбнулся Волк. Матушка было хотела возмутиться, но Серов-Залесский на голубом глазу продолжил: – Мы ведь не такие уж разные, и к тому же граждане одной страны уже много веков. Не хочется сейчас читать лекции на тему истории и рассказывать вещи, известные каждому школьнику. Скажу так: в детстве я смотрел один мультфильм, снятый по волчьей народной сказке, так вот, там один из главных героев пел песенку со смыслом: «Поросята бывают разные – есть добрые, примерные, есть гадкие и скверные». На волков это тоже распространяется, да и на людей, и на всех зооморфов.

– Я этот мультик видела, – кивнула матушка. – Про слоненка, если я ничего не путаю. Постойте, но как это – волчья народная сказка про поросят? Вы же их едите!

– А вы нет, что ли? – улыбнулся Волк. – «Спокойной ночи, малыши» много лет вел поросенок Хрюша, что совершенно не мешает одному из ее ведущих перекусывать перед записью свиной отбивной, сам видел. Строго говоря, Canis lupus sapiens практически всеядны, как и все разумные существа, – уточнил Волк. – Я вот с детства бабушкин грибной суп обожаю. Конечно, мясо в нашем рационе играет намного большую роль, чем у вас, но нельзя сказать, чтобы мы совсем без него не могли.

Никто спорить не стал. Отведали горячего.

– С праздником тебя, Левушка. И перестань так смотреть на щенка, он тебе не достанется, я ее характер знаю, – хихикнула матушка, слегка захмелевшая после шампанского.

– С праздником, Лев, – подхватила тост Мария Ивановна. – У тебя, Алина, характер не лучше.

– С днем рождения, Лев Львович, – присоединилась бокалом к другим Красная Шапочка.

– Оля, а когда ты начнешь называть меня «папа» не через раз, а постоянно?

– Пока не привыкла, – покраснела Красная Шапочка.

– Прошло-то всего три месяца, – напомнила Мария Ивановна.

– Тогда у нас тоже прошло три месяца. – Лев Львович с любовью смотрел на всех и особенно на Алину Борисовну.

О том, что Лев Львович является отцом Ольги, Мария Ивановна догадалась несколько месяцев назад, на съемках в деревне.

Двадцать с лишним лет назад Алина стала студенткой ВГИКА, где учился начинающий режиссер Брюковкин. Произошел бурный роман.

Но разные темпераменты, разные интересы, что режиссер тогда еще не нагулялся, да и Алина тоже посматривала на других. Лев не был готов к ответственности, которой оборачиваются постоянные отношения. Брюковкину предстоял долгий путь ассистентства, путь ученичества. Была, как говорится, «голова в облаках», и он грезил лаврами Феллини, Копполы, Спилберга и других гениев.

Лев Львович от волнения слишком громко отхлебнул шампанского, отставил пустой бокал и попросил Волка:

– Налей-ка мне водочки. – Помолчав, он продолжил воспоминания: – Мы с Алинкой только начинали этот путь. Мы сами с собой еще не примирились, куда там друг с другом. Начались ссоры, которые каждый из нас переживал очень остро. Она дико ревновала меня, я ревновал ее. Когда мы разбежались, Алина сразу же завела себе новую любовь, я не остался в долгу. Мы старались не попадаться на дороге друг у друга… четверть века старались. Я думал, что она родила не от меня. К тому же Алина пропала на год, ушла из ВГИКа в журналистику.

Бабушка прокашлялась:

– А моя Алина отсидела декретный отпуск с Оленькой, скинула девочку мне на руки и пошла дальше учиться и работать.

– Умница, – растрогался Лев Львович и потянулся к налитой Волком рюмке.

Волк алкоголь не употреблял, он продолжал налегать на мясо.

– Чего приуныли, котята? – вдруг спросил режиссер и широко улыбнулся. – Не хотел говорить о работе на дне рождения, но уж если мы все так заинтересованы в фильме, то ну-ка, выше нос, приближается свет в конце туннеля!

Лев Львович вскочил и поднял бокал.

– …В смысле, поезд метро, идущий нам навстречу? – съязвил Волк, сохранивший набранный за время диеты не очень здоровый цинизм.

Лев Львович на выпад Волка внимания не обратил, по крайней мере не подал виду:

– Значит, так, Красная Шапочка, Волк и бабушка готовятся к съемкам сцен двести десятой тире двести двадцать пятой. Если все пойдет хорошо, к концу недели будем снимать развязку.

– Стоп, шеф, вы что же, нашли охотников? – догадался наконец Волк и скормил Дейзику кусочек мяса, который в самого уже не влезал.

– Нашел. – Если бы режиссеров снабжали лампочками для проявления энтузиазма, Лев Львович сейчас в одиночку мог бы осветить Москву. – Настоящих, с опытом работы!

– Охотниками? – уточнил Волк. – Или в кино?

Режиссер смутился:

– Вообще-то в ТЮЗе.

– Московском? – снова уточнил Волк все тем же недоверчивым тоном.

– Тебе-то какая разница? – вскипел Лев Львович. – Тоже мне, Ким Бессинжер в джинсах! В Саратовском. Главное, что они идеально подходят на роль. В них актерское мастерство органически сочетается с умеренным быдлячеством. Что еще нужно для такой роли?

Волк кивнул, но как-то неуверенно:

– Надеюсь, они убьют меня красиво и сюжет нам не покорябают.

– А с чего ты взял, что тебя вообще убьют? – загадочно улыбнулся режиссер.

– Сценарий прочитал, – пожал плечами Волк. – До конца.

– Я еще думаю над концовкой, – сообщил Брюковкин. – С одной стороны, печальный вариант больше за душу берет, с другой – не хочу я вас с Красной Шапочкой делать несчастными. Даже в кино. Вы ведь теперь родные.

– А я думал, мы уже близки к финалу, – разочарованно протянул Волк.

– Тебе у меня так надоело сниматься? – начал злиться Лев Львович. – Или консервы собачьи так по вкусу пришлись, что ты готов ко второму сезону фильма «Посмотрите, какая вкусная гадость у меня на тарелке»?

Волка аж передернуло.

– Лев Львович, я хочу увидеть наш фильм на экране телевизора! – сказал он безапелляционно. – Я не помню, чтобы вы меня кусали, наверно, ваш энтузиазм воздушно-капельным путем передается, но я вижу, что у нас получается действительно хороший фильм. Можете считать меня романтиком, оторванным от реальности, но я верю в успех…

– А я, по-твоему, не верю? – удивился режиссер. – Да я, чтобы ты знал, больше всех…

И еще два часа семья сидела за столом. Гости пили, вкусно ели и делали друг другу комплименты…

Пока не стали собираться домой. Лев Львович подхватил Дейзика с округлившимся пузом и поцеловал в мордашку.

– А может, отдадите его мне? День рождения все-таки, – спросил Брюковкин с надеждой.

– Но как же?… – растерялась Красная Шапочка. – А я как же? И щенок привык.

– Лева, как тебе не стыдно? Ты пользуешься своим авторитетом и особым положением в семье… – укорила матушка.

– В принципе, – начал Волк, с сомнением глядя на испугавшегося Дейзика, – если у режиссера день рождения.

– Вчера! – взорвалась матушка. – День рождения был вчера. А ты, Волк, меня разочаровал. Почему идешь на поводу Левы? Будь мужиком.

Мария Ивановна забрала у Льва Львовича Дейзика и отдала внучке.

В общем, расходились молча, хотя ритуально расцеловались в щечку.

* * *

А Серов-Залесский окончательно расстроился. «Что ж ты, мать, сыра природа, так неласкова со мной?» Новых предложений на съемки нет, и новые рекламщики в очередь не выстраиваются, или предлагают копейки. Да и что ему рекламировать? Он редко бреется и то оставляет трехдневную щетину, собачье питание он уже отработал, остались только мужские трусы, тренажеры и мужские духи, после рекламы которых Волк мог бы помереть.

С режиссером он поругался на семейном празднике, будущая теща им недовольна, да еще Красная Шапочка задурила, решила стать серьезной и знаменитой журналисткой. Зачем ему такая жена? Все журналистки слегка… или не слегка…

Кажется, вселенная решила поставить крест на одном отдельно взятом Сером Волке. Мало было этого «Ротемита» (ну, тут уж обвинять некого, сам подписался), так каждый день приносил все новые и новые сюрпризы. Из плюсов – грядущая выплата от «Ротемита» и пара коммерческих предложений по использованию канала на Ютюбе в рекламных целях.

На канал-сайт подписалось довольно много народу, посмотреть, как разумное существо добровольно над собой издевается, и это хорошо, но теперь следует думать, какой контент им предлагать дальше. Красная Шапочка предложила ему тоже завести свой бьюти-блог… Ха-ха-ха, ну какой из Серого Волка бьюти-блоггер? Хотя можно подумать насчет программы «Волк в большом городе» – о том, как провинциалу устроиться в Москве. Такие блоги есть, но тут ведущим будет известный актер зооморф, что может привлечь внимание. Как-то нужно поддерживать рейтинг, то есть внимание к себе.

Волк не жаловался сам себе… Нет, кого он обманывал? Он именно жаловался. Потому что, как частенько говорил его дедушка, обиды нельзя постоянно подгребать в себе, но и на других выливать не следует. А тут Красная Шапочка завела дневник в колонке женского интернет-журнала, где была предельно откровенна с читательницами. Может, самому попробовать? Почему нет? Хороший выход, и волки сыты, и овцы целы, а пастуху и овчаркам – вечная память. Дешево и сердито.

У Красной Шапочки в голове живут различные персонажи, как он постепенно выяснил, и она честно об этом написала в бьюти-блоге, между рецептом полоскания волос разбавленным яблочным уксусом и технологией рисования идеальных стрелок на глазах. У большинства людей есть свои Разумей Занудович, Внутренняя Богиня и свой ребенок – мальчик или девочка, причем это не всегда зависит от пола самого человека.

У Владимира внутри тоже обитают два абсолютно одинаковых Волка, но один из них – циничный, а второй, как на зло, романтик. И порой они друг с другом так грызутся, только клочки по закоулочкам летят. Хотя, как правило, мирно сосуществуют, так как давно, еще в детстве, уяснили, что один без другого не справятся. Без романтики жить скучно, без здоровой доли цинизма – тяжело. Вот и бегут они по жизни, изредка покусывая друг друга, но в целом в одном направлении.

Кстати, в отношении Красной Шапочки никаких разногласий между Внутренними Волками не наблюдалось. Романтик тут же влюбился, что по этому поводу сказал циник, лучше не приводить, так как Волки считаются интеллигентными существами, и подобный образ мысли может бросить несмываемое пятно на моральный облик. Но одобрили Олю оба Волка, короче говоря.

Люди, даже самые взрослые, живут, каждую минуту ожидая чего-то чудесного, что может произойти в их жизни. Большинство стесняется этого и скрывает от других, а тех, кто это не скрывает, обзывает чудаками и фриками лишь за то, что у них хватает смелости оставаться детьми и не лгать ни себе, ни окружающим.

Почему? За что взрослые люди так озлоблены на живущее в них детство? Это кажется странным только на первый взгляд. На самом деле, обида возникает тогда, когда долгожданного чуда не происходит. Когда вместо вертолета на радиоуправлении Дед Мороз приносит красивый, может, даже самый лучший, но сугубо утилитарный школьный ранец. Тогда, не заметная никому, разыгрывается настоящая маленькая трагедия, катастрофа, крушение целого волшебного мира, и человек, сам того не понимая, становится взрослым. Нет, он не перестает ждать чуда – потребность в чуде остается столь же сильна, как потребность в чувстве защищенности, как желание комфорта. Поэтому ожидание чуда никуда не исчезает – пропадает надежда на то, что чудо произойдет. Уходит вера в его возможность и способность его замечать.

А чудеса происходят. С каждым из нас они случаются, можно сказать, каждый день. Маленькие будничные чудеса. Но мы их больше не видим. И уж тем более не благодарим за них. А ведь у каждого чуда, не важно, что это – хорошая погода или вкусный ужин, есть автор, который наверняка был бы очень рад, если бы мы в ответ на его заботу просто сказали такое короткое, но одно из самых важных и дорогих слов в мире – «спасибо».

И насколько чаще случались бы с нами чудеса, если бы мы не уставали за них благодарить! Но тот обиженный ребенок, который ждал вертолета, не понимает, что ранец – тоже чудо. Что выбирали его с не меньшей любовью. И когда-нибудь своему ребенку он тоже подарит ранец. Или не ранец, не суть важно, но, в любом случае, не вертолет.

Впрочем, не будем о грустном. В конце концов, мы же умеем радоваться тому хорошему, что случается с нами, и даже порой благодарим за это. Иногда. Изредка.

А вот Красная Шапочка не стесняется своих причуд. То весною в течение получаса решила попробовать себя в качестве актрисы[6], хотя приехала в студию только для того, чтобы взять интервью у известного режиссера Льва Львовича. Затем купила пса, больше похожего на игрушку. А теперь, начитавшись опять глянца, решила забабахать себе тату. Волк ненавидел эти журналы так, что, когда Дейзик пометил новый Helle как свою собственность, Владимир сделал вид, будто не заметил. Кстати, спася полусумасшедшее существо, в случае с джипом, Волк стал относиться к Дейзику с большей симпатией…

Так вот, начиталась Красная Шапочка глянца и решила увековечить на своем теле не какой-то там завиточек на пояснице или цветочек на щиколотке, а непременно философскую цитату иероглифами из Конфуция или Яня Сюня. И получился у нее конфуз с этим Конфуцием.

* * *

– А как тебе вот это? – спросила Красная Шапочка, тыча пальцем в планшет, где листался очередной альбом с татуировками.

Находились они в самом близком к дому тату-салоне. Дейзик, сильно «полюбивший» все издания журналов на глянцевой бумаге, был посажен на диван, а Красная Шапочка, на всякий случай, попросила у тщедушного художника планшет с рисунками, а журналы убрать куда-нибудь повыше.

Волку все иероглифы были точно так же, как и большинству населения России, то есть никак. Набор непонятных значков. Волки вообще трудно обучаются иностранным языкам, у них вокабуляторный аппарат[7] отличается от стандартного человеческого. Владимир знал два языка Homo Sapiens – русский и английский и по меркам волков считается полиглотом. А уж письменный язык – это вообще отдельная песня.

Пытался Волк представить себе, что это просто затейливый орнамент, – и не мог. Это буквы, символы, знаки, нечто, что передает информацию. С ним была полностью согласна Мария Ивановна, но у нее именно сейчас появились срочные тайные дела, и отговорить внучку от тату бабушка обещала через пару дней.

В любом сочетании иероглифов есть смысл гораздо больший, чем в отдельных буквах, но Волк его не знал и потому опасался. Неизвестное всегда страшит, а уж неизвестное знание – так вдвойне.

Потому Владимир просто пожал плечами.

– Тебе, что ли, все равно? – надула губки Красная Шапочка, и у Волка закружилась голова. Он терял самообладание, когда она дулась, и его магически к ней влекло. – То есть тебе плевать, что это будет написано на мне?! – переживала Оля.

Волк промолчал в ответ на смешное замечание, но подумал: «Вот как раз не плевать, но я боюсь нарваться на ссору. Я вообще не хочу, чтобы она что-то писала на себе. Информация – это власть; люди это забыли, а мы, волки, хорошо помним».

– Так и будешь молчать? – Красная Шапочка продолжала сердиться.

Когда Оленька хочет кого-то достать, она способна вывести из себя трехсотлетнюю ель, а Волк отнюдь не такой деревянный, но стоически сохранял молчание. Не хотел он с ней ссориться, и все тут! Но общение с разгневанной женщиной отличается от общения с полицией тем, что все, что тобой будет сказано, не только может, но и непременно будет использовано против тебя. И отнюдь не в суде.

– Оля, мне, по большому счету, фиолетово… Выбирай клеймо для себя самостоятельно.

– Серов-Залесский, я, кажется, сейчас обижусь! – Красная Шапочка листала планшет тату-мастера.

Сдерживаясь, Волк процедил сквозь зубы:

– Миленько.

– Миленько?! – возмутилась девушка. – Слушай, Вовчик, если ты думаешь, что мне безразлично твое мнение, то…

И тут Волк совершил ошибку. В конце концов, он не трехсотлетняя ель, а всего лишь человек, пусть и волкообразный, а человеку, как известно со времен Сенеки, свойственно ошибаться, и даже не один раз.

– Если бы мне было все равно, я вообще сюда не пришел бы и тебя не пустил бы.

…Дейзи, кстати, перед тем как проказничать, как правило, тяжело вздыхает, и его на этом часто ловят. Так вот, Красная Шапочка так же набрала в грудь воздуха и выдала:

– Ты, Володя, мелкий, мерзкий, ничтожный сексист! Для тебя мои желания вообще ничего не значат! Ты считаешь, что если родился мужчиной, то имеешь право указывать мне, глупой женщине, ее место посредине между церковью, кухней и не помню, чем там еще! Тебе не нравится, как я одеваюсь, как крашусь, как выгляжу…

Как раз наоборот, Волку очень нравилось, но сказать об этом он не смог, поскольку Красная Шапочка не дала ему возможности и продолжила свой монолог.