Учение о сущности

Это отношение определяет себя за сим далее. А именно, поскольку обе его стороны имеют различное содержание, они безразличны одна к другой; каждая есть непосредственное тожественное себе определение. Далее, как взаимоотношение основания и обоснованного, основание есть рефлектированное в ином, чем свое положение; таким образом, и содержание, присущее стороне основания, есть также в обоснованном; последнее, как положенное, имеет лишь в этом содержании свое тожество с собою и свою устойчивость. Но кроме этого содержания основания обоснованное имеет еще также свое собственное (содержание) и есть тем самым единство двоякого содержания. Это единство, хотя оно, как единство различенных, есть их отрицательное единство, но так как они суть взаимно безразличные определения содержания, то оно есть лишь их пустое, в нем самом безразличное отношение, а не их опосредование, – одно или нечто, как их внешнее сочетание.

Таким образом, в реальном отношении основания дано двоякое: во-первых, определение содержания, которое есть основание, непрерывно продолжающее себя само в положении так, что оно составляет просто тожественное в основании и в обоснованном; таким образом, обоснованное содержит основание совершенно внутри себя, его отношение есть безразличная существенная самобытность (Gediegenheit). То, что в обоснованном еще присоединяется к этой простой сущности, есть поэтому лишь некоторая несущественная форма, внешние определения содержания, которые, как таковые, свободны от основания и составляют собою непосредственное многообразие. Для этого несущественного то существенное не есть поэтому основание, равно как последнее не есть основание отношения обоих (существенного и несущественного) в обоснованном. Это положительно тожественное, присущее обоснованному, но не положенное в нем ни в каком различении формы, а, как относящееся к себе самому содержание, есть безразличная положительная основа. С другой стороны, связанное в чем-либо с этою основою есть безразличное содержание, но как несущественная сторона. Главное есть отношение основы и несущественного многообразия. Но это отношение, поскольку относящиеся определения суть безразличное содержание, также не есть основание; первая, правда, определена, как существенное, второе, как несущественное или положенное содержание, но как к относящемуся к себе содержанию форма обеим им внешняя. То одно в нечто, которое составляет их отношение, есть поэтому не отношение формы, но лишь внешняя связь, которая не содержит в себе несущественного многообразного содержания, как положенного; оно есть также лишь основа.

Основание, определенное как реальное, распадается тем самым в виду различия содержания, составляющего его реальность, на внешние определения. Оба отношения – существенное содержание, как простое непосредственное тожество основания и обоснованного, и затем нечто, как отношение размеченного содержания, суть две разные основы; тожественная себе форма основания, которая есть одно и то же сначала, как существенная, а за сим, как положенная, исчезла; отношение основания стало, таким образом, внешним себе.

Поэтому лишь внешнее основание приводит в связь различное содержание и определяет, что в нем есть основание, и что – положенное через последнее; в самом обоюдном содержании этого определения нет. Реальное основание есть поэтому отношение к другому, с одной стороны, содержания к другому содержанию, с другой стороны, самого отношения основания (формы) к другому, именно к непосредственному, не положенному им.

Примечание. Формальное отношение основания имеет лишь одно и то же содержание для основания и обоснованного, в этом тожестве заключается его необходимость, но вместе с тем и его тожесловие. Реальное основание имеет различное содержание, но при этом выступает случайность и внешность отношения основания. С одной стороны, то, что считается существенным и потому определением основания, не есть основание других определений, связанных с ним. С другой стороны, остается неопределенным, какое из многих определений содержания некоторой конкретной вещи должно быть принято за существенное и за основание; поэтому выбор между ними оказывается свободным. Так, в первом отношении, наприм., основание дома есть его фундамент; то, что делает последний таким основанием, есть присущая чувственной материи тяжесть, которая совершенно тожественна как в основании, так и в основанном на нем доме. То обстоятельство, что тяжелой материи свойственно такое различение, как основания и различаемой от него модификации, вследствие которой он образует собою жилище, совершенно безразлично для самого тяжелого, его отношение к другим определениям содержания – цели, устройству дома и т. д. для него внешне; поэтому она есть правда, их основа, но не их основание. Тяжесть настолько же основание того, что дом стоит, насколько и того, что камень падает; камень имеет внутри себя это основание, тяжесть; но что он имеет дальнейшее определение содержания, вследствие которого он не только есть нечто тяжелое, но камень, для тяжести внешне; далее положено через другое, что он должен быть сначала удален от тела, на которое он падает, равно как другое, чем тяжесть, содержание есть время и пространство и их отношение, движение, и они (как говорится) могут быть представлены без нее, следовательно не положены ею по существу. Они также суть основание того, что брошенное тело совершает движение, противоположное падению. Из различия определений, основанием которых служит тяжесть, явствует, что должно быть вместе с тем нечто другое, делающее ее основанием того или другого определения.

Если о природе говорится, что она есть основание мира, то то, что называется природою, с одной стороны, есть то же, что и мир, и мир есть не что иное, как сама природа. Но они также и различены так, что природа есть более неопределенное или по крайней мере определенное лишь в общих различениях, которые суть законы, тожественная себе сущность мира; и для того, чтобы природа стала миром, к ней извне присоединяется еще многообразие определений. Но последние имеют свое основание не в природе, как таковой, а она, напротив, безразлична к ним, как к случайностям. Таково же получается отношение, если Бог определяется, как основание природы. Как основание, Он есть ее сущность, природа содержит ее внутри себя и тожественна с Ним; но она имеет еще дальнейшее многообразие, которое отличается от самого ее основания; это многообразие есть то третье, в котором связаны оба эти различные; сказанное основание не есть основание ни различного от него многообразия, ни своей связи с ним. Поэтому природа не познается из Бога, как из основания, ибо при этом Он был бы лишь ее общею сущностью, между тем как Он не содержит в себе ее, как определенной сущности и природы.

Указание на реальные основания вследствие этого различия содержания основания или собственно основы и того, что связано с нею в обоснованном, становится, таким образом, так же формализмом, как и указание на само формальное основание. В последнем тожественное себе содержание безразлично к форме; в реальном основании оказывается то же самое. А тем самым получается далее такой случай, что оно не содержит в нем самом указания, какое из многообразных определений должно считаться существенным. Нечто есть конкретное таких многообразных определений, которые обнаруживаются в нем, как постоянные и пребывающие. То или иное из них может, поэтому, так же, как и другое, быть определено, как основание, именно как то существенное, сравнительно с которым прочие суть лишь положенное. С этим связывается упомянутое выше, именно, что если дано некоторое определение, которое в данном случае принимается за основание другого, то отсюда не следует, что это другое в другом случае или вообще положено вместе с первым. Наказание, например, определяется разнообразно, как возмездие, далее, как устрашающий пример, установленный законом, как угроза для устрашения, равным образом, как нечто служащее для вразумления и исправления преступника. Каждое из этих различных определений может считаться основанием наказания, ибо каждое есть существенное определение, и тем самым прочие, как отличенные от него, определяются относительно него, лишь как случайные. Но то из них, которое принимается за основание, не есть еще все наказание, как таковое; это конкретное содержит в себе также и те другие определения, которые лишь соединены с первым, не имея в нем основания.

Или какое-либо должностное лицо имеет служебную способность, как неделимое, состоит в таком-то родстве, имеет те или иные знакомства, имел такие или такие-то возможности или случаи отличиться и т. д. Каждое из этих свойств может быть или считаться основанием того, что он занимает эту должность; это различное содержание, соединенное в третьем; форма, долженствующая быть определенною противоположностью существенного и положенного, для этого содержания внешня. Каждое из названных свойств существенно для должностного лица, так как последнее через это свойство делается данным определенным неделимым; поскольку на должность можно смотреть, как на внешне положенное определение, каждое из этих свойств может определяться, как основания последнего, но и наоборот, последнее может считаться положенным, а должность – его основанием. Как они относятся между собою в действительности, т. е. в отдельном случае, это для самых отношения, основании и содержания есть внешнее определение; это есть нечто третье, сообщающее им форму основания и обоснованного.

Таким образом, каждое существование может вообще иметь разнообразные основания, каждое из определений его содержания проникает, как тожественное себе, конкретное целое, и может считаться поэтому существенным; тем разнообразным точкам зрения, т. е. определениям, которые лежат вне вещи, открыт поэтому полный простор в виду случайности способов связи. Поэтому, случайно также, имеет ли некоторое основание то или иное следствие. Моральные мотивы, например, суть существенные определения нравственной природы, но то, что из них следует, есть вместе с тем некоторая различная от них внешность, которая и следует и не следует из них; она приводит к ним лишь через третье. Выражаясь точнее, следует сказать, что для морального определения, если оно есть основание, не случайно некоторое следствие или обоснование, но случайно вообще быть или не быть принятым за основание. Но так как опять-таки содержание, составляющее его следствие, если моральное определение принято за основание, имеет характер внешности, то это содержание может быть непосредственно снято другою внешностью. Таким образом, из моральных мотивов некоторое действие может как произойти, так и не произойти. Наоборот некоторое действие может иметь разнообразные основания; как конкретное, оно содержит разнообразные существенные определения, из коих каждое может поэтому быть принято за основание. Отыскание и указание оснований, в чем главным образом состоит рассуждение, есть поэтому бесконечное шатание туда и сюда, не приводящее ни к какому окончательному определению; всему и каждому можно указать одно или многие достаточные основания, так же, как и его противоположному, и может быть множество оснований, из которых ничего не следует. То, что Сократ и Платон называли софистикою, есть не что иное, как рассуждение из оснований; Платон противоставляет ему рассмотрение идеи, т. е. вещи в себе и для себя самой или в ее понятии. Основания почерпаются лишь из существенных определений содержания, отношений и точек зрения, которых каждой вещи присуще много, так же как и ее противоположности; каждое из них в своей форме существенности пригодно столько же, сколько и другое; так как оно не объемлет всей вещи, то оно есть одно из односторонних оснований, которые особы для каждой особенной вещи, и ни одно из которых не исчерпывает вещи, составляющей их соединение и содержащей их все; ни одно из них не есть достаточное основание, т. е. понятие.

с. Полное основание

1. В реальном основании основание, и как содержание, и как отношение, есть лишь основа. Первое положено, лишь как существенное и как основание; отношение же есть нечто в обоснованном, неопределенный субстрат различного содержания, его связь, которая есть не собственная рефлексия, но внешняя и тем самым только положенная. Реальное отношение основание есть поэтому скорее основание, как снятое; оно образует скорее сторону обоснованного или положения. Как положение же, основание само возвратилось в свое основание; оно есть обоснованное, имеющее некоторое другое основание. Последнее поэтому определяет себя так, что оно, во-первых, есть тожественное с реальным основанием, как с обоснованным им; обе стороны имеют по этому определению одно и то же содержание; два определения содержания и их связь в нечто находятся также в новом основании. Но, во-вторых, новое основание, в котором снимается эта лишь внешняя связь, есть, как ее рефлексия в себя, абсолютное отношение двух определений содержания.

Возврат реального основания в свое основание приводит к восстановлению в нем тожества основания и обоснованного или формального основания. Возникшее (вновь) отношение основания есть поэтому полное, содержащее в себе вместе формальное и реальное основание и опосредывающее противоположенные в последнем непосредственные определения содержания.

2. Тем самым отношение основания определяется ближе следующим образом. Во-первых, нечто имеет некоторое основание; оно содержит в себе то определение содержания, которое есть основание, и еще второе, как положенное им. Но как безразличное содержание, первое не есть в нем самом основание, а второе не есть в нем самом обоснованное, а это отношение снято или положено в непосредственности содержания и, как таковое, имеет свое основание в чем-то другом. Это второе отношение, как различенное лишь по форме, имеет такое же содержание, как и первое, а именно оба определения содержания, но есть их непосредственная связь. Но так как связываемое имеет вообще различное содержание и тем самым взаимно безразличное определение, то эта связь не есть по истине их абсолютное отношение, в силу которого одно из определений было бы тожественным себе в положении, а другое лишь этим положением того же самого тожества; но некоторое нечто служит их носителем и составляет их не рефлектированное, а лишь непосредственное отношение, которое поэтому есть лишь относительное основание того, что они связаны в данном, а не в другом нечто. Оба нечто оказались, таким образом, двумя различенными отношениями содержания. Они стоят в тожественном формальном отношении основания; они суть одно и то же все содержание, именно два определения содержания и их отношение; они отличаются лишь способом этого отношения, которое в одном есть отношение непосредственное, а в другом – положенное, вследствие чего одно отличается от другого лишь по форме, как основание необоснованное. Во-вторых, это отношение основания не только формально, но и реально. Формальное основание, как показано, переходит в реальное; моменты формы рефлектируют себя в себя самих; они суть некоторое самостоятельное содержание, и отношение основания содержит в себе также свое особое содержание, как основание, и особое, как обоснованное. Содержание образует собою во-первых непосредственное тожество обеих сторон формального основания так, что они имеют одно и то же содержание. Но оно имеет также форму в нем самом и есть таким образом удвоенное содержание, относящееся, как основание и обоснованное. Одно из двух определений содержания обоих нечто определено поэтому, не только как их общее по внешнему сравнению, но как их тожественный субстрат и основа их отношения. В противоположность другому определению содержания оно есть существенное и основание последнего, как положенного, именно в том нечто, отношение которого есть обоснованное. В первом нечто, которое есть отношение основания, это второе определение содержания непосредственно и в себе связано с первым. Второе же нечто содержит в себе лишь то содержание, по которому оно непосредственно тожественно первому нечто, другое же есть в нем положенное. Первое определение содержания есть основание последнего потому, что оно в первом нечто первоначально связано с другим определением содержания.

Отношение основания в определениях содержания второго нечто таким образом опосредовано первым сущим в себе отношением первого нечто. Поскольку в одном нечто определение В связано с определением А, во втором нечто, которому присуще непосредственно лишь определение А, заключение также связано с В. Во втором нечто опосредовано не только это второе определение, но опосредовано и его непосредственное основание именно через его первоначальное отношение к В в первом нечто. Это отношение есть тем самым основание основания А, и все отношение основания во втором нечто есть положенное или обоснованное.

3. Реальное основание обнаруживается, как внешняя саморефлексия основания; полное опосредование последнего есть восстановление его тожества с собою. Но поскольку последнее вследствие того приобрело вместе с тем внешность реального основания, то формальное отношение основания в этом единстве себя самого и реального основания есть столько же полагающее, столько и снимающее себя основание; отношение основания опосредывает себя с собою через свое отрицание. Отношение основания есть, во-первых, первоначальное отношение, отношение непосредственных определений содержания. Отношение основания, как существенная форма, имеет своими сторонами такие определения, которые суть снятые или моменты. Поэтому как форма непосредственных определений, оно есть тожественное себе отношение, вместе с тем, как отношение своего отрицания; тем самым основание есть не в себе и не для себя самого, а отношение к снятому отношению основания. Во-вторых, снятое отношение или то непосредственное, которое и в первоначальном, и в положенном отношении есть тожественная основа, также не есть реальное основание в себе и для себя самого, а есть основание, поскольку то положено через эту первоначальную связь.

Отношение основания в его полноте есть тем самым по существу предполагающая рефлексия; формальное основание предполагает непосредственное определение содержания, а это определение, как реальное основание, предполагает форму. Основание есть, таким образом, форма, как непосредственная связь, но так, что она отталкивает себя от себя самой и скорее предполагает непосредственность, а потому относится в ней к себе, как к чему-то другому. Это непосредственное есть определение содержания, простое основание, но последнее, как таковое, т. е. как основание, также отталкивает себя от себя и относится к себе так же, как к чему-то другому. Таким образом, полное отношение основания определило себя, как обусловливающее опосредование.

С. Условие

а. Относительно безусловное

1. Основание есть непосредственное, а обоснованное – опосредованное. Но основание есть полагающая рефлексия и, как таковая, обращает себя в положение; оно есть также предполагающая рефлексия и, таким образом, относится к себе, как к снятому, как к непосредственному, которым оно само опосредовано. Это опосредование, как переход от непосредственного к основанию, не есть внешняя рефлексия, но, как оказалось, собственное действие основания, или, что то же самое, отношение основания, как рефлексия, есть в тожестве с собою, равным образом, по существу отчуждающая себя рефлексия. То непосредственное, к которому основание относится, как к своему существенному предположению, есть условие; поэтому реальное основание по существу обусловлено. Содержащаяся в нем определенность есть инобытие себя самого.

Условие есть, таким образом, во-первых, непосредственное многообразное существование. Во-вторых, это существование поставлено в отношение к некоторому другому, к нечто, которое есть основание не этого существования, а в другом смысле; ибо самое существование непосредственно и не имеет основания. По этому отношению существование есть нечто положенное; непосредственное существование должно быть условием не для себя, а для другого. Но вместе с тем то, что оно есть бытие для другого, также лишь положено; что оно есть положенное, это снято в его непосредственности, и потому некоторое существование безразлично к тому, чтобы быть условием. В-третьих, условие есть непосредственное, таким образом, что оно составляет предположение основания. Условие есть в этом определении возвратившееся в тожество с собою формальное отношение основания и тем самым содержание последнего. Но содержание, как таковое, есть, как и в форме, лишь безразличное единство основания; без формы нет содержания. Оно освобождается от нее, поскольку отношение основания становится – в полном основании – некоторым безразличным к своему тожеству внешним отношением; но так как оно безразлично к этой форме, то оно есть содержание лишь в себе, такое, которое лишь должно стать содержанием, т. е. составляет материал для основания. Положенное, как условие, существование по второму моменту имеет определение – утратить свою безразличную непосредственность и стать моментом чего-либо другого. По своей непосредственности оно безразлично к этому отношению; но поскольку оно вступает в последнее, оно образует бытие в себе основания и есть для него безусловное. Чтобы быть условием, оно имеет свое предположение в основании и само условно; но это определение для него внешне.

2. Нечто есть не в силу своего условия; его условие не есть его основание. Условие есть для основания момент безусловной непосредственности, но не есть само движение и положение, которое относится к себе отрицательно и делает себя положением. Поэтому условие противостоит отношению основания. Нечто имеет также основание вне своего условия. Основание есть пустое движение рефлексии, так как она имеет непосредственность, как свое предположение, вне себя. Но она есть вся форма и самостоятельное опосредование, так как условие не есть ее основание. Поскольку это опосредование относится к себе, как положение, оно по этой своей стороне есть также непосредственное и безусловное; оно, правда, предполагает себя, но как отчужденное или снятое положение; напротив, то, что оно есть по своему определению, оно есть в себе и для себя самого. Поскольку, таким образом, отношение основания есть самостоятельное отношение к себе и тожество рефлексии в ней самой, оно имеет некоторое собственное содержание, противоположное содержанию условия. Первое есть содержание основания и потому по существу оформлено; напротив, второе есть лишь непосредственный материал, которому отношение к основанию вместе с тем и внешне, и составляет его бытие в себе; тем самым оно есть смешение самостоятельного содержания, не имеющего никакого отношения к содержанию определения основания, и такого содержания, которое входит внутрь этого определения и должно быть его материалом, моментом.

3. Обе стороны целого, условие и основание, таким образом, с одной стороны взаимно безразличны и безусловны; первое есть чуждое отношению, которому внешне то отношение, в коем оно есть условие; второе – отношение или форма, для которой определенное существование условия есть лишь материал, лишь нечто пассивное, форма которого, присущая ему для себя, несущественна. Далее обе эти стороны опосредованы. Условие есть бытие в себе основания; первое есть в такой мере существенный момент отношения основания, что составляет простое тожество последнего с собою. Но и это снято; это бытие в себе есть лишь положенное; непосредственное существование безразлично к тому, чтобы быть условием. Что условие есть для основания бытие в себе, – это составляет, следовательно, ту сторону первого, по коей оно есть опосредованное. Равным образом, отношение основания имеет в своей самостоятельности также некоторое предположение и свое бытие в себе – вне себя. Таким образом, каждая из обеих сторон есть противоречие безразличной непосредственности и существенного опосредования, – обеих в одном и том же отношении; иначе противоречие самостоятельной устойчивости и определения, лишь как момента.