Учение о понятии

Но это объективное значение выражается теперь также в том, что данные различения, поскольку они вновь выступают в определенности понятия, вместе с тем положены, только как являющиеся, т. е. что они не суть нечто постоянное, но присущи одному определению понятия так же, как другому. Поэтому субъект может быть принимаем также за бытие в себе, а напротив, предикат за существование. Субъект без предиката есть то же, что в явлении вещь без свойств, вещь в себе, пустое неопределенное основание; он есть при этом понятие внутри себя самого, получающее различимость и определенность лишь в предикате; последний составляет тем самым сторону существования субъекта. Через эту определенную общность субъект находится в отношении к внешнему, открыт для воздействия других вещей и вступает в действие против них. То, что существует (da ist), выступает из своего внутри бытия в общий элемент связи и отношений, в отрицательные отношения и игру действительности, которая есть продолжение единичного в других и потому общность.

Только что указанное тожество, состоящее в том, что субъект также присущ и предикату, и наоборот, находится не только в нашем размышлении; оно не только в себе, но и положено в суждении, ибо суждение есть отношение их обоих; связка выражает собою, что субъект есть предикат. Субъект есть определенная определенность, а предикат есть эта его положенная определенность; субъект определен лишь в своем предикате или, иначе сказать, лишь в нем он есть субъект, в предикате он возвращен в себя и есть в нем общее. Но поскольку субъект есть самостоятельное, то этому тожеству присуще такое отношение, что предикат не имеет самостоятельного существования для себя, но имеет существование лишь в субъекте; первый включен в последний. Поскольку, стало быть, предмет отличается от субъекта, первый есть лишь единичная определенность последнего, лишь одно из его свойств; сам же субъект есть конкретное, полнота многообразных определенностей, из коих предикат содержит в себе лишь одну; субъект есть общее. Но, с другой стороны, и предикат есть самостоятельная общность, а субъект, наоборот, есть лишь одно из его определений. Тем самым предикат подчиняет себе субъект; единичность и частность есть не для себя, но имеет свою сущность и субстанцию в общем. Предикат выражает субъект в своем понятии; в предикате единичное и частное суть случайные определения; он есть их абсолютная возможность. Если под подчиненностью мыслят внешнее отношение субъекта и предиката и представляют себе субъект, как нечто самостоятельное, то подчинение сводится к вышеупомянутому субъективному акту суждения, при котором исходят от самостоятельности их обоих. В таком случае подчинение оказывается лишь применением общего к некоторому частному или единичному, полагаемому под ним на основании неопределенного представления меньшего количества.

Если понимать тожество субъекта и предиката так, что, с одной стороны, первому присуще одно определение понятия, а второму – другое, с другой же стороны – наоборот, то тожество тем самым оказывается все же лишь чем-то сущим в себе; ради самостоятельного различия обеих частей суждения его положенное отношение имеет и эти две стороны, прежде всего как различия. Но истинное отношение субъекта к предикату образуется собственно безразличным тожеством. Определение понятия есть по существу само отношение, ибо оно есть общее; поэтому те же определения, которые свойственны субъекту и предикату, присущи тем самым также и их отношению. Оно общее, так как оно есть положительное тожество их, субъекта и предиката; но оно также определенно, так как определенность предиката есть определенность субъекта; оно далее также единично, так как в нем сняты самостоятельные крайние термины в их отрицательном единстве. Но в суждении это тожество еще не положено; связка есть вообще еще неопределенное отношение бытия: А есть В; ибо самостоятельность определенности понятия или крайние термины суть в суждении реальность, присущая в нем понятию. Если бы связка есть была уже положена, как это определенное и исполненное единство субъекта и предиката, как его понятие, то суждение было бы уже умозаключением.

Восстановить или, правильнее, положить это тожество понятия есть цель движения суждения. То, что уже дано в суждении, есть отчасти самостоятельность, но вместе с тем и определенность субъекта и предиката одного относительно другого, отчасти же их, однако отвлеченное, отношение. Что субъект есть предикат, это есть ближайшим образом то, что высказывается в суждении; но так как предикат не должен быть тем, что есть субъект, то получается противоречие, которое должно быть разрешено, должно перейти в некоторый результат. Но правильнее сказать, так как в себе и для себя субъект и предикат составляют полноту понятия, а суждение есть реальность понятия, то дальнейшее движение последнего есть лишь развитие; в нем уже дано то, что в нем обнаруживается, и доказательство (Demonstration) есть тем самым лишь показание (Monstration), рефлексия, как положение того, что в крайних терминах суждения уже дано; но и самое это положение уже дано; оно есть отношение крайних терминов.

Суждение, как непосредственное, есть ближайшим образом суждение существования; его субъект есть непосредственно отвлеченное, сущее единичное, а предикат – его непосредственная определенность или свойство, нечто отвлеченно общее.

Так как это качественное в субъекте и предикате снимается, то возникает ближайшим образом видимость определения одного в другом; суждение во-вторых есть суждение рефлексии.

Но это более внешнее совпадение переходит в существенное тожество некоторой субстанциальной, необходимой связи; таким образом, суждение есть, в-третьих, суждение необходимости.

В-четвертых, так как в этом существенном тожестве различение субъекта и предиката стало формою, то суждение становится субъективным; оно содержит в себе противоположность понятия и его реальности и их сравнения; оно есть суждение понятия.

Это выступление понятия обосновывает переход суждения в умозаключение.

А. Суждение существования

В субъективном суждении желают видеть один и тот же предмет вдвойне, во-первых, в его единичной действительности, во-вторых, в его существенном тожестве или его понятии, единичное, возвышенное в его общность, или, что то же самое, общее, объединенное в его действительность.

Суждение есть таким образом истина, ибо оно есть согласие понятия и реальности. Но таким суждение не бывает с самого начала; ибо сначала оно непосредственно, так как в нем не оказалось еще никакой рефлексии и движения определений. Эта непосредственность делает первоначальное суждение суждением существования, которое именуется также качественным, но лишь постольку, поскольку качеству присуща не только определенность бытия, а под ним разумеется также отвлеченная общность, имеющая в силу своей простоты также форму непосредственности.

Суждение существования есть также суждение включения (Inhärenz); ибо так как непосредственность есть его определение, а в различении субъекта и предиката первый есть непосредственное, т. е. первое и существенное в этом суждении, то предикат имеет форму чего-то несамостоятельного, имеющего свою основу в субъекте.

а. Положительное суждение

1. Субъект и предикат суть, как было упомянуто, ближайшим образом названия, приобретающие свое истинное определение лишь в течении суждения. Но как стороны суждения, которое есть положенное определенное понятие, они обладают определением его моментов, но в виду непосредственности, еще совсем простой, отчасти не обогащенной опосредованием, отчасти ближайшим образом, по их отвлеченной противоположности, лишь как отвлеченною единичностью и всеобщностью. Предикат, если мы начнем с него, есть отвлеченное общее; но так как это отвлеченное обусловлено опосредованием снятия единичного или частного, то оно тем самым есть лишь предположение. В сфере понятия не может быть иной непосредственности, кроме такой, которая в себе и для себя содержит опосредование и возникла лишь через его снятие, т. е. непосредственности общей. Таким образом и само качественное бытие в своем понятии есть нечто общее; но как бытие, непосредственность еще не положена так; лишь как общность она есть такое определение понятия, в котором положено, что ему по существу присуща отрицательность. Это отношение свойственно суждению, в котором оно есть предикат некоторого субъекта. Равным образом субъект есть нечто отвлеченно единичное или непосредственное, которое должно быть, как таковое; поэтому единичное должно быть вообще нечто. Тем самым субъект образует собою отвлеченную сторону суждения, по которой в нем понятие перешло во внешность. Как оба определения понятия, также определено и их отношение, есть, связка; она также может иметь значение лишь непосредственного, отвлеченного бытия. В силу отношения, не содержащего еще в себе никакого опосредования или отрицания, это суждение названо положительным.

2. Ближайшим чистым выражением положительного суждения служит поэтому предложение:

Единичное есть общее.

Это выражение не должно быть понимаемо, как А есть В, ибо А и В суть совершенно бесформенные и потому лишенные значения названия; суждение же вообще и потому само суждение существования уже имеет своими крайними терминами определения понятий. А есть В может в той же мере представлять собою любое простое предложение, как и какое-либо суждение. Но в каждом даже по своей форме более содержательно определенном суждении предполагается предложение об этом определенном содержании: единичное есть общее, именно поскольку каждое суждение есть вообще также определенное суждение. Об отрицательном суждении, поскольку оно также подводится под это выражение, будет сейчас идти речь. Если за сим не думают о том, что с каждым ближайшим образом по крайней мере положительным суждением связано утверждение того, что единичное есть общее, то это происходит оттого, что отчасти не принимается во внимание определенная форма, которою отличается субъект от предиката, так как суждение считается не чем иным, как отношением двух понятий, отчасти оттого, что сознанию предносится прочее содержание суждения: Кай учен, или роза красна, причем сознание, занятое представлением о Кае и т. п., не рефлектирует о форме; хотя такое по крайней мере содержание, как логический Кай, служащий обычно примером, есть содержание весьма мало интересное и скорее именно потому и выбрано, как неинтересное, чтобы не отвлекать к нему внимания от формы.

По объективному своему значению предложение: единичное есть общее, как мы имели уже случай упомянуть, выражает отчасти преходимость единичных вещей, отчасти их положительное сохранение в понятии. Само понятие бессмертно, но то, что выступает при его разделении, подвержено изменению и возврату в его общую природу. Но, наоборот, общее сообщает себе некоторое существование. Как выступает сущность в своих определениях и видимости, основание в осуществленном явлении, субстанция в обнаружении, в своих акциденциях, так общее решается стать единичным; суждение есть это его решение, развитие той отрицательности, которою оно уже бывает в себе. Последнее выражается в обратном предложении: общее есть частное, которое также высказывается в положительном суждении. Субъект, который ближайшим образом есть непосредственно единичное, в суждении относится к своему другому, именно к общему; тем самым он положен, как конкретное, по своему бытию как некоторое нечто с многими качествами; или как конкретное рефлексии, как вещь с многообразными свойствами, как действительность многообразных возможностей, как субстанция с таковыми же акциденциями. Так как это многообразие принадлежит здесь субъекту суждения, то нечто или вещь и т. п. в своих качествах, свойствах или акциденциях рефлектированы в себя или непрерывно продолжаются в них, сохраняя себя в них, а также их в себе. Положение или определенность принадлежит бытию в себе и для себя. Поэтому субъект в нем самом есть общее. Напротив, предикат, как эта нереальная или не конкретная, а отвлеченная общность, есть в противоположность ему определенность и содержит в себе лишь один момент его полноты с исключением других. В силу этой отрицательности, которая вместе с тем, как крайний термин суждения, относится к себе, предикат есть отвлеченно единичное. Напр., в предложении: роза благоуханна он выражает лишь одно из многих свойств розы; он делает его, которое в субъекте срощено с другими, единичным, подобно тому как при разложении вещи многообразные присущие ей свойства, становясь самостоятельными материями, делаются единичными. Поэтому предложение суждения с этой своей стороны гласит: общее единично.

Если мы сопоставим в суждении это взаимное определение субъекта и предиката, то результат получается двоякий: 1., субъект есть, правда непосредственное, как сущее или единичное, предикат же – общее. Но так как суждение есть их отношение, и так как субъект определен через предикат, как общее, то субъект есть общее; 2., предикат определен в субъекте, ибо первый есть не определение вообще, а определение субъекта; роза благоуханна – это благоухание не неопределенное благоухание, а благоухание розы; стало быть, предикат есть нечто единичное. А так как субъект и предикат находятся в отношении суждения, то они должны оставаться противоположными по определениям своих понятий; подобно тому, как во взаимодействии причинности прежде, чем она достигнет своей истины, обе стороны должны в противоположность равенства своего определения оставаться еще самостоятельными и противоположными. Если поэтому субъект определен, как общее, то и от предиката нельзя отнять определения общности, ибо иначе не было бы никакого суждения, но было бы лишь его определение единичности; а также поскольку субъект определяется, как единичное, предикат должен быть принимаем за общее. Если рефлектировать над этими двумя простыми тожествами, то получаются следующие два тожественных предложения.

Единичное есть единичное,

Общее есть общее,

причем определения суждений совершенно выпадали бы одно из другого, выражалось бы лишь их отношение к себе, отношение же одного к другому уничтожалось бы, и тем самым снималось бы суждение. Из этих двух предложений одно: общее есть единичное выражает суждение по его содержанию, которое в предикате есть единичное определение, а в субъекте полнота определения; другое же: единичное есть общее выражает форму, которая непосредственно указана через него. В непосредственном положительном суждении крайние члены еще просты, поэтому форма и содержание еще соединены. Или, иначе, оно не состоит из двух предложений; двоякое отношение, присущее ему, образует собою непосредственно одно положительное суждение. Ибо его крайние термины a., суть самостоятельные, отвлеченные определения суждений и b., каждый термин определяется другим через посредство образующей между ними отношение связки. В себе же ему именно потому присуще, как выяснилось, различение формы и содержания; и именно то, что содержится в первом предложении: единичное есть общее, принадлежит форме, так как это предложение выражает собою непосредственную определенность. Напротив, отношение, выражаемое вторым предложением: общее единично, т. е. субъект определяется, как общее, а, напротив, предикат, как частное или единичное, касается содержания, так как его определения выступают лишь через рефлексию в себя, которою непосредственные определенности снимаются, и тем самым форма обращает себя в некоторое возвращающееся внутрь себя тожество, сохраняющееся вопреки различению формы, в содержание.

3. Если же бы оба предложения – формы и содержания:

Субъект. Предикат.

Единичное есть общее,

Общее есть единичное,

в силу того, что они содержатся в одном положительном суждении, соединены были так, что тем самым оба, и субъект, и предикат, были определены, как единство единичности и общности, то оба они были бы частными, что в себе должно бы было быть признано их внутренним определением. Но эта связь была бы осуществлена отчасти лишь через внешнюю рефлексию, отчасти же вытекающее отсюда предложение: частное есть частное было бы уже не суждением, а пустым тожественным предложением, каковы и только что установленные предложения: единичное единично и общее обще. Единичность и общность не могут еще быть соединены в частность, так как в положительном суждении они положены еще, как непосредственные. Или, иначе, суждение должно еще быть различаемо по своей форме и своему содержанию, так как именно субъект и предикат еще различаются, как непосредственное и опосредованное, или так как суждение по своему отношению есть и то и другое, и самостоятельность соотносящихся, и их взаимное определение или опосредование.

Таким образом, суждение, рассматриваемое, во-первых, по своей форме, таково:

Единичное есть общее. Правильнее сказать, такое непосредственное единичное не обще; его предикат имеет более широкий объем, и потому оно ему не соответствует. Субъект есть нечто непосредственно сущее для себя и потому противоположность этой отвлеченности, этой положенной через опосредование общности, которая должна была быть им высказана.

Во-вторых, в суждении, рассматриваемом по его содержанию или как предложение: общее единично, субъект есть нечто общее, качество, конкретное, бесконечно определенное; и так как его определенности суть лишь качества, свойства или акциденции, то его полнота есть их ложная бесконечная множественность. Поэтому такой субъект не есть собственно некоторое такое единичное свойство, какое высказывается его предикатом. Поэтому оба предложения должны быть отрицаемы, и положительное суждение должно быть положено скорее, как отрицательное.

b. Отрицательное суждение

1. Выше была уже речь о том обычном представлении, по коему лишь от содержания суждения зависит, истинно оно или нет, так как логическая истина касается только формы и требует только, чтобы это содержание не противоречило самому себе. Форма самого суждения принимается состоящею лишь в том, что она есть отношение двух понятий. Но было выяснено, что обоим этим понятиям присуще не только безотносительное определение некоторого числа, а они относятся между собою, как единичное и общее. Эти определения образуют собою истинно-логическое содержание; какое-либо другое содержание, оказывающееся в суждении (солнце кругло, Цицерон был великий римский оратор, теперь день и т. п.) не входит в состав суждения, как такового; суждение высказывает лишь одно: субъект есть предикат, или, так это суть лишь названия, то определеннее: единичное есть общее и наоборот. По этому чисто логическому содержанию положительное суждение не истинно, но имеет свою истину в отрицательном суждении. Требуется, что содержание суждения не противоречило себе; но, как было показано, оно противоречит себе в этом суждении. Но так как совершенно безразлично, называть ли это логическое содержание также формою, а под содержанием разуметь лишь одно эмпирическое наполнение суждения, то оказывается, что форма содержит не только то пустое тожество, вне которого лежит определение содержания. Поэтому положительное суждение по своей форме положительного суждения не имеет истины; если бы кто-нибудь назвал правильность некоторого воззрения или восприятия, согласие представления с предметом, истиною, то у него по меньшей мере не было бы никакого выражения для того, что есть предмет и цель философии. Последние следовало бы по меньшей мере назвать разумною истиною; и, конечно, придется признать, что суждения вроде: Цицерон был великий оратор, теперь день и т. п. не суть разумные истины. Но они не суть таковые, не потому что они как бы случайно имеют эмпирическое содержание, а потому что они суть только положительные суждения, не могущие и не долженствующие иметь никакого иного содержания, кроме непосредственно единичного и некоторой отвлеченной определенности.

Положительное суждение имеет свою истину ближайшим образом в отрицательном: единичное не есть отвлеченно общее, но предикат единичного в силу того, что он рассматривается, как таковой или для себя без отношения к субъекту, есть, как отвлеченно общий, сам нечто определенное; единичное есть поэтому ближайшим образом некоторое частное. Далее согласно другому предложению, содержащемуся в положительном суждении, отрицательное суждение гласит: общее не есть отвлеченно единичное, но этот предикат, уже поскольку он есть предикат, или поскольку он стоит в отношении к некоторому общему субъекту, есть нечто большее, чем простая единичность, и потому общее есть также ближайшим образом некоторое частное. Так как это общее, как субъект, сам совпадает с частностью, то оба предложения сводятся к одному: единичное есть некоторое частное.

Можно заметить, а., что здесь частность оказалась тем предикатом, о котором уже ранее была речь, но она положена здесь не через внешнюю рефлексию, но произошла через посредство указанного в суждении отрицательного отношения. b., Это определение оказывается здесь существующим лишь для предиката. В непосредственном суждении, суждении существования, субъект есть лежащее в основании; поэтому определение ближайшим образом имеет здесь видимость быть присущим предикату. Но, в действительности, это первое отрицание еще не может быть определением или собственно каким-либо положением единичного, так как им служит лишь второе, отрицательное отрицательного.

Единичное есть некоторое частное, – вот положительное выражение отрицательного суждения. Это выражение потому не есть само положительное суждение, что последнее в силу своей непосредственности имеет своими крайними терминами лишь отвлеченное, частное же именно через положение отношения суждения оказывается первым опосредованным определением. Но это определение должно быть принимаемо не только за момент крайнего термина, а также, каково оно собственно есть ближайшим образом, за определение отношения; или, иначе, суждение должно также быть рассматриваемо, как отрицательное.

Этот переход основывается на отношении крайних терминов и на их отношении в суждении вообще. Положительное суждение есть отношение непосредственно единичного и общего, т. е. таких, из коих одно вместе с тем не есть то, что другое; это отношение поэтому есть также по существу разделение или отношение отрицательное; поэтому положительное суждение должно было быть положенным, как отрицательное. Поэтому логики не должны были так затрудняться тем, что «не» отрицательного суждения перешло в связку. То, что в акциденции есть определение крайнего члена, есть также весьма определенное отношение. Определение суждения или крайний термин не есть чисто качественное определение непосредственного бытия, долженствующее быть противопоставленным лишь некоторому другому вне его. Оно есть также определение рефлексии, которая по своей общей форме относится, как положительная и отрицательная, причем то и другое положено, как исключающее и как тожественное с другим лишь в себе. Определение суждения, как понятия, есть в нем самом нечто общее, положенное, как продолжающееся в его другом. Наоборот, отношение суждения есть то же определение, какое свойственно крайним терминам, ибо оно есть именно эта общность и продолжаемость их одного в другом; поскольку они различены, в нем есть также и отрицательность.