Стихотворения

Петр Ершов

СТИХОТВОРЕНИЯ

СИБИРСКИЙ КАЗАК

Старинная быль[1]

1

Рано утром, веснойНа редут крепостнойРаз поднялся пушкарь поседелый.Брякнул сабли кольцом,Дернул сивым усомИ раздул он фитиль догорелый.Он у пушки стоит,Он на крепость глядитСквозь прозрачные волны тумана…Вот мелькнул белый платУ высоких палатУдальца-молодца атамана.И с веселым лицом,Осеняся крестом,Он над медною пушкой склонился.Пламень брызнул струей,Дым разлился волной —И по крепости гул прокатился.Вот к обедне звонят…Казаки мигом в ряд —И пошли в божью церковь молиться,Да поклоном земнымПоклониться святым,Да к честному кресту приложиться.Но казак молодойНе спешит за толпой,Помолиться святым не радеет;Он стоит, молчалив,И ни мертв и ни жив —Кровь в груди то кипит, то хладеет.Вот, одетый в стихарь[2],Заклепал[3] пономарь[4]На высокой звоннице к достойной[5].И казак задрожал —Жгучей искрой запалЧервь укора в душе неспокойной.Он в храм божий спешит,Но боится вступитьИ стоит одинок у порогу;Он глядит на народИ креста не кладет,И не молится русскому Богу.Освещен божий храм!И святой фимиам[6]Будто ризой народ одевает,А казаки поютДа поклоны кладут, —Атаман с есаульством читает.Служба кончилась. Вот —Атаман напередИ за ним молодцы есаулы[7] —Приложась к образам,Казаки по домамРазошлись, говоря про аулы.А казак молодойС непокойной душойВ церковь божию робко вступает;К алтарю он идет,Тихо старца зоветИ с слезами к ногам упадает.«Мой отец, поспеши!Тяжкий грех разреши!Погибаю я, грешный душою».– «Сколь бы грех ни велик, —Говорит духовник, —Не утаи ничего предо мною».И казак отвечал:«Атаман приказалНам идти на кыргызов войною…Мой отец, я женат!И хоть нету ребят,Да все жалко расстаться с женою.Я на Бога роптал,Я своих проклинал,Я не шел с казаками молиться;И, пришедши потом,Не крестился крестом,Не хотел к образам приложиться.Мой отец, поспеши!Тяжкий грех разреши!Погибаю я, грешный душою».– «Грех твой, чадо, велик! —Говорит духовник. —Омрачился ты тяжкой виною.Но и бездну греховБог очистить готов,Прибеги лишь к нему с покаяньем.Он – без меры любовь.Уповай лишь, и вновьОн оденет святым одеяньем.Как Христов иерей[8]Я, по власти своей,От грехов всех тебя разрешаю, —И под знамем крестаСупротивных ХристаПоражай: я тебя посылаю.Мужем будь. Не жалейКрови грешной своейИ за братии ты жертвуй собою.Знай, убитых вконецЖдет нетленный венец.Поезжай, сын мой, мир над тобою!»И казак молодойС облегченной душойБожий храм, помолясь, оставляет.Он приходит к жене,Говорит о войнеИ печальну жену утешает:«Не тоскуй, не крушись!Лучше Богу молись,Чтоб от смерти меня он избавилИ чтоб нас, казаков,Сохранил от оковИ великой победой прославил.За степьми, говорят,Камней груды лежатИ песок при реках золотистый;Бисеров – не бери,Жемчугов – не вари[9].А у жен дорогие монисты».«Что мне в платьях цветных,Что в камнях дорогих,Когда нет тебя, мой ненаглядный?От разлучного дняНе утешат меняНи сребро, ни жемчуг перекатный.Кто-то мне говорит:«Муж твой будет убит!»Вот уж по три я слышу то ночи.Видно, мне сиротать,Век вдовой вековать,Не видать твои светлые очи.Не крутить черный ус,Не лобзать алых уст,Не прижать ко груди белоснежной.Твой сынок подрастет,Тятю кликать начнет,Что мне делать тогда, безнадежной?»И с сердечной тоскойТут казак молодойМолодую жену обнимает.«Не тоскуй, – говорит, —Я не буду убит:Ведь не всякий в войне погибает.И недель через пятьВорочуся опятьДа с добычей к тебе боевою;Я тебя обниму,Крепко к сердцу прижмуИ у сердца тебя успокою.Коль паду на войне,Ты не плачь обо мне,Не суши свои ясные очи;Ожидай ты меняНе средь белого дня,Но во тьме ожидай меня ночи.У ворот я сойду,Тихо в хату войдуИ махну посинелой рукою;Ты не бойся меня,Но садись на коня,Мы поедем, друг милый, с тобою».Тут казак замолчал,Три свечи засвечал,И сбираться он начал на битву.Он осек три кремня,Изготовил коняИ сточил боевой меч как бритву.На другой день зарейГрянул гул вестовой —Казаки лошадей выводили.Гул второй разнесло —Казаки на седло,А за третьим – на площадь спешили.Шумно строятся в ряд,Громко сабли гремят,Развилося казацкое знамя;Кони борзые бьют,Пыль копытами вьют,И в очах их свирепое пламя.Вот раздался сигнал,Пономарь заклепал,И церковны врата отворились.«Кивера[10] все долой!» —Закричал удалойЕсаул. Кивера опустились.Тихо старцы пошли,Образа понеслиИ святую хоругвь[11] в ополченье;И за ними идетВесь церковный причет[12],Позади иерей в облаченье.«Призовем Бога сил!» —Иерей возгласил,И всемирную славу[13] запели.Он по ряду ходил,Ополченье кропилОсвященной водою в купели.«Род избранный, восстань!Ополчайся на брань,Покоряй супротивных под ногу!Укрепит Бог БоговВас на ваших врагов;Я вручаю вас господу Богу».И, окончив обряд,Возвратился назад, —И слезами глаза омрачились.Тихо старцы пошли,Образа унесли,И церковны врата затворились.Весь как пламя огня,Атаман – на коняИ тяжелыми брякнул ножнами;Вдруг, блестящ, как стекло,Длинный меч наголо —И летит молодцом пред отрядом!Вот ряды обскакал:«С Богом, дети!» – вскричал.Казаки на седле поднялися,Засверкали мечи —И орлом усачи,Как на пир, на войну понеслися.

2

Дни со светом идут,Ночи с мраком бегут,Утро вечер прохладный сменяет;В полдень солнце горит,В полночь месяц глядит;Часовой по редуту гуляет.И в полуденный знойЗолотистой волнойОзерненные зыблются нивы;И в раздолье степейСтадо диких конейВьет по ветру косматые гривы.И в небесной выси,Будто рати Руси,Громоносные движутся тучи;И, подпора небес,Не шелохнется лес,Не играет в степи вихрь летучий.И молчанье кругом.Утомленным крыломЦарь пернатых на землю слетает;И с стесненной душойПешеход молодой,Ослабевши, шаги ускоряет.Вот громады сошлись.Молньи в тучах зажглись —И ударил перун[14] быстротечный.Опаленный кругом,С раздробленным челом,Рухнул кедр, великан вековечный.И, дохнувши огнем,Прошумели дождемИ песчаную степь наводнили.Светлый солнечный лучПроглянул из-за туч —И две радуги свод расцветили.Океан рассыпной,Будто конь молодой,Сребровласую шею вздымает;Гриву в космы плетет,Чутким ухом прядет,Длинный хвост в три трубы завивает.В надвоздушный пределЦарь-орел полетелОсушиться в потоке огнистом,И – предвестник весны —С голубой вышиныЗасверкал перерывчатым свистом.На кургане крутомПод истлевшим крестомМолодая казачка сидела,И, склоняся главойНа тополь луговой,Она грустно на степи глядела.Из развитой косыВ беспорядке власыНа лилейную грудь упадали,И на бледных щеках,Как роса на цветах,Как жемчужины, слезы блистали.Тихо все. Лишь у ногГоворил ручеекИ прозрачной волной к ней ласкался;И с журчаньем ручьяТихий голос ея,Будто ласточки щебет, сливался.Песня казачкиПолетай, мой голубочек,Полетай, мой сизокрылый,Через степи, через горы,Через темные дубровы!Отыщи, мой голубочек,Отыщи, мой сизокрылый,Мою душу, мое сердце,Моего милова друга!Опустись, мой голубочек,Опустись, мой сизокрылый,Легким перышком ко другу,На его правую руку!Проворкуй, мой голубочек,Проворкуй, мой сизокрылый,Моему милому другуО моей тоске-кручине!Ты лети, мой голубочек,От восхода до заката,Отдыхай, мой сизокрылый,Ты во время темной ночи!Если на небо пороюНабежит налётна тучка,Ты сокройся, голубочек,Под кусток частой, под ветку!Если коршун – хищна птица —Над тобой распустит когти,Ты запрячься, сизокрылый,Под навес крутой, под кровлю!Ты скажи мне, голубочек,Что увидел мое сердце!Ты поведай, сизокрылый,Что здоров мой ненаглядный!Я за весточку любуюНакормлю тебя пшеничкой,Я за радостну такуюНапою сытой[15] медвяной.Я прижму к ретиву сердцу,Сладко, сладко поцелую,Обвяжу твою головкуДорогою алой лентой.Вдруг песок полетел,Ясный день потемнелИ гроза поднялась от восхода…Гром – от громких речей!Молнья – с светлых мечей!То казаки летят из похода.Пламень грозный в очах,Клик победный в устах,За спиной понавешаны вьюки.На коне боевомВпереди молодцомВыезжает удача Безрукий.И широкой копнойВьет песок конь степной,Рвет узду, и храпит, и бодрится.Есаулы за нимПред отрядом своим,Грозны их загорелые лица.«Гей! мои трубачи!Опустите мечи,Заиграйте в трубы боевые!С хлебом, с солью скорейПусть встречают гостейИ отворят врата крепостные!»И, не медля, заразАтаманский приказТрубачи-усачи выполняют:Боевой меч – в ножны,И трубу со спины,И походную песню играют.«Гей, скорей на редут!Наши, наши идут!» —Закричал часовой. И в минуту —«Наши, наши идут!» —Крича, люди бегутОтовсюду толпами к редуту.Грянул в пушку пушкарь,Зазвонил пономарь,И широки врата заскрипели.Из отверстых воротХлынул с шумом народИ казаки орлом налетели.«К церкви, храбрый отряд! —Есаулы кричат, —Исполняйте отцовский обычай,И к иконе святойВы усердной рукойПриносите дары из добычи».Казаки с коней в ряд,В божью церковь спешат, —Им навстречу причет со крестами:Под хоругвью святойВ ризах пастырь седойИх встречает святыми словами.Пастырь. С нами Бог! С нами Бог!Он возвысил наш рог[16]!Укрепил он во брани десницы[17]!Клир[18]. С нами Бог! С нами Бог!Супостат изнемог,Мы крепки: покоряйтесь, языцы!Пастырь. Мышцей сильной своейУкротил он зверей,Он низвергнул коней, колесницы!Клир. С нами Бог! С нами Бог!Супостат изнемог,Мы крепки: покоряйтесь, языцы!Пастырь. Он услышал наш глас,Он стал крепко за нас,Он явился во блеске денницы[19]!Клир. С нами Бог! С нами Бог!Супостат изнемог,Мы крепки: покоряйтесь, языцы!Пастырь. Он щиты их сломил,Ярый огнь воздымил,И вихрь бурный пожрал их станицы!Клир. С нами Бог! С нами Бог!Супостат изнемог,Мы крепки: покоряйтесь, языцы!Старец кончил. За ним,За начальством своимКазаки в божью церковь вступили,И с молитвой в устахПри святых образахОни часть из добычи сложили.И, под гром пушкарей,Петь владыке царейБлагодарственный гимн за спасенных;И, под медленный звон,Похоронный канон[20]Возгласили за прах убиенных.Служба кончена. ТутВсе на площадь бегут:Их родные, друзья ожидают.Сын к отцу, к брату братС полным сердцем летятИ с слезами на грудь упадают.Что ж казачка? Она,Вещей грусти полна,Ищет друга милова очами:Вся на площади рать,Но его не видать,Не видать казака меж рядами!Не во храме ли он?Божий храм затворен —Вот ограду ключарь запирает!Что ж он к ней не спешит?Сердце рвется спросить —Но вопрос на устах замирает.Вдруг урядник[21] седойПодошел к молодойИ взглянул на нее со слезами;Ей кольцо подает:«Он окончил поход!» —И поспешными скрылся шагами.И, бледней полотна,С тихим стоном онаНедвижима, безгласна упала.Свет померкнул в очах,Смерть на бледных устах,Тихо полная грудь трепетала.Вот с угрюмым челомНочь свинцовым крыломОблекла и поля, и дубравы,И с далеких небесСыплет искрами звезд,И катит в облаках шар кровавый.И на ложе крутомСпит болезненным сномМолодая казачка. ПрохладойНад ее головойВеет ветер ночнойИ дымится струей над лампадой.Кровь горит. Грудь в огне,И в мучительном снеСтрашный призрак, как червь, сердце гложет.Темнота. Тишина.И зловещего снаНи один звук живой не тревожит.Вдруг она поднялась!..Чья-то тень пронесласьМимо окон и в мраке сокрылась.Вот – храпенье коня!Вот, кольцом не звеня,Дверь тяжелая вдруг отворилась!Он вошел. Страшный вид!Весь он кровью покрыт,Страшно впали померкшие очи;Кости в кожу вдались,И уста запеклись.Мрачен взор: он мрачней темной ночи!Он близ ложа стоит,Он ей в очи глядит,Он манит посинелой рукою.То казак молодой!Он пришел в тьме ночнойСвой исполнить обет пред женою.И она узнает,Тихо с ложа встаетИ выходит за ним молчаливо.У ворот черный коньБьет копытом огоньИ трясет серебристою гривой.Вмиг казак – в стремена.Молодая женаС ним, дрожа и бледнея, садится.Закусив, удила,Как свинец, как стрела,Конь ретивый дорогою мчится.Вот гора. На летуОн сравнял высотуИ несется широкой долиной!Вот река. Чрез реку!На могучем скакуОн сплотил берега над пучиной.Скачут день. Скачут два.Ни жива ни мертваИ не смеет взглянуть на милова.Куда путь их лежит,Она хочет спросить,Но боится. Казак – ни полслова.Наконец в день шестой,Как ковер золотой,Развернулися степи пред ними.И кругом пустота!Лишь вдали три крестаВозвышались в безбрежной пустыне.«Вот наш кров! Вот наш домПод лазурным шатром! —Вдруг промолвил казак. – Посмотри же,Как хорош он на взгляд!Что за звезды горят!Что за блеск! То вдали, что же ближе?Нас тут сто казаков,Все лихих молодцов.Мы привольно живем, не стареем.Ни печаль, ни болезньНам неведомы здесь,И житейских забот не имеем.Мы и утром, и днемСпим в земле крепким сномДо явленья вечерней зарницы;Но зато при звездахМы гарцуем в степяхДо восхода румяной денницы».Тут казак замолчал.Конь заржал, запрядал…И казачка глядит в изумленье.Степь! Средь белого дняНи его, ни коня;Только что-то гудит в отдаленье.И в степи! И одна!Будто пытка, страшнаОдинокая смерть! ОзираяНа холме насыпномСтепь горящу кругом,Ищет тени казачка младая.Но кругом степь пуста!Ни травы, ни куста,Ни оттенка в сини отдаленной.Кругом небо горит,Воздух душен – томит —Что за зной на степи раскаленной!И на жгучий песок,Как увядший цветок,Задыхаясь, она упадает.И в томленье немом,Сжавши руки крестом,Безнадежно в степи погибает.

1834 (?)

СУЗГЕ

Сибирское предание[22]

1

Царь Кучум один владеетВсей Сибирскою землею;Обь, Иртыш, Тобол с ВагаемОдному ему подвластны;Он берет со многих дани;Сам не платит никому.Царь Кучум, сидя в Искере,С утра раннего до ночиПишет царские приказы,Рассылает повеленьяОт Урала до Алтая, —По сибирской всей земле.Много силы у Кучума,Много всякого Богатства:Драгоценные каменья,Из монистов ожерелья,Черный соболь и лисица,Золото и серебро.Царь Кучум живет в палатах,Ест с серебряного блюда,Из ковша пьет золотого,Спит под шелковым навесом,На пуховых на постелях,Ходит мягко по коврам.У того царя КучумаДве подруги молодые,Две пригожие царицы,Полногруды, белолицы:У одной глаза, как небо,У другой глаза, как ночь.Царь Кучум обеих любит,Царь Кучум обеих нежит,С алой розы умывает,В шелк, в монисты наряжает,И дородство, и пригожствоПуще глаза бережет.

2

Раз ополдень царь СибириОт трудов своих от царскихОтдыхал на мягком ложе.Вдруг к нему, к царю, подходит,Легкой ножкой чуть ступая,Черноглазая Сузге.«Мой супруг и повелитель,Царь Кучум! Твоя рабыняХочет нынче женской просьбойУтрудить твое вниманье», —Так к нему, царю, вещаетЧерноглазая Сузге.Царь Сибири, усмехаясь,Взял пригожую царицу,Посадил к себе на ложе,И, обняв рукою правой, —«Расскажи, моя царица», —Молвил ласково ей он.«Мой супруг и повелитель! —Говорит Сузге Кучуму. —Велико твое владенье,Хороши твои усадьбы;Но одно твое селеньеЛучше кажется мне всех.Там есть холм один высокий,С двух сторон – стеною горы,С двух сторон – ковром равнина;У холма же, словно лента,Ручеек бежит в равнину,И вдали шумит Иртыш.Прикажи мне, мой властитель,Там построить терем царскийИ позволь твоей рабынеВ этом тереме веселомВстретить вешнюю зарницу,Красно лето проводить».«Будет!» – молвит царь Сибири.«Да еще одно прошенье:Прикажи срубить мне судно,Снарядить его прибором,Тонким парусом с подзором,Чтоб вечернею пороюМне гулять по Иртышу».«Будет!» – молвит царь Сибири.«Да еще одно прошенье:Приезжай два раз в неделюНавестить твою рабыню,Слово ласково промолвить,Ложе ночью разделить».«Будет! – молвит царь Сибири. —В три недели приготовятНа холму веселый терем,На реке – с прибором судно,И два раз в неделю будуЯ в твой терем приезжать».

3

Время срочное минуло:На холме Сузге высокомКрасовался царский терем —С переходами резными,Со ставнями расписными,С узорочною оградойИ с перильчатым крыльцом.Пихты, лиственницы, елиОсеняют царский терем;Над ручьем белеет полог;От крыльца к ручью, по скату,Вьется легкая дорожкаИ теряется в цветах.По равнине, по широкой,От реки до гор далеких,Ходят воины Кучума,Стерегут тот терем царский,Гладят бороду седую,Саблей звонкою стучат.По реке гуляет судно,Двадцать весел плещут воду,Белый парус наготовеРазвернуться полной грудью,Заплескать в волнах кипучих,Судно легкое нести.За весной приходит лето,Убирает всю природуВ разноцветную одежду:Тал[23], березу рядит в зелень,Куст шиповника румянит,Вяжет лентами цветы,Вся земля пирует лето;Вся Сибирь пирует лето:Но на всей земле СибирскойНет прекраснее Сузгуна,Где живет луна-царица,Черноглазая Сузге.

4

Зной полудня утихает;С гор, увенчанных лесами,Ветерок летит прохладный.Вот из терема выходятПо решетчатым воротамШесть татарок молодых,И встают они попарноВ обе стороны по скату,Ждут царицу молодую,Чтоб вести ее под полог —В сокровенную купальнюТихоструйного ручья.Вот является царица,Легкой серною мелькаетПо излучистой дорожке;И спешат за ней рабыниСнять ревнивые покровыС их царицы молодой.Белый полог застегнулся…Слышны речи, слышен хохот,Звонкий плеск прозрачной влаги, —И на пологе широком,В легких очерках виденийТени зыблются порой.Вечер. Кончилось купанье.Снова полог расстегнулся,И царица молодая[24]Вновь мелькнула по дорожкеЛегкой серною на холмИ под пихтою душистойОпустилася, слабея,На узорчатые ткани.И несет одна девицаПрохладительный напитокЕй в сосуде золотом.Вкруг Суэге ее рабыниЧерну косу выжимают,Чешут гребнем, разделяют,В плетеницы завиваютИ жемчужную повязкуВ косу пышную плетут.Пьет царица молодаяПрохладительный напиток.Словно пламя – пышут щеки;Словно звезды – блещут очи;Словно волны – дышат груди;Так бела и так свежа!На коврах лежа узорных,Приклонив к руке головку,В упоительном раскиде —То ли розою востока,То ли гурией[25] пророкаТут казалася Сузге.А над нею полной чашейБеспредельного сияньяНебо лета развернулось;А пред нею – горы, долы,Бесконечная равнина,Вечноплещущий Иртыш!..В легкий сон Сузге склонилась,И любимая рабыня,На колени став пред нею,Обвевала опахаломИ пылающие щеки,И трепещущую грудь.

5

Спит царица молодаяПод вечернею прохладой,А у ног ее рабыниЗа узорным рукодельемЧуть-чуть слышными речамиГоворят промеж собой.Чудны женские рассказы!Будто полночью глубокойНа мысу одном высокомПо три раза проходилиЦвета белого собакаИ как уголь черный волк;С воем грызлись меж собою,И в последний раз собакаРастерзала злого волка.Будто с той же ночи всюдуМеж сибирскими лесамиЧудным образом и видомВдруг береза зацвела;Будто в полдень на востокеОблака являют городС полумесяцем на башне,И подует ветр с Урала,И снесет тот полумесяц,И навеет чудный знак;Будто в полночь вдруг заблещетНад могилами ИскераЯркий свет звездой кровавой,И послышится стук сабель,И неведомый им говор,И какой-то страшный треск,Что-то будет с ханским царством!А недаром же татарыСобираются к мечетям:Сердце чует про невзгоду,Тишина – предвестник бури:Где ж зачнется та гроза?

6

Всходит утро над Сузгуном.Вдруг к Сузге в высокий теремСтаршина седой приходит;Торопливо просит видетьЧрез рабынь свою царицу,Молвить важные ей вести,Слово нужное сказать.И царица призываетСтаршину в свою светлицу,И волнистою фатою,Словно облаком летучим,Осторожно закрываетПолнолунное лицо.Вскоре входит старый воин.Скинув шапку меховую,Он честит Сузге поклоном.«Вести важные, царица!Здесь гонец царя Кучума,Сохрани его Алла!К нам от западной границы,От крутых верхов Урала,Без призыву, без прошенья,Вдруг пожаловали гостиИ пируют нашей кровьюПо сибирской всей земле.Царь Кучум гонцов отправил,Чтоб со всех сторон СибириДля защиты, для отпораСобирались стар и молод;Чтобы все свои селеньяУкрепляли в тот же час.И к тебе гонец, царица!Царь Кучум велит, не медля,Строить стены и бойницы,Делать валы и ограды,Снаряжать себя довольством,Рать осадную сбирать». —«А далеко ль эти гости?» —Старшину Сузге спросила.«А когда б стрела летелаЧас один с одною силой,Так к концу она упала бВ их неверные шатры».И дает Сузге-царицаСтаршине тому седомуТихо умные приказы.И послушный старый воинЕй клянется головоюВсе исполнить, как велит.

7

Спеет дружная работа:С утра раннего до ночиСто работников послушныхНосят камни, возят бревна,Роют рвы и сыплют валы —Укрепляют царский холм.Вот проходят две недели,И Сузге веселый теремСмотрит грозною твердыней:Обнесен вокруг стенами,Обведен высоким валом,Окружен глубоким рвом..Две бойницы подле ската,И одна из них – на запад,Где Иртыш шумит волнами.А другая – на восток,Там, где стелется равнинаБесконечной полосою.И с бойниц тех непрестанноСмотрят в даль сторожевыеИ при каждом появленьеНезнакомых лиц в равнинеВызывают громким крикомНа бойницы весь отряд.И гонец, два раза в сутки,Скачет шибко за вестямиОт Сузгуна до Искера —Но обратно с каждым разомВсё нерадостные вестиОн привозит от царя.

8

Раз, вечернею порою,В те часы, когда молитвуПравоверные свершали,А Сузге в своей светлицеДуму думала – нежданноБыстро входит воин к ней.Грозен вид его сердитый;Лоб наморщен, губы гневомСведены; глаза сверкают.Ни поклона, ни приветаОн не делает царицеИ не смотрит на нее.«Брат!» – царица восклицает,И встает поспешно с места,И сжимает брату руки.«Или новое несчастьеНас постигло? Что ж? Не медли!Все ли кончено? Скажи!»Молчалив и гневен воин.«Что с Кучумом? Что с народом? —Вновь царица начинает.Или Бог совсем оставилПравоверных?.. Иль пришельцыПосягнули на царя?»Вздох страданья, вздох тяжелый —Был ответ Махмета-Кула[26].Вдруг сорвал свою он саблю,Бросил об пол в сильном гневеИ, закрыв лицо руками, —«Все погибло! – простонал. —Пришлецы теперь пируютВ нашем городе Искере;Наше войско – куча трупов;Сам Кучум бежал поспешно,Бросив все свои Богатства…Гибель царства решена!..»Долго длилося молчаньеМежду братом и сестрою.Вдруг из ясных глаз царицыСлезы градом покатились:«Мой супруг! мой повелитель!» —Громко вскрикнула она.

9

Ходит скорыми шагамиБрат царицы по палатам,Гнев, печаль его терзают;А царица молодаяНеподвижно, молчаливоНа ковре своем сидит.Вдруг Махмет остановилсяПред сестрой и грустно молвил:«Мне с тобой сегодня ж должноРазлучиться – пусть погибну,Если рок велит мне гибнуть!Да, сестра! Сегодня ж ночьюЯ прощусь с тобой. Не бойся!Без меня тебя не тронут.Я о жизни не жалею:Смерть моя спасет тебя.Подожди! Но если след мойУ тебя наш враг откроет,Все пропало! Я знаком им,Я встречался с ними в битвах:Сам Кучум не так им страшен,Как твой юный брат Махмет».«Все ль? Теперь меня послушай. —Речь царица начинает: —Если Бог велел погибнутьВсей Сибири, пусть погибнет;Но пускай и враг наш, русский,Гибель с нами разделит.Иль не стало больше средства?Иль на всей земле сибирскойНет уж боле человека?Царь бежал: будь ты царь нынче,Вороти свое владенье,Завоюй себе Сибирь!Слушай – хитрость лучше силы:Распусти меж русских вести,Что сидишь ты здесь, в Сузгуне;И когда наш враг обложитЭто место, ты немедляСобирай свои дружины.Будь спокоен! Я сумеюПродержать их под стенамиСтолько времени, сколь нужно,Чтоб тебе собраться с силой.Тут нагрянь на них отважно —И Алла – помощник твой!»Речь окончила царица.На лице Махмета-КулаЛуч блеснул отрадной мысли.Нежно обнял он царицу.«Да исполнится!», – сказал онИ поспешно вышел вон.

10

Царь Кучум в степях горюетО своем Богатом царстве;А в больших его палатахКазаки сидят за чарой,Поминают Русь святуюИ московского царя.Впереди сидит начальникИ большой их воевода,Первый в бое и в советах,Тот Ермак ли Тимофеич.Редко к чаре он коснетсяИ среди веселья крепкоДуму думает свою.Справа грозный воевода,Атаман Кольцо отважный,Буйну голову повесив;Слева, весел и разгулен,С полной чарою глубокой,Атаман Гроза сидит.На другом конце пируютТри другие атамана:Мещеряк, Михайлов с Паном[27].За палатами ж КучумаНа дворе большом гуляютУдалые казаки.Светлый день идет на вечер,А казацкий пир к исходу…Вдруг большой их воевода,Тот Ермак ли Тимофеич,Выпив чашу едным духом,Быстро встал из-за стола.«Нет, товарищи! – сказал он, —Рано нам еще на отдых;Наше дело зачатоеДовершить сперва надлежит:Мы Искер один лишь взяли —Остается взять Сибирь.К нам дошли худые вести:Говорят, что царский шуринНе бежал с царем Кучумом,Что сидит теперь в Сузгуне,Что тайком сбирает войско,Чтоб Искер у нас отнять.Завтра с Богом за работу!Ты, Гроза, пойдешь к СузгунуСо своею всей дружиной,И уж волей, иль неволей,А возьми Махмета-Кула;Только помни благость Бога,Не губи напрасно всех.Ты, Кольцо, сиди в Искере,Береги его для Руси;Сам же я пойду с другимиНа царя того Сейдяка[28].Надо кончить поскорее:Ведь зима не за горою».Речь Ермак свою окончил,Встали тихо атаманы.«Гой, Ермак наш Тимофеич! —Громко все они вскричали. —Ты приказывать нам можешь,Мы – послушники твои!»

11

На другой день все казакиДо зари еще вставали,Сабли, ружья вычищали,Собиралися на площадь,И в порядке – чином к чину —Становилися в ряды.Вот выходит воевода,Тот Ермак ли ТимофеичС атаманами своими;Низко кланяется войску,И подходит он под знамя,И дает молитве знак.И послушно вся дружина,За вождем склонив колена,В тишине благоговейнойМолит господа и БогаО победе над врагами,Не долга – сильна молитва!Вскоре встали все казаки,Сабли наголо и дружноГромким голосом вскричали:«С нами божеская силаИ угодник Николай!»Вот Ермак ряды обходит,Поименно называетВсех десятников и старших,Славу Дона поминает,И Богатую добычу,И прощение царя[29].«Гой, товарищи и братцы,Вы, казаки удалые!Лучше честно нам погибнуть,Чем позорною кончинойНа постыдной сгибнуть плахеИ проклятье заслужить».Шумно тронулись казаки…То не лебеди, не снеги —То их парусы белеют;То не песни соловьины —То их русские напевы.Гой, вы, братцы! добрый путь!