В прекрасном и яростном мире… Стихи

Владимир Сергеевич Бушин

В прекрасном и яростном мире. Стихи

© Бушин В. С., 2010

© ООО «Алгоритм-Книга», 2010

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Русским

Таких в долгой жизни я много видал.С дней юных законом их стало:Если России не всё ты отдал,Значит, отдал ты мало.Пусть ты и честно, и праведно жилИ хлеб зарабатывал потом,Но если не всё для страны совершил,Считаться не смей патриотом.К спасению путь во веки вековБыл жёстким, кровавым и узким.А ты, коль за Родину в бой не готов,Не смей называть себя русским!Красновидово, 31 декабря 2009

«Я был молодым и бессмертным…»

Я был молодым и бессмертным,Я спорил бесстрашно с судьбой,И знал я победы и жертвы,И звал я других за собой.Шли годы… Какие ударыПришлось отражать нам в бою!Теперь я и смертный, и старый,Но там же, где прежде, стою.Сентябрь 2009

Удел человека

Ничего иного

А. И. Цветаевой

Я устал от двадцатого века…………….Я давно уже не человек…Владимир СоколовВесь этот мир —от блещущей звездыДо малой птахи, стонущей печально,Весь этот миртруда, любви, вражды,Весь этот миртрагичен изначально.И ничего иного тут не жди,А наскреби терпенья по сусекамИ, зная всё, сквозь этот ад идиИ до конца останься человеком.Коктебель, январь 1974

Ты знал!..

Карьерными, хитрыми их делало время —

время интриг, авантюр, подсиживания…

Андрей Дементьев. «Прошлое и будущее». «ЛГ», 28.4.04Всё оправдать на свете можно.Не падай духом ни на миг!Одно лишь, милый, безнадёжно —Рассчитывать на черновик.И путь свой не рисуй превратно:Нас время, дескать, так вело.Ты знал, что жизнь – единократна,И всё в ней сразу – набело.«Завтра», № 15, март 1994

Авва отче!..

Люди есть – как солнца. Свет их льётсяИ тепло от них – во все края.Пушкин был таким. Таким был Моцарт.Как хотел таким же быть и я!Люди есть – как луны. Свет их ярок,Но не свой он, а у солнца взят.Господи, пошли такой подарок!Даже и ему я буду рад.Но —есть люди-камнисреди прочих.Здесь тепла и света не проси.Если только можно, авва Отче,Чашу эту мимо пронеси!Июль 1974

Камень и душа

Вот этот камень, что в руке держу,Старей меня на множество столетий.И я свой круг по жизни завершу,А он ещё останется на свете.Он много видел на веку своём:Бунты, пожары, язвы моровые,Как в засуху дымился окоём,Как по Земле прошли две Мировые.Всего и не припомнить. Но ничто —Ни страх, ни боль, ни голод – не задело.Всё проходило, как сквозь решето.Не знал он слова, и не знал он дела.А если б в нём душа жила хоть час,И если бы с людьми ты пообщался,Ещё вопрос, кто первым бы из насС юдолью этой горькой попрощался.«Литературная Россия», 27 августа 1976

К 60-летию октября

В революции, казалось раньше мне,Рушится лишь зло да мертвечина,Гибнет в очистительном огнеТо, чему назначена кончина.А здоровых и живых ветвейНе коснётся пламя революций…Я не знаю, стал ли я умней,Но ту мысльтеперьсчитаю куцей.Жизнь прожив в раздумьях и труде,Разглядел я просветлённым взглядом:Зло с добром соседствуют везде,Мёртвое с живым повсюду рядом.Гагры, октябрь 1977

Моё время

Я жил во времена Советов.Я видел всё и убеждён:Для тружеников, для поэтовДостойней не было времён.Я жил в Стране Социализма,Я взвесил все её делаИ понял: никогда ОтчизнаСильней и краше не была.Я жил во времена СоюзаВ семье несметных языков,Где дружбы дух и братства узыСтрану хранили от врагов.Я жил в эпоху ПятилетокИ был голодным иногда,Но видел я – мой глаз был меток, —Нам светит горняя звезда.Что ж, ошибались мы во многом,Но первыми прорвали мрак.И в Судный День, представ пред Богом,Мы развернёмнаш Красный Флаг.«Правда», 22 января 1999

Журавли

(Из Шалвы Цвижбы)

Когда ты видишь стаю журавлей,Плывущую в осеннем небе к югу,Ты не печалься, ты их не жалей,А пожелай удачи им, как другу.Их ждут пространство, ветер и гроза,И скудный корм, тревожные ночлеги,И молнии сверкание в глаза,И хищников внезапные набеги,И яростно по спинам бьющий град,И страх такой, что крылья каменеют…Но через столько терний и преградПробиться они всё-таки сумеют.А дело в том, что, тягостных оковСлепого почитания не зная,Меняет в срок уставших вожаковЛетящая к заветной цели стая.

Оглянись!..

В свой звёздный час победы и удачи,Когда преграды все сокрушены,А ты твердишь: «И не могло иначе!» —Взгляни-ка на себя со стороны.И в день, когда ты проиграл сраженьеИ ниц лежишь, стеная и скорбя,Вновь напряги своё воображенье, —Со стороны взгляни-ка на себя.Когда в грехе ты уличишь собратаИ кто-то крикнет яростно: «Распни!»,А он молчит, моргая виновато, —Ты на себя со стороны взгляни.Ты можешь пить вино и веселитьсяВ кругу друзей, что так тебе верны,Но если рядом будут слёзы литься, —Взгляни-ка на себя со стороны.Случись, в любви возвышенной и страстнойТы станешь клясться, вовсе не любя,А лишь затем, что был денёк ненастный, —Со стороны взгляни-ка на себя.Взгляни со стороны на все деянья,Ни одного поступка не забудь.И под парчой иль шёлком одеяньяПроступит их доподлинная суть.

Неотвратимость

Народ умеет примечать.Насквозь он видит нас любого.На всём стоит его печать —От революции до слова.Он дал прозванья-именаНе только войнам да владыкам,Но и цветам, сортам вина,Дождям, ветрам, звериным крикам.Не только рекам, городам,За облака ушедшим горам,Но даже мошкам и кротам,Былинкам даже под забором.И ты хоть прячься век в избеИль рвись в просторы мирозданья,Как и всему, он и тебеНайдёт достойное прозванье.

Бог и Адам

Я где-то слышал древнее преданье:Зверей и гадов, птиц и рыб создав,Не стал им Бог придумывать названья,А первочеловеку дал заданье,Решить, кто лев, кто кролик, кто удав.И вот предстали все перед Адамом,Неробким и сметливым мужиком.– Что ж, – он вздохнул, —я всем названья дам им. —И начал: – Ты вот будь гиппопотамом,Ты – зайцем, ты – верблюдом, ты – жуком.Адам трудился целый день до пота,На перекуры время не терял,Из крайне непонятного чего-тоОн делал соловья иль кашалота,А Бог смотрел да ручки потирал.Уж он-то знал, Всевидящее Око,Назвав орлом – орла, змеёй – змею,Адам весь мир преобразил глубоко.И хаос кончен с этого лишь срока,Мир завершённость получил свою.Он знал и то, Владыка Всемогущий,Что волен мир создать, предать мечу,Построить ад, разбить Эдема кущи,Но дать названье всякой твари сущейЛишь человеку было по плечу.

«Вы видели, как сквозь асфальт порой…»

Вы видели, как сквозь асфальт порой,Его пронзая, лезет стебелёчек?Где силы взял для подвига герой?Ведь не ракетчик, не танкист, не лётчик.Мне моего нешустрого умаЗагадку разгадать вполне хватило:Его ведь кормит мать-земля сама,А сверху тянет аж само светило.Я думаю, и Путин в свой черёдЛюбые стены прошибал легко бы,Когда бы опирался на народ,А сверху прокурор следил бы в оба.Красновидово, 2010

Слова

Как всё живое, и слова,Увы, стареют и болеют.Те – на ногах стоят едва,У этих бороды белеют.И смерть грозит словам порой,Но у любой на свете нации —На Волге, Рейне, за Курой —Есть средства их реанимации.Вот, кажется, сейчас умрёт:Ни пульса, ни дыханья нету.Но вдруг – нежданный поворот,И вновь пошло гулять по свету.Взять слово «патриот». Кажись,При Ельцине сыграло в ящик,Но вот опять шагнуло в жизнь.И это лишь один образчик.Предостеречь хочу я всех,Словам, пророчащим забвенье:Опасно брать на душу грехНасильственного погребенья.

Солнце

Из Кичибека Мусаева

Мне кажется, когда редеет мглаИ солнце тихо отверзает вежды,Оно не только света и тепла,Оно полно и веры и надежды.Начав очередной рабочий день,Светило так неистово мечтает,Что в наших душах всех пороков теньК исходу дня в лучах его истает.Но видит солнце к вечеру с тоской,Что в этом мире всё, как утром было,И, покраснев за грешный род людской,За горизонт спускается светило.Пока мы спим и на земле темно,Оно клянёт нас выше всякой меры.Но час приходит – и встаёт оно,Как и вчера, полно надежд и веры.

Земное притяжение

В. В. Лебедеву, космонавту,

дважды Герою Советского Союза

Не обвиняй меня, Всесильный,И не карай меня, молю,За то, что мрак земли могильныйС её страстями я люблю.М. ЛермонтовЧто делать! И меня таким создалиОтец и мать, потом – судьбы рука:Не снятся мне космические далиИ не влечёт меня за облака.Всегда я вижу солнце восходящимНе из глубин без края и конца,А из-за той давно знакомой чащи,Пронизанной руладами скворца.Да, у меня земные представленья,Я весь в плену земных забот, страстей,И снятся мне земные сновиденьяБез нынешних космических затей —Не путь в огнях сквозь дали мирозданья,А как в Мосальске выжил под огнём,И друг мой, не вернувшийся с заданья,И скорбь моя, и боль моя о нём,Не старты звездолётов на рассвете,Не красота пейзажей неземных,А мать моя, жена моя и дети,Тревога и ответственность за них.Пусть говорят: бедно воображенье!Я от таких упреков не бегу,Да, чувствую земное притяженьеИ ничего поделать не могу.Оно твердит, исполненное веры,Что внуки наши через много летПростят нам неосвоенность Венеры,Но не простят оставленных им бед.И потому оно с восторгом бьётсяПри виде не Сатурнова кольца,Не пропастей вселенского колодца,А редкого счастливого лица.

Подоходный налог

Нет, не завидуйте тому,Кто так удачлив и беспечен,Кто – это видно по всему —Печатью баловня отмечен.Чьё имя на устах у всех,Кого все беды обходили,Кто будто и не знал помехТам, где другие слёзы лили.Кто так шагает широко,Кто так безудержно хохочет,Кому так дышится легко,Кому доступно всё, что хочет.Так не завидуйте же – грех! —Весёлым, смелым и свободным.Тем паче, что любой успехБог облагает подоходным.

Суть

Характер виден всюду и везде —На воздухе, на суше, на воде,В застолье, в путешествии, в труде,В отчаянье, в богатстве, в нищете,В печали, в ликовании, в беде.Характер обнаружится всегда —Когда мы ждём решения суда,Когда мы умираем от стыда,Когда мы воскресаем иногда,Когда мы тащим рыбку из пруда.Характер проявляется во всём —И в том, как мы кого-нибудь спасём,И в том, как лишь присутствует при сём,И в том, как свою курочку пасём,И даже в том, как ложку в рот несём.Каких ни навыдумывай затей,А суть свою не скроешь от людей.

Вот только бы…

Ирине Ермаковой,

русской парижанке

Мои друзья объездили весь свет.Кто в Риме был, кто в Лондоне, кто в Дели…Кто в Кордильерах свой оставил след,Кто изучил все шведские отели.Они твердят: «Как много красоты,И как она разнообразна в мире!Жаль, что её не часто видел ты.И взгляд, и дух твой сделались бы шире».– Вы правы, – отвечаю я друзьям, —Завидую. Готов и я помчаться,Чтоб посмотреть на пальмах обезьян,Чтоб на волне карибской покачаться.Да, я поеду! Но успеть бы мнеНалюбоваться вдоволь той берёзкой,Что так дано видна в моём окнеВо всей красе сердечной и неброской.Да, я готов! Но только мне бы вотНаслушаться и жаворонка вволю,Когда он сыпет серебро с высот,А ты идёшь, лицо подняв, по полю.Да, я собрался. До свиданья, Русь!Билет, Ирина, до Парижа – сколько?..Вот только на Непрядву нагляжусь,Вот только ширью русской надышусь…Вот только я… Вот только бы… Вот только…

Silentium

1Молчание бывает громогласно.Когда за ним достоинство и честь,Оно гремит возвышенно и страстноИ нечто в нём магическое есть.Известно это всем с давнишних пор.Вот так молчал когда-то Томас Мор.2Я спокойно гляжу в эти злобные лица.Отвечать? возражать? с ними спорить? – Зачем?От пощечины словомМожно словом укрыться,От молчанья хлыста не укрыться ничем.

«Порой меня пронзает ощущенье…»

Порой меня пронзает ощущенье,Что без моей любви к ней и трудаЗемли остановилось бы вращеньеИ солнце закатилось навсегда;Что я один за жизнь Земли в ответеИ кое-что мне сделать удалось.Лишь потому и солнце ярко светитИ не скрипит пока земная ось.

Они и мы

Вадиму Тарханову, однокласснику и другу

Как много средств передвиженияВек современный дарит нам!Мы без большого напряженияСегодня – здесь, а завтра – там.Совсем не то, что в пору бричек,Возков, кибиток да карет —Как нет у нас тех дней привычек,Так скоростей тех жалких нет.Сверхзвуковые самолёты,Сверхскоростные поезда —И никакой-то нам заботы,И никакого нам труда!Вот мать проведать вы решилиИли старинного дружка —В трамвае ли, в автомобилеДорога к ним проста, легка.Доступно всё, и всё в избытке,Пути надёжны и прямы,Но те, что ездили в кибитке,Не чаще ль виделись, чем мы?Март 1978

Плюрализм

Как суетятся ныне люди!Дела и время гонят их.И потому поспешно судятОни частенько о других.Сосед меня считает злюкой,Один знакомый – гордецом,Другой сосед – ходячей скукой,Другой знакомый – наглецом.Кто прочит мне удел мессии,А кто шипит: «Он хулиган…»Кто – «Первое перо России!»,А кто – «Последний графоман!».Прости сумбур им этот, Боже,Коль сам язык всем нам и дал.– Прощаю, – Бог сказал, – но все жеОт многих я не ожидал.

С ярмарки

Когда я на вселенском торгеЯвился вдруг вослед другим,Ото всего я был в восторге,И кошелёк мой был тугим.В товарах пёстрых по лабазамЯ взоры нежил и купал,И что не мог покинуть глазом,То, не торгуясь, покупал.Мне медный таз казался солнцем,Над мишурой я сладко млел,И не стоял я за червонцем,И четвертных я не жалел!Набил я короб необъятныйИ вроде счастлив был вполне,Но вдруг заметил: в путь обратныйПора с той ярмарки и мне.И вот бреду… А что ж покупки?В их суть я наконец-то вник:Те – слишком грубы, эти – хрупки,А третьи – чёрта ли мне в них!Теперь все цены я сверяюС веленьем сердца и ума,И всё ненужное – швыряю.Бери, кто хочет, задарма!И уж отныне не позволишьСебе покупку просто так:Ведь в кошельке моём всего лишьПоследний тёртый четвертак.

Судьба

Для какого дела я родился?Для какого часа или дня?Может, с ними я уже простился?Может, они ждут ещё меня?Не была ли делом тем причастностьК грозным и победным дням войны,Когда мы смертельную опасностьОтвели всем миром от страны.Не был ли тем делом сад вишневый,Что я сам взрастил и берегу?Иль – всего сочувственное слово,Сказанное бывшему врагу?Не был ли тем часом час рассвета,На Непрядве встреченного мной,Когда понял вдруг, что нет ответаНа загадку красоты земной?Не был ли тем днём тот день прекрасный,Когда встретил милую мою?Или – тот, загадочный и властный,Что велел мне: – Пой! Я дар даю.А, быть может, это дело – песни,Что я завтра радостно сложу?Или где-то старичок безвестный,Коего под локоть поддержу?Может, это день и час, когда яВ будущем неведомо году,Ни о чём уж больше не гадая,За родную землю упаду?..Ничего покамест неизвестно.Не проста задачка, непроста!Надо жить уверенно и честно.Только смерть всё ставит на места

Возраст

Хосе Нуньо, другу из Барселоны

О, годы! Что со мною сталось!Очки, морщины, седина…Неужто в самом деле старостьИ чаша выпита до дна?Но как же старость, если МоцартТеснит дыханье мне опять,И сердце учащённо бьётся,И, как ему, мне тридцать пять;И если Лермонтова строкиЗовут меня на бой за честь,На бой бесстрашный и жестокий,И, как ему, мне двадцать шесть;И если над судьбой ДжульеттыМеня опять застал рассвет,И я шепчу её обеты,И мне, как ей, шестнадцать лет.

Уезжает Рая Коган

Как с утра у нас в подъездеТолько «Ох!» да только «Ах!»,Все квартиры, все соседиСловно на похоронах…Подкатило ровно в десятьГрузовое к нам такси.Не успели всё мы взвесить,Как уж слышим: «Выноси!»Ты ли это? Это Рая ль?Ты ли это, чёрт возьми,Отправляешься в ИзраильС малолетними детьми?И выходит Рая Коган,Грузит шкаф, диван, бельё…Не судите слишком строго,Люди русские, её.Потому что Коган Рая,Покидая отчий край,Едет хоть и не из рая,Но едва ли прямо в рай;Потому что ей за сорок,Два мальчишки-сорванца,И удел их, право ж, горек:Есть отец, и нет отца;Потому что у РаискиБлажь гнездится в голове,Что альфонсы в ТельавивскеСовестливей, чем в Москве,Что в земле обетованнойРазорвёт мытарства круг —Там квартира с суперванной,Там и суженый супруг…Безотцовщину видалиНаши бабы столько раз!Но отчизну чтоб кидалиДа с детьми – в чужие дали, —Это видят лишь сейчас.И, не зная, слаще ль, горшеТам им будет – «Ох!» и «Ах!» —Плачут русские лифтёршиО еврейских пацанах.

Весна

Зима была такой унылойИ беспросветно-затяжной,Что всем казалось: с прежней силойНе обновится мир весной.Зима была такой тяжёлой —Метели, вьюги, холода, —Что думать о весне весёлойКазалось дико иногда.Зима была такой жестокой —Тоска, хандра давили всех, —Что о весне голубоокойМечтать казалось просто грех.Но день пришёл – она насталаИ прядь откинула с чела,И, как обычно, заблистала,И, как впервые, расцвела.Апрель 1978

Август

Прекрасно всё,куда ни брошу взор —Цветы, деревья, птичьи трели, небо,Безбрежных далей манящий простор,Волна, бегущая по полю хлеба.Прекрасно всё,что слышу – дальний смех,Шуршанье листьев, лёгкий шаг любимой,Шум детских нестареющих потех,Свист крыльев птицы, пролетевшей мимо.Прекрасно всё,что ощущаю яИ рук, и тела каждым сантиметром —Текучих вод прохладная струя,Полдневный зной и дуновенье ветра.Прекрасно всё,что на душе сейчас —Любовь, восторг, печаль, благодаренье…Со мной и с вами было так не раз —И всё-таки достойно удивленья!

Юность в шинели

«Нельзя включить воспоминания…»

Нельзя включить воспоминания,Как телевизор или свет —Тут бесполезны все старания,Тут никаких рецептов нет.Они приходят как бы сами.Законы их сложны, тонки,Но, уж явясь, идут за намиПорой до гробовой доски.

«Когда мне снится-вспоминается…»

Когда мне снится-вспоминаетсяТо, что я видел на войне,Со мною иногда случается —Кричу невольно я во сне.Как я боюсь, чтоб этот крикВ твою светёлку не проник.

«Ты всего на три года моложе меня…»

Ты всего на три года моложе меня —В нашем возрасте это пустяк.Но меня опалило дыханье огня,Хоть и ты уж давно не простак.И тебе довелось натерпеться всего,Тоже лиха досталось хлебнуть,Только горьких прозрений пути моегоНе знавал и не знает твой путь.Я тебе это вовсе не ставлю в вину.Никому не судья, не кумир, —Просто видел ябольше тебяна войну,На огромный и яростный мир.

Ровно в четыре часа

Он в эту ночь уснуть не может,Сосед мой, отставной майор.Та боль его доныне гложет,Тот гнев горит в нём до сих пор.А если и вздремнёт усталый,То уж в четыре-то часа,Как по команде запоздалой,Он вскочит и протрёт глаза.И перед ним опять виденьяТого рассвета, дня того,Когда свершилось нападеньеНа землю милую его.На пограничном полустанкеИх было горсточка людей,И через них прорвались танкиНа спящих женщин и детей.Он будто слышал, как границаВнезапно хряснула. А онМог лишь стонать да материться,Последний расстреляв патрон.Ему нет дела до масштабаЧужой вины и в чём вина.Просчёты Сталина, ГенштабаОн на себя берёт сполна,Поскольку в том бою неравномОстановить врага не смогНа направленье самом главном,Что прямо к сердцу – на восток.Те танки-псы да бомбовозыТогда побили всю братву…И он сейчас глотает слёзыДа шепчет: – А вот я живу…Старик не верил в Бога сроду,Но вот уже в конце пути,Как Богу, молится народу:Ведь ты всемилостив. Прости…Коктебель, 1976,«Сельская жизнь», 21 июня 1994

Павшие в сорок первом

Всем, за Россию павшим, славаИ память скорбная вовек!Их свято чтят и мать-державаИ каждый честный человек.О всех нам не избыть печалиСредь будней, праздников и дел,Но у того, кто пал в началеОсобый всё-таки удел…Им, кто сражался в Бресте, в Орше,В Смоленске, Вязьме, у Орла,В земле лежать не всех ли горше? —Им неизвестно, чья взяла.Они не знают, удалось лиНам отстоять Москву зимойИ как и что там было послеСо всею Русью, всей страной.И что с детьми? И что с женою?Жива ли мать? И где отец?Ещё пойдём ломить стеноюИли уже всему конец?..Над ними годы проплывают,Как многотонные суда,Но ничего они не знаютИ не узнают никогда.Но без раздумий всё отдали,Всё совершили, что моглиИ, не колеблясь, прахом сталиРодной единственной земли.Июнь 1974,«Правда», 29 июня 1994

Изверг

Осень сорок второго года.Мы от фронта верстах в пяти.Учат нас. Командиром взводаИзверг – хуже не приведи.Только зыкнет бывало: «СвязьюОбеспечить КП за час!»И бежишь, и ползёшь ты грязью,И потеешь ты десять раз.Как спасения ждешь отбоя.Он нужней, чем хлеба кусок.Только снова: «Тревога! К бою!»Или – ночью-то! – марш-бросок.С полной выкладкой, всё по форме.Верст на двадцать – «Вперёд, братва!»И не поят тебя, не кормят,И душа в тебе чуть жива.Вот и ноги совсем как вата.А комвзвода – песню свою:«Тяжело в ученье, ребята,Но ещё тяжелей в бою!»Кто-то раз ему брякнул: «Врете!»Да и я считал, что брехня.Но при первом же артналётеОн от взрыва прикрыл меня.«Правда», 29 июня 1994

Алтарь победы

Памяти Игоря Зайцева, Кости Рейнветте-ра, Володи Семёнова, Вали Андрусова, Фридриха Бука, Лени Гиндина, Толи Федотова и всех моих одноклассников по 437-й московской школе, не вернувшихся с войны

Сорок четвёртый. Польша. Висла.Мне двадцать лет. И как Вийон,Я жизнь люблю сильнее смысла,Сильней значения её.Как все, хотел в живых остаться,Без костылей прийти с войны,Но, как нетрудно догадаться,Я знать не мог ещё ценыЛюбви, испитой полным кубком,Отцовства радостям простым,Труду, смиренью и уступкам,Ветвям черёмухи густым,Неторопливым наслажденьямНеспешного теченья дум,Случайным нежным песнопеньям,Тропе, что выбрал наобум…Потом лишь это всё изведав,Я оценить сумел вполне,Что отдал на алтарь Победы10-й «А» на той войне.Май 1974, «Правда», 29 июня 1994

«Всё ближе заветная дата…»

Н. Г.

Всё ближе заветная дата.Я верю, что в этом годуНелёгкой походкой солдатаК тебе на крыльцо я взойду.На стук мой ты вскочишь с постелиИ, дверь не прикрыв за собой,К потёртой и пыльной шинелиПрижмёшься горячей щекой.За долгие сроки разлуки,За то, что пришёл из огняТвои драгоценные руки,Как прежде, обнимут меня.Алленштейн, Восточная Пруссия,1 января 1945

День Победы

Если было б судьбой суждено мнеЖить до ста, даже тысячи лет,И до тех бы времён я запомнилДня Победы и облик и цвет.Слёзы счастья и скорби на лицах,День из горя и радости весь,Залпы тысячи пушек в столице,О Победе разнёсшие весть.И сердечное краткое словоПоздравленья отцом сыновейВ этот День мы услышала снова,Дети разных земель и кровей.Это слово не часто звучало,Но всегда укрепляло сердца.С ним прошли мы войну от началаДо Победного Дня, до конца.Кёнигсберг, 50-я армия. 9 мая 1945.«Разгромим врага», 12 мая 1945

Берёза

И быстрые ноги к земле приросли…

Анна Ахматова. «Лотова жена»– О чём твой шум, – спросил я у березыНа перекрёстке русских двух дорог. —Я слышу в нём стенанья, вздохи, слёзы,Но смысла их я разгадать не смог.– Я не берёзой родилась когда-то, —Мне листья отвечали в вышине. —Была я молодой женой солдата.Он до сих пор ещё на той войне.Весной победной молодые ногиВстречать его несли сюда меня.Дни напролёт ждала я на дороге,Глаза рукой от солнца заслоня.Ты знаешь, путник, сколько отзвенелоЗелёных вёсен с давней той поры.Я в ожиданье одеревенела,Надев наряд из листьев и коры.И к лучшему! – она вздохнула глухо. —Не верю я, что враг его убил.Вернётся он. А я уже старуха.Меня бы он невольно разлюбил.А так – любовь бедой не обернётся.Я как береза хороша – взгляни!Увидит он меня и улыбнётся,И сядет отдохнуть в моей тени.Тогда над головой его склонённойТихонько песню спеть я захочу,Чтоб он услышал голос мой влюблённый.Сейчас я песню эту и учу.Ответив мне, берёза зашепталаОпять о том, чем только и жила.Казалось ей, что дней осталось мало.Она спешила выучить слова.

Поиски первой любви

Мои многие сверстники ныне, уж в зрелые годыВсё стучат и стучат кулаками в ворота любви.Не судите их строго. Их юности нежные всходы,Их мечты и надежды потоплены были в крови.Надо выстоять было и вспять обратить ту лавину,Что наслали фашисты на землю родимую их.Задолжала им юность рассветов своих половину,И ночей, и черёмух, и песен прекрасных своих.Огрубели в ту пору сердца, и желанья, и нервы.Они знали одно: сокруши! отомсти! раздави!Потому и любовь начиналась для многих не с первой,А с второй или третьей и даже с десятой любви.Но о первой, не бывшей, тоска их всё гложет и гложет.И в квартире богатой, и в скромной крестьянской избе,На работе, в пути, на непраздном супружеском ложеВсё она перед ними маячит, всё манит к себе.Вот возникла опять из-за ближнего вдруг поворотаИ куда-то исчезла, шепнув еле слышно: «Лови!»И бегут мои сверстники, бьют кулаками в ворота…Кулаки их и души разбиты уже до крови.1974

Костыли

Прислушайтесь, имеющие уши:И рядом с вами и от вас вдалиВсё реже, всё печальнее и глушеСтучат о нашу землю костыли.А вспомните, как яростно стучалиОни везде-везде в былые дни,И облака из пыли и печалиШли над страной от этой стукотни.Но год от года войско их ределоНа тротуарах и на большаках,Валялись они чаще всё без делаВ чуланах, в сенцах да на чердаках.Их стук да скрип вот-вот уж прекратятся,И тихо станет среди бела дня.И в тучи облака преобратятся,Всех нас, живущих, тенью осеня.Коктебель, октябрь 1974,«Правда», 7 мая 1994

Если…