Гарики на каждый день

мы бережем покой супруги;

ничто не стоит слез жены,

кроме объятия подруги.

* * *

Мое счастливое лицо

не разболтает ничего;

на пальце я ношу кольцо,

а шеей – чувствую его.

* * *

Тому, что в семействе трещина,

всюду одна причина:

в жене пробудилась женщина,

в муже уснул мужчина.

* * *

Завел семью. Родились дети.

Скитаюсь в поисках монет.

Без женщин жить нельзя на свете,

а с ними – вовсе жизни нет.

* * *

Если днем осенним и ветреным

муж уходит, шаркая бодро,

треугольник зовут равнобедренным,

невзирая на разные бедра.

* * *

Был холост – снились одалиски,

вакханки, шлюхи, гейши, киски;

теперь со мной живет жена,

а ночью снится тишина.

* * *

Цепям семьи во искупление

Бог даровал совокупление;

а холостые, скинув блузки,

имеют льготу без нагрузки.

* * *

Я по любви попал впросак,

надев семейные подтяжки,

но вжился в тягу, как рысак,

всю жизнь бегущий из упряжки.

* * *

Удачливый и смелый нарушитель

законности, традиций, тишины,

судьбы своей решительный вершитель,

мучительно боюсь я слез жены.

* * *

Бьет полночь. Мы давно уже вдвоем.

Спит женщина, луною освещаясь.

Спит женщина. В ней семя спит мое.

Уже, быть может, в сына превращаясь.

* * *

Еще в нас многое звериным

осталось в каждом, но великая

жестокость именно к любимым —

лишь человека данность дикая.

* * *

Я волоку телегу с бытом

без напряженья и нытья,

воспринимая быт омытым

высоким светом бытия.

* * *

Господь жесток. Зеленых неучей,

нас обращает в желтых он,

а стайку нежных тонких девочек —

в толпу сварливых грузных жен.

* * *

Когда в семейных шумных сварах

жена бывает неправа,

об этом позже в мемуарах

скорбит прозревшая вдова.

* * *

Если рвется глубокая связь,

боль разрыва врачуется солью.

Хорошо расставаться, смеясь —

над собой, над разлукой, над болью.

* * *

Если б не был Создатель наш связан

милосердием, словно веревкой,

Вечный Жид мог быть жутко наказан

сочетанием с Вечной Жидовкой.

* * *

Разве слышит ухо, видит глаз

этих переломов след и хруст?

Любящие нас ломают нас

круче и умелей, чем Прокруст.

* * *

Жалко бабу, когда, счастье губя,

добиваясь верховодства оплошно,

подминает мужика под себя,

и становится ей скучно и тошно.

* * *

Когда взахлеб, всерьез, не в шутку

гремят семейные баталии,

то грустно думать, что рассудку

тайком диктуют гениталии.

* * *

Хвалите, бабы, мужиков:

мужик за похвалу

достанет месяц с облаков

и пыль сметет в углу.

* * *

Где стройность наших женщин?

Годы тают, и стать у них совсем уже не та;

зато при каждом шаге исполняют

они роскошный танец живота.

* * *

Семья – театр, где не случайно

у всех народов и времен

вход облегченный чрезвычайно,

а выход сильно затруднен.

* * *

Закосневшие в семейственной привычке,

мы хотя воспламеняемся пока,

но уже похожи пылкостью на спички,

что горят лишь от чужого коробка.

* * *

Бойся друга, а не врага —

не враги нам ставят рога.

* * *

Наших женщин зря пугает слух

про мужских измен неотвратимость,

очень отвращает нас от шлюх

с ними говорить необходимость.

* * *

Амур хулиганит с мишенью

мужских неразумных сердец,

и стерва, зануда и шельма

всех раньше идут под венец.

* * *

Сегодня для счастливого супружества

у женщины должно быть много мужества.

* * *

А Байрон прав, заметив хмуро,

что мир обязан, как подарку,

тому, что некогда Лаура

не вышла замуж за Петрарку.

* * *

В идиллии всех любящих семей,

где клен не наглядится на рябину,

жена из женской слабости своей

увесистую делает дубину.

* * *

Для домашнего климата ровного

много значит уместное слово,

и от шепота ночью любовного

улучшается нрав домового.

* * *

Век за веком слепые промашки

совершает мужчина, не думая,

что внутри обаятельной пташки

может жить крокодильша угрюмая.

* * *

Разбуженный светом, ожившим в окне,

я вновь натянул одеяло;

я прерванный сон об измене жене

хотел досмотреть до финала.

* * *

Любым – державным и келейным

тиранствам чужд мой организм,

хотя весьма в быту семейном

полезным вижу деспотизм.

* * *

Вполне владеть своей женой

и управлять своим семейством —

куда труднее, чем страной,

хотя и мельче по злодействам.

* * *

Цветы. Негромкий гул людей.

Пустая ложь, что вечно с нами.

Тупой отзвон слепых гвоздей.

И тишина. И тьма. И пламя.

5

ЕСЛИ ЖИЗНЬ ИЗЛИШНЕ ДЕЛОВАЯ, ФУНКЦИЯ СЛАБЕЕТ ПОЛОВАЯ

* * *

Прожив уже почти полвека,

тьму перепробовав работ,

я убежден, что человека

достоин лишь любовный пот.

* * *

За то люблю я разгильдяев,

блаженных духом, как тюлень,

что нет меж ними негодяев

и делать пакости им лень.

* * *

Рассудок, не знававший безрассудства,

и ум, где шалопайство не с руки,

и разум, не отзывчивый для чувства, —

от мудрости безмерно далеки.

* * *

Лишь перед смертью человек

соображает, кончив путь,

что слишком короток наш век,

чтобы спешить куда-нибудь.

* * *

Запетыми в юности песнями,

другие не слыша никак,

живет до скончания пенсии

счастливый и бодрый мудак.

* * *

Поскольку жизнь, верша полет,

чуть воспарив, – опять в навозе,

всерьез разумен только тот,

кто не избыточно серьезен.

* * *

Наш разум лишь смехом полощется

от глупости, скверны и пакости,

а смеха лишенное общество

скудеет в клиническом пафосе.

* * *

Сегодня столь же, сколь вчера,

земля полна пиров и казней;

зло обаятельней добра,

и гибче, и разнообразней.

* * *

Весьма причудлив мир в конторах

от девяти и до шести;

бывают жопы, из которых

и ноги брезгуют расти.

* * *

У скряги прочные запоры,

у скряги темное окно,

у скряги вечные запоры —

он жаден даже на гавно.

* * *

Пути добра с путями зла

так перепутались веками,

что и чистейшие дела

творят грязнейшими руками.

* * *

Господь, лепя людей со скуки,

бывал порою скуповат,

и что частично вышли суки,

он сам отчасти виноват.

* * *

Время наше будет знаменито

тем, что сотворило страха ради

новый вариант гермафродита:

плотью – мужики, а духом – бляди.

* * *

Блажен, кто искренне не слышит

своей души смятенный стон:

исполнен сил и счастлив он,

с годами падая все выше.

* * *

Чуть получше, чуть похуже —

сыщется водица,

и не стоит пить из лужи —

плюнуть пригодится.

* * *

Не стану врагу я желать по вражде

ночей под тюремным замком,

но пусть он походит по малой нужде

то уксусом, то кипятком.

* * *

В кровати, хате и халате

покой находит обыватель.

А кто романтик, тот снует

и в шестеренки хер сует.

* * *

В искушениях всяких и разных

дух и плоть усмирять ни к чему;

ничего нет страшней для соблазна,

чем немедля поддаться ему.

* * *

С тихой грустью художник ропщет,

что при точно таком же харче

у коллеги не только толще,

но еще и гораздо ярче.

* * *

С хорошими людьми я был знаком;

покуда в Лету замертво не кану,

ни сукою теперь, ни мудаком

я им благодаря уже не стану.

* * *

Ко тьме и свету не причастен,

брезглив ко злу, к добру ленив,

по часу в день бывал я счастлив,

тетрадь к сожительству склонив.

* * *

В конторах служат сотни дур,

бранящих дом, плиту и тряпку;

у тех, кто служит чересчур,

перерастает матка – в папку.

* * *

Не суйся запевалой и горнистом,

но с бодростью и следуй, и веди;

мужчина быть обязан оптимистом,

все лучшее имея впереди.

* * *

Я на карьеру, быт и вещи

не тратил мыслей и трудов,

я очень баб любил и женщин,

а также девушек и вдов.

* * *

Есть страсти, коим в восхваление

ничто нигде никем не сказано;

я славлю лень – преодоление

корысти, совести и разума.

* * *

Наш век легко плодит субъекта

с холодной згой в очах порочных,

с мешком гавна и интеллекта

на двух конечностях непрочных.

* * *

Снегом порошит моя усталость,

жизнь уже не книга, а страница,

в сердце – нарастающая жалость

к тем, кто мельтешит и суетится.

* * *

В советах нету благодати

и большей частью пользы нет,

и чем дурак мудаковатей,

тем он обильней на совет.

* * *

Крутой и трогательно чистый,

весомо, явственно и внятно

от нищих духом – дух мясистый

витает в воздухе приятно.

* * *

Человек без тугой и упрямой

самовольной повадки в решениях

постепенно становится дамой,

искушенной во всех отношениях.

* * *

Саднит на душе, как ожог,

тоска соучастия в спорах

с обилием творческих жоп,

весьма в извержении скорых.

* * *

Владыкой мира станет труд,

когда вино польет из пушек,

и разом в девственность впадут

пятнадцать тысяч потаскушек.

* * *

Никуда не уйдя ни на чуть,

мы все силы кладем на кружение,

ибо верим не в пройденный путь,

а в творимое нами движение.

* * *

Ты вечно встревожен, в поту, что в соку,

торопишься так, словно смерть уже рядом;

ты, видно, зачат был на полном скаку

каким-то летящим в ночи конокрадом.

* * *

По ветвям! К бананам! Где успех!

И престиж! Еще один прыжок!

Сотни обезьян стремятся вверх,

и ужасен вид их голых жоп.

* * *

Я уважаю лень за то, что

в ее бездейственной тиши

живую мысль питает почва

моей несуетной души.

* * *

Сказавши, не солгав и не похвастав,

что страху я не слишком поддаюсь,

не скрою, что боюсь энтузиастов

и очень активистов я боюсь.

* * *

Я прожил жизнь как дилетант —

ни в чем ни знаний, ни системы,

зато писал я не диктант,

а сочинение без темы.

* * *

Чтобы вдоволь радости отведать

и по жизни вольно кочевать,

надо рано утром пообедать

и к закату переночевать.

* * *

Гниенье основ – анекдота основа,

а в нем стало явно видней,

что в русской комедии много смешного,

но мало веселого в ней.

* * *

Вкушая бытия густой напиток,

трясясь по колее, людьми изрытой,

я понял, что серьезности избыток —

примета недостаточности скрытой.

* * *

У тех, в ком унылое сердце,

и мысли – тоскою моренные,

а если подробней всмотреться,

у бедных и яйца – вареные.

* * *

О чем хлопочут червяки?

Чего достигнуть норовят?

Чтоб жизней их черновики

в питоны вывели червят.

* * *

Не жалею хмельных промелькнувших годов,

не стыжусь их шального веселья,

есть безделье, которое выше трудов,

есть труды, что позорней безделья.

* * *

Этот тип – начальник, вероятно:

если он растерян, огорошен,

если ветер дует непонятно —

он потеет чем-то нехорошим.

* * *

Подпольно, исподволь, подспудно,

родясь, как в городе – цветы,

растут в нас мысли, корчась трудно

сквозь битый камень суеты.

* * *

Творимое с умом и не шутя

безделье освежает наши души;

с утра я лодырь, вечером – лентяй,

и только в промежутке бью баклуши.

* * *

Уже с утра, еще в кровати,

я говорю несчетный раз,

что всех на свете виноватей —

Господь, на труд обрекший нас.

* * *

Как ни туманна эта версия,

но в жизни каждого из нас

есть грибоедовская Персия

и есть мартыновский Кавказ.

* * *

Лишь тот вполне благочестив,

кто время попусту не тратил,

а, смело пояс распустив,

земной отведал благодати.

* * *

Расчетлив ты, предусмотрителен,

душе неведомы гримасы,

ты не дитя живых родителей,

а комплекс компаса и кассы.

* * *

Чуждаясь и пиров, и женских спален,

и быта с его мусорными свалками,

настолько стал стерильно идеален,

что даже по нужде ходил фиалками.

* * *

О равенстве мы заняты заботами,

болота и холмы равняем мы;

холмы, когда уравнены с болотами,

становятся болотами холмы.

* * *

Так привык на виду быть везде,

за престиж постоянно в ответе,

что, закрывшись по малой нужде,

держит хер, как бокал на банкете.

* * *

Живи, покуда жив. Среди потопа,

которому вот-вот наступит срок,

поверь – наверняка мелькнет и жопа,

которую напрасно ты берег.

* * *

Мужчины – безусловный авангард

всех дивных человеческих затей,

и жаль, что не умерен их азарт

ношением и родами детей.

* * *

Так ловко стали пресмыкаться

сейчас в чиновничьих кругах,

что могут с легкостью сморкаться

посредством пальцев на ногах.

* * *

Сколько света от схватки идей,

сколько свежести в чувственной гамме,

но насмотришься сук и блядей —

жирно чавкает грязь под ногами.

* * *

Над злой тоской больниц и тюрем,

над нашей мышьей суетой,

дымами труб насквозь прокурен,

витает вряд ли дух святой.

* * *

Я чужд рассудочным заботам

и очень счастлив, что таков:

Бог благосклонен к идиотам

и обожает мудаков.

* * *

Есть люди – прекрасны их лица,

и уровень мысли высок,

но в них вместо крови струится

горячий желудочный сок.

* * *

Погрязши в тупых ежедневных делах

и в них находя развлечение,

заблудшие души в блудливых телах

теряют свое назначение.

* * *

Очень жаль мне мое поколение,

обделенное вольной игрой:

у одних плоскостопо мышление,

у других – на душе геморрой.

* * *

Пора! Теперь меня благослови

в путь осени, дождей и листопада,

от пламени цветенья и любви

до пепла увяданья и распада.

* * *

Дана лишь тем была недаром

текучка здешней суеты,

кто растопил душевным жаром

хоть каплю вечной мерзоты.

* * *

Мы все умрем. Надежды нет.

Но смерть потом прольет публично

на нашу жизнь обратный свет,

и большинство умрет вторично.

6

КТО ТОМИМ ДУХОВНОЙ ЖАЖДОЙ, ТОТ НЕ ЖДИ ЛЮБВИ СОГРАЖДАН

* * *

Человек – это тайна, в которой

замыкается мира картина,

совмещается фауна с флорой,

сочетаются дуб и скотина.

* * *

Взрывы – не случайный в мире гость;

всюду то замедленно, то быстро

воздух накопляет нашу злость,

а она – разыскивает искру.

* * *

По странам и векам несется конница,

которая крушит и подчиняет;

но двигатель истории – бессонница

у тех, кто познает и сочиняет.

* * *

На безрассудства и оплошности

я рад пустить остаток дней,

но плещет море сытой пошлости

о берег старости моей.

* * *

Глядя, как играют дети,

можно быть вполне спокойным,

что вовек на белом свете

не пройдут раздор и войны.

* * *

Когда усилия науки

прольют везде елей и мед,

по любопытству и со скуки

все это кто-нибудь взорвет.

* * *

Служа истории внимательно,

меняет время цену слова;

сейчас эпоха, где романтика

звучит как дудка крысолова.

* * *

Весомы и сильны среда и случай,

но главное – таинственные гены,

и как образованием ни мучай,

от бочек не родятся Диогены.

* * *

Бывают лица – сердце тает,

настолько форма их чиста,

и только сверху не хватает

от фиги нежного листа.

* * *

Душой своей, отзывчивой и чистой,

других мы одобряем не вполне;

весьма несимпатична в эгоистах

к себе любовь сильнее, чем ко мне.

* * *

Когда сидишь в собраньях шумных,

язык пылает и горит;

но люди делятся на умных

и тех, кто много говорит.

* * *

Всегда сильней и выше песенник,

и легче жить ему на свете,

в ком веселей и ярче висельник,

всегда таящийся в поэте.

* * *

Воспев зачатье и агонию,

и путь меж ними в мироздании,

поэт рожден прозреть гармонию

в любом и всяком прозябании.

* * *

В стихах моих не музыка живет,

а шутка, запеченная в банальности,

ложащаяся грелкой на живот,

болящий несварением реальности.

* * *

Нельзя не злясь остаться прежним

урчаще булькающим брюхом,

когда соседствуешь с мятежным

смятенно мечущимся духом.

* * *

Жрец величав и строг. Он ключ

от тайн, творящихся на свете.

А шут – раскрыт и прост. Как луч,

животворящий тайны эти.

* * *

Владыка наш – традиция. А в ней —

свои благословенья и препоны;

неписаные правила сильней,

чем самые свирепые законы.

* * *

Несмотря на раздор между нами,

невзирая, что столько нас разных,

в обезьянах срослись мы корнями,

но не все – в человекообразных.

* * *

Наука наукой, но есть и приметы;

я твердо приметил сызмальства,

что в годы надежды плодятся поэты,

а в пору гниенья – начальство.

* * *

Я повзрослел, когда открыл,

что можно плакать или злиться,

но всюду тьма то харь, то рыл,

а непохожих бьют по лицам.

* * *

Жизнь не обходится без сук,

в ней суки с нами пополам,

и если б их не стало вдруг,

пришлось бы ссучиваться нам.

* * *

Слишком умных жизнь сама

чешет с двух боков:

горе им и от ума,

и от мудаков.

* * *

Талант и слеп, и слишком тонок,

чтоб жизнь осилить самому,

и хам, стяжатель и подонок

всегда сопутствуют ему.

* * *

Когда густеют грязь и мрак,

и всюду крик: «Лови!»,

товарищ мой! Не будь дурак,

но смело им слыви.

* * *

В эпоху страхов, сыска, рвения —

храни надменность безмятежности;

веревки самосохранения

нам трут и душу, и промежности.

* * *

Чтоб выжить и прожить на этом свете,

пока земля не свихнута с оси,

держи себя на тройственном запрете:

не бойся, не надейся, не проси.

* * *

Добро уныло и занудливо,

и постный вид, и ходит боком,

а зло обильно и причудливо,

со вкусом, запахом и соком.

* * *

Пугаясь резких поворотов,

он жил и мыслил прямиком,

и даже в школе идиотов

его считали мудаком.

* * *

Чтобы плесень сытой скудости

не ползла цвести в твой дом —

из пруда житейской мудрости

черпай только решетом.

* * *

Определениям поэзии

спокон веков потерян счет,

она сечет сердца, как лезвие,

а кровь у автора течет.

* * *

Сколь часто тот, чей разум выше,

то прозябал, то просто чах,

имея звук намного тише,

чем если жопа на плечах.

* * *

Устройство мироздания жестоко

по прихоти божественной свободы:

убийствами поэтов и пророков

к их духу причащаются народы.

* * *

В цветном разноголосом хороводе,

в мелькании различий и примет

есть люди, от которых свет исходит,

и люди, поглощающие свет.

* * *

Есть люди: величава и чиста

их личность, когда немы их уста;

но только растворят они уста,

на ум приходят срамные места.

* * *

Люби своих друзей, но не греши,

хваля их чересчур или зазря;

не сами по себе мы хороши,

а фону из гавна благодаря.

* * *

Бесцветен, благонравен и безлик,

я спрятан в скорлупу своей типичности;

безликость есть отсутствие улик

опасного наличия в нас личности.

* * *

Властей пронзительное око

отнюдь не давит сферы нижние,

где все, что ярко и глубоко,

свирепо травят сами ближние.

* * *

Всегда среди чумы и бедствий

пируют хари вместе с ликами,

и не смолкает смех в соседстве

с неумолкающими криками.

* * *

У нищих духом струйка дней

журчит ровней и без осадка,

заботы бедности скудней

богатых трудностей достатка.

* * *

В года кошмаров, столь рутинных,

что повседневных, словно бублики,

страшней непуганых кретинов

одни лишь пуганые умники.

* * *

Прости, Господь, за сквернословья,

пошли всех благ моим врагам,

пускай не будет нездоровья

ни их копытам, ни рогам.

* * *

О чувстве дружбы в рабской доле

сказал прекрасно сам народ:

кого ебет чужое горе,

когда свое невпроворот?

* * *

Наши дороги – простор и шоссе,

легок житейский завет:

думай, что хочешь, но делай, как все,

иначе – ров и кювет.

* * *

Сквозь вековые непогоды

идет, вершит, берет свое —

дурак, явление природы,

загадка замыслов ее.

* * *

Не меряйся сальным затасканным метром

толпы, возглашающей славу и срам,

ведь голос толпы, разносящийся ветром,

сродни испускаемым ею ветрам.

* * *

Кто хоть недолго жил в тюрьме,

чей хлеб неволей пах,

те много знают о дерьме

в душевных погребах.

* * *

Есть индивиды – их участь сурова,

жизнь их легко увядает;

камень, не брошенный ими в другого,

в почках у них оседает.

* * *

Вновь, как поганки в роще мшистой,

всегда внезапны, как нарывы,

везде растут марксималисты

и жаждут жатвы, сея взрывы.

* * *

Всегда и всюду тот, кто странен,

кто не со всеми наравне,

нелеп и как бы чужестранен

в своей родимой стороне.

* * *

Те души, что с рождения хромые,

врачуются лишь длительным досугом

в местах, где параллельные прямые

навек пересекаются друг с другом.

* * *

Чем дряхлый этот раб так удручен?

Его ведь отпустили? Ну и что же.

Теперь он на свободу обречен,

а он уже свободно жить не может.

* * *

Если крепнет в нашей стае

климат страха и агрессии,

сразу глупость возрастает

в гомерической прогрессии.

* * *

Не гаснет путеводная звезда,

висевшая над разумом и сердцем

тех первых, кто придумал поезда,

пошедшие в Дахау и Освенцим.

* * *

Откуда столько псов

с кипящей пастью,

я понял за прожитые полвека:

есть холод, согревающийся страстью

охоты на живого человека.

* * *

На людях часто отпечатаны

истоки, давшие им вырасти;

есть люди, пламенем зачатые,

а есть рожденные от сырости.

* * *

Опять стою, понурив плечи,

не отводя застывших глаз:

как вкус у смерти безупречен

в отборе лучших среди нас!

7

УВЫ, НО ИСТИНА – БЛУДНИЦА, НИ С КЕМ ЕЙ ДОЛГО НЕ ЛЕЖИТСЯ

* * *

Цель жизни пониманью не дана

и недоступна мысли скоротечной;

даны лишь краски, звуки, письмена

и утоленье смутности сердечной.

* * *

Я охладел к научным книжкам

не потому, что стал ленив;

ученья корень горек слишком,

а плод, как правило, червив.

* * *

Вырастили вместе свет и мрак

атомного взрыва шампиньон;

Богу сатана совсем не враг,

а соавтор, друг и компаньон.

* * *

В цинично-ханжеском столетии

на всем цена и всюду сцена.

Но дом. Но женщина. Но дети.

Но запах сохнущего сена.

* * *

Укрывшись лозунгом и флагом,

не зная лени и сонливости,

зло покупает нас то благом,

то пустоцветом справедливости.

* * *

В прошлом были те же соль и мыло,

хлеб, вино и запах тополей;

в прошлом только будущее было

радужней, надежней и светлей.

* * *

Глубокая видна в природе связь,

основанная Божьей бухгалтерией:

материя от мысли родилась,

а мысль – от спекуляции материей.

* * *

Толпа естествоиспытателей

на тайны жизни пялит взоры,

а жизнь их шлет к ебене матери

сквозь их могучие приборы.

* * *

Смешно, как тужатся мыслители —

то громогласно, то бесшумно —

забыв, что разум недействителен,

когда действительность безумна.

* * *

Власть и деньги, успех, революция,

слава, месть и любви осязаемость —

все мечты обо что-нибудь бьются,

и больнее всего – о сбываемость.

* * *

Прошли века, и мы заметили

природы двойственный урок:

когда порочны добродетели,

то добродетелен порок.

* * *

Дай голой правды нам, и только!

Нагую истину, да-да!

Но обе, женщины поскольку,

нагие лучше не всегда.

* * *

Дорога к истине заказана

не понимающим того,

что суть не просто глубже разума,

но вне возможностей его.

* * *

Язык искусства – не залог

общенья скорого и личного,

а лишь попытка. Диалог

немого и косноязычного.

* * *

Чем долее наука отмечает

познания успехи сумасшедшие,

тем более колеблясь отвечает,

куда от нас ушли уже ушедшие.

* * *

Смущает зря крылатая цитата

юнца, который рифмами влеком:

поэзия должна быть глуповата,