Одного поля ягодки (сборник)

Я кивнула.

– Сиди тут, я сейчас…

– А с тобой нельзя?

– Знаешь, малышка, – ласково сказал Ванцов. – Лучше подожди меня здесь. Так хоть сохранишь в порядке свои нервы.

Я вздохнула. Так вот он куда собрался…

– Как-то не хочется в это верить, – призналась я.

– А мы и не будем в это верить, – усмехнулся Ванцов. – Мы просто сразу отметем плохие варианты.

С этими словами он вышел, оставив меня одну в кабинете.

Ай-яй-яй! Как был бы недоволен сим фактом верный блюститель порядка с вахты!

Мало ли что может выкинуть такой «преступный элемент», как Сашенька Данич в личном кабинете старшего следователя?

* * *

Я, к счастью своему, оптимистка. Мне не хочется верить в то, что плохое – единственное, чего стоит ожидать.

Кстати, именно поэтому меня раздражает «кармическое» сумасшествие: у меня была подруга, она объясняла все происходящие с ней несчастья этой самой кретинской «кармой».

На самом деле она просто заранее смирялась с «грядущим несчастьем». Нет уж, если быть лягушками, утопающими в сметане, я предпочту ту, которая собьет сметану в масло лапками и выберется на волю!

Впрочем, иногда случаются ситуации вроде теперешней. Когда от тебя, увы, ничего не зависит. Надо только сидеть и ждать, изо всех сил пестуя надежду, что все будет нормально.

Ванцов отсутствовал долго, и у меня начали зарождаться худшие опасения.

Чтобы побороть их, я начала расхаживать по ванцовскому кабинету.

– Когда же он появится? Черт побери, его нет уже полчаса. Где же носится Ванцов? И где все-таки может быть Вика? А вдруг Ванцов ее обнаружил среди трупов? О, нет, нет, нет!

Я напоминала взбесившегося льва в клетке, ну уж никак не спокойную и рассудительную девицу, склонную к благоразумию!

Хотите лишиться остатков разума – свяжитесь с Ванцовым…

Если человеку от дурного предчувствия, рожденного чересчур длительным ожиданием, хочется разбить окно кулаком, значит, он на последнем издыхании.

В этот момент дверь открылась, и я услышала за спиной голос Ванцова:

– Через полчасика зайду, ладно?

То есть пока я тут теряла рассудок, он преспокойно с кем-то договаривался о встрече!

– Сашечка, это я…

Я обернулась, уже готовая к самым худшим вестям. Он побледнел и проговорил:

– Саш, что с тобой?

– Что? – испугалась я окончательно, заметив его встревоженный вид.

– У тебя волосы поседели, – прошептал он.

Я бросилась к зеркалу.

– Где? – спросила я и тут увидела сама… клок седых волос… Вот к чему приводят «кармические» размышления, зло подумала я, дергая за кончик этих волос. Они еще и держались плохо, потому что этот клочок остался в моих руках.

– Еще и смертельная болезнь, – прошептала я, с удивлением рассматривая клочок. – Волосы седеют и выпадают… Нет, сегодня точно пятница тринадцатое!

Я так испугалась, что думать забыла про Вику. Поднесла эту прядь, павшую с моей головы, к глазам и внимательно изучила. Мне показалось, что они еще и странно грязные, эти волосы. Да и волосы ли это? Стоп…

– Тьфу, Ванцов, – отшвырнула я эту пакость на пол. – Это просто клубок пыли. Убирался бы ты у себя в кабинете почаще…

Он понял, в чем дело, и начал отвратительно хихикать.

– И ничего смешного тут нет… Лучше скажи, что тебе удалось выяснить?

– Там ее нет, и в других моргах тоже… С такими приметами женщин не поступало.

– То есть пока она, к нашему счастью, жива.

– Или не обнаружена, – успокоил меня добренький Леша.

– Знаешь, Ванцов, чем вы меня с Лариковым умиляете оба?

– Ну, зачем же нас объединять, – начал отмежевываться от ненавистного Ларчика Ванцов. – Я к твоему «генерал-аншефу» никакого отношения не имею!

– Да ладно, – отмахнулась я. – Есть у вас одна общая черта… Умеете вовремя сказать доброе слово.

– Ты так переживаешь за эту девицу? – искренне удивился Ванцов.

– Я, мой друг, переживаю за каждого из своих клиентов. Нет, я допускаю, что ничего не случилось, девушка просто решила лихо оторваться, а сообщить сестре о том, что она жива-здорова, ей недосуг. Я это допускаю, но не особенно-то верю. По рассказам Кати, Вика ее очень любит. Они сироты, и поэтому у них особые отношения…

– Так. Ты собираешься исполнить плач на тему «обидели сиротку, отняли копеечку»?

– Копеечку отнимали у юродивого, – поправила я. – Хотя скорее всего он тоже был сиротой. И никаких плачей я исполнять не собираюсь. Так вот, Лешенька, дружочек, дело все в том, что легкомысленные девицы, увы, по статистике куда чаще становятся жертвами сексуальных нападений. А Виктория у нас не самая серьезная особа на свете, судя по показаниям ее сестры. Соответственно она запросто могла вляпаться прямо в объятия какого-нибудь отвратного маньяка, хотя в это мне верить не хочется! Я понятно выражаюсь?

– Не очень. Жертвой маньяка, к твоему сведению, можешь стать и ты, хотя ты серьезная девица, на мой взгляд, даже чересчур.

– Могу, – согласилась я. – Но с меньшей вероятностью. Если ко мне, например, подойдет молодой или немолодой мужчина и, странно сверкая глазами, предложит руку и сердце, я на девяносто процентов откажусь.

– Почему на девяносто? – заинтересовался Ванцов. – А еще десять процентов ты кому оставляешь?

– Бреду Питту и Бандерасу, – вздохнула я. – Но они не маньяки…

– Я бы не стал так верить в то, что они не маньяки, – философски заметил Ванцов. – В глубине души каждый мужчина маньяк.

– Какая прелестная самокритика! – воскликнула я. – Вторая общая черта с моим доблестным сэром Ларчиком! Вы патологически не способны долго поддерживать серьезный разговор! В вашу компанию, пожалуй, вполне вписывается Пенс, который вообще ни с кем не разговаривает, и получается приблизительный портрет мужчины как он есть! А потом вы спрашиваете меня, почему у меня нет риска стать жертвой маньяка! Да я при виде мужчины рвану в другую сторону раньше, чем соображу, что передо мной всего лишь маньяк!

– Не фырчи, – поморщился Ванцов. – Просто говорить с тобой о серьезных делах противоестественно. Ты слишком хорошенькая…

– Сейчас получишь, – мрачно пообещала я.

– Ах, простите, мадемуазель! Я забыл, что комплименты для вас звучат подобно оскорблениям!

– Мы вернемся к делу или как? – спросила я сурово.

– Или что. Или зачем? – не унимался Ванцов.

– Алексей Леонидович! – тихо сказала я. – Вы исполните мою просьбу?

– Исполню, – вздохнул он. – Куда я денусь?

Я поднялась.

– Ладно, буду ждать твоего звонка!

Он кивнул.

– Саш, – остановил он меня. – Не обижайся! Я тебя ужасно люблю, малышка!

– Я знаю, – улыбнулась я ему. – И не обижаюсь…

* * *

На улице шел снег. Крупными хлопьями, напоминающими крошечные облака.

– Ну-с, Александрина, – сказала я себе. – Вы же мечтали полежать на облаке! Облака спускаются прямо к вам по личной просьбе. Правда, они совсем маленькие…

Не нравилась мне эта история! Да и настроение было у меня мрачным и вялым…

В принципе можно было отказаться от этого дела – Лариков влюбился, пусть вот Лариков и ищет пропавшую сестрицу! При чем тут вообще моя скромная особа?

Тем не менее я понимала, что уже ступила ножкой на эту дорогу и теперь не остановлюсь!

Мое любопытство подгоняло меня, и еще что-то, что называется громкими словами, которые, если быть честной, я терпеть не могу! Типа того, что «Александра чувствовала ответственность за любое человеческое существо, оказавшееся в затруднительном положении!» Или – «за человеческую жизнь Александра была готова отдать свою, не задумываясь!».

Неправда, я бы задумалась, надо ли мне расставаться с собственной жизнью. В реинкарнацию я не верю и в будущей жизни собакой становиться не собираюсь. Жизнь у меня одна, как и у Вики. А вот что меня ужасно раздражает – так это то, что обязательно находится некто, который считает, что можно лишить кого-то этой самой человеческой жизни – единственной, черт его возьми!

Так что я уже, как выражается моя мамочка, «рыла копытом землю, как застоявшийся конь, и нюхала воздух, как собака-ищейка», не переставая при этом твердить молитву: «Господи, пусть я лучше ошибусь и эта глупенькая Вика жива, здорова и всего-то лишь забыла сообщить об этом своей сестре!»

* * *

– Нету Марины. На работе она.

Женщина на пороге производила впечатление человека, уже давно разочаровавшегося в человечестве в целом и ожидающего теперь подвоха со стороны отдельных его представителей. Она смотрела на меня востренькими глазками и напускала на себя вид, какой, по ее мнению, должен быть у «антеллигентного» человека. То есть при совершенно злом и неодобрительном взгляде хранила на устах жалкое подобие приветливой улыбки, которая казалась мне безумной.

Ее жиденькие белесые волосы были кокетливо уложены, и еще она была очень маленькая. Может быть, она была потомком эльфов, ужасно озлобившихся на весь род людской за то, что те выгнали их из родимого леса? Во всяком случае, когда она откинула назад волосы, я увидела ее уши, и мне, честное слово, показалось, что они у нее – остроконечные! Ну не совсем такие, как у классических эльфов, но ведь она была плодом греха эльфа и полногрудой представительницы человеческой расы!

– А вы ее мать? – поинтересовалась я.

Она осмотрела меня с ног до головы, храня во взоре ледяную подозрительность, – чего это я так интересуюсь ее личной жизнью? А мне хотелось представить себе Марину. Нет, я слышала, что даже у лилипутов рождаются высокие дети. Но насколько это распространяется на «эльфийских потомков» – я не знала.

– Ну, предположим, – наконец решилась моя собеседница. – А почему вы этим интересуетесь? Вы-то кто такая?

Если бы не стервозно-визгливые нотки, вопрос был бы задан поистине с королевским достоинством!

– Понимаете, я ищу одну Маринину подругу.

– Ну так и ищите, – разрешила мне женщина. – Я тут ни при чем. Какое я отношение имею к Маринкиным подружкам?

– Если вы ее мать, то вы могли ее видеть. Моя, например, знакома со всеми моими подругами, и иногда мне даже кажется, что она знает о них больше, чем я.

– Откуда это?

– Они очень много разговаривают. Секретничают, – объяснила я.

– Может, ей делать нечего, мамаше вашей, – презрительно фыркнула она. – А у меня делов невпроворот. Да и шалавы Маринкины меня не интересуют. У меня вон сыночка, больной. У него со спиной непорядок, он работать не может. А жена, Маринка, – дуреха, ребенка родила, а кто зарабатывать будет? И никто не помогает, хоть и богатые!

От такого неожиданного поворота я застыла на месте.

– Так что ищите эту дуру на работе, – пояснила она мне свое родственное отношение к Маринке. – В магазине она работает. Косметикой торгует. А если найдете, скажите, пусть не задерживается, как обычно! А то пацана не с кем оставить.

Я могла бы предложить ей оставить пацана на неработоспособного отца. Я бы даже объяснила ей, что спина болит у очень многих людей, которые тем не менее продолжают работать. Может быть, эта самая спина болит и у ее снохи Маринки. Но тут из комнаты выкатился совсем маленький мужчинка, уже окончательно заставивший меня поверить в то, что семья эта загадочная ведет род от эльфов с болот. Я и сама не отличаюсь высоким ростом, а этот парнишка едва доходил мне до плеча, и мелкие черты лица его были невыразительны, а глазки были еще злее и туманнее, чем у матушки.

– Чего ты разоралась? – ласково спросил он у достославной своей матушки. – Я спать хочу. А ты орешь, будто тебя режут…

Заметив меня, он приостановился, воззрился на меня с озлобленно-похотливым интересом и спросил, по-королевски ткнув в меня пальцем:

– А это у нас что за фря?

– Твоей Маринки подруга, – объяснила женщина.

Я начинала чувствовать себя Гулливером, попавшим к лилипутам. Это при том, что во мне метр шестьдесят с кепкой! Интересно, какого Марина роста?

– И чего надо? – с безграничной вежливостью спросил меня «супруг».

– Вы знаете Вику? – спросила я.

Так как я смотрела ему прямо в глаза, мне показалось, что на одно мгновение его мутные очи прояснились, в них даже промелькнуло подобие мысли, правда, совсем ненадолго…

– Нет, – отрезал он. – И знать Маринкиных дурных подруг не хочу. У нее только Зинка одна нормальная. Остальные все шлюхи…

По его взору не составляло труда догадаться, что я в его глазах занимаю в шеренге Маринкиных «шлюх» почетное место.

И почему я ему так не понравилась?

– Так где мне ее найти? – вновь обратилась я к этой паре с бестактно-навязчивым вопросом.

– В «Парадизе», – бросил мне, как кость собаке, ответ Маринкин супруг и, не дожидаясь моего робкого «спасибо», хлопнул дверью.

Да уж, я ему точно не понравилась! Настолько, что и сама была удивлена.

* * *

Если вы думаете, что универмаг «Парадиз» производит впечатление райского уголка, с радостной праздничностью красивых упаковочек, светлыми залами и так далее, то заблуждаетесь! А вот и нетушки!

Универмаг этот – убогое заведеньице, которое непонятно с какой стати решило назваться Парадизом.

Несколько отделов ютилось тут, как бомжи в ночлежке, подпирая друг друга и вытесняя. За прилавками торчали симпатичные и не очень фемины с отрешенными взорами, изредка перекидываясь друг с другом фразами. Врубленный на полную мощность глас «Русского радио» с бессменым набором «нетленок» неприятно оживлял хладную молчаливость этого универмага.

Оглядевшись, я выбрала самую маленькую из продавщиц, справедливо рассудив, что именно ей выпало несчастье быть женой малорослого паренька с неприветливым нравом. Рядом с ней скучала симпатичная девица, по которой явно плакали бы баскетбольные команды, если бы не ее лишний вес.

– Здравствуйте, – улыбнулась я малышке. – Вы – Марина?

Обе девицы переглянулись, и высокая спросила:

– А какая Марина вам нужна?

– Лебедева, – сказала я, продолжая пялиться на маленькую.

– Нет, я Ксения, – сказала малышка. – А Марина Лебедева – вот.

И к моему полнейшему недоумению указала кивком на высокую девицу.

– Лебедева? Марина? Подруга Вики? – переспросила я, с трудом представляя маленького злыдня в роли супруга этой представительной леди.

– А, вы по поводу пропажи Вики, – кивнула Марина, абсолютно рассеяв все мои сомнения. – Вы, наверное, тот самый детектив, которого хотела нанять Катерина… Пойдемте.

Она вышла из-за прилавка и кивнула на дверь.

Потом, не дожидаясь меня, как королева, пошла туда первой. Судя по ее походке, она училась в школе манекенщиц.

Я засеменила за ней, почувствовав себя очень маленькой и невзрачной.

И как эту Валькирию угораздило выйти замуж за «эльфа»?

Поистине – чудны дела твои, господи!

* * *

За дверью скрывалась маленькая комната, которую можно было с одинаковой смелостью назвать и столовой, и спальней, и гримеркой.

Голос Алсу сюда долетал уже приглушенным, и можно было вздохнуть с облегчением.

– Здесь поговорить можно, – выдохнула Марина. – Хотя, если честно, я не могу понять, чего Катерина так перепугалась? Садись… Вон видишь пуфик? Там рядом пепельница… Кстати, у тебя сигареты есть?

Я кивнула, достав пачку «Монте-Карло».

– Господи, я уже год как ничего лучше «Астрала» не курю, – с горечью выговорила Марина. – Разве что когда с Викой в «Бэтмена» ходили… Ты там была хоть раз?

– Нет, – призналась я. – Времени нет.

– Ну теперь придется. Если, конечно, наша Викуля сама не объявится. Хотя…

Она тоскливо вздохнула. При таком вздохе становится сразу понятно, что «никакого светлого будущего» нам вовеки не дождаться.

– Марин, Катя говорит, что ты не веришь в то, что Вика вернется, – осторожно сказала я, пользуясь задушевностью момента. Марина только что с наслаждением закурила и теперь находилась в состоянии полного покоя.

– Не верю, – кивком подтвердила Марина Катины слова. – Даже если наша мамзель жива и здорова, она в это болото никогда не вернется… Если она, конечно, не полная идиотка!

– А Катя говорит, что у них вполне нормальная жизнь, – соврала я с самой что ни на есть невинной улыбкой.

– Ну, если Катя так говорит, – усмехнулась Марина. – Может быть, Кате так и кажется… Вы Катю видели, так?

– Конечно.

– А знаете, где она работает?

– Знаю.

– И почему она там работает, тоже знаете?

– Она говорит, что это хорошая практика…

Я не договорила. Марина прыснула, потом не смогла сдержать хохота.

– О господи! – возвела она очи к небесам. – Я думала, что в этой компании самая большая лицемерка по части изображения на физиономии безоблачного счастья я! А эта малютка Екатерина собирается всех нас заткнуть за пояс!

– Марина, я мало знакома с Катей, если честно. И ничего про нее не знаю. Только то, что Катя сочла нужным мне рассказать.

– Да ничего она не сказала, – сердито сказала Марина. – Я бы на твоем месте послала ее куда подальше. Потому что тебя заставляют ходить по темной комнате и искать черную кошку. И ничего при этом говорить не собираются… Правда, при этом у нее хватает наглости ожидать хорошего результата… Она рассказала тебе об отчиме?

– Нет, – призналась я. – А что…

– А о Салилове? – не дала мне закончить Марина. – О долге, который девицы не могут выплатить? А почему наша киска Катя отправилась изображать сильные половые страсти по телефону, тебе сказали?

Я молчала. Да уж, как-то это вошло в моду – тебя дергают, нанимают, просят помочь, а потом предпочитают молчание откровенности. Иди туда – не знаю куда, ищи то – не знаю что…

– Самое обидное, что я смогу поведать тебе совсем немного, – грустно развела руками Марина. – Только то, что мне известно от Вики. Но этого будет достаточно, чтобы ты не лезла в безнадежное дело и перестала искать того, кто не хочет найтись…

Глава 4

– С чего начать? – призадумалась Марина, созерцая небеса в окне.

– С чего-нибудь важного, – посоветовала я.

– Да там все и важное, и не очень… Полная неразбериха. Если честно, я многого не могу понять. Например, их отчим.

– Как в «Пестрой ленте», – подсказала я. – Маньяк с кнутом и ручными змеями. Хочет убить несчастных красавиц, чтобы завладеть наследством.

– Нет, что ты… Во-первых, никакого наследства им никто и не подумал оставить. Квартира принадлежит отчиму. Он, кстати, может быть, и не самый приятный человек в мире, но и не монстр с кнутом! Обычный дяденька. Маменька же, напротив, была дама с фантазиями. Очень нервная особа. Я ее и часу бы не вынесла…

«Господи, – искренне ужаснулась я, подумав о Марине, – если вспомнить, каких типов можешь выносить ты и даже жить в их обществе, страшно представить, кем была мать Вики и Кати!»

Словно угадав мои мысли, Марина хмыкнула и пробормотала:

– Впрочем, после моего Лешеньки и его мамочки Таечки и сия мадама ангелом покажется… Но мы уклонились от курса, тебе не кажется?

– В следствии так бывает, – ответила я. – Уклоняешься от курса, а попадаешь туда, куда надо попасть! Так что можешь уклоняться.

– Тебе как удобнее?

– Мне удобнее по порядку, – призналась я. – И чтобы ты ничего не забыла. Начиная с этих долгов. Откуда они взялись?

– От любви к шикарной жизни и ненависти к отчиму, – пояснила Марина, с наслаждением затягиваясь сигаретой. – Девочки хотели квартиру. Свою, понимаешь? Где жизнь их текла бы красиво, спокойно и в полном довольстве. Потому как они справедливо связывали свое бедственное положение с присутствием в этом мире «родственника», как они его называли.

– И насколько это было справедливым?

– Отчасти, – задумчиво сказала Марина. – Отчим просто запрещал им встречаться с «крутыми ребятками». А пока они жили в его квартире, ничего против его странных желаний они поделать не могли! Особенно это касалось Вики. Вот и началась эта история с деньгами под проценты, которые Салилов обещал помочь выплатить. Сначала все было замечательно – Салилов нашел деньги очень быстро, потом появилась маклерша… Черт, забыла, как ее звали! Такая вся напомаженная красавица с мощным бюстом и длинными ногами. Я вспомню. Если надо.

– Надо, – кивнула я.

– Значит, напрягусь. Потому что вся эта канитель совершенно омерзительная, и мне хочется, чтобы Вика вернулась. Так вот, квартира находилась на самом отшибе, в ужасном доме, из тех, где подъезды пропахли экскрементами и карболкой. Но девочки были в восторге. Несмотря на то, что цена была заломлена дикая. Квартира этого не стоила. Я не знаю, что там произошло, но только почему-то эта квартира пошла прахом, и девочки попали в большой аут. Ни денег, ни вожделенной квартиры – одни долги. Вот Катюхе и пришлось пойти на телефон, а Вике – покруче. Чтобы отдать деньги.

– И ты не знаешь, что произошло? Ты ведь ее близкая подруга?

– С детства, – кивнула она. – Ближе только сестра. А иногда и сестра дальше.

– И она тебе не рассказала подробностей?

– Нет, – покачала головой Марина. – Она ходила молчаливая и мрачная, только сказала, что квартиру эту она выбьет. Слушай, как же ее звали? Эту чертову маклершу?

– А фирма какая?

– Да не было ее, фирмы этой! В том-то и дело, что Вику провели, как малое дитя! Может быть, поэтому она и не посвящала меня в подробности! Ей просто было стыдно, что она оказалась такой идиоткой!

– Хорошо, а Салилов? Он знал?

– Я с этим кретином никогда не дружила. Тут я тебе вообще ничем помочь не могу! Потому что у нас с этим сутенером все отношения свелись к «здрасьте-гудбайте». Мы в упор друг друга не видим! Так что сама с ним поговори.

– И ты не пыталась узнать у него, не знает ли он что-нибудь о Вике?

– Пыталась, – кивнула Марина. – Он меня просто послал, используя некрасивые слова. Сказал, что она его кинула на крупную сумму и он не желает слышать об этой суке. Кажется, он собирался везти ее в Сочи. Где «темные ночи». Сдается мне, везти ее туда он намеревался по делам, то есть на заработки.

Она сидела передо мной, задумчиво накручивая на пальчик белокурую прядь, и по ее взгляду было понятно, что она устала. От жизни с этим Лешей. От необходимости постоянно, с утра до ночи стоять у прилавка, ловя презрительные взгляды хорошеньких покупательниц, и знать, что у нее никогда не будет денег на приличную косметику. От своей подруги Вики и ее проблем. От Димы Салилова, который, судя по ее рассказу, полный дегенерат и хам. От моих вопросов, наконец. Ее красивое личико с правильными чертами было грустным.

– Ты могла бы быть манекенщицей, – не удержалась я.

– Могла бы, в розовом сне, – рассмеялась она. – Но я постоянно нахожусь наяву. Даже когда я сплю, мне снится, что надо заработать Николке на памперсы. Что надо сделать так, чтобы он не слушал этот попсовый кошмар, который обожает мой муж. Ты их видела?

Я кивнула.

– Значит, все понимаешь… Может быть, Вику просто ужаснула моя судьба? Случайные связи иногда приводят к кошмарным замужествам. Я не знаю, почему я еще там. Если я их убью, найдешь мне хорошего адвоката?

Ей не с кем было поговорить с того времени, как исчезла Вика.

– Может быть, тебе просто уйти? – посоветовала я.

– Как Вике? – горько усмехнулась она. – Сначала выясни, куда она ушла, ладно? А потом уж я подумаю, стоит ли мне бежать туда же…

* * *

Ничего более толкового по поводу долгов и злосчастной квартиры мне от Марины узнать не удалось. У меня создалось впечатление, что Марина слишком была занята собственными злоключениями, чтобы вникать подробно в несчастья подруги. Да, они ходили в этот идиотский кабак, чтобы развеяться, как она мне объяснила. «Эльфийское» семейство, как я и догадалась, изрядно ее доставало. Потом появилась в дверях Маринина напарница и вопросительно посмотрела на нас, давая понять, что наша беседа затянулась.

Я понимаю намеки, поэтому сразу поднялась.

– Надеюсь, что все будет хорошо, – сказала я без особой уверенности. – Если ты вспомнишь имя этой риэлторши, позвони вот по этому телефону.

Я протянула ей визитку.

Она посмотрела и кивнула:

– Обязательно…

– И не позволяй им себя обижать, – сказала я на прощание. – Ты, между прочим, куда больше их в весовой категории…

Она посмотрела на меня, пытаясь понять значение сказанной фразы, а когда до нее дошло, что я имею в виду противных «эльфов», невесело усмехнулась.

– Тебя бы туда на денек, – уныло пробормотала она. – Поняла бы, что дело совсем не в весе.

– Ох, меня бы туда на денек, я бы их расставила в строгом порядке, – возразила я и помахала ей рукой.

Выйдя на улицу, я почувствовала, как мое настроение падает, падает, падает – не в силах подняться…

– Остается только одно, – мрачно подытожила я. – Ворваться к Катерине, прижать ее к стене и выяснить все, что эта маленькая поганка хотела от меня утаить…

И как отучить наших клиентов врать и утаивать важные сведения, раз они к нам обратились?

* * *

Раз уж по всевозможным поручениям мотаюсь я, надо потребовать машину. «Вольво», например. Пусть Лариков покупает мне машину или, на худой конец, мотоцикл. Я скромная, меня вполне устроит «Харлей»! А то мотаешься из одного конца города в другой, а потом, высунув язык на плечо, летишь в третий, с ужасом понимая, что твои мытарства еще не закончатся на этом, поскольку у Тарасова есть еще и четвертая окраина. Или пусть заставит всех людей с преступными намерениями селиться в центре города.