Легенды пучин

– Придумываете друг другу испытания. Ну и забавы у вас, нудисты!

Когда за Биатрис пришли новые люди, Дитер попробовал озвучить им главы конституции о личной неприкосновенности, о свободе граждан ЕС перемещаться в границах Союза, но его охранник опустил ему руку на плечо и прошептал, что на острове пользуются старой, проверенной конституцией:

– Чтобы быстрее уплыть, лучше поглубже молчать!

Подошел Пиноккио, помахал перед носом запиской и сквозь зубы посоветовал Дитеру отойти по нужде. В пяти метрах от коллеги, Пиноккио тихо предложил юристу выкупить «любовное послание». Так разозленный Дитер расстался с последней соткой евро.

Заветное письмо

В записке пять пунктов и приписка, что исполнив заветы, сокровища найдутся сами собой. Дорога к Океану, (океан обозначен в записке заглавной буквой) одна – через все пять вех которые, как в настольной игре, надо пройти. Бесполезно надеяться наткнуться на него, невозможно случайно встретить. Он сознание, небесное зеркало планеты, отражающее земле звучание Вселенной – 1. Океан вмешивается, где мелодия становится слабой, где низкое сознание – 2. Он переписывает сценарии, поскольку любой сценарий это музыка, музыка поэзии и человекоискусства. Океан следит чтобы фальшивая мелодия или непутёвый роман не закрыли тучами душу, не снизили сознание сестры-земли – 3. Океан меняет одежды, живет вне своих границ, шагает в людской мир и занимает должности, понятные всякому человеку – 4. Таков океан и кто пожал ему руку, узнает его тайны! – 5

Под письмом рисунок рукой: русалка со сложенными у груди руками, а рядом сердечко, пробитое стрелой Купидона.

Телефон Кэйт был все время выключен, денег не осталось, так что вернувшись к утру в Грюндсвальд, Дитеру пришлось припомнить морскую должность мусорщика и до вечера он поработал сборщиком пластиковых бутылок. Набрав на пару бокалов пива, он двинул в ресторан, где танцевала русалка на поручнях. Лису спасает нюх, юриста – трюк! В первый ужин с Кэйт он запомнил ее высказывание о танцовщице – резонанс в женском голосе, как барометр, указывал на приближение к сопернице, конкуренту, человеку, за которым день за днем она наблюдает, чтобы заловить на ошибке. Тогда, для проверки, Дитер бросил пьяный вопрос – а могла бы Кэйт так сама? Она прыснула и ухмыльнулась со словами – «в сто раз лучше!»

– В сто раз лучше танцую те, кто танцуют в другую смену! – Дитер подмигнул бармену и поплелся со своими бокалами в дальний угол, откуда мог видеть только, что лицо танцовщицы в этот вечер выкрашено, а до этого обработано штукатуркой так, что узнать кто за лицом, мог только рентген!

Она же со сцены быстро заметила, что эксперт живёхонек, ее не узнаёт и глядит смотрит в другую сторону. Но когда она бросила второй взгляд, рядом с Дитером уже сидел инженер из «Потока», они выпивали. Сердце стало ходить зигзагами, а прыжки на поручнях не прощают худое внимание. Кэйт приказала себе концентрироваться на танце. В третий раз она увидела Дитера в каких-то трех метрах от сцены, выставив руку вперед он указывал на нее, а багровый инженер утвердительно качал головой. Она неожиданно и больно приземлилась на ягодицы, но сдавленным голосом вскрикнула «але-ей хоп!» Грянули аплодисменты под которые к сцене двинулись двое, хорошо понимавшие что падение не было трюком. Багровый обхватил ее за ноги, соединенные хвостом:

– Говорил тебе, не баба. Рыба на суше!

– Сегодня мы угощаем танцовщицу, мы-ы! Не отдадим Вас никому… – повторял Дитер.

Ей было больно, досадно, хотелось звать на помощь, но хозяин заведения Хорнбах остался бы глухим. Хорнбах видел, что Кэйт позорно обвалилась, и теперь придётся больше платить оркестру, который никогда не выступает за идею, а только за деньги. Неделю назад Хорнбах вычитывал Кэйт, что той надо похудеть – его перила держат 70 килограмм максимум, а на больший вес надо перестраивать сцену, стальную ферму, подвески, натужитесь каната – вся канитель на четыре тысячи евро. Разорение!

Пока Хорнбах грозно поглядывал на столик, где поили Кэйт и где она признавалась, что знать не знает о замыслах Биатрис. Хорнбах не видел страданий, а только улыбающуюся отштукатуренную гримасу. Это его злило вдвойне. Дитер отослал Манфреда в винный магазин за виски и, нагнувшись к самому уху Кэйт произнес, что Биатрис хранила огнестрельное оружие и доказать связь Кэйт с этой датчанкой не составит для него труда. Тут у девушки сорвались нервы:

– Зачем ты приперся в наш город? Еще один неудачник возомнивший себя романтиком. Откопать здесь русалок, сняться для твиттера с хвостатой красавицей? Стать на пять минут звездой? Как мелко! Так вот спускается жизнь на чепуху, у угоду низкому сознанию. Ты намалевал себе будущее со всякими почестями и богатством, еще ничего не исполнилось, но ты уже как в болоте барахтаешься в зловонном сознании…

– Сознание?!

– Ты, твой похотливый красный Карабас Барабас, подонок Хорнбах сотканы из сознания, но из-за чрезмерной тяжести надстройки разглядеть нельзя – через мешковину не виден блеск шелка! Тебе улыбнулась возможность коснуться мира чистоты, но ты влез грязными лапами. Только не возомни, что навредил нам, за столетия попадались и не такие храбрецы! Только берет досада, что вы не меняетесь. Сила есть, но нет света. В силе не содержится света, зато в свете заключена громадная сила!

– И это я слышу от фэйковой русалки?

– Такой же фэйковой, как ты, с самомнением выше Эйфелевой башни! Прекрати мечтать о господстве в кругу себе подобных. Займи место в тонком мире, пока не поздно и есть шанс.

– Мужик-русалка, ну это чересчур!

– Причем здесь это? Тонкий мир необъятен, у каждого есть возможность туда попасть и построить себе дом. Вместо этого мы лучше построим второй дом на земле, который обворуют, сожгут и заселят призраками, так?!

– Ты что, намекаешь на мою мать? – было заметно, как упоминание «дом-призрак», вызвало в Дитере гнев, – Что ты знаешь, как смеешь о ней хоть что-то высказывать?!

– Наверное, не доглядела за своим здоровьем, не успела дождаться когда цветок расцветет. Проживи она дольше, ты бы жил в залитой солнцем реальности и видел, что обладаешь очищающим огнем, который выжигает яд отрицательных помыслов. С ее кончиной, твоя дорога удлинилась, се-ля-ви. Жди следующего поезда!

– Это говорит воровка, укравшая мой блокнот и 500 евро? Прикольно! Однако я не собираюсь ждать поездов, мне нужен корабль. Биатрис накалякала план, но или наврала, или сильно зашифровала, я спрашивал ее о другом.

– Она не врет об истине, но если надо защитить свой род, в ход пускает все женское коварство – так устроила природа! Ты проник в чужой дом, чтобы разорить, осквернить и выставить нас на показ. Считай тебе повезло, что сейчас не кормишь собой рыб. Мотай отсюда и забудь, забудь про это место, тебе так много надо успеть в трясине низкого сознания, еще столько зловонных ям ты не испробовал. Не трать время – ныряй!

Подошедший с бутылкой Барабас цыкнул языком:

– Откуда такая ненависть к людям?! Вы что хвостатые, все сплошь ангелы?! Охмуряли моряков, затаскивали в свои пучины…

Изумившись и высоко подняв брови Кэйт взглянула на него, не выдержала и затряслась от смеха.

– Хорошо мы работаем, правда?! Пока не переведись такие как вы, ремесло можно продолжать.

Было видно как подобрел и оживился Дитер, увидев Барабаса с крепким напитком. Забыв оскорбления он разлил на троих, несмотря что Кэйт отказывалась, а Барабас все норовил придвинуться к ней ближе и пару раз дотронулся под столом до ее блестящего хвоста.

Дитер позабыл что хотел над Кэйт реванша и начал рассказ, что знал одну монашку, совсем не фанатика, цивилизованную такую отшельницу. Особа эта была к Дитеру добра и не раз спасала от беды. У монашки был путь Дао, еще она умела исчезать: тут присутствует, а через мгновение – ее нет. Лоа оставалась на том же месте, только в невидимой форме. Поэтому Дитеру известно про блестящий шелк, хотя бы по этому примеру. Но в отличии от Кэйт, продвинутая невидимка была аккуратна в выборе слов, не унижала и не гнала прочь. Дитер вывел, что Лойа знала про высокое сознание больше Кэйт:

– Поскольку чем выше мы поднимаемся, тем различий между людьми становится меньше.

– Русалки, добрее к людям надо быть, добрее! – подтвердил Барабас.

Дитер добавил, что свое низкое сознание он отморозил на Японском острове, в кабине холода, где человека удерживают в приграничном состоянии не давая околеть до смерти. Тогда же, вместе с ним умирал целый мир, он видел и чувствовал полное тождество мира и его самого.

– И конец света равен концу тебя, с телом умирает весь мир. Но я выжил, живет пока все остальное. Выпьем за жизнь!

Манфреда стала вызванивать жена и ему пришлось распрощаться. Кэйт получила преимущество.

– Захочешь болтать про нас небылицы – валяй! Только я знаю, что ты тоже не кристалл. Ты подозрительный тип с криминальной бахромой. Не хочешь про это рассказать?

Хоть Кэйт строила из себя отважную, энергия ее потерял напор: ей хотелось понять этого человека, она чувствовала что не до конца разобралась. Собеседник, угадав настроение, усилил колорит рассказа. Наклонив голову вбок Кэйт слушала про то, что факты принадлежат лишь физическому миру, мыслям и чувствам, но тонкий мир имеет дело с другими реалиями. Через десять минут, когда он рассказал про нейтральное сознание, сознание души и сознание покоя – идеи подхваченные на Антравестике, ей захотелось посмотреть, что же Биатрис ему передала.

На стол легла записка на клочке бумаги безо всякого шифра. На немецком были даны пять напутствий, ведущих к потопленным сокровищам. Только наставления касались не координат, а внутренних настроек, необходимых для поиска.

– Ты хорошо притворялся и я начала полагать тебя не тем, кто ты есть?! Биатрис не стала бы с тобой говорить. Скажи честно, ты пошутил, что хочешь сокровища? Только низкое сознание ищет материальных богатств…

Дитер ответил что, конечно ему не интересны золотые кубки и браслеты, не говоря о гигантских переливающихся цветами радуги камнях, инкрустированных бриллиантами. Он добавил, что Хэндборо потопил посудину на глубине и подъем сопряжен с большими трудностями. Единственное Дитера беспокоит, что его приятель, Рауль, сломя голову бросится разыскивать сокровища и погибнет.

– И что, русалки тебе, значит, не интересны?! – удивилась Кэйт, на что Дитер стал махать руками, словно отгонял пчёл. В глазах девушки мелькнуло разочарование. На фоне разгула европейской демократии, признания прав сексуальных меньшинств, легализации однополых браков, размножения одиозных групп над– и подводного серфинга, ныряния и придонного пейнтбола, людей все труднее заворожить старинной историей. В конце концов, пластическая операция из любой женщины скроит что угодно. Не далек день, когда мужчины потянутся следом и врежут жабры под ребра, начнут устраивать экологические коммуны морских граждан со своим правительством, парламентом и армией. Технологии уже подоспели. Было бы желание, и Балтийское дно вдоль трубы можно было облепить городами – климат стабильный, морепродукты в достатке, газ уже подведен!

Кэйт задумалась, покрутила листок, словно надеясь сзади увидеть разгадку, потом отложила записку и прикрыла глаза. В это время к Дитеру подошел хозяин заведения – Хорнбах, который заметил на столе бутылку не из их бара. Старик открыл рот, чтобы высказать свои возражения, но Дитер молча всучил ему бутылку и дал знак уходить прочь. Наконец Кэйт заговорила:

– Могу расшифровать кое-что, моя интерпретация текста такая: Первый ответ в рабстве у низкого сознания. Между низким сознанием и первым ответом договор, что они следуют в паре. Второй ответ не спешит, он более надёжный хотя нуждается в испытании. В нём заметна разница между «как надо» и «как мне кажется, будет лучше»… По сути, объяснения Кэйт ходили вокруг одного очевидного явления, на которое, впрочем, мало кто обращает внимание – если человек привык делать как он хочет, то все реже он прислушиваться к голосу изнутри его сознания. «Правильный» голос сразу страхует от всех ошибок и содержит в себе отпечаток истины, как если бы это была фотографическая карточка, сделанная с безукоризненного профиля Сократа, Платона и всех спасителей человечества, получивших одно обобщенное лицо.

На салфетке Дитер написал: «Посмотреть разницу между „как надо“» и «мне кажется, так будет лучше», установка датчиков движения на «М. К. Т. Б. Л».

Майер-ловец

Журналистика, общественная деятельность, прорывы в политику – такая имитация мужской брутальности со стороны женщин была не в его вкусе и ставила русалок близко к движению эмансипации. Попадание в детективный сюжет, который как шлейф шествует за одержимыми, Те, кто в обход режима наскоро стремятся поменять мир обречены попасть в детективный сюжет, гангстерские эпизоды как шлейф следуют за одержимыми. Спустя всего три дня после встречи с Биатрис, юрист с криком бежал по ночной пристани, чем заставил ловца засуетиться. Некто Майер пытался захватить Кэйт, но амфибия оказалась подготовленной газовым баллончиком и шокером. На удивление Дитера, дамской организации хватило собственных сил разрулить непростое дело. Пока верзила лежал в отключке, прибыла дама с роскошными серебристыми волосами возрастом чуть постарше Кэйт. Они без помощи юриста загрузили связанное тело в багажник Вольво, потом незнакомка, не сказав ни слова, уехала. Кэйт поблагодарила Дитера за храбрость, но посоветовала больше в их дела не лезть. Лил дождь и юрист требовал разъяснений этой опасной охоты, на что получил встречное требование:

– Нет, ты сначала доложишь, как узнал о Майере! Что, будешь рассказывать под дождем или сядем в машину?

Кэйт понимала что Дитер и здесь вынырнул не случайно и перед ней лепесток за лепестком раскрывался глубокий смысл записки Биатрис.

– Дело было так… – по тону рассказчика хотелось заключить, что тот поведает все подробности, но Кэйт услышала только начало. Дескать, направляясь в Берлин, на пересадочной станции юрист поймал Wi-Fi и из любопытства заглянул в интернет-дневник Кэйт. Ему показалось, что за ней аккуратно наблюдают. Раньше бы он сказал «не мое дело» и отошёл в сторону. Но следуя напутствию Биатрис, нужно ждать от себя следующего ответа и терпеливо стоять на перепутье, а потом с ног на голову переворачивать свои решения, а это чертовски неприятное занятие, к тому же, сулит массу неприятностей. Но юрист решил рискнуть.

Со следующим шагом помогла компьютерная программа. Дитер ввел адрес социальной сети Кэйт, а электронный ум сделал анализ ее предпочтений и интересов. Мозг был налажен под нужды маркетологов: товары или услуги обязаны разить не абы как, а прицельно. Так вот, про Кэйт выяснилось что она поклонница готической музыки, подводного плавания, а также увлекается поэзией и пением караоке – боковая строка поисковой системы сразу выбросила десяток рекламных объявлений по этим интересам.

– Остальное завтра, – заявил Дитер, – в отеле у меня неотложное дело: надо выпить за победу, этой…! Ну, эта, с серебряными волосами, твоя сообщница. Такие вот у меня ритуалы.

Но Кэйт фыркнула, имя подруги не сообщила, но выдала Дитеру 100 евро из тех, что украла вместе с его блокнотиком. На другой день юрист притащился в офис местной газетёнки где до обеда работала Кэйт, но та выглядела беззаботной и на угрозу сейчас же рассказать редактору кто она, рассмеялась: «я и не скрывала, что обычный, нормальный человек-амфибия!» Дитер возразил, что нормальный человек, наоборот, попытается уйти от опасностей, а чтобы обесточить мужчину вдвое крупнее себя, нужно смелости втрое больше обычного.

– Все проще – прервала Кэйт, – на дереве растут и большие и маленькие листья, есть и крохотные почки. Ветер может оборвать листья, но уничтожить почки у него получится, только сорвав все до единой ветви. Мы используем внимание людей по-разному. Людской любопытство – это почки, но все что из них вырастает, следует обрезать! Интерес к сообществу моря поддерживается на таком уровне, чтобы сообщение об увиденной в открытом море женщине с рыбьим хвостом не взбаламутило военных, океанологов и обычных искателей приключений. Если часто сыпать в СМИ небылицы, то даже если сам Адмирал флота увидит на волнах чешуйчатую красотку, это всегда можно обставить как розыгрыш, или флэш-моб женской организации «Море для всех». В подтверждении найдется десяток статей, о том что видели таких женщин-рыб, но оказывалось это аквалангисты в костюмах телесного цвета и тому подобное.

Дитер негодовал, зачем же собственноручно укладывать на лопатки преследователей, засовывать в багажник, рисковать, ведь есть полиция, частные детективы, наконец? Ну и потом, почему Кэйт не прыснула гузку и в него, когда он возник здесь в первый раз, ведь он тоже любопытный?

– Майер не верил нашим газетным статьям, всегда опасно иметь дело с неверующими! Такие вот грамотеи затыкают уши, уходят в подполья и сидят за микроскопом, исследуют кровь русалок, хотят переделать ее в препарат для долгой, богатой жизни. Но это ведь тебе не интересно, ты же не химик! Лучше расскажи, как программа смогла указать на ловца?

Дитер продолжил, что в одном комментарии на ленте Кэйт, этот «Майер Вульф» предлагал услуги в тех самых словах и в той же последовательности, какая выскочила на мониторе Дитера, когда он впервые воспользовался программой. Это могло означать, что Майер наблюдал за Кэйт через те же электронные фильтры. Обычный продавец аквалангов или дисков с готическим роком не стал бы бросать на ветер полчаса и возиться с настройками компьютера, чтобы исследовать всего лишь одного клиента, да и…

Юрист спохватился, чтобы не брякнуть, что не такая Кэйт красавица, что заставит поклонника возиться над изучением ее вкусов.

– И тогда, – переменил он тему, – голос всеведущего океана указал мне сойти с поезда и вернуться в Грюнсвальда. Вот послушай изречение в тему: достав из воды хорошо отшлифованный нож, только одна капля срывается с его острия – в этой капле таится весь океан … Майер знал кто ты, где тебя найти, но вначале хотел услышать, как громко ты капаешь в большой-пребольшой социальной сети.

Услышав эту фразу Кэйт встрепенулась, вгляделась в собеседника и хотела что-то сказать, но вместо этого медленно кивнула головой, чтобы тот продолжал.

Дитер рассказал, что в профиле Майера значилось – «продавец», но из двадцати сообщений к другим пользователям сети, акваланг Майер предлагал только Кэйт, остальные девятнадцать реплик, по всей видимости, были фэйковыми.

Тогда, под чужим именем Дитер пошутил на ленте Кэйт, что отдаст новое оборудование для дайвинга по бросовой цене. В тот же день и Майер предложил серьезный дискаунт на свой товар. Этот «базар в сети» был обязан вызвать импульсы у хозяйки страницы, и Кэйт, наконец, огрызнулась, что тут не место для торгашей и акваланг ей не нужен так как можно обходиться и без него. Майер задал вопрос – «как?», но ответа не получил.

За хозяйку решил написать Дитер – нужны особые упражнения на дыхание, которые делают йоги. Но пост Дитера не поднял интереса и добавлять йога в друзья не спешили. Но главное, понял тогда юрист, это то, что Майер заметил точку возмущения этой девушки и притих до следующего комментария. До выхода статьи Кэйт о тематическом аквапарке для детей в Грюнсвальде. Оказалось, что и тут Майеру есть что сказать, но сделать это он хочет лично. Дитер от души похохотал, увидев в поведении ловца собственный почерк – все то же самое, когда он искал встречи с Кэйт.

Девушка обещала написать Майеру на личную почту и спрашивала, может ли тот привезти акваланг. Не прошло минуты и Дитеру пришел вопрос – не продан ли акваланг и если нет, то Майер готов сегодня же купить, внизу был приписан его телефон…

Кэйт испытующе смотрела на Дитера, который внезапно притих. Можно было догадаться, что тогда смельчак струсил, а сейчас стесняется об этом сказать. А было так: он решил не отвечать Майеру – дезинформация слишком жирная, лучше не размножать враки, а подождать пока ложь пройдет сама, как боль от укуса насекомого. Но как удержаться от соблазна нажиться на отчаянной нужде ближнего? Диете задумал достать дешёвенький акваланг, чтобы перепродать Майеру, заодно посмотреть, что это за тип такой находчивый.

– Хочешь узнать, как я достал акваланг? Ищи то, что не лежит на поверхности!

Старый, чёрный, резиновый

Начинающие бизнесмены сорят своими визитками. Это подтвердилось в раздевалке городского бассейна. Под скамейкой обнаружилась одна, приклеенная скотчем с тыльной стороны сидения и уже трехлетней давности. Дитер позвонил: девушка свернула дело, но у нее осталась парочка старых моделей, допотопные маски для ныряния и трубки, которые были бесполезны в смешанных водах и теперь не продавались. В ее доме состоялся торг, который она стала проигрывать. В разгар торговли продавщица вытащила из стакана нож, чтобы продемонстрировать упругость костюма. С лезвия соскочила единственная капля. Юрист и не обратил бы внимания, но продавщица рассказала здешнее поверие – «настоящим» ножом пробивается гладь воды и пока лезвие достаётся наружу, вся собравшаяся на нем жидкость успевает стечь – клинок настолько идеально отшлифован, что на нем способна зацепиться одна единственная капля. С серьезным видом девушка добавила, что в капле покоится океан. На что юрист ответил, что если так, то в его 30 евро помещаются все три сотни, а значит продавщица небывало на нем разживается и ее могут ждать неприятные вопросы от антимонопольной комиссии.

После лёгкой победы Дитер не ждал, что на Майере придётся жестко споткнуться. Повертев в руках акваланг, верзила с лицом спец агента пообещал вернуть его на следующий день, заплатив аренду. Он предложил поставить какую-нибудь отметку с именем и телефоном на черной резине, чтобы сделать очевидным, что владелец Дитер. Идея казалась толковой, но от этого шага Дитера удержал сработавший капкан – «не как я хочу, а как сказано в инструкции». В конце концов акваланг стоил дешевле, чем давал Майер за один день аренды, можно было ничего не подписывать и рискнуть расстаться с этим старьем.

– Хорош бы я был написав свое имя. Подонок бы тебя пришил, отсосал крови, и оставил в костюмчике «От Дитера». Ах, как чесались руки подписать, да удержался! Хотя постой, тебя бы убили вот как…

Дитер принялся описывать, как выловили бы в бухте обескровленную Кэйт в черном акваланге с его автографом, а девушка в это время размышляла об обмане, о Майере, и о том, как у людей все сложно. И что значит вся эта путанная история – изворотливый трюк афериста-юриста, или Всемогущий океан выстраивает канву и направляет?

– Почему ты поверил Биатрис? Или узнал в ней свою тётку? Только тёти без оглядки желают племянникам самого лучшего.

За насмешкой Кэйт попыталась спрятать любопытство. Дитер же в ответ пожал плечами и, выждав паузу, вернулся к теме океана в маленькой капле. Он сделал это изящно, так, что сквозь его лицо нельзя было разглядеть подлинного мотива. Похожим образом спрашивают на экзаменах, когда преподаватель не имеет личных симпатий или антипатий.

– Внутри капли заключено безграничное сознание, этого никогда не охватит, не примет и не поймет низкое сознание… – проговорила Кэйт в надежде по его лицу разгадать как много он знает.

– Здесь, внизу, все огромное состоит из большого числа крошечного, так океан состоит из миллиардов капель. У дальних горизонтов сознания все по другому – в крошечном может умещаться бесконечное. Но на дороге от низкого к высокому стоит громадная стена под названием «Невозможность».

– Вот тебе пример, – Кэйт взбодрилась и поправила волосы, – Тысячелетняя история русалок без единого подлинного доказательства их существования! В них никто не верит, потому что между миром людей и морских нимф лежит простая, но невероятно упрямая формулировка – «невозможно»! Мало кому удается заглянуть за стену невозможности. И это не странно – поверив в одно, придётся принять и многое другое. Что в семени уже находится дерево! Если спуститься с высокого уровня, будет казаться, что для семени прорасти в дерево уйдут годы. Низкое сознание не допустит идеи, что дерево уже находится в крошечном, черством зернышке. Парадокс, что даже увидев – в это не поверит никто. Авторитет первого ответа не позволит верить никому и ничему.

Русалки знают тайну капли, и для напоминания об этом всегда держат при себе острый нож. Общаясь с людьми можно угодить в тиски низкого сознания, поддаться желаниям, страсти и жадности. Тогда нужно погрузить клинок русалки в воду и быстро его выдернуть. Увидев одну, срывающуюся с острия каплю, русалка вспоминает неописуемый простор. Она обращается к Океану сознания и больше не подвержена власти слепоты.