Бой Святозара. Сквозь Пекло. Часть вторая

– Знаешь Святозар, – сказал Дубыня на одном из привалов. – А, похоже лонгилам нравится наша вера. Я гляжу, они перестали биться головой, да шептать тыйчтын, тыйчтын. Тока я так и не понял, что это значит.

– Это значит, грешен, грешен, – ответил за Святозара Храбр.

Во время обратного пути до деревни Крайняя Святозар дюже уставал. И это не только от тяжелой горной дороги, каковая сменялась то теплым, ясным, безоблачным днем, а то пронизывающим, холодным ветром несущим темно-синие закрывающие небосвод тучи. То сыплющийся мелкой острой крупой, а то наоборот накрывая путников огромными пушистыми покрывалами снега… Но и тем, что ему все время приходилось использовать магию. Ежевечерне он создавал множество наметов и укрывал, излечивал обмороженные пальцы и уши, а также несколько раз во время пути останавливал сходящие на них лавины. Святозар чувствовал, как от постоянного использования магии, да еще и в таком количестве, силы стали покидать его, словно творимое волшебство забирало у него здоровье и мощь.

Особенно это ярко проявилось на восьмой день пути. В тот день они спускались по склону горы поросшей высокими елями. С утра была теплая погода, на голубом небе ярко горело солнце, а поблескивающий в его переливах снег слепил глаза, но к полудню подул холодный ветер, и повалил густой снег. Внезапно в вышине, что-то громко громыхнуло, будто начиналась гроза, горная круча сотряслась, и послышался страшный глухой гул. Наследник поднял голову и увидел огромный бурный поток снега, устремившийся с вершины вниз по находящемуся на склоне горы желобу, по пути погребая под собой хвойные леса. Святозар видел, как быстро разрастается огромный снежный поток, и то уже был не поток, а вал, в котором мелькали поломанные стволы елей, ветки и даже камни. Наследник протянул руки вперед и зашептал заговор: «О, Великий Бог и славный витязь ДажьБог! Ты когда-то победивший морозы, пургу и снег, порождение Чернобога! Ты, отрекающийся от Зимы и идущий к Весне! Даруй мне силы создать преграду перед снежной лавиной, белой смертью! Именем твоим, ДажьБог повелеваю!» И тотчас, вылетевший вперед из рук лазурный луч, мгновенно разросся, создавая нечто вроде огромного щита. Лавина стукнулась об ту преграду, впитав в себя и сам щит и лазурь, на миг отпрянула назад, а после улеглась на склоне, выпустив в воздух переливающиеся снежные крупинки. Путники наследника радостно закричали, а Нынышу, сидящий на руках Чопжу громко крикнул: «Слава ДажьБогу!» и на удивление этот возглас все поддержали и даже лонгилы. Не радовался только Святозар, который, почувствовал такую слабость, что хотел и вовсе прекратить дальнейшее движение и улечься спать прямо здесь на снегу. Но когда все продолжили путь, он, прикусив губу, поборол в себе слабость и пошел следом за Стояном.

Однако к вечеру наследник настолько выбился из сил, что с большим трудом смог создать для путников кущи и укрывала, и даже не поев, несмотря на протесты наставников, сразу пошел укладываться на покой. Проснувшись следующим утром, Святозар ощутил себя совершенно разбитым, точно его колотили всю ночь деревянными кольями. Впрочем не показывая вида тронулся в путь, потому как Мал сказал, что к вечеру они может, придут к избам ведунов-отшельников. Святозар боролся с навалившейся усталостью весь день, но когда к вечеру, они спускаясь с горы наконец-то увидели избы ведунов, позволил себе остановиться на середине спуска и лечь спиной прямо на снег. Храбр шедший следом за наследником, встревожено позвал Стояна и Дубыню, которые сошли намного ниже, а сам стал ощупывать голову Святозара.

– Что, сынок, случилось? – беспокойно поспрашал наставник.

– Устал я, – тихим голосом ответил Святозар. – Сейчас отлежусь и пойду дальше…

– Да, как же лежать на снегу, – не менее встревожено протянул Дубыня. – Застудишься совсем.

– Ну, хоть чуть-чуть, утомился я, – проронил наследник и тягостно сомкнул очи.

– Он, наверно захворал, – предположил Стоян, усевшись на присядки подле друга. – Я слыхал он всю ночь сегодня стонал, точно его бьют… Я ему и лоб ночью щупал, но он был не горячий, а даже наоборот холодный. Я его потом укрыл еще укрывалом, думал он замерз.

– Нет, – не открывая глаз, пояснил Святозар. – Это просто магия меня вымотала, сил не осталось. Сейчас отлежусь, и пойдем дальше… Совсем немного полежу, хоть чуть-чуть и тогда пойдем, – прошептал наследник чувствуя слабость даже в туго растягивающихся губах.

– Нет, лежать нельзя на снегу. Ты и так совсем холодный, – откликнулся Храбр и принялся снимать с себя заплечный мешок. – Дубыня возьми мой мешок, а я понесу Святозара.

– Ты его унести не сможешь, – заметил Стоян и также принялся снимать с плеч мешок. – Отец возьми мой мешок. Святозара понесу я, потому что я самый молодой и сильный.

– Нет, – открывая глаза и поднимаясь, да усаживаясь на снегу, немедля отозвался наследник. – Никто меня не понесет, я сам пойду.

По склону горы к Святозару, наставникам и Стояну поднялись Часлав и Звенислав, которые спускались впереди всех путников, но увидев, что други остановились, поспешили к ним.

– Что, случилось? – взволнованным голосом спросили Часлав и Звенислав.

– Святозар выбился из сил, – ответил Стоян и зыркнул на другов. – Слишком много раз пользовался магией. Часлав скинь мешок, и мы его донесем донизу.

– Нет, никто меня не понесет, – раздраженно сказал Святозар увидев, что Часлав принялся снимать заплечный мешок. – Я сам дойду, ну чего вы, в самом деле… Я просто передохнуть хотел.

Святозар оглядел встревоженные лица другов и наставников, и, ухватившись за плечо Стояна, принялся подниматься на ноги. Встав в полный рост, он еще какое-то время, стоял малеша покачиваясь, и взяв в руки лыжные палки, да сняв с себя заплечный мешок и отдав его Храбру, вмале принялся спускаться следом за Стояном, который постоянно оглядывался, останавливался и предлагал все же донести друга до подножия горы. Святозар чувствовал такую усталость, такую слабость в ногах, но преодолевал себя, потому как не хотел висеть таковой тяжестью на плечах друга. Этот спуск с горы показался наследнику каким-то бесконечным, а ноги слишком вялыми и плохо идущими, но как всегда всему приходит конец, так и этот спуск завершился. До изб ведунов было падать рукой, оставалось пройти совсем чуть-чуть. Одначе спустившись с горы Святозар опять остановился, и, повиснув на двух лыжных палках застыл на месте, впереди лежала уже не лазурная тропа, а тропа пробитая только, что Малом и путниками.

– Сынок, – сказал подошедший, сзади Храбр и похлопал его по спине. – Ну, чего ты себя мучаешь, давай обопрись на меня или Стояна, и мы поможем дойти… У тебя же ноги заплетаются, я это давно наблюдаю… Еще вчера я это увидел, как ты после остановки лавины тяжело стал идти, точно тебя сверху чем-то придавили… И чего ты, такой упрямый, не пойму… Нешто мы не видим, сколько душевных и физических сил ты на нас потратил… И вообще надо было не создавать эти наметы и укрывала сами бы донесли… а то все налегке идут, а ты все свои силы то на нас и потратил…

Стоян и Часлав подошли к наследнику, оторвали руки друга от палок, и, перекинув их через свои плечи, двинулись к избам отшельников, возле которых уже располагались уставшие путники.

– И чего Храбр, ты его уговариваешь, – сердито заметил Стоян, увидев, что наследник попытался снять руку с его плеча. – Что, как его наставник не можешь ему повелеть, приказать… Все то ты с ним милуешься, да уговариваешь.. а он разве, уговоры понимает. Покуда не потеряет сознание, от усталости или хвори, все будет ерипениться…

Стоян и Часлав так крепко ухватили Святозара за руки, что вырываться было бесполезно, и потому наследник смирился со своим положением, и быстро дошел до изб ведунов. Седовласый старец ведун по имени Берий встречал путников, вместе с другими ведунами на дворе, а увидев уставшего, обессиленного наследника ведомого другами, поспешил к ним навстречу. Он пронзительным взглядом голубых очей осмотрел Святозара, да тут же повелел вести его в свою избу, где ему помогли раздеться Стоян и Храбр, и уложили на ложе ведуна. Берий сел подле Святозара на ложе и потрогал его лоб. Это был высокий и крепкий старец, и, несмотря на почтенный возраст, сохранивший необычайную силу. У него были длинные седые волосы, борода и усы, чистое, светлое и очень красивое лицо, усеянное крупными и мелкими морщинами и голубые глаза. Он протянул руку к лицу Святозара и своими старческими пальцами с сухой и обветренной, от труда и времени, кожей провел по щекам и глазам наследника, и, покачав головой, медленно проронил:

– Нельзя так не разумно использовать магию… Магия даруется телу и душе, и также как и труд, она высасывает из тебя силы. Использовать магию надо тогда, когда в ней есть необходимость… лечение, защита… А, уж кущи и укрывала, наследник, витязи, сопровождавшие тебя, могли бы и донести.

– Просто…, – начал было Святозар.

Но Берий замотал головой, положил свои пальцы на губы наследника и добавил:

– А, теперь ты молчи… ты очень холоден. Тебе надо согреться и поспать, потому ты закрывай глаза и отдыхай, а я прошепчу заговор, чтобы снять с тебя хворь.

Святозар закрыл глаза и под тихое шептание Берия быстро уснул. Наследник проснулся через два дня, глубоко за полдень, отдохнувший и набравшийся сил. Он открыл глаза и первое, что услышал неторопливое потрескивание дров в печке, что стояла посреди комнаты ведуна возле его ложа. В комнату через четыре небольших оконца вливался яркий дневной свет, а солнечные лучи играли на деревянном, струганном полу. Святозар потянулся, и, поднявшись с ложа, огляделся. В комнате, в которой находилось еще два пустых ложа, широкий деревянный стол, да лавки никого, кроме него, не было. Но не успел наследник подняться, как открылась дверь и в комнату вошли Берий и еще один ведун. Берий увидев поднявшегося Святозара, заулыбался, и приветливо осмотрев его мудрыми светло-голубыми старческими глазами, сказал:

– Ну, вот я гляжу, ты отдохнул и набрался сил, мальчик мой, и теперь можешь продолжить свой путь, только прежде надо покушать. Тихоня, – обратился он к другому ведуну, который был значительно моложе Берия. – Будь добр, позови Храбра и Дубыню, скажи им, что наследник пробудился… Да и принеси, конечно, покушать. А то без еды, человек точно травинка без света ни жить, ни расти не станет.

Тихоня кивнул, а Берий пригласив Святозара располагаться за столом, взял с печи небольшую мису с теплым молоком и поставил ее на столешницу.

– Попей пока молочка тепленького, – молвил Берий и погладил Святозара по каштановым кудрям волос.

Наследник, удобно расположившись за столом, принялся пить горячее молоко, когда в комнату вошли Храбр, Дубыня и Стоян, а следом Тихоня внес в мисе укрытой утиральником ячневую кашу с творогом, да большой ломоть хлеба, и, поставив перед Святозаром, подал ему ложку.

– Ну, что, – принимаясь за обжигающе горячую кашу, спросил наследник, и подул на ложку. – Я так устал, что уснул, а люди как же?

– От, ешь ты, спокойно, – сев рядом с наследником и потеребив его по волосам рукой, ответил Храбр. – Все тебе до всех дело есть, за всех тревожишься… Ты, чего думаешь кроме тебя не кому за этих гомозуленных темничников побеспокоиться, да?

– Угу, – улыбнувшись, заметил наследник, и положил в рот полную ложку каши.

– Они вчера утром ушли в деревню Крайняя, их повел Изяслав, Звенислав и Часлав, – пояснил Храбр. – Мы решили остаться здесь, покуда ты не наберешься сил.

– Я уже набрался, можно отправляться в путь сегодня, – откликнулся Святозар.

– Нет, – отрицательно покачав головой и огладив к низу длинную седую бороду, сказал Берий сидевший за столом напротив Святозара. – Сегодня, ты, наследник никуда не пойдешь, задержишься еще на одну ночь здесь. А завтра с утра, ты будешь достаточно силен, чтобы продолжить путь до деревни Крайняя и Валадара.

Святозар поднял голову, глянул в глаза старца и согласно кивнул, чувствуя, что Берий прав, и стоит здесь задержаться на ночь, чтобы поесть каши и хлеба, да набраться мощи. Берий увидев кивок наследника, довольно улыбнулся, и, неспешно переведя взор на Храбра, произнес:

– Вот, видишь Храбр, согласился… А ты, говорил, что он упрямец и его не переспоришь… Выходит не прав ты был, очень покладистый он юноша.

Святозар слегка развернулся, и, засмеявшись, зыркнул на покрасневшего наставника, не ожидавшего, что его слова придадут огласки и теперь смущенно смотрящего на ведуна.

– Видишь, Храбр, Берий сказал покладистый, я юноша, – откликнулся Святозар, и, положив на стол ложку, отпил из мисы молока. – Так, что выходит ты навет на меня говорил… ха… ха… ха.

– Да, уж, покладистый…, – заступился за наставника Стоян. – Правильно Храбр сказал, упрямец он… Себя никогда не пожалеет. Не облегчит своего пути, хотя ему это и предлагают.

Святозар не стал спорить с другом, продолжая пить молоко, а Берий уставившись на смущенного Храбра и улыбающихся Дубыню и Стояна, негромким голосом, сказал:

– Видел я, наследник, духа которого ты создал… Великое творенье. Таких духов ведуны не могут создавать, та магия доступна лишь Богам… Это великая магия, великая… И главное, что мне понравилось, – и Берий тихо засмеялся. – Что Нынышу, очень мудр… И все порывался тебя излечить, узнав, что ты заболел, словно сам владел магией. – Старец замолчал, любопытным взглядом оглядел Святозара и спросил, – ты, наследник, когда-нибудь встречал духов созданных ведунами, да?

– Ну, не то, чтобы ведунами, – ответил наследник и поставив чашу на стол, тяжело вздохнул, вспомнив свою дочь Дарену. – Но духов я таких встречал, это правда… Но тот кто их создавал, не был ведун, он был ребенком Бога и человека. И владел светлой магией.

Берий на миг затих, не сводя внимательного взгляда с наследника, а погодя добавил:

– Ты, великий человек, наследник Святозар, и тебя ждет впереди еще, что-то более величественное, чем то, что ты умеешь.

– Что ты хочешь сказать этим, Берий, – встревожено спросил, до этого сидевший молча возле старца Дубыня.

– А, то Дубыня, что у нашего наследника светлая и чистая душа, жертвенная и любящая, – тихим голосом протянул старец, и с почтением посмотрел на Святозара. – И это видят не только его близкие и други, не только люди, с которыми он едва соприкасается, но это видят и наши великие Боги. И такими людьми как наследник они дорожат, и таких людей они избирают, и направляют их поступь к новым свершениям и к великим поступкам.

Глава третья

Рано утром следующего дня Святозар, наставники, Стоян и Мал покинули ведунов-отшельников, а к вечеру уже прибыли в деревню Крайняя, где большак Сеслав поведал им, что Изяслава и другов наследника, вместе с лонгилами и восурами он на санях уже отправил в Валадар, а атинцы снабженные санями уехали в город Тангортам. На другой день, взяв лошадей, выехали в Валадар, делая остановки в деревнях при дороге лишь на ночь.

К девятнадцатому березозолу прибыли в Валадар, спешившись у ворот дома воеводы, где их встречали Часлав, Звенислав и Велемудр. Святозар передав поводья Чаславу, и, несмотря на увещевание Храбра и Стояна сразу отправился спать, сославшись на то, что он весьма устал.

Проснулся он только через сутки, и, покинув свою опочивальню, спустился вниз в гридницу, где за столом сидели воевода и наставники. Храбр увидев пробудившегося наследника, недовольным голосом погнал его в баню, и, сказав Святозару, что им надо перемолвиться, пошел следом за ним.

Святозар забрался на верхний полок, улегся там, скривив лицо, и спросил у наставника, который положив горячий веник ему на ногу, спустился вниз:

– О чем ты со мной хотел поговорить Храбр?

– Сынок, Святозар, – ответил Храбр. – Ты, тока не тревожься, спокойно меня выслушай.

– Ох, наставник, – заметил наследник, и глубоко вдохнул горячий банный дух. – Когда, я слышу такие слова, то уже начинаю тревожиться… Что случилось?

– Да, ничего не случилось, – откликнулся Храбр, и, набрав широким ковшом холодной воды, облил себя. – Через два дня начнется масляница, и нам сынок, придется остаться на праздниках в Валадаре, надо ждать кады вскроется ото льда река Вала. Воевода, покуда ты отдыхал, сказал, что она к концу березозола вскрывается, ну, еще дней десяток покуда ото льда очистится…. Так, что хошь не хошь, а лишь к четвертому, пятому цветеню мы сможем отправиться в путь к Восточному морю… Так, что ты уж, мальчик, к этому спокойно отнесись, не тревожься значит и не беспокой то душу свою вынужденным отдыхом. – Наставник развернулся и поднявшись к наследнику на полок, заглянул ему в лицо, негромко добавив, – ну, я, то конечно рад, такой задержке… Потому, что ты хоть перед трудной дорогой, перед, – и Храбр тяжело вздохнул. – Перед Пеклом хотя бы отдохнешь, да отъешься, оно как видел бы тебя Ярил, уж так ты, на этих помоях гомозульских исхудал, смотреть страшно… Да душой-то от их скверного отношения к нам исстрадался.

Храбр наново вздохнул, и, спустившись на нижний полок, окунул голову в таз, охлаждая ее. Святозар дождался, когда наставник, отплевываясь, и ухая от удовольствия, вынырнул из таза, и вопросил:

– Храбр, а никак посуху нельзя доехать до берега Восточного моря, а там сесть на ладью?

– Святозар, – недовольно покачав головой, ответил наставник. – Ну, ты меня удивляешь. Ты, чего карту Восурии не смотрел, – порывчато хмыкнул Храбр. – На реке Валу Валадар это самый крупный город, ниже по течению нет городов, лишь деревни, а в них ладьи, как ты знаешь, не зимуют.

– Да, нет, Храбр, карту я смотрел… охо-хо, – застонав, протянул наследник. – И все удивлялся, ну до чего не разумно у нас устроены окраины страны… Где начиная от Арапайских гор и заканчивая Ра-рекой и стоящим на нем Приславлем, ни одного города… А Южное море и того хуже, вроде берег и наш восурский, а нет там городов и деревень, потому и шлындрают там эти нагаки, да неллы… охо-хо, – закончил Святозар и протянул руку, чтобы взять ковш с водой стоящий на нижнем полку.

Храбр оглянулся, и, увидев перекошенное от боли лицо наследника, до протянутую к ковшу руку, встревоженным голосом поспрашал:

– Чего нога разболелась? Полить тебе, горяченькой водичкой?

– Угу, наставник, полей коли не тяжело, – застонав, попросил Святозар утирая лоб от выступившего на нем пота.

Храбр не мешкая выплеснул с ковша холодную воду на пол да набрал с таза горячеватой. Он торопливо поднялся на верхний полок, и, убрав с ноги лежащий дубовый веник, полил на нее водой, и кивнув, заметил:

– Да, Святозар, я с тобой согласен плохо у нас укреплены наши границы… Но отец твой, все же строит новые города, вот к примеру Дубов на реке Яза большая, да и Дубна на реке Волохе тоже молодой город, это все у нагакской границы, все недавно построенные города… Да и возле неллов не мало за последнее время построено городов и Светполь и Мечислав, и все это твой отец приказывал… Ну, ты у нас опытный правитель, ты продолжишь это строительство, и уверен я, Гориславу твоему будет спокойней править Восурией. – Храбр помолчал немного и вернув дубовый веник на ногу наследнику, понизив голос, спросил, – значит Святозар, тогда в твоей первой жизни… Ты нарушил повеление ДажьБога, чтобы спасти от ягыней народ гомозулей?

– Да, Храбр, – тихо ответил Святозар. – Чтобы спасти гомозулей… В той битве погибло весьма много восуров поэтому ДажьБог был так сердит… Когда я возродился Богомудром, я хотел попросить моего сказителя создать сказ про ту битву… Но гомозули уже не жили на своей земле, а я все время прокручивал слова ДажьБога, которые он мне сказал : « Упрямец, упрямец, ты, Святозар. Как ты посмел меня ослушаться… Как посмел подвергнуть опасности моих детей восуров, весь мой народ, который я с такой любовью творил… Очень, очень я сердит на тебя». И я решил, что раз ДажьБог так сердит был на меня, раз гомозули уже тут и не живут так стоит ли ворошить, хотя героическое, но все же прошлое… И знаешь, Храбр, все же несмотря на то, что ДажьБог был так сердит, если бы мне вновь пришлось делать выбор, между жизнью моего народа и битвой с ягыней, я бы ни миг ни колебался… И сызнова позвал восур на защиту гомозуль, потому что если бы мы тогда бросили гмуров в беде, то пришло бы время и ягыни, пожравшие их царство, пришли бы к нашим землям и нам бы все равно, все равно пришлось бы с ними биться… Так уже было не раз в истории нашего народа, поверь мне.

Святозар закрыл глаза, и тяжело задышал, подавляя боль, да чуть слышно произнес:

– Ох! Не будем об этом говорить, Храбр. А то я как сниму чулок, и начну о чем неприятном говорить, так нога так начинает болеть, точно хочет отболеть за все-то время, что не болела. Поэтому давай поговорим о чем-нибудь более приятном…. Расскажи мне лучше, что Велемудр сделал с темничниками гомозулей, коих мы в Валадар ему как дар доставили…

– Ну, восуры, – пояснил Храбр, развернувшись на нижнем полку так, чтобы хорошо было видно Святозара. – Восуры ушли по домам, потому как они из валадарской деревни, что недалече лежит. А лонгилов воевода разместил пока в домах валадарцев, а как лед на Валу сойдет он их вверх по реке в город Дальград отправит, а там воевода Болеслав, уже поможет им до своих земель добраться. Ну, а Лыбедь будет ждать нашего возвращения из Восточного моря, и тады мы все вместе поедим в Славград, а его завезем в Новыград. Ну, а он за то время отъестся, да отдохнет тут у Велемудра.

– Ну, то и хорошо, – согласился наследник, и, убрав с больной ноги веник, полез вниз с полка. – Что вы Лыбедя будете сопровождать до Новыграда. Так мне будет спокойней, тогда он точно доберется до дома, до отца и матери. Ох, наставник. – Усаживаясь на нижнем полку, дополнил Святозар, – будь добр, налей-ка мне воды в таз, я буду мыться… А то нога так болит, не проходит никак… А, потом прикажи Велемудру, как старший дружины моего отца, накормить меня расстегаями, да пирогами, потому что когда я булькнусь в море, неизвестно какими блюдами меня будет кормить Владычица моря Волыня в своем большом царстве Алтынтов или как его величала Вед, Алтынское царство.

– Ты, же вроде, должен идти в царство Черномора, а не в царство Волыни, – поинтересовался Храбр и принялся наливать ковшом наследнику с боченка воды в широкий таз.

– Да, Храбр, ворота ведущие в проход к Пеклу находятся в царстве Черномора, – задумчиво ответил наследник, и, намочив в тазу мочалу и мыло принялся натирать ими тело. – Но прежде чем я пойду туда, мне надо побывать у Волыни жены Бога солнца Ра и попросить помощи без которой я не смогу выжить в Пекле и освободить мать. – Святозар намылил лицо мылом и нырнул в таз с водой, а когда вынырнул, отплевываясь, добавил, – что ж тогда ждем наступление четвертого цветеня.

После бани наследник отправился в гридницу, где гостеприимный воевода уже накрыл для Святозара стол, выставив на него как можно больше выпечки.

Наследник очень расстроился оттого, что не смог, прямо сейчас, отправится к Восточному морю. Но понимая, что в данный момент жизни от него ничего не зависит и нужно проявив терпение, и, дождавшись освобождения ото льда реки Валу, лишь тогда продолжить свой путь, успокоился. А пока он принялся ждать начала масляницы, уговаривая себя тем, что теперь одетая в волшебный чулок нога позволит ему хорошо погулять на празднике. А, значит, ему удастся и покататься на санях и с горок, и поучаствовать в кулачных боях, то есть сможет он погулять, так как давно уже не гулял.

Одначе в первый же день наступившей масляницы Храбр и Дубыня пришли в покои Святозара, и с самым серьезным видом сказали ему, что ни на какие гулянья в город они его не отпускают, оно как ему взрослому человеку и наследнику, вдали от дома, хорошо бы проявить степенность. От той неприятной новости Святозар опустился на ложе и расстроено молвил:

– Да, вы чего наставники. Столько-то лет я сидел около своего отца на всех праздниках не в силах вдоволь, из-за ноги насладиться молодостью, а теперь.

– Сынок, – очень мягко заметил Храбр, и протянув руку, погладил наследника по волосам. – Ты, сюда приехал совсем не за наслаждениями… Ты же пойми, мальчик, это не Славград, где тебе многое позволено… Это Валадар и тебе, как будущему правителю, надо показать сдержанность и спокойствие.

– Ох, Храбр, – возмущенно, ответил Святозар. – Причем тут сдержанность, да степенность… а то я не понимаю, что ты меня от себя на локоть боишься отпустить. Ты, как мой отец, бесконечно тревожишься за меня, но я, же пойду не один, а с Чаславом.

– Вот и я про тоже, – кивнув головой, принялся объяснять Дубыня. – Часлав он, что… Он парень холостой, ему можно пока дурить, а у тебя жена, дитё скоро будет. Тебе не хорошо вдали от жены и семьи гуляньям предаваться. Да, и я, точно, знаю, Стоян Чаславу запретил на гулянье идти, чтобы он значит, тя не смущал и не тревожил. Так, что Часлав будет со всеми в гриднице праздновать масляницу. Людей Велемудр позовет немного, чтобы они тебя не тревожили, лишь его дружинники с супругами, да вельможа Любонег с женой. И я, и Храбр, мы тады будем за тебя спокойны… да, ты, хоть перед дальней дорогой отдохнешь, да порадуешься.