Полное собрание сочинений. Том 39. Июнь – декабрь 1919

Если этого опыта мало, возьмите Сибирь. Там мы видели повторение этого опыта. В Сибири власть оказалась против большевиков. В первое время чехословацкому восстанию и восстанию меньшевиков и эсеров против Советской власти на помощь пошла вся буржуазия, которая сбежала от Советской власти. На помощь им шла вся буржуазия и капиталисты самых могущественных стран Европы и Америки и шли не только с идейной помощью, а и с финансовой и военной. Что же в результате? К чему привело это господство якобы Учредительного собрания, это якобы демократическое правительство, состоящее из эсеров и меньшевиков? К колчаковской авантюре. Почему оно привело к провалу, который мы наблюдаем? Потому, что здесь сказалась та основная истина, которую якобы социалисты из лагеря наших противников не хотят понять, что в капиталистическом обществе, когда оно развивается, держится прочно или когда оно погибает, все равно – может быть только одна из двух властей: либо власть капиталистов, либо власть пролетариата. Всякая средняя власть есть мечта, всякая попытка образовать что-то третье ведет к тому, что люди даже при полной искренности скатываются в ту или другую сторону. Только власть пролетариата, только господство рабочих может присоединить к себе все большинство, которое стоит на почве труда, ибо крестьянские массы, хотя и представляют собой массы трудящиеся, однако являются в некоторой части и собственниками своего мелкого хозяйства, своего хлеба. Вот та борьба, которая развернулась перед нашими глазами, – борьба, которая показывает, как пролетариат постепенно отметает в ходе долгих политических испытаний, в ходе перемен правительств, которые мы наблюдаем на разных окраинах России, все, что служит эксплуатации, как он пробивает себе дорогу и все больше и больше становится настоящим и полным вождем трудящихся масс в деле подавления и уничтожения сопротивления капитала.

Те люди, которые говорят о нарушении свободы большевиками, которые предлагают единый социалистический фронт, т. е. объединение с теми, кто колебался, кто сваливался уже два раза в истории русской революции на сторону буржуазии, – эти люди очень любят обвинять нас в применении террора. Они говорят, что большевики внесли систему террора в управление, они говорят, что для спасения России нужно, чтобы большевики отказались от террора. Я вспоминаю одного остроумного буржуазного француза, который, стоя на буржуазной точке зрения, говорил об отмене смертной казни: «Пускай начинают отменять смертную казнь господа убийцы». Этот ответ вспоминается мне, когда говорят: «Пускай большевики откажутся от террора». Пускай отказываются от него господа русские капиталисты и их союзники, Америка, Франция и Англия, т. е. те, кто навязал террор Советской России! Это те империалисты, которые обрушились на нас и до сих пор обрушиваются со всей своей военной мощью, в тысячу раз более могущественной, чем наша. Это не террор разве, когда все страны Согласия, все империалисты Англии, Франции и Америки имеют каждый в своих столицах слуг международного капитала, – все равно называются ли они Сазоновыми или Маклаковыми, – которые организовали сотни и десятки тысяч недовольных, разоренных, обиженных и возмущенных представителей буржуазии и капитала? Если вы слышали о заговорах в военной среде, если читали о последнем заговоре в Красной Горке, который чуть не отдал Петроград, что же это было, как не проявление террора со стороны буржуазии всего мира, идущей на какие угодно зверства, преступления и насилия с целью восстановить эксплуататоров в России и затушить тот пожар социалистической революции, который грозит теперь даже их собственным странам? Вот где источник террора, вот на ком лежит ответственность! И вот почему мы убеждены, что те, кто проповедует в России отказ от террора, являются не чем иным, как сознательным или бессознательным орудием, агентами в руках тех террористов-империалистов, которые душат Россию своими блокадами, своей помощью, которую они оказывают Колчаку и Деникину. Но их дело безнадежно.

Россия – первая страна, которой история дала роль зачинателя социалистической революции, и именно поэтому на нашу долю выпадает столько борьбы и страданий. Империалисты и капиталисты других стран понимают, что Россия стоит во всеоружии, что в России решается судьба не русского только, а и международного капитала. Вот почему они распространяют во всей своей прессе неслыханное количество лжи против большевиков, – во всемирной прессе буржуазии, которая вся куплена на миллионы и миллиарды.

Они восстают против России во имя тех же принципов «свободы, равенства и Бентама». Когда вы встретите у нас людей, которые думают, что они защищают нечто самостоятельное, принципы демократии вообще, когда они говорят о свободе, равенстве и о нарушении их большевиками, – попросите этих людей ознакомиться с прессой европейского капитализма. Под каким прикрытием идут Колчак и Деникин, под каким прикрытием душат Россию европейский капитал и буржуазия? Они все говорят только об этом – о свободе и равенстве! Когда американцы, англичане и французы захватили Архангельск, когда они посылают свои войска на юг, – они защищают свободу и равенство. Вот каким лозунгом прикрываются они, и вот почему в обстановке этой бешеной борьбы восстает пролетариат России против капитала всего мира. Вот чему служат эти лозунги свободы и равенства, которыми обманывают народ все представители буржуазии и которые разбить до конца выпадает на долю интеллигенции, действительно стоящей с рабочими и крестьянством.

Мы видим, что попытки империалистов Согласия, чем более упорными и озлобленными становятся они, тем больше вызывают отпор и противодействие пролетариата в своих собственных странах. 21-го июля была сделана первая попытка международной стачки рабочих Англии, Франции и Италии против правительств этих стран с лозунгом: прекратить всякое вмешательство в дела России и заключить честный мир с республикой. Это не удалось. В целом ряде стран – в Англии, Франции и Италии – были взрывы отдельных стачек. В Америке и Канаде идет бешеная травля всего, что напоминает о большевизме. Мы пережили в последние годы историю двух великих революций. Мы знаем, с каким трудом в 1905 г. авангард русских трудящихся масс раскачался на борьбу с царизмом. С каким трудом после 9-го января 1905 г., после первого кровавого урока, медленно и трудно шло развитие стачечного движения до октября 1905 г., когда в первый раз массовая стачка в России одержала успех. Мы знаем, как это было трудно. Это доказал опыт двух революций, хотя в России положение было более революционно, чем в других странах. Мы знаем, с каким трудом организуется в ряде стачек сила для борьбы с капитализмом. Поэтому нас не удивляет неудача этой первой международной стачки 21-го июля. Мы знаем, что революция в европейских странах встречает несравненно большее сопротивление и противодействие, чем у нас. Мы знаем, что рабочие Англии, Франции и Италии, когда назначали на 21 – е июля международную стачку, преодолевали неслыханные трудности. Это был эксперимент, небывалый в истории. Не удивительно, что это не удалось. Зато мы знаем, что трудящиеся массы самых передовых и цивилизованных стран, несмотря на бешенство европейской буржуазии против нас, – эти трудящиеся массы с нами, они наше дело понимают, и каковы бы ни были трудности революции и испытания, какие нас ожидают, и какова бы ни была атмосфера лжи и обмана во имя «свободы и равенства» капитала, равенства голодного и сытого, какова бы ни была эта атмосфера, мы знаем, что наше дело есть дело рабочих всех стран, и поэтому оно, это дело, неминуемо и неизбежно победит международный капитал.

«Правда» № 170 и «Известия ВЦИК» № 170, 3 августа 1919 г.

Печатается по тексту газеты «Правда», сверенному с текстом газеты «Известия ВЦИК»

В лакейской{46}

Товарищи привезли с юга несколько меньшевистских, эсеровских и т. п. изданий, позволяющих бросить взгляд на «идейную жизнь» по ту сторону баррикады, в том лагере. Харьковская «Мысль»{47} Базарова и Мартова, «Грядущий День»{48} Мякотина и Пешехонова, Бунакова и Вишняка, Потресова и Гроссмана, «Южное Дело»{49}, «Объединение»{50} Балабанова и Ст. Ивановича, Мякотина и Пешехонова – таковы имена этих изданий и некоторых из выдающихся их сотрудников.

Даже немногие, разрозненные номера названных изданий дают такой цельный и сильный аромат, что сразу чувствуешь себя как в лакейской. Образованные интеллигенты, мнящие и называющие себя социалистами, насквозь пропитанные буржуазными предрассудками и лакействующие перед буржуазией, – такова, в сущности, вся эта писательская компания. Оттенков среди этой публики очень много, но они никакого серьезного значения, с политической точки зрения, не имеют, ибо сводятся к тому, насколько лицемерно или искренне, грубо или тонко, аляповато или искусно исполняют они свои лакейские обязанности по отношению к буржуазии.

I

Лакею полагается по должности фрачный костюм, цивилизованная внешность и соответственные манеры, белые перчатки. Лакею разрешается известное народолюбие: с одной стороны, это неизбежно, ибо среда, поставляющая лакеев, должна быть сильно нуждающейся; с другой стороны, это даже выгодно для барина, ибо дает возможность ему «упражнять» свою благотворительность – в первую голову, разумеется, по отношению к «послушным» представителям тех слоев, из которых берутся прислуга, приказчики, рабочие. Чем умнее и образованнее те классы, которые держат лакеев, тем систематичнее и обдуманнее проводят они свою политику, используя лакеев для того, чтобы пошпионить среди трудящихся, чтобы разъединить их уступками известной их части, чтобы укрепить свое положение, заинтересовать «услужающего» в увеличении богатства барина, в надежде получить подачку и прочее и тому подобное.

Народолюбие разрешается лакею, конечно, лишь в очень скромной мере и под обязательным условием выражения чувств покорности и послушания наряду с готовностью «утешать» трудящихся и эксплуатируемых. В скобках сказать, Фейербах очень метко ответил тем, кто защищает религию, как источник «утешения» для людей, что утешать раба есть занятие выгодное для рабовладельца, а настоящий сторонник рабов учит их возмущению, восстанию, свержению ига, а вовсе не «утешает» их. Лакей прикрашивает, прихорашивает фальшивые цветы, служащие для «утешения» наемных рабов в том, что они скованы цепями наемного рабства. Сторонник освобождения людей от наемного рабства срывает с цепей фальшивые, украшающие их цветы, чтобы рабы научились сознательнее и сильнее ненавидеть свои цепи, скорее сбросили их и протянули руку за живыми цветами.

Свойственная лакейскому положению необходимость соединять очень умеренную дозу народолюбия с очень высокой дозой послушания и отстаивания интересов барина неизбежно порождает характерное для лакея, как социального типа, лицемерие. Дело тут именно в социальном типе, а не в свойствах отдельных лиц. Лакей может быть честнейшим человеком, образцовым членом своей семьи, превосходным гражданином, но он неминуемо осужден на то, чтобы лицемерить, поскольку основной чертой его профессии является соединение интересов барина, которому он «обязался» служить «верой и правдой», с интересами той среды, из которой рекрутируется прислуга. И поэтому, если рассматривать вопрос с точки зрения политика, т. е. с точки зрения миллионов людей и отношений между миллионами, то нельзя не прийти к выводу, что главные свойства лакея, как социального типа, суть лицемерие и трусость. Именно эти свойства воспитывает лакейская профессия. Именно эти свойства являются самыми существенными, с точки зрения наемных рабов и всей массы трудящихся в любом капиталистическом обществе.

II

Образованные интеллигенты, называющие себя меньшевиками, социал-демократами, социалистами-революционерами и т. п., хотят учить народ политике. Поэтому они не могли не затронуть и коренного вопроса всей переживаемой нами эпохи, превращения империалистской войны в войну гражданскую. Посмотрите, как они об этом вопросе рассуждают.

В «Объединении» г. П. Юшкевич посвящает целую статью «Революции и гражданской войне». К какого рода литературе – с позволения сказать, литературе – относится эта статья, видно будет хотя бы из двух следующих рассуждений автора:

«…Ставя себе целью революцию, преследующую интересы большинства и осуществляемую этим большинством, социализм не имеет оснований (!!) обращаться к методам (!!!) гражданской войны, на которые бывают фатально обречены захватывающие власть меньшинства… И наиболее передовой класс современного общества, когда он созреет для полного понимания своей всемирно-освободительной миссии и связанных с нею задач, должен будет откинуть ее (гражданскую войну) вместе с прочим наследием исторического варварства…».

Не правда ли, перл?

Русская буржуазия, тотчас же после большевистского переворота, стала искать соглашения и заключать соглашения с буржуазией иностранной против рабочих и трудящихся своей страны. Поддерживали буржуазию меньшевики и эсеры. Так было в Финляндии в начале 1918 г. Так было и на севере России и на юге в начале 1918 г., когда и кадеты и меньшевики и эсеры в союзе с немцами душили большевиков. То же в Грузии. Немцы давали деньги и оружие Краснову. Потом буржуазия Антанты подкупала чехословаков, Деникина, высаживала войска на Мурмане, в Архангельске, в Сибири, в Баку, в Асхабаде.

Международная буржуазия, сначала германская, потом англо-французская (неоднократно и обе вместе), пошла войной на победивший в России пролетариат. И является человек, называющий себя социалистом, который, переходя на сторону буржуазии, советует рабочим «откинуть» «методы гражданской войны»! Разве это не Иудушка Головлев самой новейшей капиталистической формации?

Мне, может быть, скажут, что Юшкевич просто рядовой чернильный кули буржуазии, что для каких-либо партий он вовсе не характерен, и они за него не отвечают. Но это было бы неверно. Во-первых, состав сотрудников и все направление «Объединения» показывает нам типичность именно такого лакейства для всей меньшевистски-эсеровской братии. А во-вторых, возьмите Л. Мартова. Сей субъект – самый видный (и едва ли не самый «левый») меньшевик, притом же почтеннейший член бернского Интернационала, солидарный с идейным его вождем, К. Каутским.

Посмотрите на рассуждения Мартова. Он пишет в апрельской, 1919 года, книжке «Мысли» про «мировой большевизм». Он знает литературу большевизма и о большевизме досконально. И этот писатель о гражданской войне пишет вот как:

«…В первые же недели войны мне приходилось писать о том, что вызванный ею кризис рабочего движения есть прежде всего «моральный кризис», кризис утраты взаимного доверия различными частями пролетариата и веры пролетарских масс в старые морально-политические ценности. Я не представлял себе еще тогда возможности, что эта утрата взаимного доверия, это уничтожение идейных скреп, которые в течение последних десятилетий связывали между собой не только реформистов и революционеров, но в известные моменты объединяли и социалистов с анархистами, и тех и других с либеральными и христианскими рабочими, – что это уничтожение приведет к гражданской войне среди пролетариев…».

Курсив принадлежит господину Мартову. Он сам подчеркивает, что дает здесь оценку именно гражданской войны. Может быть даже, он подчеркивает свое полнейшее согласие с Каутским, который во всяком случае именно так рассуждает о гражданской войне.

А в этом рассуждении столько самой утонченной подлости, такая бездна лжи и обмана рабочих, такое низкое предательство их интересов, такое лицемерие и ренегатство по отношению к социализму, что диву даешься, сколько лакейства накопили десятилетия «игры» с оппортунизмом в Каутских и Мартовых!

Во-первых, когда Каутский и Мартов фарисейски проливают слезы по поводу «гражданской войны среди пролетариев», то этим пытаются прикрыть свой переход на сторону буржуазии. Ибо на деле гражданская война идет между пролетариатом и буржуазией. Никогда не бывало в истории и не может быть в классовом обществе гражданской войны эксплуатируемой массы с эксплуататорским меньшинством без того, чтобы часть эксплуатируемых не шла за эксплуататорами, вместе с ними, против своих братьев. Всякий грамотный человек признает, что француз, который бы во время восстания крестьян в Вандее{51} за монархию и за помещиков стал оплакивать «гражданскую войну среди крестьян», был бы отвратительным по своему лицемерию лакеем монархии. Такие же лакеи капиталистов господа Каутские и Мартовы.

Международная буржуазия, всемирно могущественная, душит победивших рабочих одной страны за свержение капитала, ведя за собой часть обманутых, неосведомленных, забитых рабочих, а мерзавцы Каутские и Мартовы проливают слезы по поводу «гражданской войны среди пролетариев». Этим субъектам приходится прибегать к этому омерзительному лицемерию, ибо нельзя же признаться открыто в том, что они в гражданской войне пролетариата с буржуазией оказались на стороне буржуазии!

Во-вторых, Мартов, как и Каутский, как и весь бернский Интернационал, превосходно знают, что они пользовались среди рабочих сочувствием как социалисты, ибо проповедовали необходимость революции пролетариата. В 1902 г. Каутский писал о возможной связи революции с войной и о том, что грядущая революция пролетариата будет, вероятно, больше совпадать с гражданской войной, чем предыдущие. В 1912 г. в Базельском манифесте весь II Интернационал торжественно заявляет, что грядущая война связана с грядущей пролетарской революцией. А когда эта война разразилась, «революционеры» II Интернационала оказались лакеями буржуазии!

Большевики в ноябре 1914 г. заявили, что империалистская война несет с собой превращение в гражданскую войну. Это оказалось правдой. Это теперь факт в мировом масштабе. Говоря о «мировом большевизме», Мартов вынужден признать этот факт. Но вместо того, чтобы честно признаться в своем полном идейном крахе, в провале взглядов всех тех, кто с пренебрежительной гримасой мещанина отвергал мысль о превращении войны империалистской в войну гражданскую, вместо этого Мартов лицемерит и «кивает» на «пролетарские массы», что они-де «утратили веру в старые морально-политические ценности»!!

Ренегаты сваливают свое ренегатство на массы. Массы сочувствуют большевикам, вступая повсюду на путь революции. В этом, оказывается, вина масс, по «теории» людей, которые всю жизнь распинались в верности революции, чтобы оказаться в лагере буржуазии против пролетариата, когда революция пришла.

В-третьих, две разные теории перед войной насчет внутренней борьбы в социализме были следующие. Каутский и Мартов, а равно большинство оппортунистов, видели в реформистах и революционерах два законных оттенка, необходимых крыла одного движения одного класса. Разрыв этих оттенков осуждался. Их сближение и слияние в каждый серьезный момент пролетарской классовой борьбы признавалось неизбежным. В близорукости обвиняли сторонников раскола.

Другой взгляд, большевистский, в реформистах видел проводников буржуазного влияния на пролетариат, союз с ними допускал как временное зло в обстановке заведомо не революционной, разрыв и раскол с ними считал неизбежным при всяком серьезном обострении борьбы, а тем более при начале революции.

Кто оказался прав?

Большевики.

Во всем мире война принесла раскол рабочего движения, переход социал-патриотов к буржуазии. После России всего нагляднее показала это передовая капиталистическая страна, Германия. И теперь защищать «идейные скрепы» реформистов и революционеров, это значит поддерживать тех палачей из рабочих, вроде Носке и Шейдемана, которые помогали буржуазии убивать Розу Люксембург и Карла Либкнехта, убивать тысячи рабочих за революционную борьбу их против буржуазии.

Написано в июле 1919 г.

Впервые напечатано в 1925 г. в журнале «Большевик» № 23–24

Печатается по рукописи

Речь на беспартийной рабоче-красноармейской конференции{52}

6 августа 1919 г.

Хроникерская запись

Первый вариант

(Восторженная овация.) Товарищи, позвольте мне начать с тех событий, о которых вы вчера и сегодня читали на страницах газет. Это – события в Венгрии.

Вы знаете, что до конца марта в Венгрии господствовала «керенщина», и только в конце марта представители керенщины ушли, поняв, что они держаться не могут, а социал-соглашатели послали своих представителей в тюрьму, где в то время находился т. Бела Кун, действовавший когда-то и в рядах нашей Красной Армии. Они вступили с ним в переговоры, и т. Бела Кун прямо из тюрьмы попал в правительство.

Но в последнее время получились известия, что внутри социалистической партии в Венгрии стало совершаться что-то неладное.

Далее тов. Ленин говорит о том, как румынские войска вступили в Будапешт. Но на это особенно не стоит обращать внимания.

Так было и у нас, говорит он, на разных фронтах. Но мы имели достаточно сил в тылу так укрепиться, чтобы потом достойным образом ответить Колчаку, или как мы ответили на Петроградском фронте. Вы знаете, наши войска взяли Ямбург.

Тов. Ленин говорит дальше о том политическом опыте, который мы проделали за это время. Такого опыта, конечно, не имеют венгры.

Но мы не позволим себе упасть духом, потому что знаем, к чему ведет временное торжество колчаковщины и деникинщины. Пусть сейчас румынская колчаковщина пляшет на трупах венгерских рабочих. Но мы знаем, что это торжество не долгое. Правда, выйти из этой тяжелой войны может только железная сила рабочих, которая дает всякому трудящемуся помощь и всякому спекулянту приносит наказание.

Затем тов. Ленин говорит о действии соглашателей, меньшевиков и эсеров, в Сибири, которые обвиняют теперь Советское правительство в неправильной тактике, но сами не могли дать образца тактики. В сущности, все то, что произошло в Сибири, все те обещания меньшевиков и эсеров, которые давались ими, принесли только одно страдание как крестьянам, так и рабочим. Но с того момента, как Версальский мир был подписан, рабочие Франции, Англии и других стран все больше и больше начинают понимать положение.

Вот почему последние события в Венгрии, как они ни тяжелы, подобны тем событиям, которые происходили в стане Деникина и Колчака. Эти события раскроют глаза новым сотням тысяч рабочих и укажут им на то, что капитал простирает свою руку, чтобы получить по векселям то, что он потерял.

Далее тов. Ленин говорит о заговорах, которые создают меньшевики, социалисты-революционеры и капиталисты, чтобы вернуть себе власть. Создавая заговоры, заговорщики внушают Советскому правительству отказаться от террора.

Но нет, мы не откажемся от террора потому, что мы знаем, что это приводит к временной победе Колчаков и Деникиных! В этой войне капитал убил самого себя. И этот издыхающий теперь зверь рычит на рабочих при своем издыхании. Но своего издыхания ему не удержать, он издохнет! (Бурные аплодисменты.)

«Известия ВЦИК» № 173 и «Известия Петроградского Совета» № 177, 7 августа 1919 г.

Печатается по тексту газеты «Известия ВЦИК», сверенному с текстом газеты «Известия Петроградского Совета»

Второй вариант

Товарищи, позвольте теперь вам изложить те события, которые на наших глазах произошли в Венгрии.

Как известно, до конца марта этого года там господствовала «керенщина» со всеми ее прелестями. Когда в то время, 21 марта, там вдруг образовалась власть Советов, причем тамошние меньшевики согласились поддерживать эту власть, можно было думать, что в социализме наступила какая-то новая эра… Но вот последние события показали нам, что социал-соглашатели нисколько не изменились. По-видимому, то, что теперь произошло в Венгрии, повторяет в большом масштабе то, что произошло недавно на наших глазах в Баку{53}.

Тов. Ленин в ярких образах вспоминает трагическую историю бакинского пролетариата, когда его социал-предатели обратились за помощью к английскому командованию и за спиной рабочих вступили с западными империалистами в тайное соглашение. Оратор проводит аналогию между этой бакинской трагедией и теперешним переворотом в Венгрии, говорит о радиотелеграмме, из которой мы узнаем, что румыны уже вступили в красный Будапешт.

Далее тов. Ленин сравнивает положение Венгрии и Советской России и, напомнив вкратце все наши временные неудачи, говорит о том, что нас спасала и спасает громадность территории, между тем как Венгрия слишком мала для того, чтобы дать отпор всем своим врагам. Переходя затем к вопросу о соглашателях вообще, оратор касается и наших русских соглашательских социалистических партий и заявляет:

– Если соглашателями России была совершена ошибка при Керенском, в продолжение шестимесячных практических работ, почему же эта ошибка не была исправлена ими при колчаковщине в Сибири?