Человекобог и человекозверь

В этой великой Одиссее духа, которая называется «Братья Карамазовы», раскрыты язвы и гнойники сердца, смрад греха и надрывы гордости, обнажены трагические противоречия, живущие в душе человека. «В бездне греховной валяяся, милосердия Твоего призываю бездну» – взывает словами церковной песни человеческая душа, осознавшая всю силу и глубину греха. «Верую, Господи, помоги моему неверию» – трепетно молит она же, испуганная силою зла. И слышит ответ: «Да не смущается сердце ваше и не устрашается, веруйте в Бога и в Меня веруйте»[63]. И слова эти были услышаны и глубоко залегли в душе Достоевского, – ими проникнуто все его творчество. Если поставить вопрос, как же примиряются и находят разрешение мировые и жизненные диссонансы в его творчестве, мы должны ответить: логически они непримиримы, ибо такая задача абсолютно превышает силы смертного, – никому не дано ее разрешить, оставаясь в смертном теле, и вот почему лишь «благочестиво лгут» «адвокаты Бога», изготовляющие различные слащавые теодицеи. Мир во зле лежит, в нем есть ужас, мрак, тление, он в руках «князя мира сего». Но если эти антиномии или конфликты неразрешимы, зато они преодолеваются – в религиозном опыте святых, видящих мир в свете его будущего идеального состояния «добро зело». Они преодолеваются и каждым из нас в меру личного религиозного опыта, поскольку реальность иного мира ощущается для него наряду с реальностью мирового зла. Преодолеваются и в творчестве Достоевского, ибо Федору Карамазову в художественном образе, а стало быть, и в душе автора – противостоит благостный старец Зосима, Ивану и Дмитрию с неугомоном страстей их – ясный Алеша, а философии Смердякова и черта, приходившего к Ивану Федоровичу, противостоят поучения старца Зосимы. Поставленные рядом, все эти образы и идеи представляют противоречие и диссонанс, но очевидно, что автор находит в своей душе точки опоры и для борьбы, и для побед. В чем же эта опора? В одном – в зримом или незримом, но всеми ощущаемом присутствии солнца, которым освещается и согревается творчество и душа Достоевского и которое с унылой безнадежностью отсутствует у Толстого, ибо им отринуто оно за ненужностью и упразднено с враждебностью, несмотря на сгущавшуюся тьму религиозного отчаяния. И это солнце есть живое чувство Христа, Лик Христов. Искусству Достоевского была вверена совершенно единственная и исключительная задача – являть этот Лик, будить живое чувство его, а когда живо это чувство, то призраком кажется зло мира, и не смущается и не устрашается наше сердце. Вспомните Его незримое, но осязаемое присутствие между Раскольниковым и Соней при чтении рассказа о воскресении Лазаря или аналогичные страницы в «Бесах» и «Подростке», вспомните явление Его в «Легенде о Великом Инквизиторе»: возможно ли представить хотя что-либо подобное у Толстого, отвергшего Учителя под предлогом «учения». Припомним «Кану Галилейскую»[64], духовный центр всего романа «Братья Карамазовы», да и всего творчества Достоевского, – этот вдохновенный религиозный гимн.

У гроба любимого старца читают Евангелие. Алеша, истомленный переживаниями дня, в полусне слушает чтение. «Это Кана Галилейская, первое чудо… Ах это чудо, это первое чудо! Не горе, а радость людскую посетил Христос, в первый раз сотворяя чудо, радости людской помог… Кто любит людей, тот и радость их любит… Это повторял покойник поминутно, это одна из главнейших мыслей его была… Без радости жить нельзя – говорил Митя… Все, что истинно и прекрасно, всегда полно всепрощения – это опять-таки он говорил…» «И снится ему, что раздвигается комната… брак, свадьба… И из-за стола встает к нему навстречу он, любимый отец и учитель… „Тоже, милый, тоже зван и призван, – раздается над ним тихий голос… – Веселимся, – продолжает сухонький старичок, – пьем вино новое, вино радости новой, великой… Чего дивишься на меня? Я луковку подал, вот я и здесь. И многие здесь только по луковке подали, по одной только маленькой луковке… Что наши дела?.. А видишь ли Солнце наше, видишь ли ты Его?“ – „Боюсь, не смею глядеть“, – прошептал Алеша. – „Не бойся Его. Страшен величием перед нами, ужасен высотой Своей, но милостив бесконечно, нам из любви уподобился и веселится с нами, воду в вино превращает, чтобы не пресекалась радость гостей, новых гостей ждет, новых беспрестанно зовет, и уж во веки веков. Вон и вино несут новое, видишь, сосуды несут…“ Что-то горело в сердце Алеши, что-то наполнило его вдруг до боли, слезы восторга рвались из души его… Он простер руки, вскрикнул и проснулся».

В лучах этого Солнца тонет человеческая скорбь, и тает лед греха, и «не смущается и не устрашается» сердце, но вне его холод и мрак… Мы достигли здесь центрального пункта, из которого расходятся пути Толстого и Достоевского, в котором они противополагаются друг другу. Это – две совершенно разные религии, два разных чувства мира, два ощущения зла и добра в мире и в человеке. Одна есть религия живого Христа-Спасителя, в котором «обитает вся полнота Божества телесно»[65], другая есть учение, отделенное от своего живого источника, превращенное в доктрину и навьюченное, как долг, на слабые плечи человека. Здесь существует глубокая противоположность, и притом до конца осознанная. Достоевский сразу в «Дневнике писателя» отметил новый курс Толстого, приведший его в конце концов к так называемому толстовству, и поставил ему удивительно проницательный диагноз. А. А. Толстая в своих воспоминаниях рассказывает о своей беседе с Достоевским о Толстом: «Этот очаровательный и единственный вечер навсегда запечатлелся в моей памяти; я слушала Достоевского с благоговением: он говорил, как истинный христианин, о судьбах России и всего мира; глаза его горели, и я чувствовала в нем пророка. Когда вопрос коснулся Льва Николаевича, он просил меня прочитать обещанные письма громко… Вижу еще теперь перед собой Достоевского, как он хватался за голову и отчаянным голосом повторял: не то, не то! Он не сочувствовал ни единой мысли Л. Н.; несмотря на то, забрал все, что лежало писанное на столе – оригиналы и копии писем Льва. Из некоторых слов его я заключила, что в нем родилось желание оспаривать ложные мнения Л. Н.…Через пять дней после этого разговора Достоевского не стало»[66]. В свою очередь, и Толстой, хотя вообще и с похвалой говорит о Достоевском, однако к тому, что составляет в нем самую сущность, относится с нескрываемой антипатией. В дневнике В. Булгакова[67] встречаем, например, такие суждения о «мыслях» Достоевского: «Не сильны, расплывчаты… и потом какое-то мистическое отношение… Христос, Христос!»[68]. А согласно только что вышедшему дневнику Гусева, Толстой считал себя призванным и исправлять Христа: под 2 окт. 1907 года здесь записаны следующие его слова: «Прежде я не решался поправлять Христа, Конфуция, Будду, а теперь думаю: да я обязан их исправлять, потому что они жили 3–5 тысяч лет тому назад»[69].

А специально о «Братьях Карамазовых» приведен в дневнике Булгакова следующий отзыв: «Как это нехудожественно! Удивительно нехудожественно. Действующие лица делают как раз не то, что должны делать. Так что становится даже пошлым: читаешь и наперед знаешь, что они будут делать как раз не то, что должны, чего ждешь». И к этому сделана еще невероятная, прямо поразительная (искренняя ли) прибавка: «Я читал только первый том, второго не читал»[70].

Мы видели здесь и духовные плоды этих двух религий, веры Достоевского в живого Христа и веры в «поправленное» учение Христа. Надо выбирать. Заслонит ли для нас мрак души о. Сергия свет старца Зосимы, померкнет ли этот образ? Прав ли Иртенев в своем отчаянии до конца, ощущая в мире только дьявола, или же это есть высший грех и смерть души – последнее отчаяние? Мы не пойдем здесь за Толстым-художником, как не идем и за религиозным проповедником. Человек должен и из раненого сердца исторгать гимн радости, воспетый в звуках великим музыкальным гением в наиболее трагическую эпоху жизни[71] и повторяемый восторженно будущим каторжником Дмитрием Карамазовым. И повторим за ним: «Пусть я проклят, пусть я низок и подл, но пусть и я целую край той ризы, в которую облекся Бог мой; пусть я иду в то же время вслед за чертом, но все-таки я Твой сын, Господи, и ощущаю радость, без которой миру нельзя стоять и быть… О да, мы будем в цепях, и не будет воли, но тогда, в великом горе нашем, мы вновь воскреснем в радость, без которой жить человеку невозможно, а Богу быть, ибо Бог дает радость, это Его привилегия великая… И тогда мы, подземные человеки, запоем из недр земли трагический гимн Богу, у которого радость!»[72]

Сноски

1

«Дьявол» (1889–1900) и «Отец Сергий» (1889–1890) впервые были опубликованы В. Г. Чертковым в 1911 г.

2

«Ерошка» – герой «Казаков» (1863); по предположению И. Б. Роднянской, Булгаков имел в виду повесть «Поликушка» (1863).

3

Феофан Затворник (в миру – Георгий Васильевич Говоров; 1815–1894) – епископ Владимирский, затворник Вышинской пустыни.

4

Августин. Исповедь. Кн. VI. Гл. 16.

5

Там же. Кн. VIII. Гл. 5.

6

Там же. Кн. VIII. Гл. 9.

7

Там же. Кн. X. Гл. 4.

8

Пелагий (360-после 418) – христианский ересиарх, монах-теолог, автор учения и инициатор движения пелагианства. Смысл первородного греха трактовал как проявление единичной воли, не наследуемой людьми. В 411 г. проповедовал в Африке и Палестине; ересь был осуждена на Карфагенских соборах (412, 416, 418 гг.) и утверждена в качестве таковой указом императора Гонория (418 г.). Последователь Пелагия Юлиан, епископ Эклянский, оппонент Августина Блаженного, был осужден за пелагианскую ересь на Ефесском соборе в 431 г., лишен кафедры и изгнан с родины. Подобная участь постигла и другого последователя Пелагия – Целестия. Подробный анализ августиновской концепции греха и искупления С. Н. Булгаков развернул в заключительном «Экскурсе» третьего тома «О Богочеловечестве» (Невеста Агнца. Париж, 1945. Раздел «Августинизм и предистинация». С. 587–621).

9

Liberum arbitrium – свободный выбор; servum arbitrium – рабский выбор (лат.).

10

Windelband. Geschichte der Philosophie. 2-te Aufl. 1900. 231–233. Ср. также: Loofs. Augustin, Pelagius und Pelagianismus, Semipelagianis‑mus (в «Realenzykl. f. prot. Theol. u. Kirche»); Leitfaden zum Studium der Dogmengeschichte. 4-te Aufl. 1906. 3-te Haupttheil. Кар. I.

11

Кант Иммануил. Религия в пределах только разума / Пер. Н. М. Соколова. ‹СПб., 1908.› Все цитаты сделаны по этому переводу.

12

Сенека Луций Анней (ок. 5 до н. э. – 65 н. э.) – римский философ, поэт и государственный деятель, воспитатель Нерона. Соч.: О провидении. Керчь, 1901; Трагедии. М.; Л., 1932; Нравственные письма к Луцилию. М., 1977. См. о нем: Фаминский В. И. Религиозно-нравственные воззрения Л. А. Сенеки (философа) и отношения их к христианству. Киев, 1906. Художественную актуализацию моральных установок и судьбы Сенеки предпринял современный историк и драматург Э. Радзинский в пьесе «Театр времен Сенеки и Нерона».

13

Рим. З, 10–12.

14

…в беседе с Никодимом. – Ин. 3, 1–6.

15

Вот какими чертами обрисовывается у Канта это самоспасение: «Перемена мыслей есть именно исход из злого и вступление в доброе, совлечение ветхого человека и облечение в нового, так что субъект греха отмирает, чтобы жить для справедливости. Но в ней как интеллектуальном определении заключаются не два моральных акта, разделенных промежутком времени. Это только один-единственный акт, ибо отказ от злого возможен только при замене его добрым образом мыслей, который производит вступление в доброе, – и наоборот. Добрый принцип, следовательно, заключается как в отказе от злого, так и в усвоении доброго образа мыслей, и скорбь, которая правомерно сопровождает первое, совершенно исчезает из второго. Переход из испорченного образа мыслей в добрый (как „отмирание ветхого человека“, „распятие плоти“) уже сам по себе есть жертва и знаменует собой появление длинного ряда тех зол жизни, которые принимает на себя новый человек в образе мыслей сына Божия и только ради блага. Но за ним все-таки остаются и проступки прошлого, как совершенные, собственно, другим – именно ветхим человеком, – как наказание. Пусть он, следовательно, как бы физически есть тот же самый наказуемый человек и как такой должен быть судим перед моральным судом, значит и перед собственным, – но он все-таки в своем новом образе мыслей перед божественным судьей, перед которым решается его дело, морально совершенно другой, – и эта его чистота, как чистота сына Божия, которого он в себя восприял, или (если мы олицетворим эту идею) сам этот последний несет за него и за всех, которые в него (практически) веруют, как заместитель скверну греха – через страдание и смерть дает высшей справедливости удовлетворение, как избавитель и как адвокат делает то, что они могут надеяться явиться перед своим судьей как оправданные, но только так, что он это страдание, которое новый человек, когда он умирает для ветхого, должен взять на себя на всю свою жизнь, предоставляет представителю человечности как смерть, выстраданную раз и навсегда. – Здесь есть еще излишек над заслугой дел и заслуга, которая нам засчитывается из милости. То, что у нас в земной жизни (может быть, и во все другие времена и во всех мирах) всегда только состоит в простом делании, нам засчитывается, как будто бы мы здесь были в полном обладании ими, – на что, впрочем, мы не имеем никакого законного права, поскольку мы сами себя знаем, так что обвинитель в них прежде всего будет требовать обвинительного приговора; это, следовательно, всегда приговор из милости, хотя он вполне соответствует вечной справедливости, если мы освобождаемся от всякой ответственности ради этого блага в вере» (75–77).

16

Собр. соч. Вл. С. Соловьева. Т. III. 270.

17

Там же. 280–281.

18

Там же. Т. VII. 48–50.

19

Там же. 66–67.

20

Петрарка Франческо(1304–1374) – итальянский поэт и мыслитель. Соч.: Автобиография. Исповедь. Сонеты. М., 1915; Книга песен. М., 1963; Лирика. М., 1981; Эстетические фрагменты. М., 1982. Сонеты, избр. канцоны… М., 1984. См. о нем: Хлодовский Р. И. Франческо Петрарка. Поэзия гуманизма. М., 1974.

Ниже цитируется соловьевское переложение Петрарки [ «Хвалы и моления Пресвятой Деве» (1883)].

21

Там же. Т. VIII. 551.

22

Термин греческой эстетики «калокагатия» («прекрасно-доброе»).

23

См.: Wernle P. Renaissance und Reformation. Tubingen, 1912. 14–15.

24

Zeller. Die Philosophie der Griechen. II Theil, I Abth.

25

Tabula rasa – чистая доска (лат.).

26

Латини Брунетто (ок. 1220 – ок. 1294) – итальянский писатель и юрист, автор трехтомной энциклопедии «Книга сокровищ» (опубл. на фр. яз. в 1863 г.), поэмы на итальянском языке – «Малое сокровище». Перевел трактат Цицерона «О нахождении» (ок. 1260). Данте считал его своим учителем и упомянул в 15‑й песне «Ада».

27

Альберти Леон Батиста (1404–1472) – итальянский ученый, архитектор, писатель, музыкант, теоретик искусства. См. о нем: Леон Баттиста Альберти. М., 1977.

28

Пальмиери Маттео (1406–1475) – итальянский ученый-гуманист.

29

Фицино (Фичино) Марсилио (1433–1499) – итальянский философ, учредитель Платоновской академии во Флоренции, переводчик произведений классиков античной мысли и христианских авторов. Теолог и комментатор Писания. Толкователь философии Эроса и эстетики числа. Автор трактатов: «Платоновская теология о бессмертии души» (1469–1474); «О христианской религии» (1476).

30

Wernle P. Op. cit.

31

Робеспьер Максимильен Мари Изидор де (1758–1794) – политический мыслитель, деятель Французской буржуазной революции конца XVIII в. Казнен на следующий день после контрреволюционного переворота 27 июля (9 термидора) 1794 г. Сторонник «естественной религии». Инициатор культа «Верховного существа» (1794 г.). Соч.: Речь о всеобщей подаче голосов. Пг., 1917; Переписка. Л., 1929; Избр. произведения: Т. 1–3. М., 1965. См. о нем: Карлейлъ Томас. Французская революция: История (1837). М., 1991; Робеспьер Ш. Воспоминания. Л., 1925; Манфред А. З. Робеспьер – выдающийся деятель Великой французской буржуазной революции. М., 1958; Он же. Великая французская революция. М., 1983; Кожокин Е. М. Государство и народ. От Фронды до Великой французской революции. М., 1989; Философия и революция: Сравнив с достигнутым высокий идеал: (К 200-летию Великой французской революции). Ч. 1–2. М., 1989; Великая французская революция и пути русского освободительного движения: Тезисы докладов. Тарту, 1989; Великая французская революция и проблемы мировой литературы: Рефер. сб. обзоров. М., 1991.

32

Шефтсбери Антони Эшли Купер (1671–1713) – английский философ, эстет и моралист. Деист, сторонник оптимистической космодицеи. Соч.: Эстетические опыты. М., 1975.

33

Фергюсон Адам (1722/1723-1816) – шотландский философ, историк и политический мыслитель. Автор «Истории гражданского общества» (1767; СПб., 1817–1818. Ч. 1–3). Соч.: Наставления нравственной философии. СПб., 1804; Начальные основания нравственной философии. СПб., 1804.

34

Смит Адам(1723–1790) – английский философ и экономист. Основной труд – «Исследования о природе и причинах богатства народов» (1776; рус. пер. – М., 1962).

35

Бентам Иеремия (1748–1832) – английский философ и юрист, основатель утилитаризма. Автор трактатов: «Теория наказаний и наград» (1811); «Деонтология, или Наука о морали» (1834). Соч. (рус. пер.): Избр. сочинения. Т. 1. СПб., 1867.

36

Кенэ Франсуа (1694–1774) – французский экономист, мыслитель-физиократ; один из авторов «Энциклопедии, или Толкового словаря наук, искусств и ремесел» (1751–1780).

37

Фурье Франсуа Мари Шарль (1772–1837) – французский утопист-социалист. Соч.: Избр. сочинения: Т. 1–4. М.; Л., 1951–1954.

38

Толстой Л. Христианское учение. Изд. «Посредника», 1908. С. 13–14.

39

Там же. С. 49 и сл.

40

Там же. 55.

41

Толстой Л. Путь жизни. Вып. 1: О вере. 15.

42

В чем моя вера. 2‑е изд. 95–96.

43

Толстовский музей. Т. I: Переписка Л. Н. Толстого с А. А. Толстой. 1857–1903. СПб., 1911. Воспоминания А. А. Толстой. 71.

44

Там же. 48–49.

45

Там же. 325–326.

46

Там же. 54–55.

47

Путь жизни. Вып. 6: Грехи, соблазны, суеверия. 14–15.

48

Христианское учение. 13.

49

Цитируется стихотворение Г. Гейне (1797–1856) «Я не сержусь» из цикла «Лирическое интермеццо» (1821–1823).

50

К сожалению, Толстой слишком редко вспоминает об этом, ибо именно на отрицании этого положения построены его уродливые теории опрощения, отрицания государства, просвещения и друг‹ие›.

51

Путь жизни. Вып. 8: Половая страсть. 1, 10, 15.

52

Там же. 1.

53

В беззакониях зачат… – Пс, 50, 7.

54

Вейкингер Отто(1880–1903) – австрийский философ, автор популярной в России книги «Пол и характер» (1903).

55

Неточная цитата; Мф. 5, 29.

56

Pendant – в дополнение (фр.).

57

Писания пред, отца Иоанна Кассиана Римлянина / Пер. ‹с лат.› еп. Петра. ‹2‑е изд.› М., 1892. С. 76. (Иоанн Кассиан Римлянин (ок. 360-ок. 435) – преподобный, основатель монашества в Галлии, церковный писатель. В своей практике утвердил западный вариант пустынножительства. Соч.: Творения / Пер. еп. Петра. Изд. Пантелеймонова монастыря на Афоне, 1892. См. о нем: Феодор, архим. Аскетические воззрения препод. Иоанна Кассиана. Казань, 1902.)

58

Там же. 446.

59

Гюисманс Морис Карл (Жорж Шарль Мари; 1848–1907) – французский писатель-символист. Соч.: Поли. собр. соч.: В 3‑х т. М., 1912.

60

…«в стране далекой»… – Ср.: Лк. 15, 13.

61

Серафим Саровский [в миру Прохор Исидорович (Сидорович) Машнин; 1760–1833] – св., православный подвижник, проповедник. Канонизирован в 1903 г. См.: Летопись Серафиме-Дивеевской женской обители: Сочинение архим. Серафима (Чичагова). 2‑е изд. СПб., 1903.

62

«Братья Карамазовы» (Кн. 3. Гл. 3) (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30-ти т. Л., 1972–1990. Т. 14. С. 100).

63

«Да не смущается…» – Ин. 14, 1; 14, 27.

64

Глава о Кане Галилейской в «Братьях Карамазовых» (Кн. 7. Гл. 4) (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. Т. 14. С. 326–327).

65

…«обитает вся полнота Божества телесно». – Кол. 2, 9.

66

Толстовский музей. Т. I: Воспоминания гр. А. А. Толстой. 26.

67

Булгаков Валентин Федорович (1886–1966) – мемуарист, секретарь Толстого с 1910 г. Автор книг «У Л. Н. Толстого в последний год его жизни» (М., 1911), «Христианская этика» (М., 1917), «Толстой – моралист» (Прага, 1923), драмы «На кресте величия» (Таньцзин, Б. г.). Соч.: Встречи с художниками. Л., 1969; Лев Толстой, его друзья и близкие: Воспоминания и рассказы. Тула, 1970; О Толстом: Воспоминания и рассказы. Тула, 1978.

68

Булгаков В. У Л. Н. Толстого в последний год его жизни ‹М., 1911›. 118.

69

Гусев Н. Н. 2 года с Л. Н. Толстым. ‹М., 1912›. 34.

70

Булгаков В. Указ. соч. 317.

71

Хор на слова оды Ф. Шиллера (1759–1805) «К радости» (1786) в Девятой симфонии (1823) Бетховена.

72

Сборная цитата из «Братьев Карамазовых» (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч. Т. 14. С. 99; Т. 15. С. 31).