– Нет, я сделал так, что пациент сам попросил меня съездить за него на собрание, – вздохнул Азат и потянулся за запечатанной бутылкой вина. – Я напугал его якобы ухудшимся состоянием здоровья и настоятельно порекомендовал провести день в постели. Вот он и попросил меня слёзно поучаствовать за него на заводском собрании.

– Как это взял и попросил? – Удивился Митрофан. – Его что, в обкоме некем было заменить?

– Конечно, замена бы нашлась, кто бы сомневался, но… – Азат развёл руками. – Мой пациент почему-то предпочёл не сообщать в обком о своём «недомогании». У них там порядок жёсткий, и каждый любым способом держится за своё место.

– И ты это учёл, запугивая клиента, – хмыкнул Митрофан, сделав несколько глотков коньяка.

– Да, – кивнул Азат, откупоривая бутылку. – Я сделал всё, чтобы встретиться с Антоном Мартыновым и лично убедиться, что он – это Кузьма Малов!

– И, чтобы он вдруг не переломал тебе рёбра, вызвал на подмогу НКВД? – с издёвкой поинтересовался Митрофан.

Прежде чем ответить на его вопрос, Мавлюдов поднёс к губам горлышко бутылки и выпил за раз половину её содержимого.

– Да, я позвонил знакомому из НКВД, – сказал он, вытерев рукавом губы.

– Ну и? – подался вперёд Митрофан. – Это ты дал им команду арестовать Малова?

– Да, это сделал я, – не стал отпираться Азат, прикладываясь к бутылке. – Я собирался до смерти запугать «господина судебного пристава», чтобы он… чтобы он…

Закатив глаза, Мавлюдов откинулся на спинку кресла и захрапел. Глядя на него, Митрофан понял, что будить его, пока не проспится, бесполезно. Досадуя на себя за то, что позволил ему напиться, он допил коньяк из своей бутылки. Проведя в задумчивости несколько минут, он решил дождаться утра, чтобы закончить разговор с Азатом и принять решение, как поступить с негодяем после того, как вытянет из него интересующие его сведения.

В дверь трижды тихо постучали, затем щёлкнул замок. Появившийся Дмитрий скинул с плеч мокрый от дождя плащ и подошёл к матери.

– Как долго тебя не было, сынок, – сказала Маргарита. – Я как на иголках провела всё это время.

– Я мог бы задержаться и надольше, мама, – ответил Дмитрий. – А теперь, скажу вам, дела наши совсем плохи.

– Ничего, всё уладится, – сказала Маргарита, бледнея. – Главное, мы все живы и в относительной безопасности.

– Вот именно, в «относительной», – с горькой усмешкой согласился сын.

Маргарита натянуто улыбнулась и погрозила ему пальцем.

– Ты не вежлив, Дима, – сказал она. – Ты не хочешь поздороваться с отцом? Я ведь не одна в тревоге дожидалась твоего возвращения.

Кузьма спокойно сидел на диване, молча наблюдая со стороны за встречей матери и сына, но лицо его было задумчивым, – казалось, он над чем-то размышляет.

– Прости, папа, – подошёл к нему Дмитрий и протянул руку. – Никак не привыкну, что ты у меня есть.

С каменным лицом Кузьма поздоровался, и эта отчуждённость насторожила Маргариту.

– Можно узнать, о чём думает Кузьма Прохорович? – спросила она, присаживаясь в кресло у окна.

– Да ради бога, – ответил Кузьма угрюмо. – Я обдумываю то, что будем делать дальше. Не вечно же нам прятаться в этой «собачьей конуре»?

Маргарита побледнела, но решительно тряхнула головой, словно хотела придать мыслям иное направление.

– И что, есть какое-то предложение? – поинтересовалась она.

Кузьма промолчал и пожал плечами.

– Человек, который должен был перевести нас через границу, на встречу не пришёл, – сказал Дмитрий спустя некоторое время. – Это может означать только одно – или он обманул нас, давая обещание, или с ним что-то случилось.

– Мы предвидели, что подобное может произойти, – вздохнула Маргарита. – Пусть уж лучше так, чем нас схватили бы с ним вместе и упрятали за решётку.

– А на границе с Финляндией неспокойно, – продолжил Дмитрий. – Когда я ждал поезд, увидел два воинских эшелона. Тут же я случайно подслушал разговор железнодорожников. Так вот, составы направляются в сторону Выборга, а точнее, к границе.

Среди воцарившегося молчания слышался только дробный стук дождя, хлеставшего по окнам.

– Всю ночь напролёт я вспоминал наше с тобой прошлое, – вдруг заговорил Кузьма, обращаясь к Маргарите. – Сон так и не пришёл ко мне…

– О чём это ты? – спросил Дмитрий, не уловив смысла фразы отца.

– Ты, наверное, вспоминал только плохое, – с печалью в голосе проговорила Маргарита. – А ведь было и хорошее, о чём я люблю вспоминать чаще всего.

– Можно поинтересоваться, о чём это вы? – с недоумением обратился к родителям Дмитрий.

– Отец говорит, что всю ночь вспоминал наше прошлое, – пояснила Маргарита. – Думаю, что тебе сейчас неинтересно сидеть с нами и слушать наши воспоминания…

– Тогда я пойду, посплю, – сказал Дмитрий, вставая. – Я так набегался за день, что валюсь с ног. Да и перекусить чего-нибудь не мешает. Желудок урчит, аж за километр слышно.

Он вышел из комнаты и прикрыл за собою дверь. Маргарита подошла к секретеру и достала коробку. Сняв крышку, она извлекла из неё револьвер и протянула его Кузьме.

– На-ка, возьми, – сказала она. – Может быть, пригодится.

– Что это? – удивился он. – Ты что, снова предлагаешь мне взять в руки оружие?

– Да, предлагаю, – вздохнула Маргарита. – Мы попали в очень серьёзную ситуацию и… Если нас поймают, то не избежать пыток и расстрела.

Кузьма поднял револьвер, прицелился в окно и опустил руку, так и не нажав на курок.

– А теперь убери куда-нибудь, – посоветовала Маргарита.

Кузьма сидел на диване безмолвный и неподвижный, уставившись на револьвер. Он уже всё понял, но не мог произнести ни слова: настолько сильна была над ним власть этой женщины, что он не мог испытывать к ней ни неприязни, ни злости. А тут ещё новости, которые принёс с собой Дмитрий, так озадачили его, что…

– Ты чего так смотришь на наган или видишь впервые? – усмехнулась Маргарита. – Убери его с глаз долой, и пойдём ужинать.

Кузьма засунул револьвер за пояс.

– Хорошая штучка, – сказал он угрюмо. – Если нас найдут и попытаются задержать, я пущу себе пулю в лоб.

– О чём ты болтаешь? – насторожилась Маргарита. – У тебя есть сын, и ты помни об этом!

– Надо было раньше думать о нём, а не втягивать в эту гнусную авантюру, – огрызнулся Кузьма сердито.

– То, что было раньше, тебя не касается, – отрезала Маргарита. – Ты теперь позаботься о нём, вот что сейчас важно.

Кузьма зажмурился и схватился за голову, словно хотел убедиться, что она не лопнула, а ещё на месте. Всё в ней перевернулось и встало вверх ногами.

– У тебя припасён какой-то выход, верно? – спросил он и пытливо глянул на Маргариту.

– Всё может быть, – ответила она с загадочным видом.

– Так да или нет? – настаивал Кузьма.

– Загад не бывает богат, – улыбнулась Маргарита. – Я очень хорошо знаю методы работы НКВД и… Я так же хорошо умею противостоять им, и это правда…

* * *

Было около десяти часов вечера. Начальник УНКВД ЛО, комиссар госбезопасности Леонид Михайлович Заковский сидел за рабочим столом и, скрывая нервозность, внимательно слушал доклад заместителя старшего майора госбезопасности Владимира Гарина.

Гарин с подчёркнутым спокойствием доложил о проделанной работе.

– И что? – раздражённо бросил комиссар. – Я не услышал ничего любопытного.

– Ну-у-у… на мой взгляд, любопытного в моём докладе много, – сказал Гарин, обдумывая каждое слово. – Вот, например, португальский бизнесмен Антонио де Беррио приехал в нашу страну заключать контракт на закупку крупной партии зерна, а сам тихо выскользнул из посольства и с поддельными документами приехал в Ленинград! Разве это не любопытно?

– Он действительно коммерсант, вы проверили? – с угрюмым видом поинтересовался Заковский.

– Что ни на есть, самый настоящий, – вздохнул майор. – Сейчас его представители в Москве занимаются переговорами о закупке, а он инкогнито путешествует по Ленинграду!

– И что, большая партия зерна? – заинтересованно посмотрел на заместителя комиссар.

– Очень большая, – нехотя признался Гарин. – Несколько барж прибудет под загрузку.

– А где сейчас этот господин де Беррио? – спросил Заковский задумчиво. – Надеюсь, у вас хватило ума не арестовать его?

– Пока он на свободе и под присмотром, – ответил майор. – Вот как раз я и собирался просить у вас «добро» на его задержание и арест.

– Вот как? – брови комиссара взметнулись вверх. – И у вас есть что предъявить ему?

– Пока нет, – пожал плечами Гарин. – Но-о-о… Мы применим к нему допрос «с пристрастием» и…

Начальник, разъярённый, вскочил из-за стола и накинулся на майора.

– Ты хоть сам понимаешь, о чём говоришь?! – закричал он. – Ни за что ни про что арестовать богатейшего бизнесмена, прибывшего к нам закупать зерно? Ты что, совсем обалдел, товарищ майор? Ты хоть о последствиях подумал?

– А какие могут быть последствия, Леонид Михайлович? – пробормотал Гарин, краснея. – Враг, он и есть враг… Какому честному человеку взбредёт в голову перемещаться по стране с липовыми документами?

– Хорошо, пусть будет так, – сказал скептически комиссар, понижая голос и возвращаясь на место. – Он приехал из Москвы в Ленинград по поддельным документам. А причина? Вы выяснили, почему он так поступил?

– Пока ещё нет, – покачал головой майор. – Встречался в ресторане с портным евреем Иосифом Бигельманом, который вчера отвёз его на дачу к профессору Мавлюдову. Господин де Беррио и сейчас там.

– Ну и? – подался вперёд Заковский. – Допустим, ворвутся в дом Мавлюдова твои архаровцы, схватят иностранного гражданина, приехавшего в нашу страну с желаемой для нас миссией, и что?

Гарин промолчал и едва заметно пожал плечами.

– Вот именно, ничего, – развёл руками комиссар. – За поддельный паспорт он извинится, а свою поездку объяснит тем, что наслышан о профессоре Мавлюдове и приехал к нему инкогнито поправить здоровье!

– Тогда почему инкогнито? – не сдавался майор. – Можно было приехать и так, официально.

– Это ты так думаешь, а он иначе! – ухмыльнулся Заковский. – Скажет, что, мол, не хотел лишний раз афишировать свои проблемы со здоровьем, чтобы не порадовались конкуренты! Да он может назвать тысячи причин, опровергнуть которые невозможно!

– Но Мавлюдов скажет всё, что я ему…

– Замолчи и не вякай! Что скажет Мавлюдов, я знаю! – комиссар рубанул ребром ладони поверхность стола. – Он скажет то, что подскажешь ему ты! Но тогда нам не избежать крупного скандала! Враги СССР там, за рубежом, не дремлют и, может быть, того и ждут! И тогда прощай продажа крупной партии зерна, здравствуй психологическая блокада нашей страны, и это в такое время! Нас с тобой арестуют и расстреляют, товарищ майор, ещё до того, как «уважаемый» бизнесмен де Беррио сядет в поезд и спокойно уедет обратно в Португалию!

– Так что же делать прикажете? – задумался Гарин. – А если он приехал с какой-то вредительской целью и мы его упустим?

– Нет, мы его не упустим, а потихонечку выдавим из нашего города, – ответил Заковский. – Пусть возвращается в Москву и там что хотят, то с ним и делают!

– Но-о-о… Мы пока ещё не знаем истиной причины его приезда в Ленинград, – робко возразил майор. – А может быть, он шпион и приехал к нам с каким-то заданием?

– Нет, ты и правда спятил, – нахмурился комиссар. – Слушай меня и запоминай, что говорю! Крупный бизнесмен может быть врагом нашей страны, не спорю, но никак не вредителем и шпионом! Для таких дел, связанных с разведкой и шпионажем, за рубежом достаточно сошек и помельче! Да, мы не знаем цели его приезда в Ленинград, соглашусь. Но им могли двигать какие-то личные причины! Может, он наслышан о нашем красивом городе и решил просто прогуляться по нему?

– Не знаю, что и сказать на ваши доводы и аргументы, Леонид Михайлович, – вздохнул Гарин. – Мои люди уже едут на дачу Мавлюдова с приказом об аресте де Беррио.

– С приказом? – побледнел Заковский. – Кто его им отдал?

– Я, кто же ещё, – признался майор. – Отправляя их к Мавлюдову, я был уверен, что вы, Леонид Михайлович, одобрите принятое мною решение.

– Вот телефон, звони и отменяй свой приказ немедленно! – сжал кулаки комиссар. – Чую, наломают дров наши подчинённые, а гореть синим пламенем не им, а нам.

Майор встал.

– Разрешите идти? – сказал он.

– Да, но только после того, как объяснишь мне свой промах с «поимкой» товарища Шмель, – помрачнел Заковский. – Из твоего доклада я понял, что ты упустил её!

– Так получилось, прошляпили, – вернулся на стул Гарин. – Она же много лет прослужила в органах, и её так просто не возьмёшь.

– Нет, такой ответ не принимается, товарищ майор, – покачал головой комиссар. – Вот её с сообщниками я разрешаю найти, арестовать и допросить «с пристрастием». На всё про всё даю неделю. Она очень нужна нашим коллегам из Сибири, а мы друг другу обязаны помогать!

Мавлюдова разбудил кот. Грязный, весь в угольной пыли, он вышагивал по одеялу и мурлыкал, помахивая пушистым хвостом. Глядя на него, Азат старался сообразить, действительно ли произошло то, что как кошмар всплывало в памяти, – правда ли то, что Митрофан Бурматов действительно посетил его дом.

Как ужаленный он подскочил с дивана. Бурматов «приветливо» заулыбался.

– А я уже собирался будить тебя, «товарищ Рахимов», – сказал он, опуская докуренную папиросу в переполненную окурками тарелку. – Собирался вылить на тебя ведро холодной воды, если просыпаться не захочешь!

– Я думал, что ты приснился мне, а ты… – Азат тяжело присел на диван и оглядел стол, пытаясь отыскать на нём недопитую бутылку.

– Ты помнишь, о чём мы говорили вчера? – поинтересовался гость, внимательно разглядывая помятое лицо Мавлюдова. – Могу напомнить или мозги вправить, если из башки наша беседа выветрилась.

Азата затрясло и снова охватило ощущение, что всего этого просто не может быть!

– Вчера, прежде чем ты утратил способность соображать и ворочать языком, я задал тебе вопрос: почему ты сдал энкавэдэшникам Кузьму? – напомнил Бурматов. – Я не дам похмелиться, пока ты мне на него не ответишь! Хоть сдохни!

Мавлюдов нервно облизнул пересохшие губы.

– И что я вчера ответил? – морщась от головной боли, поинтересовался он.

– Ты нёс всякую чушь, и я ничего не понял, – солгал Митрофан. – А сейчас я собираюсь выслушать тебя трезвого. И упаси бог, если ты солжёшь хоть полслова!

– Хорошо, – с тоскою разглядывая пустые бутылки на столе, сказал Азат. – Когда я пришёл на завод, со мною было несколько человек. Я узнал Кузьму в Антоне Мартынове, обвинил его во вредительстве, назвал врагом народа, и его забрали в НКВД. Этот ответ тебя устраивает?

– Трудно сказать, что «устраивает», но я тебе верю, – сказал Митрофан озадаченно. – Говори, что потом стало с Кузьмой. Где искать мне его, выкладывай.

– Провели следствие, Малова обвинили во вредительстве и расстреляли бы, наверное, – ответил Азат. – Но я спас его.

– И каким же образом? – удивился Митрофан.

– Я забрал его к себе в лабораторию, – нехотя пояснил Азат.

– В лабораторию? Ты собирался проводить над ним опыты?

– Нет, такими делами я не занимаюсь, – поспешил откреститься Азат. – Я только хотел подержать его немного взаперти да и отпустить на все четыре стороны.

– Что-то мне верится с трудом в твою искренность, – усомнился Митрофан. – Раз ты забрал Кузьму к себе, так где же он? Покажи мне его.

– Показал бы, да нет его, – усмехнулся Азат. – Его забрали у меня и куда-то увели. Насколько мне помнится, я ещё вчера рассказывал тебе об этом.

– Может быть, – нахмурился Митрофан.

– Ещё как может, – поморщился от приступа головной боли Азат. – Я хорошо помню. За ним из Сибири пожаловала его бывшая любовница «товарищ Шмель». Она увела его и чуть меня не застрелила.

Услышав о Маргарите, у Митрофана вытянулось лицо – вчера пьяный Мавлюдов о ней и словом не обмолвился.

– А она как про Кузьму узнала? – спросил он.

– Она мне об этом ничего не сказала, – признался Азат вздыхая. – Явилась как снежный ком на голову, постреляла в санитаров, и… Сам не знаю почему, но в меня она не выстрелила, хотя… Хотя по её безумным глазам я видел, что собиралась.

– Я бы не расстроился, если бы Ритуля вышибла тебе мозги, – позлорадствовал Митрофан. – Тогда поведай мне про Алсу, жену Малова. Надеюсь, её-то я смогу увидеть.

– Её нет, а могилу – можешь, – ответил Азат, ёжась от собственных слов. – Но я не виноват в её смерти. Она сама отравилась.

– Так-так-так, а ну подробней? – насел на него Митрофан. – Всё рассказывай о смерти несчастной Алсу, иначе…

Азат замер от ужаса, увидев кастет, нанизанный на пальцы правой руки Бурматова. В ожидании удара он зажмурился, и в это мгновение послышалось гудение въезжающих во двор машин.

Затем раздались выкрики, топот сапог, и у окон появились одетые в форму мужчины. Дверь распахнулась, в проёме появился молодой офицер в кожаном пальто с пистолетом в руке. Мавлюдов зарыдал и запричитал то ли от страха, то ли от ожидания побоев, но…

Вошедшие разбрелись по дому и приступили к обыску, бесцеремонно заглядывая в шкафы и тумбочки и выбрасывая на пол всё их содержимое. Офицер остановился перед Бурматовым и Мавлюдовым и окинул их суровым взглядом:

– Стойте спокойно и назовитесь, кто есть кто!

– Я хозяин этого дома, – дрожащим голосом пояснил Азат и кивнул на Бурматова. – А вот он преступник! Он явился, чтобы ограбить и убить меня. Прошу вас, товарищи, немедленно его арестуйте.

– А вы, наверное, профессор Мавлюдов? – поинтересовался офицер, глядя на него. – Предъявите, пожалуйста, документы.

Он перевёл взгляд на Бурматова.

– А вы кто будете, «уважаемый»? Почему хозяин дома указывает на вас, как на преступника?

– Я португалец и гость вашей страны! – гордо вскинув голову, заявил Митрофан с акцентом. – А к господину профессору я обратился с просьбой обследовать меня. Я наслышан о нём как о специалисте в области медицины высочайшего мирового уровня!

– Врёт он всё, не верьте ему! – запротестовал Азат, подходя к офицеру и протягивая паспорт. – Он преступник, троцкист. В годы Гражданской войны служил в контрразведке армии атамана Семёнова, а потом сбежал за границу! Теперь вот явился, чтобы свести со мной счёты. Он хотел убить меня, товарищи!

– Вы согласны с тем, в чём обвиняет вас профессор? – просмотрев паспорт Мавлюдова, обратился к Бурматову офицер. – А он обвиняет вас в тяжком преступлении, и…

– С перепою можно заявить что угодно, – усмехнулся Митрофан. – У так называемого «профессора» белая горячка. Он пьёт уже неделю, и вот результат. Я рад, что вовремя распознал эту личность и не доверил ему своё здоровье!

– Это кого, ты меня душевнобольным назвал, мерзавец? – почувствовав себя защищённым, завопил осмелевший Азат. – Товарищи, арестуйте его! Увезите в Управление, а там установите его личность!

– В этом нет необходимости, – заявил Митрофан, протягивая офицеру заграничный паспорт. – Я предприниматель из Португалии и приехал в вашу страну для ведения переговоров о закупке зерна.

Взяв паспорт, офицер перелистал его и в нерешительности замер. Сначала он посмотрел на бледное опухшее с перепоя лицо Мавлюдова, затем перевёл взгляд на спокойное свежее лицо «иностранца».

– Собирайтесь оба, поедем в Управление, – сказал он. – Там разберёмся и…

– Отставить, – прозвучал от двери требовательный голос, и все обернулись посмотреть на его обладателя.

– Лейтенант, верните всем документы, они в порядке, – приказал вошедший. – Профессор пусть остаётся, а господина бизнесмена везите на вокзал.

– Товарищ майор, – обратился к нему Мавлюдов. – Его нельзя отпускать! В Гражданскую он служил в контрразведке у Семёнова! Это опасный троцкист и враг народа Митрофан Бурматов. Он явился, чтобы убить меня. Он…

– Вздор и околесица, – усмехнулся Митрофан. – Ваш «профессор» безмерно пьющий человек и подвержен галлюцинациям. Господа, вы только посмотрите на него!

Тон, каковым говорил Бурматов, был ровный и уверенный, тон человека, привыкшего вести переговоры, в котором не было ни вызова, ни угодливости – в нём звучали властные нотки и намёк на оскорблённое достоинство.

– Успокойтесь, у нас к вам особых претензий нет, господин де Беррио, – заверил его угрюмо майор. – А за то, что вы приехали в Ленинград, не поставив в известность ни своё посольство, ни наше правительство, будете отвечать в Москве людям, на то компетентным!

– Так что, я могу идти? – поинтересовался Митрофан высокомерно.

– Нет, вас отвезут на вокзал, посадят в поезд и сопроводят в Москву, – ответил ему майор. – Извините, но иначе поступить мы не можем. Такие требования прописаны в наших должностных инструкциях, так что не взыщите, господин коммерсант…

* * *

В посольстве в Москве Митрофан вёл себя вызывающе, с послом он разговаривал на повышенных тонах. Хотя тот и считал его действия своенравными и недопустимыми, но… Постепенно Митрофан стал брать верх.

– Что в моих действиях плохого?! – негодующе «вопрошал» он. – В том, что я собирался посмотреть Ленинград? Право же, это вполне естественное желание, не правда ли?

– Да, вполне, – вежливо соглашался посол. – В любой стране мира такое желание – явление вполне нормальное, но только не в СССР. Здесь жизнь другая и правила другие. И в «чужой монастырь соваться со своим уставом» здесь не принято. А ещё здесь с подозрением относятся к визитам иностранцев в жилища советских граждан, тем более с поддельными паспортами.

Снова произошёл «обмен любезностями». Посол сказал, что сожалеет о том, что произошло, но посоветовал господину де Беррио немедленно покинуть СССР.

– Наша страна особенная, – говорил посол, – не похожая на другие. Но, как бы то ни было, её законы надо уважать.

В конце концов они обменялись примирительным рукопожатием. Посол выставил на стол бутылку коньяка и два фужера. Они выпили.

– На чём собирается возвращаться в Португалию господин де Беррио? – между прочим поинтересовался посол, наливая ещё по одной. – Поездом или другим видом транспорта?

– Предпочитаю возвращаться на корабле, – ответил Митрофан. – Не горю желанием снова пересекать в вагоне воюющую Испанию.

– Вот и хорошо, – просиял посол. – Через три дня отчаливает корабль из Одессы в Южную Америку. Мы закажем на его борт билет для вас, господин де Беррио.

– Но-о-о… Я не успел уладить свои дела! – удивился Митрофан. – Мне ещё подписывать договор о…

– Он уже подписан, – улыбнулся посол, беря фужер. – Вашим поверенным и стараться особо не пришлось. Представители Госплана, как только узнали о количестве закупаемого зерна, готовы были плясать от радости!

– Выходит, здесь мне больше делать нечего? – ухмыльнулся Митрофан.

– Абсолютно, – поддержал его посол. – Мы не хотим, чтобы с вами здесь что-то случилось, господин де Беррио.

– А что может здесь со мной случиться? – беря фужер, хмыкнул Митрофан.

– Да всё что угодно, – пожал плечами посол. – И что самое главное, может случиться так, что мы не сможем вас выручить…

* * *

Большой круизный лайнер отошёл от причала.

Пассажиры высыпали на палубу. Они казались чересчур весёлыми, а взгляды были прикованы к порту, словно они собирались запомнить навсегда весёлый город Одессу.

Митрофан стоял в кормовой части судна, наблюдая, как удаляется берег, и страдая от плохого настроения, подмечал всё очень чётко: покачивание судна на волнах, лязг цепей, когда поднимали якорь, громкие удары корабельного колокола и так далее, и так далее, и так далее…

Берег удалялся, Одесса таяла в тумане. Корабль вышел в открытое море. Подул пронизывающий ветер, и пассажиры, вместо того, чтобы возвращаться в каюты, развеселились ещё больше.

– Да-а-а, долго плыть придётся, – услышал Митрофан мужской голос и обернулся.

– Простите, вы пытаетесь заговорить со мной? – спросил он холодно.

– Нет, это я так, вслух рассуждаю, – усмехнулся мужчина. – Кстати, меня зовут Диего Сантос, и я следую в Боливию, если хотите.

Митрофан не представился. Он отвернулся и стал смотреть назад, на Одессу. Солнечный свет, преломляясь в воде, слепил глаза.

– Вы из СССР или ездили туда в качестве туриста? – поинтересовался незнакомец.

– Я ездил в Россию по делам, – нехотя отозвался, не оборачиваясь, Митрофан.

– У вас что, с Советской страной какой-то бизнес?

– Нет, я гоняюсь за призраком. За какой-то тенью, сам не зная ради чего.

– Интересное у вас занятие…

– Интереснее некуда.

– А я навестил СССР с тяжёлой душой, а теперь вот…

<1...7 8 9 10 11 >