Полная версия
Старик передохнул, помолчал. В голове у Туманова образовалась гулкая барабанная пустота. И Дина посматривала на него как-то странно – то ли с жалостью, то ли жалобно. «Зря пришли», – мелькнуло в голове Павла.
– Впрочем, две трети «бета»-браков окончились разводом. Но организаторы не расстраивались: большая часть разведенных успела нарожать детей – список «Гамма»… – Старик вскинул глаза. И будто выплюнул: – Одним из них были вы, Павел Игоревич.
Туманов молчал. Он уже понял, куда клонит старик.
– Перед вашим приходом я покопался в старых архивах… Анна Дмитриевна (в девичестве Прохоренко) и Игорь Артемьевич Тумановы. Погибли при взлете в аэропорту города Чебоксары – в августе 72-го года, оставив после себя восьмилетнего сына Павла и 14-летнюю дочь Светлану.
– Но сестра… – начал было Туманов.
Старик шевельнулся:
– Плотно взялись только за четвертое поколение – в 92-м году. Третье не трогали, оно ни о чем не подозревало. Да и вообще этот список «Гамма» предоставили самому себе. Вы же не ощущали за собой надзора, Павел Игоревич? В 83-м вас лишь проверили, отсеяли слабых и генетически больных, недоразвитых, а заодно и тех, чьи родители были сочтены «антисоветски настроенными». Последнее, конечно, глупо, но пришлось. Впрочем, отсеивали не за анекдоты – иначе пришлось бы вычеркивать все сто процентов.
Новая пауза. Тяжкие вздохи.
– Третьему поколению опять улучшили жилищные условия. Иногда их по глупости пытались использовать в качестве спецназа, но ничего достойного из этого не выходило, только зря сжигали «материал» в торопливых попытках получить суперменов уже сегодня. Афганистан, Эфиопия, Ангола. Масса никому не нужных смертей, инвалидностей, психологических травм… А вот за четвертое поколение взялись со своей щепетильностью. Напомню – 92-й год, никакого КГБ, никакой Советской власти. «Братство» продолжает операцию самостоятельно. У вас нет детей, Павел Игоревич, и это один из немногих случаев, когда отсутствие потомства для потенциальных родителей – божье благо. Искренне за вас рад. Ваш единственный племянник личность безусловно одаренная, но слабая здоровьем, думаю, от его «услуг» отказались. Вы помните, в одно из наших редких чаепитий вы рассказывали о своей родне, проживающей в Самаре? Так что я ничего не сочиняю. Деятельность отчасти перепрофилируется: вместо упора на спецназ – комплексное воспитание. К 92-му году, когда за дело берется «братство», на территории Российской Федерации проживает чуть более шести тысяч мальчиков и девочек из списка «Дельта» – окончательного списка, ради которого и заваривалась полувековая каша. Кого могли, пристроили в спецшколы. Остальных – в обычные учебные заведения, но и эти обычные держали первые места по здоровью детей, спортивным достижениям и количеству факультативов. «Дельта» тянули – в учебе, здоровье, спорте, но по понятным причинам не персонально, а вместе с одноклассниками, тщательно фиксируя показания объекта и контрольной группы. Подбирались учителя, репетиторы. Всевозможные компьютерные классы, специализированные летние лагеря, поездки за рубеж… Родителям – лапшу на уши: ваше чадо, мол, бесконечно одаренный ребенок, и чем реже вы его будете видеть дома, а чаще в школе, тем лучше для всех. И обязательно – в боевую секцию: бокс, дзюдо, карате, что угодно – или вы предпочитаете вонючий подъезд в компании «потерянного поколения» и клея «Момент»?.. Нетрудно предугадать реакцию нормального родителя. В школе и дома у ребенка все нормально, появляется взрослый наставник, растет всесторонне развитая личность. Но вместе с тем протекают процессы, невидимые глазу родителя. Происходит психологическая, или, если угодно, психическая обработка ребенка. Исподволь внушается, что он не мелкая песчинка в безмерной громадине песчаной горы, а часть чего-то большего, что он приводной механизм, от вращения которого будет зависеть очень многое в этом мире. Дитю дается установка на супердержаву, на «Великую Россию», в которой он займет далеко не последнее место. Идет обработка на преданность – он еще не понимает, кому именно, но интуитивно чувствует, где нужно повиноваться, а где нет. Обучают драться, преодолевать страх, ломать защиту, находить выход из океана безвыходных положений… И в конечном итоге к шестнадцати годам вырастает вполне сформировавшийся объект. Он имеет свой шифр в военкоматском учете – через два года его ждет спецназ, и если выживет – дальнейшая весьма интересная жизнь…
– А смысл? – вклинилась в монолог Дина. – Или мало в стране ребят, готовых и умеющих драться?
Старик раскрыл портсигар. Костлявые ручонки стали заметно подрагивать. Из папиросы, извлеченной на свет, просыпался табак.
– В том и проблема, уважаемая Любовь Александровна. Мало хотеть и уметь драться. Мало быть умным и находчивым. Мало быть преданным и психологически готовым на самопожертвование. Нужно быть УДАЧЛИВЫМ.
– Ну уж… – усомнился Туманов.
– Абсолютно, – улыбнулся старик. – В тяжелом и неблагодарном деле завоевания мира очень часто предоставляется лишь одна попытка. И нужно взять эту планку так, чтобы потом не было мучительно обидно. Вы никогда не слышали про ген везучести?
Молчите, – кивнув, прокомментировал старик. – Значит, начинаете думать. Это отрадно. Ген везучести искали и ищут во всем мире. Горы свернули. И все впустую. А у нас вдруг взяли да нашли. Оказывается, ген везучестей – это никакой не ген, а элементарная теория вероятности, пропущенная через четыре поколения предрасположенных к везению людей. Можно, конечно, потерпеть и дождаться восьмого или даже десятого поколения, но, сдается мне, в результате получатся какие-то всесокрушающие монстры, что совершенно ни к чему. Да и времени нет. «Мира» хочется не завтра, а уже сейчас… Вот вы, например, Павел Игоревич, – человек третьего поколения. Окунитесь в ретро, вспомните. Разве не так? Я не говорю про личную жизнь, и не про карьеру. Тут наука с медициной, как говорят, бессильны. Я имею в виду экстремальные ситуации и вашу в них непотопляемость. Сколько раз вам везло?
Везло, конечно, со страшной силой. Иногда он сам не понимал, почему до сих пор живет. Легкие травмы не считались, серьезными можно было пренебречь. Удачная раскрываемость в девяностых, которую он (чего греха таить) зачастую относил к своим особенным талантам. Дикое везение пятилетней давности – побег из лаборатории Ордена; война, диверсионные акты, жизнь без имени, но с неплохим положением. Гибли друзья, товарищи, а он неизменно выходил сухим из воды. Взорванный автомобиль, и он в ста метрах – со стаканом водки. Неразбериха в стране, и он – комфортно отсиживается у вдовушки. Повальная безработица, и он – гениально просто вписывается в структуру «Сибеко». Тайга, новая база Ордена, бегство с Алисой и… неисчислимое множество ситуаций, из которых он не должен был – просто не имел права! – выйти живым. А встреча с Диной? (не идол же в этом виноват, ей-богу…) А беспрепятственная дорога в Лесосибирск? А очередной уход из-под «опеки» «Бастиона»?
Туманов схватился за голову и застыл в какой-то дурацкой позе нелепого, далеко не роденовского мыслителя.
– А смысл? – заладила Красилина.
– Ну как же, – увидев правильную реакцию на свои слова, старик взбодрился. – Этих детишек продолжают где-то тренировать. Им лет по двадцать-двадцать пять, а кому и больше – то есть вполне взрослые, сформировавшиеся люди. По нескольку раз в год они проходят специальное обучение на оборудованных базах. Под каким предлогом это осуществляется, я не знаю, да это и не суть важно. Полагаю, врать они обучены. Какие-нибудь «школы выживания», семинары по единоборствам, конференции компьютерных гениев – что хотите. И они не просто везунчики. Они идеальные солдаты, диверсанты, асы в химическом, ракетном, компьютерном, саперном, взрывном деле. Небольшие накачки наркотиками? – не исключаю. Хотя и не обязательно. Они и без того «классные парни» – кажется, так сейчас говорят?.. А что вы знаете о бурной деятельности, которую по всей стране да и по всему миру разворачивает «Росгаз»? Вам не кажется, что в действие вступает некое международное сообщество – иначе кто бы им позволил? А теперь представьте: группы вооруженных идеальных диверсантов захватывают законсервированные буровые где-нибудь в Соединенных Штатах или, скажем, действующие – в той же Норвегии или Кувейте. Грамотно минируют и начинают диктовать свою волю. Причем смерти они не боятся (пожалуйста, бросайте свои бомбы, скважины-то ваши), а штурмом их взять невозможно. И если такая катавасия происходит одновременно – да на всех значимых мировых месторождениях?..
– Не надо нам об этом рассказывать, – проворчал Туманов. – Мы все равно уезжаем.
– Умелая программа – прежде всего, – словно не слыша его, продолжал старик. – Наладить международные связи – в той же ОПЕК, Госдепартаменте, ООН, – подтянуть тылы и вовремя ликвидировать главных конкурентов. А ликвидировали их блестяще – под видом массовой активности и под предлогом доведения страны до точки.
Дина сменила выражение лица. Теперь вместо недоверчивости оно отражало сомнение: уж больно старикан информирован. И это не выходя из дома?
– Мятежники объясняли свои действия грядущим голодом и вот-вот сработающей цепью техногенных катастроф, – блеснул умом Туманов.
– Бросьте, – отмахнулся Иван Михайлович, – В такую чушь может поверить только человек, незнакомый с историей и обычаями этой страны. Какой голод? Голод в России можно вызвать лишь искусственным путем, и если очень того захотеть. Например, Украина, 33-й год. Или война, нехватка продуктов в тылу – когда львиная доля съедобного уходила на фронт и там бездарно гробилась. Естественно, кому-то этого хотелось. Но примеров немного. В современной России можно испытывать нехватку средств и даже поддаться на уговоры, что все ужасно плохо (особенно когда ничего не хочется делать), но никогда эта страна по доброй воле не станет голодать. Слишком уж велики ее ресурсы. Изворотлив ее народ. А техногенные катастрофы? Прошу прощения за выражение, Любовь Александровна, но это мог придумать только полный мудак. В стране, где экономика компьютеризирована на один процент, автоматизирована на два, а механизирована на четыре, где всего лишь два доминирующих инструмента – кувалда и ключ «девять на двенадцать», – вести речь о цепочке техногенных катастроф? Моему уму сие непостижимо. Сломается автоматика, регулирующая движение поездов? Так поставьте, черт возьми, сотню баб с желтыми флажками: движение наладится, уверяю вас. Вышел из строя агрегат, питающий напряжением крупный производственный комплекс? Поднимите дядю Борю-электрика, опохмелите его, пообещайте добавки – будет вам питание. А пока дядя Боря чешется, откопайте запасной генератор в котельной – он там уж четверть века валяется…
– Вы утрируете, – недовольно заметил Туманов.
– Немного, – согласился старик. – Но Россия была и остается Россией. Что для Запада смерть, для нее пчелиный укус. Больно, но не летально. Ее может перевернуть только мощная сила. Воля и незаурядный ум. Все остальное – трын-трава…
– Минутку, – вмешалась Дина, – это пустые словоблудия. Мы здесь не за этим… Хотя, собственно, и неясно, зачем мы здесь. Но тем не менее у меня к вам просьба, Иван Михайлович.
Старик оживился:
– Я вас слушаю, милая дама.
– Сколько нужно времени для получения информации о фигурантах списка «Бета»?
– Пару минут, – старик пожал плечами. – Нужно спуститься в подвал и воспользоваться определенной программой. Вся информация – на одной полке…
– Отлично. Так сделайте одолжение, – Дина откинула голову и закрыла глаза. Похоже, она волновалась. – Ирина Сергеевна Головаш и Красилин Александр Тихонович…
Декорации поменялись. Теперь это был обитый досками опрятный подвал, освещенный галогенными лампами. Низкий диван, стулья, две двери. В углу современный компьютер со всеми положенными причиндалами. Дина сидела на диване в неестественно прямой позе и смотрела перед собой. В ее глазах стояли слезы.
– Ну, мамахен, ну спасибо… – бормотала она. – Ну, наградила… Ох, приеду я к тебе в Асино…
– Ты только не психуй, – предупредил ее Туманов. – Ну, подумаешь, проблема. До Антошки они не дотянутся – не уследили, поздно. Кому нужно – разыскивать его в эмиграции?
– Молодой человек прав, – заметил старик, кряхтя выбираясь из-за аппаратуры. – Если он живет за границей, вряд ли есть смысл его оттуда извлекать. Это глупо – учитывая, что по собственной стране бегают шесть тысяч подобных.
– Зато везунчик вырастет, – подбодрил Туманов, кладя руку ей на колено. – Весь в маманьку. Теперь ты понимаешь, Дина, почему мы с тобой встретились? Мы просто не могли не встретиться – зто было бы противоестественно.
– Дурак ты… – прошептала Дина. – Не могу поверить… Так вот почему… – она вознесла глаза к потолку и стала вдруг медленно раскачиваться – словно тибетский монах в момент сакрального ритуала. – Так вот откуда гниет рыба… Мать однажды рассказывала, как они с отцом в тайге напоролись на браконьера. В медовый месяц. Тот перегородил речушку и взрывал тайменя. Мать шла первой, когда они вылетели на этого ублюдка… Тот перепугался, вскинул карабин – и осечка. Тут отец навалился, покатились с осыпи. Закончилось хеппи-эндом, отец оказался сильнее того тощего. А однажды она ловила такси. Подъехало пустое, с шашечками. Мамуля назвала адрес, и тут ее что-то прихлопнуло: не садись! Поймай другое! «Не поеду», – сказала она шоферу. Тот пожал плечами, тронулся с места… и буквально через десять метров из переулка вырвался «ЗиЛ» без тормозов. Сам набок, «Волга» в лепешку! – видимо, зримо представив нарисованную сцену, Красилина широко распахнула глаза. И опять застыла, будто изваяние.
– Вот же хренова контора! – воскликнул Туманов, причем совершенно непонятно было, восхищается он или негодует.
– Конторка любопытная, – согласился старик, опять принимаясь окуривать помещение едким дымом. – И с приличным стажем. Хотя и относительно. Вы знаете, кстати, Павел Игоревич, почему в тайные общества не допускают женщин?
– А их не допускают?
– Решительно. Психологическая, знаете ли, несовместимость. Женщины, не успев дожить до тридцати, стремятся выглядеть моложе. А тайные общества хотят казаться старше. Они величают себя Орденом, и неофиты дают клятву: «…именем предков наших – князей Севера, объединивших русскую землю во имя великой миссии…» Чушь. Вряд ли они способны проследить собственную генеалогию дальше прадеда. Им это и не нужно. Тем легче поверить в благородную кровь и почти божественное происхождение. К средневековому бандиту Рюрику они не имеют никакого отношения. Придумала Орден группа приближенных Петра – во главе с неким бароном Шариповым – потомком далеко не князей, тем более Севера. В памяти Полтава, в памяти Гангут, непобедимая армия и боевой, пусть и сляпанный на живую нитку, флот. Группа составляет так называемый «Европейский прожект». Впоследствии стараниями кавалера д’Йона вывезенный во Францию, этот документ стал известен как «Завещание Петра». Сломить Польшу, Швецию, Австрийскую империю, в перспективе Англию, Францию – и весь мир уляжется к ногам… Страна милитаризуется, но тут очень некстати умирает Петр. Недолго царствует Екатерина Первая, попавшая на трон прямиком из обоза… Смерть Петра Второго, Верховный тайный совет, приглашение Анны Иоанновны – курляндской обжоры… Первая ошибка Ордена (потом их будет масса). Никакой оппозиции, никакой экспансии, уцелевшие авторы «Европейского прожекта» уходят на дно и от нечего делать составляют новые прожекты. Нельзя верить царям – цари смертны. Нужна организация, проводящая собственную политику – независимо от династической чехарды. Пишется устав. Начинается партийное строительство. Между делом налаживаются контакты с живущей в полуопале «дщерью Петровой» – Елизаветой. Не шибко умна, сексуально распущена, зато наследница. Прямая. А умные найдутся. Французы, остро нуждающиеся в русском пушечном мясе, подбрасывают деньжат. Смерть «обжоры» – и гвардия, которую поили не зря, возводит на престол Елизавету… В Польше – наши. Швеция разбита. Семилетняя война – русские войска в Берлине. Не опасаясь ссылки, прожектеры избирают Капитул. Но тут умирает Елизавета. Ничего – имеется «Петрушка», обученный в Европе и сориентированный в Петербурге. Но у того, как выясняется, свои взгляды на текущий момент. Он хочет закрепиться на Северном море, ведет переговоры о мире и – о, боже! – составляет указ «О вольности дворянства», то есть отправляет Россию на один большой дембель. А кто Европу будет завоевывать? Взоры обращаются к Екатерине, которая мужа, мягко говоря, не любит. И жаждет царствовать самолично. Агитация, попойка в гвардии, переворот. Петр удавлен шарфом, «Виват Россия!», а то, что с немкой на троне – детали… Оказалось, не детали. Слишком долго прожектеры кисли в подполье, тешили самолюбие, побеждали в спорах с воображаемым противником и представить не могли, что найдется особа их хитрей и изворотливей. А Екатерина, наплевав на все договоренности, заключает мир с Фридрихом и отводит войска. Все. Орден в полных дураках на долгие годы. Восстановлена Тайная канцелярия во главе с садистом Шешковским, подавлено восстание Пугачева, раскрыт заговор Хрущева, заговор Мировича… Отменяется всякая вольница. Проходят десятилетия, прежде чем, почуяв дряхлость царицы, Орден начнет действовать. Братья Зубовы сговорчивы, наследник Павел – недалек и внушаем, дрожит от нетерпения и рвется все переломать. Так фас его!.. Турецкая война, присоединение Грузии. И Екатерина Великая, так удачно хлопнувшаяся с ночного горшка…
– У вас бледный вид, Иван Михайлович, вы не устали?
Старик осекся:
– Простите, Павел Игоревич, заболтался. Нет, не устал. Когда я седлаю любимого конька, то забываю о прожитах годах и очень неплохо себя чувствую.
– В таком случае продолжайте, – милостиво разрешил Туманов. – Возвращайтесь на своего Пегаса.
Старик рассмеялся:
– Спасибо. Я постараюсь покороче. Итак, на троне Павел. Издается «Учреждение об императорской фамилии» – отныне престол переходит от отца к старшему сыну, в отсутствие сыновей – к старшему из братьев, и никаких баб, хватит, натерпелись. Надежды Ордена начинают сбываться. Поход Александра Васильевича через Альпы. Модернизация артиллерии. Призыв на смотр дворянских детей. Полицейская реформа. Порядки казарменные, политика – яро наступательная. То, что надо… Но и Павел в итоге дает промашку. Знакомый с идеями и порядками Ордена, он решает загнать в Орден всю Россию. Не в тот, так в другой. И принимает – православный-то император! – титул покровителя Ордена св. Иоанна Иерусалимского, находящегося под патронажем папы римского! А дальше – больше. От деклараций переходит к делу. Он стремится превратить аморфное, разленившееся при «женском правлении» российское дворянство в строгую пирамиду военно-монашеского ордена. Вот только с Орденом уже действующим – не согласовано. На вершине пирамиды император видит, естественно, себя. А Капитул предпочитает править сам, прикрываясь декоративным «венценосцем». В итоге – заговор. Вовлечены тысячи людей из разных подразделений, групп и ведомств – никто не выдает! Верные императору люди удалены из дворца – никто ничего не замечает! Толпа вооруженных людей беспрепятственно проходит во дворец, без помех забивает императора, а наутро объявляется во всеуслышание: император-де скончался от апоплексического удара. И никто не протестует. На арене Александр Первый. Предавший отца Павла (согласившись на низложение), стремится реабилитировать себя добрыми делами. Восстанавливает действие жалованных грамот дворянству и городам. Возвращает на службу исключенных без суда чиновников и офицеров. Освобождает из тюрем и ссылок жертв «Тайной экспедиции», а саму «экспедицию» – упраздняет. Запрещает пытки, разрешает выезд русских подданных за границу. Его советники откапывают проекты реформ, составленные еще при Павле и Екатерине. На полном серьезе обсуждается крестьянская реформа и даже появляется «Указ о вольных хлебопашцах». Все это трогательно, прекрасно, но реформатору быстро напоминают, что его не за тем сюда сажали. Приходится отрабатывать долги. С 1805 года Российская империя опять воюет с Наполеоном – в союзе с Австрией. Афронт под Аустерлицем. Война продолжается – уже в союзе с Пруссией. Иена, Ауэрштедт, победа при Прейсиш-Эйлау и новое поражение – при Фридланде. Тильзитский мир. Куда успешнее идут дела на других фронтах. 1809 год – присоединение Финляндии, май 1812-го – Бессарабия. Претензии Наполеона и давление Ордена не позволяют императору удерживаться в роли союзника Франции. Нашествие 1812 года – своего рода репетиция 1941-го: Наполеон не ставит на длительную войну, самопожертвование народа и огромные размеры страны (он на карту-то хоть смотрел?) не позволяют оккупантам удержать захваченное. Бородино. Огромные потери с обеих сторон. Отступление «Великой» армии, быстро переходящее в паническое бегство. Заграничный поход. Русские войска в Париже. Казаки на Елисейских Полях! Триумф «Европейского прожекта» – но в теории. А на деле? А на деле разруха, голод, опустошение. Надорвавшейся от страшного напряжения России не то что Европу завоевывать – себя бы защитить. Венский конгресс, по решению которого Россия получает остатки Польши – по мнению Ордена, за такую победу нужно просто морду бить… Новые заговоры. Александр пытается маневрировать, вводит военные поселения, активно вмешивается в европейские дела… До хитроумной бабки ему далековато. Волнения в Семеновском полку. Всевластие Аракчеева. Прекрасные планы, призванные обелить Александра перед отцом и матерью, историей, друзьями и, главное – перед самим собой, рассыпаются в прах. Кто-то решает за него, управляет за него, и нет ни сил, ни средств этому помешать. В 1825 году Александр неожиданно уезжает в Таганрог, имитирует собственную смерть и бежит в Сибирь, где весь остаток жизни, под именем «святого старца Федора Кузьмича», замаливает грехи – свои и предков…
Старик, сделав намеренную паузу, оглядел аудиторию. Стояла тишина – аудитория, позабыв про собственные проблемы, внимательно слушала.
– Новая неразбериха с престолонаследием. Николай? Константин?.. Пока суд да дело, просыпается гвардия. Чего добиваться, а главное, кого кликнуть на трон? Некоторые требуют Земского собора, а кто понахрапистее, тот же Пестель, – даже республики, причем с таким суровым режимом, что времена Анны Иоанновны покажутся раем. Решают предъявить ультиматум Сенату. Выводят полки на Сенатскую площадь, где и продолжают обсуждение «как нам переделать Россию». Не сумев уговорить мятежников добром, Николай подтягивает войска и сметает мятежные полки картечью. Дальше – следствие, где «герои-декабристы» сдают друг друга с потрохами еще до намека на пытки. Пятерых вешают (один, правда, срывается), еще несколько десятков ссылают в Сибирь (роскошные особняки «репрессированных» до сих пор показывают как местную достопримечательность, что вызывает недоуменные вопросы экскурсантов: фраза «страдали в ссылке» с такими хоромами как-то не вяжется)… Утвердившись на троне, Николай принимается наводить порядок в стране. Ничего особо нового изображать не приходится – методика войны против собственного народа непрерывно совершенствуется еще со времен батьки-Рюрика; а стратегию внешней политики новому императору преподал Орден. Возникает Корпус жандармов – предтеча НКВД и КГБ, – по тотальному надзору не имевший в мире равных. Появляются военные поселения, призванные обезопасить режим от крестьянских восстаний. Деревня становится казармой – кроме тяжкого труда хлебороба на поселян возлагается еще и военная подготовка: непрерывная муштра. «Раздатчики пищи, встать!», «К приему пищи – приступить!» – это все оттуда. Естественно, бунты в военных поселениях. Наказания кнутами, шпицрутенами… «Завершено здание русской бюрократии»: взамен старой неповоротливой системы создана еще более неповоротливая, состоящая сверху донизу из взяточников, но – строго централизованная. Времена дворянского своеволия кончились, любой помещик, царь и бог в пределах своего имения, зависит теперь от любого столоначальника какой-нибудь провинциальной канцелярии. Особые преимущества эта система дает Ордену. Появился НЕСМЕНЯЕМЫЙ аппарат. Раньше назначение на должность производилось фаворитом – и далее по нисходящей. Плюс постоянные перетряски из приказов в коллегии, слияния и разделения, потом министерства… Теперь можно сколь угодно, по прихоти или из принципа, менять главных начальников – «подготовка решений» – то есть фактическое управление ведомством остается в руках тех же людей, заботящихся прежде всего об интересах КАСТЫ… Контролируемая охранкой система нуждается в идеологии. Очень быстро изобретается тройственное «православие, самодержавие, народность», как «истинные» и «исконные» начала русской жизни, вводится строгий надзор в университетах, кафедры философии и некоторых других «вредных» наук закрыты, ограничено число студентов. Учрежден особый комитет по надзору за печатью. Ужесточаются репрессии – уже не участие в заговорах, а всего лишь вольнодумство становится поводом для отправки на Кавказскую войну. Ордену – раздолье… Внешняя политика меняет направление. На западе, вместо рыхлой конфедерации, появляются унитарные государства – Австрийская империя и Прусское королевство – противники довольно серьезные. Нельзя атаковать Европу в лоб – возьмем сбоку, решают орденские стратеги. Где-то вычитали: кто владеет Балканами, тот владеет Европой, – и, не слишком разбираясь в причинах, берутся за Османскую империю. Поводом служит восстание в Греции. Война 1827–1829 гг. приносит победы при Наварине, Нулевчи, достается кусок территории Закавказья, право вмешиваться в дела дунайских княжеств, Сербии, Греции. Восстание в Польше – подавлено, остатки автономии царства Польского – уничтожены, попутно ликвидирована униатская церковь: никакой идейной конкуренции! В 1839 году на соборе в Полоцке западноукраинские епископы решают вернуться в лоно православной церкви (позже, в сороковые, Сталин завершит процесс – последние галицийские и закарпатские униаты под чутким руководством НКВД примут решение о воссоединении). По Лондонской конвенции Турция оказывается под протекторатом пяти европейских держав: России, Англии, Франции, Австрии и Пруссии. После интервенции 1849 года в Венгрии Николай считает Европу беззащитной. Французский император «из революционеров» – Наполеон Третий – доверия не внушает, англичане надоели – вечно лезут не в свои дела… «Казус белли» находится просто. В 1851 году султан решает отобрать ключи от Вифлеемского храма у православных и отдать католикам. Николай заявляет протест, но султан, поддерживаемый западными державами, протест видел ясно где. Тогда Николай приказывает оккупировать Молдавию с Валахией и держать до тех пор, пока турки «не удовлетворят справедливое требование России». Осень, 1853 год, «янычары» объявляют России войну. Эскадра Нахимова топит турецкий флот в Синопской бухте, и вскоре Англия, Франция, Сардиния выступают против России. В сентябре 54-го года семьдесят тысяч французских, английских и турецких войск высаживаются в Крыму. Начинается 11-месячная осада Севастополя… Причины, по которым миллионная российская армия не смогла справиться с 10-тысячным десантом, типичны для российской истории: хаос. Во всем. Узнав о разгроме армии под Альмой (русских солдат просто били в лоб из нарезных штуцеров), Николай срочно умирает, а годом позже его чадо Александр Второй заключает мир, согласно которому Россия теряет право держать флот в Черном море и обязана срыть все крепости на побережье. Орден остается не у дел… На 26 лет воцаряется Александр Второй, Освободитель и Мучитель, для Ордена – полоса черная. Отмена крепостничества, провозглашение реформ: университетской, судебной, цензурной. Ни войны, ни экспансии. Реформы половинчаты, преобразования не завершены и приняты страной болезненно, но Ордену не легче. Он не желает ждать. Россия медленно, но верно ввергается в трясину буржуазного передела. В апреле 1865-го Александру наносится первый удар: в Ницце от спинно-мозгового менингита умирает старший сын, престолонаследник. Через год теракт: выстрел Каракозова у Летнего сада. Следующим летом – поляк Березовский, едва ли представляющий, с какого конца браться за ствол, умудряется сделать несколько выстрелов… Продолжаются реформы, к марту 81-го года царь переживает целую серию покушений. 1-го марта состоится финальное: некто Рысаков (по совместительству «народоволец») бросает в карету императора бомбу, но она не убивает царя. Император ловит ворон, прилетает вторая бомба, пущенная неким Гриневицким. Смерть глупа и мучительна…
