Полная версия
Марку машины, вырулившей на берег за две минуты до назначенного срока, определить в темноте не удалось, но она трижды мигнула фарами, как было условлено, и Эдичка с готовностью пощелкал тумблером света в ответ.
Из машины выбралась мужская фигура с плоским чемоданчиком и неспешно зашагала к «Форду». Это означало, что очень скоро удастся пощупать деньги, ради которых Эдичка затеял рискованную игру с депутатом. Он заволновался так, что успел несколько раз сменить позу, пока дожидался человека с чемоданчиком. Ему еще никогда не приходилось видеть сто тысяч долларов сразу. Вести дела в столь пустынных и зловещих местах – тоже.
Эдичка выключил зажигание «Форда» не раньше, чем окончательно признал в приближающемся человеке Артура Задова. По происхождению русский, по паспорту американец, он возникал в Москве внезапно и так же неожиданно исчезал. С этим типом Эдичку связывали далеко не столь нежные и доверительные отношения, как с большей частью знакомых ему мужчин. Секса – самая малость, на первом месте бизнес без всяких сантиментов. Мани-мани-мани.
Являясь корреспондентом газеты «Нью-Йорк Ревю», Артур изредка обращался к Эдичке за слухами и сплетнями из жизни столичной элиты, которые преподносил в газете от своего имени. Его колонка называлась «Русские горки», кажется, так. Вот почти и все, что было известно Эдичке про Артура, помимо того, что подписывался он на американский манер – «Задофф» – и платил за информацию довольно скупо. Но на сей раз причитающийся Эдичке гонорар превосходил все его самые смелые ожидания. Интересующая Артура информация хранилась у Эдички в кармане. Осталось лишь обменять ее на стопки долларов и поскорее уехать из этого мрачного места туда, где светлее, веселее и, главное, безопаснее.
Открыв пассажирскую дверцу, к которой приблизился Артур, Эдичка чуть ли не разлегся на передних сиденьях, искательно заглядывая заказчику в глаза.
– Добрый вечер, Арти, – произнес он, дивясь тому, как неестественно звучит его голос.
– Логичнее было бы пожелать доброй ночи, нет? – заметил Артур.
– Тогда уж лучше доброго утра. – Эдичка сделал вид, что чувствует себя так же непринужденно, как в ночном клубе «Мэджикал Мистери Таур», завсегдатаями которого являлись они оба.
Вместо того чтобы улыбнуться в ответ, Артур бросил взгляд на часы и нервно поинтересовался:
– Я могу сесть?
– Да, конечно, – засуетился Эдичка, освобождая пассажирское сиденье, на котором возлежал в позе охотника на привале. – Прошу.
– Благодарю, – произнес Артур, с достоинством устраиваясь в «Форде».
Чемоданчик он положил плашмя на сдвинутые колени и принялся постукивать по нему пальцами в такт мелодии, звучавшей из динамиков. Они у него походили на разваренные сосиски, очень чистые, но совершенно неаппетитные. Машинально понаблюдав за ними, Эдичка выключил приемник, оборвав на полуслове хвалебную песнь голубой луне. Перепляс Артуровых пальцев моментально прекратился. Одновременно с головной болью Эдички.
– Порошок, который ты мне дал, подействовал почти мгновенно, – похвастался он, впившись взглядом в чемоданчик.
– Разумеется. – Артур кивнул и уставился с отсутствующим видом в окно перед собой. Ожидал подробного отчета?
Пришлось откашляться и продолжать:
– Шадура отключился уже через несколько секунд. Видел бы ты, какой глупый вид у него был, когда ему шибануло по мозгам. – Эдичка захихикал. – Еще хуже, чем на телеэкране в прямом эфире. Прямо «Герой дня без галстука»… И без штанов.
– Очьен смьешно, – процедил Артур.
Иногда он почему-то начинал изъясняться с акцентом, и тогда походил на стопроцентного американца, озабоченного лишь тем, как бы заработать побольше денег и поскорее перечислить государству все причитающиеся налоги. Это было ложное впечатление, такое же фальшивое, как и американское произношение Задова. На самом деле ни о какой уплате налогов он и не помышлял. Как и о честных заработках. Чтобы сделать такой вывод, достаточно было хорошенько присмотреться к этому человеку.
Эдичка с ненавистью покосился на обращенный к нему профиль и сократил свой рассказ до минимума:
– Короче, Шадура отрубился, а я скачал информацию на дискету. И вот я здесь. – Заключение прозвучало весьма многозначительно.
Артур, наконец, перестал любовно оглаживать свой чемоданчик и с деловитым видом раскрыл его перед собой. Увидев, что внутри находятся не пачки долларов, а клавиатура и откидной экран портативного компьютера, Эдичка заволновался:
– А где же деньги?
– Я пока что не видел информацию, которую заказал, – сухо сказал Артур. – Сначала нужно проверить товар, который покупаешь, нет?
– А деньги? – упрямо повторил Эдичка.
– Они у меня в машине.
– Хотелось бы сначала…
– Ой, я тебя умоляю! – поморщился Артур, сделавшись похожим не на американца, а на одессита с Привоза. – Давай не будем торговаться, а займемся лучше делом. Где дискета?
Обиженно засопев, Эдичка извлек из кармана пластмассовый квадратик и сунул его в выжидательно растопыренную пятерню. Артур вставил дискету в ноутбук, пробежался пальцами по клавишам и подался вперед, уставившись на экран. Там потянулись страницы текста, фотографии, диаграммы, копии каких-то документов.
Судорожно зевнув, Эдичка скользнул взглядом по очередному длинному заголовку и спросил:
– Годится? То, что и требовалось?
– Похоже на то, – буркнул Артур.
– Тогда давай рассчитаемся и разбежимся в разные стороны, – предложил Эдичка поспешно. – С тебя сто тысяч, не забыл?
– Такие суммы не забываются, – хмыкнул Артур. – Ладно, сейчас я с тобой рассчитаюсь. Только пусть сначала уберутся подальше эти чертовы тинейджеры. – Он подался вперед, напряженно вглядываясь в темноту за лобовым стеклом. – При этой публике и мелочь не рекомендуется доставать, не то что целую кучу баксов.
– Тинейджеры? Какие тинейджеры? – заволновался Эдичка, вытирая вспотевшие ладони о штанины. Губы у него, наоборот, сделались такими сухими и шершавыми, что хоть спички о них зажигай.
– Подростки, – пояснил Артур заметно подсевшим голосом.
– Без тебя знаю, что подростки, – огрызнулся Эдичка. – Но я их не вижу. Где они?
– Прямо у нас под носом. У ворот копошатся. Видишь?
– Нет.
– Да вон же они! – Артур взялся пальцами за Эдичкин затылок и развернул его голову в нужном направлении. – Теперь видишь?
– Никого я не вижу!
Эдичка хотел сердито стряхнуть чужую руку со своей шеи, но не успел. Его голову пронзила такая ошеломляющая боль, что он перестал видеть приборную доску перед собой, не то что каких-то мифических подростков.
Упав грудью на руль, он заставил клаксон хрипло всхлипнуть, а вот сам не сумел выдавить из себя ни звука. Кончился Эдичка, весь вышел. То, что от него осталось, уже абсолютно не интересовалось американскими долларами и всеми теми благами, которые можно за них приобрести.
* * *Артур Задов пошарил рукой под водительским сиденьем, нашел там относительно чистую тряпку и принялся старательно протирать предметы, к которым он прикасался. Таких в салоне «Форда», помимо ноутбука, было ровно два. Ручка дверцы, это во-первых. А во-вторых, стальная вязальная спица, которая в настоящее время торчала из уха мертвого Эдички. С ней возни было немного – всего-то сантиметров семь и осталось на поверхности.
Чернокожий друг Генри Хорс, с которым Артур однажды два месяца парился в нью-йоркской тюрьме на острове, намытом в одном из рукавов Ист-Ривер, оказался прав: когда орудуешь спицей, снаружи не остается никаких следов крови. Парень знал, о чем говорил. Лично он таким нехитрым способом отправил на тот свет трех человек, и все они скончались от внутреннего кровоизлияния в мозг. Если, конечно, верить словам Генри Хорса. Артур теперь верил.
Стоило взглянуть на Эдичку, и все сомнения отпадали разом. Проклятый садист, обожавший с вывертом щипать за ягодицы своих партнеров, даже пикнуть не успел, как отправился к своим праотцам из Содома и Гоморры.
По какой-то загадочной причине себя Артур к законченным содомитам не причислял. В последнее время он даже пытался наладить утерянные контакты с женским полом. С переменным успехом, но не совсем безрезультатно. Что касается Эдички, то, как говорят на Руси, горбатого могила исправит.
Артур после пережитого имел несколько бледный вид, но в целом выглядел довольным собой. Благодаря одному взмаху спицы, самая неприятная часть сделки – расплата за дискету – отпала сама собой. Неприятная манера Эдички по-бабски щипаться была здесь ни при чем. Просто у Артура никогда не было ста тысяч долларов, а информация, раздобытая с помощью Эдички, требовалась ему позарез.
Босс предупредил Артура, что оплачивает поездку в Москву в последний раз. Само существование газетной колонки Задова находилось под большущим вопросом. Все смакуемые им новости, которые в России считались горячими, в Америке расценивались как чепуха на постном масле да еще с душком. «Нью-Йорк Ревю» – серьезное издание, а не какая-нибудь желтая газетенка, сказал Артуру босс на прощание. Здесь или врут убедительно, или же не врут вовсе. И отвернулся к окну, чтобы не пожимать руку сотруднику, которого мысленно вычеркнул из штатного расписания.
Как говорят в Америке, или ты делаешь себя сам, или трахаешь опять же сам себя. Make yourself or fuck yourself. И это не шутка, не каламбур. Американцы смеются не дольше, чем длятся их любимые комедийные шоу. Все остальное время они серьезны, просто непроходимо серьезны, убийственно. Улыбки не в счет – они включаются и выключаются автоматически. А если у тебя нет набора кредитных карточек и всего, что к ним прилагается, то и этих заученных улыбок тебе не видать. В общем, или наверху держись, или на хрен зашибись. Make yourself or fuck yourself. Третьего не дано.
Но теперь Артур поймал удачу за хвост и заранее предвкушал, с каким триумфом он выложит на стол редактора свою «бомбу», привезенную из России. Статья, которую он набросает уже завтра, при перелете из Москвы в Нью-Йорк, произведет во всем мире настоящий фурор, а фамилия автора сенсационного репортажа будет звучать во всех сводках новостей дня три кряду, если не неделю. Задофф тут, Задофф там… Интервью, приглашения выступить в телепередачах, признание, слава и, главное, гонорары, наконец-то настоящие гонорары, а не те крохи, которые до сих пор перепадали Артуру. Если бы для достижения этой цели потребовалось вонзить в Эдичку не одну спицу, а целую сотню, то сейчас парень походил бы на дикобраза. А так он еще легко отделался – вид вполне пристойный.
– Гол-л-лубая л-л-ун-н-на! – тихонечко, но с чувством продекламировал Артур, как вынуждены делать все люди, которые очень хотят петь, но не умеют. – Гол-л-луб-б-бая-а!
Воспользовавшись тряпкой, он открыл дверцу, выбрался наружу, захлопнул «Форд» и направился к «Фольксвагену», который ссудил на одну ночь у знакомого журналиста Димы Балаболина. Ноутбук со вставленной в него дискетой Артур сжимал в своей руке так крепко, словно в нем заключалось все его будущее.
Впрочем, так оно и было.
Глава 3
Полеты во сне и наяву
Депутата Шадуру, мужчину довольно упитанного и степенного, к тому же лидера не самой последней парламентской фракции, подхватило ветром, закружило, как былинку, и понесло по мостику через ручей, где лошадки-качалки, смеясь над ним, жевали пирожки с начинкой из лепестков мальвы. Потом, кажется, была какая-то мандариновая роща и зеленое небо, похожее на жидкий мармелад. Кто-то окликнул Шадуру, он оглянулся, споткнулся и упал. Теперь он лежал на чем-то твердом и напрягал зрение, пытаясь сообразить, что именно находится перед его глазами. Если это пол, то почему голова покоится на нем, а не на желто-зеленых цветах, которые он только что видел во сне, или же не на подушке, что было бы куда логичнее?
Застонав, Шадура приподнялся на локтях и огляделся по сторонам, узнавая и не узнавая собственный кабинет. Внутри черепной коробки мерно гудело, словно, пока Шадура спал, кто-то использовал его голову в качестве гонга. Резонанс получился знатный. Голова прямо-таки раскалывалась на части.
– Как же меня угораздило отключиться, а? – спросил Шадура у темноты.
Она презрительно промолчала: сам, мол, вспоминай, кто ты таков и почему валяешься на полу в одной рубахе. Что ж, пришлось поднапрячь мозговые извилины.
В том, что он не кто иной, как Шадура Василий Петрович, глава думского комитета по чрезвычайным ситуациям, сомнений не было никаких. Ну, почти никаких. Но почему в таком случае без штанов? И зачем в столь поздний час один в своем кабинете?
– Вот в чем вопрос, – прокряхтел Шадура, с натугой преодолевая земное притяжение.
Ага, как только ему удалось принять вертикальное положение, кое-что в его мозгу начало проясняться. Являясь членом государственной комиссии по расследованию обстоятельств крушения военно-транспортного самолета, Шадура решил задержаться сегодня после работы, чтобы ознакомиться с материалами дела и набросать текст заключения.
Частично ознакомился. Угостился водочкой. Снова ознакомился, снова угостился для поднятия жизненного тонуса. А потом позвонил Эдичка Виноградов и предложил встретиться. Славный юноша, чистый, раскованный, изобретательный. Отказать ему не повернулся язык. Так что со штанами все стало ясно, вернее, с их отсутствием. Нужно теперь натянуть их поскорее и – домой, баиньки, решил Шадура. Материалы комиссии подождут до завтра. Изучать их лучше на свежую голову, чтобы не сморозить в заключение какую-нибудь несусветную глупость, за которую потом будет мучительно стыдно. Прецеденты уже были. Помнится, один из его перлов потом даже по телевидению дважды зачитывали с игривыми комментариями. А Шадуре вовсе не хотелось напоминать о себе общественности и Кремлю именно таким образом. Существуют другие, гораздо более приемлемые способы.
Тесноватые трусы, которые обычно натягивались на депутатские ляжки чуть ли не со скрипом, сегодня вздернулись до живота на удивление легко. Словно Шадура, всеми покинутый, провалялся на полу несколько суток, успев значительно похудеть за это время.
Взгляд на календарную дату немного его успокоил, но не до конца, потому что это не проясняло создавшуюся ситуацию.
Прежде всего, куда подевался Эдичка? – задумался Шадура, окинув мутным взглядом пустой кабинет. Почему он сам не напился пьян, как павиан, раз уж так жаждал угоститься своей паршивой кактусовой самогонкой? И как он посмел бросить старшего товарища одного, в столь беспомощном состоянии? Ответ на все эти и другие вопросы нашелся, как только Шадура с трудом уселся в свое кресло, чтобы вызвать по телефону такси. На столе обнаружилась записка. Она была категорична по форме и язвительна по содержанию:
«Надо меньше пить. Пить надо меньше. Так, кажется, говаривал главный герой «Иронии судьбы», а он в этом деле знал толк.
Если я нужен тебе только для того, чтобы отсыпаться на моем плече, то ты ошибся адресом. Заведи себе телку с большим мягким выменем и расслабляйся с ней.
Меня больше не беспокой. Отныне я тебя знать не желаю.
Ciao».
– Сiао, значит? Ах ты, сучонок! – задохнулся Шадура от гнева. – Проходимец!
Вовсе не текст прощального письмеца Эдички вызвал его негодование. Читая записку, Шадура обнаружил, что лист бумаги освещает мерцающий свет компьютерного экрана, настроенного на максимальную яркость. А на экране завис совсем другой текст, посерьезнее. Вот в него-то Шадура и впился взглядом:
«…Упомянутое взрывное устройство, по мнению экспертов, находилось в цилиндрической емкости из специальной нержавеющей, кислотоупорной, жаростойкой стали с хромовым покрытием. Фрагменты емкости носят на себе остатки крепежных деталей и одножильных электротехнических проводов.
Цилиндр был оснащен завинчивающейся пробкой, а также продольными и поперечными насечками. В него через отверстие в пробке был введен электровоспламенитель, соединенный посредством четырех тумблеров с проводами, которые попарно крепились с внутренними стенками цилиндра и блоком питания, собранным из бытовых электрических батареек. Для изготовления непосредственно взрывчатого вещества был использован либо бездымный порох марки «Сокол», либо…»
– Дерьмо! – выкрикнул Шадура с отчаянием. – Вот же дерьмо какое на мою голову!
Читать дальше описание взрывного устройства ему стало невмоготу. Он и без того ощущал себя сидящим на пороховой бочке. Без штанов. С фитилем в заднице.
Поспешно натянув порядком измявшиеся брюки, он забегал по темному кабинету, пытаясь сообразить, что делать дальше.
В том, что компьютер перед приходом Эдички был выключен, Шадура был убежден на все сто процентов. Точно так же он не сомневался теперь, что гость пошуровал в секретном файле, пока хозяин кабинета лежал на полу без сознания. Похихикав над Шадурой, сморенным крепкой мексиканской водкой, Эдичка вместо того, чтобы привести его в чувство, включил компьютер и сунул свой любопытный нос туда, куда ему вовсе не следовало.
Стоп! Шадура застыл посреди кабинета, будто наткнулся в темноте на невидимое препятствие. Помимо водки, Эдичка угостил его также хитрым порошком из каких-то кактусовых червячков, оказавшимся на поверку обычным дурманом. Почище дона Хуана сработал, змееныш. И означало это только одно: Эдичка заранее приготовил снотворное зелье, чтобы без помех ознакомиться с информацией, о которой Шадура обмолвился ему во время вчерашнего свидания. То-то парнишка и зачастил в гости, хотя обычно они виделись не чаще двух раз в месяц. Вот тебе и «Tequila Cascahuin»! Такую «каскахуину» Эдичка подсунул Шадуре, что хоть волком вой!
– О-ой, – простонал он. – Что же теперь делать-то, боже мой?
Никто ему, конечно, не ответил. У народных избранников есть все, или почти все, но только не личные ангелы-хранители. Нужно было как-то выкручиваться самостоятельно.
Суетливо застегивая пуговицы рубашки, Шадура едва не стонал от расстройства чувств.
Ни в коем случае нельзя было приглашать пройдоху Эдичку в рабочий кабинет, тем более когда Шадуру допустили к столь секретной информации, не раз и не два предупредив его об ответственности за разглашение. В составе комиссии он был чуть ли не единственным штатским, да и то по причине своей принадлежности к думскому комитету по чрезвычайным ситуациям. В таких случаях всегда привлекают какого-нибудь левого «чайника», чтобы создать видимость объективного и всестороннего изучения проблемы. Вот он и удостоился чести, спасибо родному правительству.
При царе Борисе депутату Шадуре не позволили бы в материалы подобного рода и одним глазком заглянуть, а если бы он отважился сделать это по собственной инициативе, то этот самый глаз ему тут же на задницу натянули бы, образно выражаясь.
Но времена изменились. За гласностью в России присматривал уже не только Совет Европейского содружества, но и новый американский президент, многозначительно помахивающий своей «большой дубинкой», которая была извлечена на свет впервые со времен «холодной войны». Так что состав государственной комиссии соответствовал всем международным стандартам, и фамилия довольно известного парламентария в списках смотрелась убедительно. Вот только о том, что сказал особист, подписавший ему допуск, до сведения международной общественности не доводилось.
А произнесено было буквально следующее: «Если, не приведи господь, вы, Василий Петрович, сболтнете где-нибудь лишнее, то у вашей фракции появится новый лидер». – «А куда же денется прежний?» – игриво спросил Шадура, демонстрируя, что он способен понимать и ценить даже такой своеобразный юмор. Особист посмотрел на него мертвым взглядом мороженого судака и молвил без тени улыбки на лице: «От прежнего лидера даже рожек и ножек не останется. Его сначала подвесят за яйца, а потом размажут по стенке. А между этими двумя моментами будет еще много всякого разного, о чем вам, Василий Петрович, лучше не знать и даже не догадываться, чтобы сон и аппетит у вас раньше времени не портился».
И это была не шутка, не иносказание. Шадура убедился в этом, когда увидел, к какого рода информации он временно допущен через специальную электронную сеть.
Самолет потерпел крушение вскоре после того, как оторвался от взлетной полосы военного аэродрома в 25 километрах от Москвы. До этого он благополучно пересек Атлантический океан, откуда доставил 50 тонн гуманитарной помощи мирному населению Чечни. Современнейшее медицинское оборудование, баснословно дорогие медикаменты, протезы, полностью укомплектованный полевой госпиталь на колесах и многое другое. Все это добро, тянувшее на 29 миллионов долларов, прибыло из Америки, причем по инициативе самого госсекретаря США.
Дипломатические вопросы утрясались около двух недель. Чтобы соблюсти все формальности по пересечению американским самолетом воздушного пространства России и обеспечить сохранность дорогостоящего груза, было решено сначала посадить его на нашем военном аэродроме. Здесь, помимо досмотра груза, тщательной проверки всех сопроводительных документов и заправки, была произведена полная замена американского экипажа российским. Ведь в Чечне продолжались боевые действия, и пропускать туда транспортный самолет США, который мог быть напичкан неизвестно чем, никто не собирался.
До взрыва все шло по плану. А вот то, что началось после, ни в какие рамки не укладывалось. Во-первых, одно появление взрывного устройства на борту иностранного самолета с гуманитарной помощью выставляло Россию не в самом лучшем свете. Во-вторых, уже по предварительным оценкам экспертов общий вес уничтоженного груза никак не соответствовал цифрам, указанным в сопроводительных документах. От 50 тонн остался пшик. Точной суммы недостачи никто подсчитать не мог, но все равно получалось, что взрывом разметало по округе, в лучшем случае, одну двадцатую часть груза. И то обстоятельство, что военная прокуратура немедленно занялась расследованием обстоятельств хищения, не спасало положения. Факт оставался фактом. Гуманитарная помощь по назначению не дошла. А в пассажирском отсеке злополучного самолета, помимо трех российских чиновников среднего звена из Минздрава, находились еще и иностранные специалисты по наладке оборудования, а также два видных представителя Красного Креста. Всего, включая пилотов и обслугу, при взрыве погибло 16 человек. Благие намерения привели их прямиком в ад. И шумиха, которая могла возникнуть по этому поводу, грозила оказаться значительно громче, чем сам взрыв.
Взвесив все «за» и «против», наверху решили пока придерживаться версии авиакатастрофы в результате технической неисправности самолета. Вот для какой цели была в спешном порядке создана комиссия, от заключения которой зависела репутация государства. Фактически таковых заключений готовилось сразу два – одно для внешнего мира, а второе для внутреннего пользования, дабы компетентные органы могли без лишней помпы найти виновников трагедии.
Шадура впервые получил столь деликатное поручение и гордился оказанным ему доверием. Но только теперь он осознал, какой скандал разразится в мире, если истинная подоплека трагедии вылезет наружу. О том, что ждет его самого в том случае, если утечка информации произойдет по его вине, не хотелось и думать. Тут особист был прав. Уже с подвешивания за яйца для Шадуры начинался такой неприятный эпизод его биографии, что остальное представлять себе было вовсе не обязательно.
Скрипнув зубами, Шадура достал из бара первую попавшуюся бутылку и хлебнул из нее, не сразу сообразив, что пьет он тот самый мартель двадцатилетней выдержки, которым хотел попотчевать коварного Эдичку. Лакать столь драгоценный напиток прямо из горлышка Шадуре еще не доводилось. Возможно, он даже был единственным человеком в мире, который смог позволить себе такую вольность, но утешения эта мысль не вызывала. Даже когда бутылка опустела наполовину.
Все свидетельствовало о том, что Эдичка сунулся в компьютер не от нечего делать, не скуки ради. Ведь змееныш заранее подготовил свое зелье и отлично знал, какой именно файл ему потребуется открыть, пока Шадура будет находиться в бессознательном состоянии. Учитывая пестрый состав публики, с которой якшался Эдичка все свободное время, додумать остальное не представляло большого труда. Журналисты составляли добрую треть той богемной тусовки, в которой любил распускать хвост Эдичка Виноградов. Значит, уже завтра утром жди в прессе сюрпризов, мрачно подумал Шадура. А потом вежливо придержат за локотки молодые люди с неброской внешностью и скучно скажут: «Пройдемте, Василий Петрович». Куда? Стоило представить себе место, где произойдет следующая встреча с мертвоглазым особистом, как Шадура чуть не поперхнулся мартелем.
Может быть, еще не все потеряно? Может, за локотки придержат все же не его, Шадуру, человека солидного и уважаемого, а повесу Эдичку Виноградова, неразборчивого в связях и способах зарабатывать деньги? Главное, упредить события, решил Шадура. Повинную голову меч не сечет.
