Гран-При для убийцы

– Мне иногда становится странно, что мы обратились именно к вам, – признался Райский.

– Вы не упомянули мой гонорар.

– Сто тысяч долларов. Разумеется, ваши поездки мы будем оплачивать отдельно. Гурвич выдаст вам пятьдесят тысяч в счет аванса и для текущих расходов.

– Расписка нужна?

– Конечно, мы же государственная организация. У нас деньги налогоплательщиков.

– А потом меня обвинят в сотрудничестве с иностранной разведкой, – пожал плечами Дронго.

– Это единственное, что вас беспокоит?

– Нет. У меня есть еще несколько вопросов. Во-первых, где именно был убит ваш агент в Париже? И как произошло нападение на вашу резидентуру в Бейруте? Мне нужны подробности, факты, различные мелочи. В общем, полная ситуация.

– Понимаю.

– Во-вторых, мне понадобятся личные дела всех возможных друзей Мула, оставшихся с ним, не порвавших даже после убийства. Не фотографии, а личные дела.

– Сделаем.

– И наконец, третье, полное невмешательство в мои дела. Расследование я веду сам, и мне не нужны ваши указания. Для связи можете оставить моего старого товарища.

– Хорошо. Офицер Песах Гурвич будет в вашем распоряжении.

– Спасибо. Я, кстати, не знал, что его уже не зовут, как раньше, Павлом. Теперь буду знать и про своего университетского товарища.

– Вы опять иронизируете? – нахмурился Райский.

– Нет. Я просто млею от счастья, – огрызнулся Дронго, пододвигая папку с документами на террориста.

Баку. 28 марта 1997 года

Они прилетели в Баку вчера днем. Трое одинаково молчаливых и совсем непохожих людей. Дронго, вспоминая подробности многих преступлений, совершенных Мулом за последние годы, был все время задумчив. Картина получалась безрадостной. Террорист был натурой эксцентричной, жестокой и деспотичной. А самое страшное, что его не могли остановить страдания беззащитных людей и кровь невинных жертв.

В последнее время, после того как он попал в больницу во Франции, Дронго с нарастающим удивлением и некоторым беспокойством отмечал, что у него чаще и сильнее болит сердце, о существовании которого он раньше и не подозревал. Перелеты на самолетах стали напоминать небольшую пытку, он часто задыхался в воздушных лайнерах, стараясь не показывать окружающим то неприятное состояние панического удушья, которое охватывало его, едва он попадал в закрытое пространство самолетов.

Сидевший в самолете у окна Мовсаев вообще не отличался разговорчивостью. Он дремал все время, отказавшись даже от обеда. Только две рюмки коньяку попросил перед тем, как заснуть. Песах Гурвич, которого Дронго по-прежнему упрямо называл Павлом, напротив, пообедал с большим аппетитом и, достав журнал, углубился в чтение. Перемены, происшедшие в его бывшей стране, представлялись ему такими поразительными и невозможными, что чтение прессы делалось просто необходимым атрибутом выживания в этом непонятном для него новом мире.

Сегодня утром они были приняты в Министерстве национальной безопасности. Узнавший, что генерал МОССАД не приехал, а вместо него к нему на прием хотят попасть офицер МОССАД, сотрудник посольства и бывший международный эксперт-аналитик, министр решил, что принять эту необычную группу вполне может один из его заместителей, и перепоручил ему заниматься делом непонятного канадца, из-за которого разгорелся дипломатический скандал.

Чтобы не мешать расследованию и облегчить работу Дронго и Гурвича, полковник Мовсаев не стал официально заявлять о своем присутствии. Он прилетел в Баку как дипломат и сразу поехал в российское посольство для дальнейшей координации действий с местным резидентом СВР в Азербайджане.

Посольство Канады в Турции прислало в Баку своего специального представителя, потребовав немедленно отпустить задержанного гражданина своей страны и дать внятные объяснения по поводу его незаконного задержания. А прилетевшая группа, сформированная совершенно удивительным образом, только мешала завершению расследования.

Заместитель министра национальной безопасности Азербайджана принял гостей в мрачном настроении. Было неприятно, что именно ему поручено это кляузное, грязное дело.

– Мы уже во всем разобрались, – мрачно сообщил он гостям. – У канадского гражданина украли паспорт еще в Европе, и один из его знакомых предложил ему помощь через посольство Канады в Германии. Он сообщил нам имя своего знакомого, и мы выслали запрос в Германию и передали все документы в канадское посольство. Если паспорт у него не в порядке, то это проблемы канадцев, а не наши. Завтра мы его депортируем в Германию, пусть там разбираются в посольстве. Азербайджанская виза получена им в нашем посольстве в Брюсселе. У нас нет никаких претензий к этому задержанному. И, соответственно, нет никаких оснований держать его у нас.

– Но по его документам границу пересек другой человек, – настаивал Павел Гурвич.

– Сейчас мы его ищем, – развел руками заместитель министра, – фактически мы имеем только один паспорт. Человек с именем Анвера Махмуда не пересекал больше нашей границы, тем более канадский гражданин. У нас в стране бывает не так много канадцев, чтобы мы о них не знали. Он прилетел и через несколько дней улетел. И у нас нет никаких доказательств обратного.

– Но он врет, – нервничал Гурвич, – из Голландии прилетел не он. С его паспортом оттуда прибыл совсем другой человек, это же ясно. А улетал именно этот тип. Он все врет, проверка в Германии ничего не даст.

– Повторяю, у нас нет никаких доказательств, – сухо возразил заместитель министра, – по нашим сведениям, один человек въехал со своим паспортом в нашу республику и через несколько дней этот же человек с этими же документами пытался выехать. И мы его арестовали по вашей просьбе. Но вы не представили нам никаких доказательств. Извините, но мы должны депортировать задержанного в Германию. Пусть его посольство разбирается с ним на месте. Это не наше дело.

– Максимум, что ему грозит, это штраф за незаконное использование документов, – отметил Гурвич, – и то, если сумеют доказать, что документы были незаконными. Его адвокаты легко докажут, что документы настоящие.

– Это проблема канадских властей, – упрямо повторил хозяин кабинета.

Ему стали надоедать эти израильские представители, которые так тупо настаивали на своей несостоятельности. Он с легким презрением подумал о том, что хваленый МОССАД мог бы сработать и лучше. Сидевший напротив него Дронго молчал. Он понимал, что позиции обеих сторон по-своему справедливы и, не понимая позицию своего собеседника, невозможно принять другую точку зрения. Однако нужно было что-то предпринять.

– Простите, – неожиданно сказал он, обращаясь к заместителю министра, – но вы же можете разрешить нам поговорить с ним.

– Нет, – улыбнулся тот, – не могу. Вы граждане другого государства, а он гражданин третьего. Я не могу разрешить вам допрашивать его.

– Но я не гражданин Израиля, – тоже улыбнулся Дронго.

– Лучше бы вы помогали нам, – сказал заместитель министра, – у наших гостей и без того хватает помощников.

– А может, я помогаю и вам, – быстро отреагировал Дронго.

– В любом случае, разрешить не могу, – сухо ответил заместитель министра.

– Но мы могли бы побеседовать в вашем присутствии, – настаивал Дронго, – поймите, речь идет не только о безопасности Израиля. Это террорист международного уровня. Вполне возможно, что готовится акция в самом Баку. В таком случае вы лично будете виновны в этом террористическом акте. Мы еще можем его остановить или хотя бы понять, куда делся террорист.

Заместитель министра задумался. С одной стороны, есть строгая инструкция. С другой – Израиль был дружественной страной, а перспектива теракта могла оказаться вполне реальной. В Баку за последние годы уже привыкли к подобным трагедиям, когда террористы взрывали станции метро и автобусы, подкладывая бомбы против случайных людей.

– Хорошо, – согласился хозяин кабинета. – Но в моем присутствии.

– В таком случае дайте мне десять минут, – попросил Дронго, – только не мешайте, и я попытаюсь разобраться с этим типом.

– Надеюсь, вы не собираетесь избивать его в моем кабинете? – уже позволил себе пошутить заместитель министра.

Через пятнадцать минут в комнату ввели небритого и осунувшегося Анвера Махмуда. Он настороженно смотрел на присутствующих. Он уже знал, что это кабинет заместителя министра национальной безопасности. И знал, что его собираются депортировать в Германию. Поэтому чувствовал себя увереннее, чем в первые дни после ареста.

– Садитесь, – предложил хозяин. Он говорил на азербайджанском, и Анвер Махмуд его понимал.

– Когда меня отправят в Германию? – спросил задержанный.

– Пока трудно сказать, – ответил заместитель министра, – но у нашего друга есть к вам несколько вопросов.

– Какого друга? – насторожился задержанный.

– Решение о вашей депортации в Германию будет пересмотрено, – холодно сообщил Дронго, – вы будете преданы суду в Азербайджане за незаконный переход границы.

– Вы с ума сошли? – возмутился Анвер Махмуд. – Я – канадский гражданин и прилетел из Голландии…

– Эту сказку расскажете в следующий раз, – жестко перебил его Дронго. – В вашем самолете один из туристов снимал камерой свою семью. И в кадр случайно попал настоящий Анвер Махмуд, который сидел на своем месте. Мы проверили по регистрации в компании «КЛМ», это был именно он. Вы самозванец, выдающий себя за Анвера Махмуда. У нас на пленке совсем другой человек. Очевидно, вы убили этого человека и выдали себя за него, чтобы покинуть республику.

– Нет! – закричал Анвер Махмуд. – Это я, это мой паспорт. Он прилетел по моему паспорту.

И, только выкрикнув это, он с ужасом понял, что выдал себя, настолько неожиданным и страшным было сообщение о камере и съемках в самолете. Заместитель министра одобрительно кивнул. Ему очень понравилась выдумка с камерой.

– А когда прилетели вы? – быстро спросил Дронго.

– Мы… вы… мы… – несчастный закрыл лицо руками. – Они обещали мне деньги, – простонал он, – пять тысяч долларов.

– Когда прилетели вы? – не давая ему времени на раздумья, спросил Дронго.

– Две недели назад, – забормотал испуганный Анвер Махмуд, – мы прошли границу в Баку вместе с группой туристов из Турции.

– На чье имя у вас был паспорт? – быстро спросил заместитель министра, уже чувствуя удачу.

– На имя Намига Омара, – опустив голову, тихо прошептал задержанный.

– Какого числа это случилось?

– Шестнадцатого марта.

Заместитель министра поднял трубку телефона. Теперь он чувствовал себя на коне. Он даже забыл, как не хотел разрешать разговор задержанного с Дронго.

– Быстро проверьте, Намиг Омар, гражданин Турции, прилетел к нам шестнадцатого марта. Проверьте и подтвердите. Если он еще в Азербайджане, сообщите мне срочно. – Положил трубку и удовлетворенно вздохнул.

Гурвич от напряжения сжал пальцы. Он прожил в Баку достаточно много лет, чтобы понимать азербайджанский язык. Анвер Махмуд испуганно смотрел на Дронго.

– Что со мной будет? – тихо спрашивал он. – Меня расстреляют?

– Я думаю, до этого не дойдет, – улыбнулся Дронго, – вас все равно вышлют в Германию.

Раздался телефонный звонок. Заместитель министра быстро поднял трубку, выслушал сообщение и убитым голосом сказал:

– Да, я все понял. – Потом негромко произнес: – Намиг Омар покинул Баку двадцать третьего марта. Кажется, мы ничего не сумеем сделать. Он улетел в Турцию.

Павел разжал пальцы. Дронго покачал головой. Так глупо все сорвалось.

Баку. 29 марта 1997 года

В этот день Дронго ждал результатов официального расследования. В Министерстве национальной безопасности пообещали по возможности установить, с кем именно встречался уехавший турецкий коммерсант. В израильском и российском посольствах были усилены меры безопасности, а Гурвич и Мовсаев в этот день встречались с резидентами МОССАД и СВР в Баку и, соответственно, с послами обоих государств.

Дронго приехал в свою квартиру, которая была точной копией московской. С огорчением заметил слой пыли на книжных полках. Нужно будет позвонить, чтобы пришли и убрали. В Баку и в Москве он договаривался с женщинами, которые приходили к нему убирать квартиры раз в неделю, избавляя его от утомительной процедуры.

Проверив комнаты, он прошел в спальню, чтобы немного отдохнуть. И в этот момент раздался звонок. Он огорченно посмотрел на телефон. Тот зазвонил еще раз. «Нужно поднять трубку», – с сожалением подумал Дронго.

– Слушаю вас, – несколько напряженным голосом сказал он.

– Здравствуй, – услышал знакомый голос отца, – ты сказал, что приедешь, но не позвонил.

– А откуда ты узнал, что я именно сейчас дома? – удивился он.

– Твоя соседка. Я попросил ее позвонить мне и сообщить, когда ты появишься. Надеюсь, ты не обиделся?

– Конечно, нет. Ты всегда умел придумывать невероятные и в то же время самые простые варианты.

Отец был настоящим профессионалом. Всю жизнь он работал в органах прокуратуры и лишь на старости лет ушел на пенсию, решив, что в его возрасте нужно уступать дорогу более молодым. Однако, несмотря на преклонный возраст, он сохранил невероятную ясность ума и аналитическое мышление, которое передалось и сыну.

– Это не вариант, – возразил отец, – это самый легкий способ тебя найти. Когда ты приедешь к нам?

– Прямо сейчас, только приму душ.

Через час он сидел в доме родителей. И счастливая мать приносила с кухни все новые блюда. Отец сидел напротив и слушал неторопливый рассказ Дронго о случившихся за последние дни происшествиях. С самого детства они договорились не скрывать друг от друга ничего, и почти сорок лет придерживались этого универсального принципа доверия в отношениях. Отец гордился своим сыном так же, как сын гордился своим отцом. Лет двадцать назад они даже умудрялись рассказывать друг другу о своих интимных проблемах, о которых обычно не говорят столь разные по возрасту люди. Сын советовался с отцом, а тот, вспоминая собственный опыт, предостерегал младшего от поспешных решений. Классический пример двух Дюма, когда отец и сын, несмотря на все разногласия и споры, были большими друзьями, был верен не только в жизни титанов, но и в жизни обычных людей.

Рассказывая о своей неудаче, Дронго добавил, что не верит в официальное расследование, но должен подождать еще несколько дней, пока не проверят все возможные варианты.

– Они применили оригинальный метод, – кивнул отец, – но мне кажется, что ты несколько поторопился с выводами и поэтому ошибся.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожился сын.

– Из твоего рассказа я понял, что канадец прибыл в Азербайджан по документам турка, а тот прилетел, используя его документы. Потом они обменялись. Очень оригинально. Я правильно понял?

– Да, все именно так.

– Нет, не так, – убежденно сказал отец, – судя по твоему описанию, прилетевший позднее канадец – личность совершенно ничтожная, его использовали только в качестве подставки. Верно?

– Да. Но я пока не понимаю логики твоих рассуждений.

– Ты посчитал их комбинацию достаточно интересной и поэтому согласился принять ее как единственно правильную. Но мне кажется, что в твоих рассуждениях не было учета личности этого канадца турецкого происхождения. Как его звали? Анвер Махмуд. Ведь те, кто его подставил, наверняка понимали, что рано или поздно его задержат. Вернее, обязательно задержат в момент пересечения границы. Значит, люди, придумавшие эту операцию, вполне могли исходить из того, что он может выдать имя человека, с паспортом которого он пересекал границу. Улавливаешь мою мысль?

– Кажется, да. По-моему, я идиот.

– Нет. Просто ты видел перед собой конкретного человека и это сбило тебя с толку. А мне легче было абстрагироваться, отталкиваясь от твоего рассказа. Таким образом, мы можем сделать вывод, что приехавший террорист, якобы поменявшийся с канадцем своим турецким паспортом, совсем не обязательно покинул республику именно по документам этого канадца. Они не поменялись друг с другом паспортами. Должен быть кто-то третий, кого канадец не знает. Иначе он может провалить операцию, а такой опытный террорист, как Ахмед Мурсал, вряд ли станет доверять свою жизнь столь ненадежному партнеру.

– Черт возьми, я обязан был догадаться об этом сам. Просто факт обмена паспортов показался мне таким интересным, что я не обратил внимания на такие детали.

– Ты сказал, что этот канадец турецкого происхождения прибыл с группой турок в Баку. Пусть проверят всю группу, все паспорта и все фамилии, – предложил отец, – там обязательно должен быть кто-то третий. Я не хочу утверждать, но здесь наверняка была не простая двухходовка по обмену паспортов, а многовариантный обмен с участием как минимум трех человек. Иначе мне нужно поверить, что террорист доверил свою жизнь такому типу, как Анвер Махмуд, а это противоречит логике.

– Я все проверю, – растерянно пообещал Дронго, – мне кажется, что я уже старею.

– Тебе просто пора обзаводиться собственной семьей, – ворчливо заметил отец.

Дронго улыбнулся и кинулся к телефону. Набрал номер Павла.

– Это я, – взволнованно сказал он, – кажется, мы немного поторопились. Сейчас выезжаю к нашему вчерашнему знакомому, а ты жди меня в вашем посольстве. Вполне вероятно, что появятся новые факты по известному тебе делу.

Бросив трубку, он поднялся, торопливо надевая пиджак.

– Ты еще не закончил обедать, – всплеснула руками мать, входя в комнату.

– До свидания. Я очень тороплюсь, – сын буквально выбежал из комнаты.

– У него действительно важные дела, – кивнул отец в ответ на недоумевающий взгляд жены.

Дронго приехал в Министерство национальной безопасности и позвонил из комендатуры заместителю министра. Конечно, тот не поднимал трубку, тем более когда звонили из комендатуры. Отвечала его секретарь, которая вежливо выслушала настойчивого посетителя и сообщила, что его запишут на прием, который состоится через четыре дня. Все попытки Дронго объяснить, что ему нужно срочно увидеться с ее начальником, разбивались о равнодушие девушки-секретаря, твердо усвоившей, что нельзя пришедшего с улицы человека сразу соединять с начальством. В конце концов, любой мало-мальски уважающий себя человек в Баку сначала обзаведется знакомыми и друзьями, которые позвонят заместителю министра, и только потом, предварительно договорившись о встрече, рискнет прийти на прием. Обычные посетители, не имеющие должных связей, должны были записываться в общую очередь и ждать неделями, а то и месяцами, пока их соизволят принять. Это относилось не только к Министерству национальной безопасности. Подобные нравы были во всех организациях, а особенно в правоохранительных органах, где проситься на прием к ответственному лицу без связей и денег было не просто невозможно, но и глупо, так как любая просьба автоматически закончилась бы отказом.

Дронго понял, что ничего доказать не сможет, и вышел из комендатуры. Немного подумав, он решил поступить иначе и позвонил в российское посольство, попросив найти Мовсаева. Того тоже искали достаточно долго, но потом все-таки соединили.

– Это я, – быстро сказал Дронго, – мне срочно нужна ваша помощь.

– Что случилось?

– В Баку есть ваше представительство российского Аэрофлота. Вы можете им позвонить, чтобы они меня приняли?

– Конечно. Я сам поеду туда, если нужно. А почему именно они?

– Нужно срочно проверить компьютерный банк данных. О приезде и отъезде. У меня нет доступа к информации, поэтому мне понадобится их помощь.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.