Скифы: расцвет и падение великого царства

Илл. 10. Серебряный ритон. Курган Куль-Оба, IV в. до н. э.

Таким образом, находка неразграбленного захоронения скифского «царя» или вождя представляет собой большую редкость и становится настоящей сенсацией и для ученых, и для широкой публики. За всю почти 250-летнюю историю раскопок в Северном Причерноморье обнаружены лишь считанные единицы уцелевших или частично потревоженных гробниц высшей скифской знати: Куль-Оба, Чертомлык, Солоха и Пятибратний курган № 8 у ст. Елизаветовской в устье Дона. О некоторых из них и пойдет ниже речь.

Чертомлык

После находок в Куль-Обе император Николай I, не жалея, выделяет все большие средства на раскопки древних некрополей в районе Керчи. Местные археологи Дамиан Карейша и Антон Ашик без устали вскрывают древние курганы и склепы и добывают немало драгоценных вещей для пополнения коллекций Императорского Эрмитажа. Но, во-первых, сильную конкуренцию им составили керченские грабители могил. А во-вторых, найденное там золото было не скифским, а греческим – ведь Керченский полуостров в древности входил в состав могущественного полуэллинского, полуварварского Боспорского царства. «Кладбище» скифских «царей» следовало искать в другом месте – где-то в центре обширных причерноморских степей, где некогда кочевали скифские орды и, прежде всего, так называемые царские скифы[8].

И вскоре подходящий объект для новых раскопок был найден. Примерно в 20 км от г. Никополя на берегу речки Чертомлык возвышался огромный курган почти в 20 м высоты и 350 м в окружности. К тому времени в Санкт-Петербурге при императорском дворе было создано первое государственное археологическое учреждение России – Императорская Археологическая Комиссия, призванная организовывать и координировать все археологические исследования в стране[9]. Именно эта Комиссия и выделила в мае 1862 г. огромную по тем временам сумму на раскопки Чертомлыка – пять тысяч рублей. Руководителем работ был назначен известный историк, специалист по средневековой русской культуре Иван Егорович Забелин. Правда, в скифской археологии познания его были сравнительно невелики.

20 мая 1862 г. раскопки 20-метрового гиганта начались. В них участвовали 86 «грабарей» (т. е. землекопов) с конными подводами. Однако объем земляных работ оказался столь велик, что за один сезон (до осенних дождей) управиться с курганом не удалось. К делу приступили вновь в июне 1863 г. Работу вели уже 116 землекопов с подводами. На глубине 12 м от уровня древней дневной поверхности нашли большую, но начисто ограбленную могилу. «Была обнаружена грабительская мина (лаз), – пишет российский археолог И.Б. Брашинский, – по которой грабители проникли к погребению вскоре же после похорон. Можно было определенно утверждать, что это были люди, знавшие, за чем они идут и куда им направлять свой подкоп.

Возможно, они сами участвовали в похоронах и знали, что любой риск для получения такой богатой добычи вполне оправдан. Однако судьба сыграла с ними злую шутку».

То ли гробница действительно была заколдована скифскими жрецами (феномен «проклятья фараона»), то ли имела место простая небрежность при рытье подземного хода, но, тем не менее, преступники были жестоко наказаны. Во время ограбления кургана произошел обвал земли и один из злоумышленников был задавлен насмерть. Его скелет и нашли рабочие И.Е. Забелина. Обвал помешал искателям сокровищ вынести все ценные вещи из могилы – часть из них была погребена под землей вместе с незадачливым похитителем.

Илл. 11. Золотая бляха с богиней, сидящей на троне с зеркалом в руке и пьющим из ритона скифом. Курган Чертомлык, IV в. до. н. э.

В проделанной грабителями шахте удалось найти подлинные шедевры древнего ювелирного искусства: множество золотых нашивных бляшек, украшавших одежду погребенного, шесть мечей с обложенными золотой фольгой рукоятями, золотую обкладку деревянных ножен меча с изображением битвы эллинов с варварами. Но самой важной находкой была великолепная золотая обивка горита. «Тонкая золотая пластина, – отмечает И.Б. Брашинский, – украшена несколькими поясами рельефных изображений. На верхнем фризе показаны сцены борьбы животных: львицы и быка, вепря и льва; здесь же можно увидеть, как пантера терзает дикого козла, а на другой сцене пантера и лев – оленя».

Наибольший интерес представляют два широких средних фриза, целиком заполненные различными сценами из мифов о жизни величайшего из греческих героев – легендарного Ахилла, сына морской богини Фетиды и мирмидонского царя Пелея. Наверху слева изображено обучение еще совсем юного героя стрельбе из лука. Центральное место на этом горите занимает драматическая сцена на о. Скирос, когда Ахилл был опознан ахейским посольством. Сюжет этой сцены заимствован из легенды, по которой мать героя богиня Фетида, желая спасти сына от участия в Троянской войне, где, по предсказанию, ему суждено было погибнуть, скрыла Ахилла у царя о. Скироса. Там он проводил время среди царских дочерей, облаченный в женскую одежду. У одной из них, Дидамии, от Ахилла родился сын Неоптолем. Между тем война с троянцами, которая, как известно, велась греками из-за прекрасной Елены, похищенной супруги царя Менелая, складывалась для них неудачно. Тогда они решили во что бы то ни стало разыскать храбрейшего из героев и привлечь его к участию в войне. На поиски был отправлен «хитроумный» Одиссей, придумавший такую уловку для разоблачения Ахилла. Он явился во дворец Ликомеда под видом торговца, разложил перед дочерьми царя женские украшения и, подложив к ним оружие, приказал неожиданно поднять боевой клич. От неожиданности Ахилл, охваченный воинственным душевным порывом, схватил меч и сбросил женское платье. Разоблачив себя таким образом, он был вынужден примкнуть к походу греков.

Сцена на горите изображает Ахилла, сбрасывающего женские одежды и хватающего меч. Слева от него сидит Одиссей со своими товарами. Справа – женщина, удерживающая за развевающиеся одежды испуганную Дидамию… Левее Одиссея сидит жена царя Ликомеда и утешает приникшего к ней испуганного мальчика – Неоптелема.

Может возникнуть вопрос, почему на предмете, предназначенном для скифа, были изображены сцены из жизни греческого героя? Вероятно, это объясняется тем, что культ Ахилла был весьма популярен в Северо-Запад-ном Причерноморье и мог проникнуть оттуда и в скифскую среду. Ведь, согласно одной из версий легенды, Фетиде удалось увести Ахилла с горящего похоронного костра и перенести его на о. Левку (совр. о. Змеиный) в устье Дуная, где он еще долго продолжал жить в обществе других обожествленных героев.

Интересно, что после находки золотой обивки чертомлыцкого горита в разных местах на далеком расстоянии друг от друга были найдены еще три абсолютно такие же – сначала в кургане у с. Ильинцы (теперь Винницкая обл.), а затем в Мелитополе и около ст. Елизаветинской в дельте Дона. Как видим, территория их распространения весьма широка – от Днепра до Дона. Выяснилось также, что это копии одной вещи. Как полагают, мастерская, изготовлявшая дорогие золотые украшения для высшей скифской знати, находилась в Пантикапее (совр. Керчь), и в ней работал выдающийся греческий художник. Нетрудно представить себе, какие несметные богатства находились в ограбленной могиле, если даже то, что не успели унести грабители, было столь ценным.

Илл. 12. Деталь изображения на золотой пластине горита. Курган Чертомлык

Терпение археологов, продолжавших изучать разграбленное погребение, было вскоре щедро вознаграждено. Погребальное сооружение Чертомлыцкого кургана представляло собой сложный подземный лабиринт: от каждого угла центральной могильной ямы отходили большие боковые подземелья, которые оказались не тронутыми расхитителями. По-видимому, к моменту ограбления входы в них были завалены землей, что и спасло их от непрошеных гостей. В нишах обнаружено множество различных предметов, золотых и серебряных украшений – шейных гривен, перстней, браслетов, бляшек, украшавших одежду (одних золотых бляшек было найдено около 2500), бронзовых наконечников стрел, ножей и т. д. В трех подземельях обнаружены и захоронения. Особенно богатым оказалось одно из погребений, где были похоронены женщина и мужчина – наложница (или жена) «царя» и его виночерпий. На скелете «царицы» найдены богатые украшения и остатки роскошного наряда. Но самой выдающейся находкой стала прославившая Чертомлыцкий курган большая серебряная с позолотой ваза, известная теперь во всем мире под названием «чертомлыцкой амфоры». Вся поверхность сосуда покрыта позолоченными рельефными изображениями – птиц, сидящих на цветах и побегах, крылатых грифонов с орлиными головами и телами львов, терзающих оленя. Но самые ценные для историков изображения – живые и реалистичные сцены ловли скифами диких коней. Как и на куль-обском кубке, скифы представлены здесь с длинными волосами и бородами, одетыми в кафтаны, шаровары и мягкие сапоги. Создатель чертомлыцкой вазы, очевидно, был прекрасно знаком со скифами, с их жизнью и бытом.

По времени Чертомлыцкий курган близок Куль-Обе. Он относится к третьей четверти IV в. до н. э. Чертомлык представлял собой сложный погребальный комплекс и служил усыпальницей могущественного скифского царя, похороненного со всей пышностью скифского царского погребального обряда. Помимо главной ограбленной могилы, в которой был похоронен «царь», и упоминавшейся выше усыпальницы «царицы» и виночерпия, под курганной насыпью было открыто еще пять могил: в трех из них похоронено 11 коней в богатых уздечных уборах, украшенных золотыми и серебряными бляхами, а в остальных двух – конюхи или оруженосцы с полными стрел колчанами и тоже в богатых нарядах.

Резонанс от чертомлыцких раскопок был огромен, а драгоценные находки из этого скифского кургана заняли достойное место в коллекции Эрмитажа в Петербурге.

Илл. 13. Серебряная ваза. Курган Чертомлык

Солоха

Следующим выдающимся открытием в области скифской археологии стало исследование гигантского степного кургана Солоха близ г. Никополя (с. Большая Знаменка). Высота кургана превышала 18 м. Раскопки его велись два года – 1912 и 1913. Руководил работами профессор Петербургского университета Николай Иванович Веселовский.

Уже внешний осмотр выявил наличие ям и западин на склонах – следы деятельности грабителей. По всем признакам, курган был ограблен. Это, однако, не смутило Н.И. Веселовского. Богатый опыт археолога подсказывал ему, что грабителям редко удавалось ограбить могилу начисто, что-нибудь да оставалось ими незамеченным – тайник ли, боковая ли могила, или что-нибудь еще. Кроме того, исследователь знал, что под столь могучей насыпью чаще всего бывает не одно, а несколько захоронений, и маловероятно, почти исключено, чтобы ворам, орудовавшим под толщей земли вслепую, подобно кротам, да притом еще в страшной спешке из-за боязни быть застигнутыми на месте преступления, а то и погребенными заживо, удалось найти и опустошить все могилы.

Когда в результате долгой и изнурительной работы была, наконец, снята часть насыпи кургана и достигнут уровень материка[10], археологи обнаружили огромную могильную яму площадью около 27 м2 и глубиной до 6 м. Когда могилу расчистили, оказалось, что она, как и следовало ожидать, была ограблена. О ее былом богатстве говорили оброненные грабителями золотые нашивные бляшки от одежды, золотая иголка, а также серебряная чаша для вина – килик с греческой надписью на нем. Судя по найденной игле, здесь была похоронена знатная женщина, возможно, скифская «царица». В боковой нише могилы археологи нашли большой медный котел и железную тележку на колесах с сеткой для поджаривания мяса для участников поминального пиршества. Рядом с центральной могилой обнаружили захоронение двух коней в богатом уборе: золотые налобники в виде рыб и нащечники в виде крыльев.

Многие признаки, однако, показывали, что тайны Солохи не исчерпываются открытыми погребениями. Археологи предположили, что под курганом должна быть, по меньшей мере, еще одна могила. В 1912 г. время и средства не позволили продолжить раскопки. Они возобновились лишь на следующий год, который принес сенсационные открытия.

Выяснилось, что через некоторое время после насыпки кургана (его высота составляла тогда 15 м) над могилой, открытой в 1912 г., часть курганной насыпи была снесена до основания и вырыта новая, не менее грандиозная могила. После совершения в ней погребения, курган досыпали уже над обеими могилами и еще более увеличили его в размерах.

В этой второй боковой могиле покоился скифский «царь». Его гробница представляла собой сложное подземное сооружение. Длинный (более 10 м) подземный коридор вел из глубокой шахты, или колодца со ступеньками, в обширную погребальную камеру – настоящую пещеру с тремя боковыми нишами. В самую большую из этих ниш и было помещено тело «царя», а две другие предназначались для погребального инвентаря: здесь находились различные предметы, главным образом, посуда. Кроме того, в боковой стенке главной ниши был вырыт тайник, в котором спрятали особенно ценные вещи. Царское погребение оказалось совершенно непотревоженным – все лежало в том порядке, как и тысячи лет назад.

Снова, как и при раскопках Куль-Обы и Чертомлыка, исследователи были ослеплены обилием золота и серебра. Руки погребенного «царя» украшали пять золотых браслетов, шею – массивная золотая гривна с львиными головками на концах. На золотых бляшках, украшающих одежду, мы снова встречаем изображение обряда побратимства, знакомого нам по Куль-Обе: два скифа пьют из одного рога.

Рядом с погребенным «царем» лежал его меч с золотым эфесом в обложенных золотом ножнах, и греческий бронзовый шлем. Но особенно интересен один из рельефов на серебряных пластинах горита, в котором оказалось 180 бронзовых наконечников стрел. Здесь изображен бой между конными и пешими воинами, судя по одежде и вооружению – варварами. Воины вооружены короткими мечами и боевыми секирами, одеты они в подпоясанные кафтаны, отороченные мехом, и длинные штаны. И у всадников, и у пеших воинов – длинные, ниспадающие на плечи волосы, однако всадники бородаты, а пешие все безбороды. Победу одерживают пешие воины.

В склепе была найдена и посуда – шесть серебряных чаш и большой деревянный сосуд, обитый золотыми рельефными пластинками. Одна из чаш украшена изображением сцены охоты конных скифов на львов.

Вместе со своим владыкой были похоронены и его насильственно умерщвленные слуги – оруженосец и виночерпий, а также пять царских коней с конюхом. В больших медных котлах лежали кости животных, рядом стояли греческие амфоры, в которых некогда было вино.

Самой выдающейся находкой в кургане, прославившей его на весь мир, был золотой гребень, лежавший у изголовья «царя». Массивный предмет весит около 300 г, его высота 12,3 см, а ширина 10,2 см. Девятнадцать длинных четырехгранных зубьев соединены фризом из фигур лежащих львов. А над ним расположена изумительная скульптурная группа из трех сражающихся воинов.

С первого же взгляда не остается сомнения в том, что это скифы. Они длинноволосы и бородаты, одеты в характерные скифские одежды – кафтаны, длинные шаровары и мягкие сапоги. У двоих из них поверх кафтанов одеты панцири, а у третьего воина, по-видимому, «царя», на голове изображен греческий шлем, а на ногах – поножи-«кнемиды». С большой точностью переданы предметы вооружения скифов – щиты разной формы и конструкции, гориты с луками и стрелами, короткие скифские мечи и их ножны, копье.

Солохский гребень – уникальный шедевр искусства, не имеющий себе равных во всем мире. По всей видимости, его изготовил выдающийся греческий мастер, работавший в Северном Причерноморье и прекрасно знакомый со скифами. Конечно, он выполнял заказ высшей скифской знати, учитывая ее интересы и вкусы, но применяя при этом все достижения эллинского искусства.

Грандиозные размеры погребальных сооружений Куль-Обы, Чертомлыка и Солохи и обнаруженные в их могилах социально значимые драгоценные предметы (зачастую полностью совпадающие) свидетельствуют о том, что эти курганы принадлежали скифским «царям». Именно к такому предположению и пришли некоторые современные исследователи: А.Ю. Алексеев (Санкт-Петербург), Ю.В. Болтрик и Е.Е. Фиалко (Киев).

После бурных событий Октябрьской революции и гражданской войны скифская археология долгое время находилась в застое и упадке. Кое-какие, весьма незначительные по масштабам, работы велись с конца 20-х г., но особых результатов они не принесли. Итоги отечественных исследований в области скифоведения до 1918 г. подвел в двух своих книгах М.И. Ростовцев[11]. Основываясь на сравнительно ограниченном материале (только данных из раскопок курганов), он сформулировал стройную и логически безукоризненную концепцию о структуре скифского общества и государства. Согласно его теории, скифы – пришедшие откуда-то из Азии ираноязычные кочевые племена – захватили в VII–VI вв. до н. э. все Северное Причерноморье (включая степные и лесостепные области), подчинили себе местное население и создали военно-политическое объединение – государство феодального типа, где господствующее положение занимала военная знать во главе с царем. По словам ученого, это государство было очень похоже на более поздние империи воинственных кочевников: Хазарский каганат VII–IX вв. н. э. и, особенно, татаро-монгольскую Золотую Орду (XIII в.).

Таким образом, М.И. Ростовцев считал, что в VI–III вв. до н. э. на обширных пространствах Северного Причерноморья существовала единая Скифия – государство, включавшее в себя как степные, так и лесостепные области от Дуная до Дона (плюс Прикубанье), в котором господствующее положение занимали кочевые скифы-иранцы. Поскольку академик Ростовцев был монархистом по убеждениям и к тому же эмигрировал в 1918 г. в Западную Европу, а затем в США, то его имя в советское время находилось под запретом, а основные концепции подверглись уничтожающей критике.

Илл. 14. Золотой гребень с батальной сценой. Курган Солоха, конец V–IV вв. до н. э.

Известное оживление, а затем и подъем в области скифоведения в СССР произошел лишь после 1945 г. Первоначально главными центрами по исследованию скифской проблемы были Москва и Ленинград[12]. С конца 50-х и особенно в 60-е г. при Институте археологии Академии наук Украины создается и начинает успешно функционировать третий центр – Киевский[13].

Советские археологи, вполне справедливо отметив упущения своих дореволюционных коллег, главные свои усилия сосредоточили на исследованиях поселений и городищ скифского времени, а также рядовых курганных могильников скифов. Тем не менее, долгое время признавалось существование единой Скифии (в степной и лесостепной зонах Северного Причерноморья) и единой скифской культуры (которую во многом восприняло и аборигенное нескифское население Лесостепи). Правда, велись споры о том, какого уровня развития достигло скифское общество: был ли у скифов первобытно-общинный строй, «военная демократия» или настоящее государство. Если наличие такового признавалось, то речь могла идти только о государстве рабовладельческом.[14] Ни о каком феодализме в духе Ростовцева не могло быть и речи.

Крупные перемены в отечественном скифоведении произошли в 1952 г., когда по инициативе Б.Н. Гракова в Москве было проведено Первое Всесоюзное совещание по скифо-сарматской археологии. Главный доклад, подготовленный лидером московской школы скифо-сарматской археологии и его ученицей А.И. Мелюковой, был озаглавлен «Об этнических и культурных различиях в степных и лесостепных областях европейской части СССР в скифское время». Основная идея его состояла в том, что степные и лесостепные области Северного Причерноморья (которые ранее расценивались учеными как единая Скифия) были отделены друг от друга своего рода «великой китайской стеной». Как оказалось, скифы по этносу и культуре жили только в степной зоне, а всю плодородную лесостепь от Днестра до Среднего Дона занимали «нескифские племена», известные нам из знаменитой «Истории» Геродота (V в. до н. э.) – андрофаги, невры, меланхлены, будины и др. Они имели «скифоидную» культуру, но разный со скифами этнос и язык. О наличии большого единого Скифского государства в такой ситуации говорить уже не приходилось. Тем не менее, эти идеи способствовали более углубленному изучению различных вариантов лесостепной культуры скифского времени и выделению их специфических локальных черт.

Илл. 15. Золотой налобник в виде рыбы и два нащечника в виде крыльев.

Конское захоронение. Курган Солоха

Широко развернулись исследования и, собственно, скифских памятников в степной Украине. Здесь следует особо отметить значение работ экспедиции во главе с Б.Н. Граковым на огромном Каменском городище (V–IV вв. до н. э.) – возможной столице Скифии в этот период – и рядовых курганных погребений в районе Никополя.

Каменское городище площадью в 120 га находится на левом берегу Днепра вблизи г. Никополя. Территориальная его связь со знаменитыми «царскими» курганами Чертомлык, Солоха, Огуз несомненна. Этот скифский город, возникший, видимо, в конце V в. до н. э., был окружен огромным земляным валом и глубоким рвом. По гребню вала прежде шла стена, сложенная из сырцового кирпича. В южной части городища находился «акрополь», также обнесенный валами и рвами. На «акрополе» были открыты руины просторных и прочных каменных домов, в которых, вероятно, жила скифская аристократия. Данные раскопок позволили предположить, что в конце V и, особенно, в IV в. до н. э. Каменское городище было главным ремесленным, торговым и административно-политическим центром Приднепровской Скифии.

Итак, успехи в изучении поселений и рядовых могил скифской эпохи в советский период были налицо. Но на раскопки курганов скифской знати, требовавших больших материальных затрат и зачастую дававших, из-за повального их ограбления, мизерные результаты, археологи долгое время не обращали никакого внимания. Между тем, таких исследований настоятельно требовала логика развития самой скифской археологии. Ведь до 1917 г. ни один большой скифский курган не был докопан до конца (Куль-Оба, Чертомлык, Огуз, Солоха и др.). Несовершенство методов раскопок, невнимание к массовому материалу – обломкам керамики, костям животных, наконечникам стрел, плохая документация (отсутствие планов, разрезов, дневников), не могли способствовать созданию целостной археологической и исторической картины.

Новые раскопки, с использованием современной полевой методики и технических средств (бульдозеров, скреперов), открыли принципиально новый, очень важный этап в изучении захоронений высшей скифской знати. Благодаря этому были сделаны неожиданные и сенсационные открытия в Мелитопольском кургане и курганах «Пять братьев», «Гайманова» и «Толстая» Могилы.

Мелитопольским курган

Открытие нового «царского» кургана произошло чисто случайно. Весной 1954 г. горожанин Мелитополя, проживавший на Первомайской улице в северо-западной части города, где еще в начале XX в. стояла большая группа древних курганов, копал во дворе своего дома колодец. Внезапно земля под ним дрогнула, и он провалился вниз, в какое-то подземелье, где обнаружил на полу несколько тонких золотых бляшек с замысловатыми рисунками. О находке сообщили в местный краеведческий музей, и его работники в ходе осмотра «подземелья» нашли там еще не один десяток золотых бляшек явно почтенного возраста. В конце мая об этом стало известно в Институте археологии Академии наук Украины, и в Мелитополь выехала большая экспедиция во главе с известным археологом А.И. Тереножкиным. Сразу же было установлено, что «подземелье» является не чем иным, как погребальной катакомбой большого кургана, в которой, судя по предварительным находкам, находилось богатое, возможно, «царское», погребение.

От самого кургана мало что осталось: большая часть насыпи была полностью срыта и почти сплошь застроена. Лишь в центральной части сохранился останец высотой в 3 м и примыкающая к нему часть полы кургана, занятая садом. Уже первый осмотр показал, что раскопки будут связаны с большими трудностями: технике здесь негде было развернуться – остатки кургана со всех сторон зажаты жилыми и хозяйственными строениями. Копать можно было, как и во времена Забелина и Веселовского, только вручную.

Даже беглое знакомство с условиями находок не оставляло у такого опытного археолога, как А.И. Тереножкин, никакого сомнения в том, что курган был ограблен еще в древности: об этом недвусмысленно свидетельствовали и явные следы грабительского лаза. Тем не менее, он принял решение приступить к исследованию кургана. При этом ученый руководствовался непреложным правилом современной методики археологических раскопок – курган может считаться исследованным лишь тогда, когда его насыпь будет полностью удалена и все, что под ней сохранилось, раскопано до последнего сантиметра. Как бы ни был нарушен курган и его погребения временем и грабителями, он не может не сохранить для дотошного исследователя ценной информации. И археолог не ошибся. Позднее он с полным правом писал: «Подтверждается общее правило, что каждый большой скифский курган Северного Причерноморья, можно сказать, почти независимо от его сохранности, по-своему существенен для понимания материальной культуры, социально-экономического строя, торговли и культурных связей, быта и религиозных верований скифов». Раскопки кургана длились три с половиной месяца. Это были первые советские раскопки скифского «царского» кургана.