Тройные неприятности

Ирине ничего не оставалось, как войти следом за подругой.

В квартире было полутемно – ее окна выходили в глухой двор-колодец, и шторы на них задернуты. И еще в этой квартире стоял какой-то странный запах, кисловатый и неприятный.

На тумбочке недалеко от входа Ирина увидела телефонный аппарат. Трубка с него была снята и лежала рядом, издавая глухие короткие гудки.

«Понятно, почему телефон был занят», – поняла Ирина и положила трубку на рычаг.

– Катька, ты где? – окликнула она подругу, которая ушла вперед. – Ну что, есть там кто-нибудь?

– Пока никого не вижу, – громко отозвалась из комнаты Катерина. – Ой, да вот же он где!

– Кого ты там нашла? – Ирина вошла в комнату. – Хозяина?

– Да нет, что ты, это мой Мамбазимброчка!

Катерина стояла перед столом, прижимая к груди увесистый сверток, запакованный в плотную желтоватую бумагу.

– Ну, раз ты его нашла, пойдем скорее отсюда! – заторопила ее Ирина, крайне неловко чувствовавшая себя в чужой квартире. – Как ты будешь объясняться, если сейчас вернется хозяин?

– Да, пойдем, конечно, пойдем, – кивнула Катька и вдруг истошно вскрикнула.

– Что, что такое? – Ирина бросилась на помощь подруге. – Что с тобой случилось?

– Вон… вон там… – Катерина застыла, прижимая к себе Мамбазимбру, и указывала пальцем на что-то, чего Ирина не видела из-за громоздкого комода, занимавшего чуть не полкомнаты.

– Что там? – Ирина испуганно проследила взглядом в указанном направлении и увидела торчащие из-за комода мужские ноги в полосатых носках. Одна нога была в темно-серой домашней войлочной тапке, со второй ноги тапка свалилась. Сердце бешено заколотилось, Ирина по инерции сделала еще несколько шагов и увидела дядечку, который подвозил их накануне на своих «Жигулях».

Водитель лежал на полу в спокойной и расслабленной позе, уставившись широко открытыми глазами в потолок. Он был одет в потертые, вылинявшие джинсы и тельняшку, и на этой тельняшке с левой стороны груди расплылось большое темное пятно.

– Что же это? – растерянно прошептала Катерина. – Это ведь кровь? Правда, Ирка? Это у него кровь? Он что – мертвый?

Ирина опомнилась. Она сбросила с себя оцепенение, схватила Катьку за локоть и потащила ее прочь из страшной квартиры. Катерина пыталась оказывать слабое сопротивление и тихо бормотала:

– Ему нужно помочь… ему нужно помочь… может быть, вызвать «скорую»… нужно помочь…

– Ничем ты ему не поможешь! – прикрикнула на нее Ирина, выскакивая во двор и волоча за собой вяло переставлявшую ноги Катерину. – Ты что – не видела? Он мертвый!

– Мертвый? – недоверчиво переспросила Катька.

– Мертвее не бывает!

– А что… что с ним случилось?

– Катька, не придуривайся! Ты отлично видела, что он застрелен! Застрелен – ты понимаешь?

– Застрелен? – как эхо повторила Катька. – С чего ты взяла?

– Да что ты, правда, убогую изображаешь! – Ирина разозлилась, но, покосившись на подругу и увидев, что у той на рыжих ресницах дрожат слезы, понизила голос: – Катька, его застрелили. Рана на груди, и этот запах в квартире… это пахло порохом!

Они обошли дом и вышли на безлюдную улицу Воскобойникова. Ирина осознала, что бежит, и перешла на шаг.

– Ну и влипли мы с тобой! – проговорила она наконец, отдышавшись и покосившись на подругу.

– А что? – растерянно переспросила Катерина. – Почему влипли?

– Соседка нас видела… мы еще квартиру у нее спрашивали, так что она явно нас запомнила. А тетка такая вредная, ее хлебом не корми, только бы кому-нибудь напакостить…

– Но ведь он уже был мертвый, когда мы пришли…

– Попробуй это кому-нибудь докажи! И все из-за твоей дурацкой Мамбазимбры! – Ирина раздраженно покосилась на сверток в плотной желтой бумаге.

– Мамбазимбра – это он, а не она! – машинально поправила подругу Катерина.

– Можно подумать, нам от этого легче!

– Кто же его убил? Грабитель?

– Вряд ли. У него в квартире и брать-то, по-моему, совершенно нечего… хотя наркоманы готовы убить человека за какую-нибудь ерунду, лишь бы им на дозу хватило…

– Ну вот видишь! – подхватила Катерина, едва поспевая за подругой. – Может быть, и правда наркоманы…

– Вряд ли, – повторила Ирина. – Во-первых, ты заметила – в квартире ничего не тронуто. Если бы это были грабители, они бы все перерыли, чтобы найти деньги и дорогие вещи. Потом, грабители не стали бы его убивать, они бы его допрашивали, чтобы узнать, где он все прячет.

– А может, он их застал в своей квартире, они его и убили!

– Тогда он лежал бы около самых дверей или по крайней мере лицом вперед, как будто он только что вошел, а он-то лежал спиной к окну… И потом, самое главное – пистолет.

– А что пистолет?

– У наркоманов пистолет вряд ли был бы, а серьезные бандиты не стали бы связываться с этим небогатым дядькой.

– Ну, короче, к чему ты, интересно, клонишь? Что его убили из-за моего Мамбазимбры? Тогда почему же они его не взяли?

– Действительно, почему? – Ирина усмехнулась. – Ну хоть разверни его, покажи, из-за чего мы так рисковали!

– Лучше уж дома. – Катерина неожиданно покраснела. – На улице как-то неудобно… могут не так понять…

– Ну ты меня прямо заинтриговала! – Ирина округлила глаза. – Что это за Мамбазимбра такой, что его на улице даже разворачивать нельзя?

– Ну сейчас домой придем, я тебе его покажу…

Ирине послышались в Катькином голосе какие-то ревнивые и собственнические интонации.

* * *

Войдя в Иринину квартиру, Катька осторожно положила сверток на кухонный стол и спросила:

– У тебя ножницы есть – упаковку разрезать?

– Сейчас, – отозвалась Ирина и, появившись на пороге кухни, недовольно проговорила: – Зря ты его положила на этот стол. Мы здесь едим, а он неизвестно где валялся…

– Да ладно тебе… – Катя взяла у подруги ножницы и аккуратно взрезала плотную бумагу. – Ну вот он, мой Мамбазимброчка!

– М-да! – Ирина изумленно уставилась на стол. Кокер Яша, который всегда старался быть как можно ближе к эпицентру любого события, тоненько и испуганно заскулил.

На кухонном столе возвышалась резная статуэтка из черного дерева, изображавшая мужскую фигуру.

– М-да! – повторила Ирина. – Мамбазимбра – это действительно он, а не она, тут уж никаких сомнений быть не может.

Сомнений действительно не было. Главное достоинство Мамбазимбры, определявшее его половую принадлежность, по своим размерам едва не превосходило рост самого божка и находилось в таком состоянии, что воспитанная Ирина невольно покраснела.

– Ну, Катька, ты даешь! Я от тебя такого не ожидала!

– А что такого, что такого? – Катерина заслонила собой Мамбазимбру, как будто ему что-то угрожало. – Это произведение искусства, а не какая-нибудь банальная порнография! Традиционное изделие народных умельцев Африки! Фольклорные мотивы! А то, как ты на него смотришь, свидетельствует только о твоей испорченности! Можно и в «Спящей Венере» Джорджоне увидеть порнографию!

– Ну, все-таки у Венеры нет такого украшения!

– Потому что она женщина!

– «Давид» Микеланджело – мужчина, а ведь у него тоже нет такого украшения!

– Есть! – возразила Катерина.

– Но ведь не такого же размера!

– Потому что Мамбазимбра – негр!

– Ты что – хочешь сказать, что у всех негров… да они тогда и ходить не могли бы!

– Ну, наверное, здесь все-таки художественное преувеличение. – Катя смущенно потупилась. – И потом, Мамбазимбра как-никак бог, хотя и не самый главный, а у богов все не как у людей… тем более что он должен принести мне мужа… так что здесь все должно быть символично…

Ирина не вполне согласилась с ее аргументами и посматривала на черную статуэтку косо, а кокер-спаниель Яша все еще испуганно поскуливал. В конце концов Ирина не выдержала и попросила Катерину немедленно убрать свое сомнительное сокровище подальше, а то, мол, соседка может войти или еще кто – со стыда сгоришь… Катька оскорбленно поджала губы, но запаковала своего ненаглядного Мамбазимбру и убрала в сумку.

Позвонила Жанна, поинтересовалась, как все прошло.

– Ужасно! – выдохнула Ирина. – Сначала я два часа висела на телефоне, потом мы поперлись в аэропорт, хорошо хоть чемодан не захватили, я как чувствовала, что толку не добьемся.

– А на Воскобойникова-то вы звонили?

– Звонили… Слушай, Жанка, приезжай, а? – взмолилась Ирина. – Нужно посоветоваться, а Катька совершенно ничего не соображает после своей заграницы…

– Можно подумать, раньше она соображала… и вообще, неужели так трудно дозвониться до человека и договориться о встрече? – заворчала Жанна. – Конечно, если Катьке не нужен ее Квазимода…

– Он уже здесь, – буркнула Ирина, – но ты все равно приезжай, я не могу по телефону.

Наконец-то до Жанны дошло, что Ирина хочет конфиденциально сообщить ей нечто важное, и она отключилась, пообещав позднее заскочить ненадолго.

Катеринина пятая точка торчала из открытого холодильника. Ирина почувствовала, что у нее лопается терпение. У нее куча дел, сюжет очередного романа совершенно не складывается, московское издательство тянет с договором, а здесь заплатили меньше денег, чем обещали. Ее литературный агент Дима в отпуске, так что Ирине нужно всеми делами заниматься самой. И вот вместо того чтобы вплотную заняться сюжетом, потому что это – главное, она должна нянчиться с Катькой. Катерина ведет себя хуже маленького ребенка – расслабилась там, при капитализме, ее необходимо призвать к порядку, но Ирине, похоже, это не слишком удается.

– Вот что, Катерина, давай займемся делом! – Ирина сделала над собой усилие и говорила спокойно. – И прекрати есть! Жанка придет, оставь хоть ей что-нибудь, человек с работы…

– Ну что ты волнуешься, – завела свое Катька, – спокойнее надо быть. Вот там, в Европе, все знаешь какие спокойные, абсолютно ничего их не волнует, оттого и долго живут…

Ирина, не слушая, выволокла многострадальный синий чемодан из прихожей в комнату и откинула крышку.

– Сейчас мы переберем вещи и поищем хоть что-нибудь, что укажет на владельца чемодана. То есть на владелицу, потому что все вещи здесь только женские.

Она вытащила и положила на пол апельсинового медведя в лиловых штанишках, снова подивившись, кому могло прийти в голову такое купить. Катерина с негодованием отшатнулась от медведя, она даже стоять с ним рядом не могла, а не то что в руки взять.

Перебрали белье и одежду. Белье было дорогое, хорошего качества. Одежда тоже была неплохая и, как отметила Ирина, явно для молодой женщины. Маечки, куртки, брюки ярких расцветок, пара коротеньких платьев… Ирина безжалостно распотрошила пакеты и проверила карманы брюк – может быть, где-то завалялась какая-нибудь бумажка, или квитанция с адресом, или почтовая открытка… Ничего такого не было. Как видно, все документы девушка хранила в сумочке, которую брала с собой в самолет. Несколько аккуратно запакованных пакетов Ирина не тронула – там лежали новые вещи, купленные недавно. Открыли дорожный несессер. Там в беспорядке были свалены всевозможные баночки с кремами и тюбики губной помады. Среди косметики тоже ничего не нашлось. Ирина застегнула несессер и машинально проверила его наружный кармашек. Там лежал маленький плоский ключик с брелочком.

– Как оригинально! – фыркнула Катя. – Хранить ключ от чемодана в запертом чемодане!

Ирина внимательно рассматривала загадочный брелок – пластмассовую плоскую фигурку красивого зеленоватого цвета. Да это же силуэт попугая! Ну да, вот изогнутый клюв и хохолок… На брелочке было выгравировано число двадцать шесть.

– Нет, Катерина, это не от чемодана, – тихо сказала она.

В голове крутилась какая-то мысль, но в это время раздался резкий звонок в дверь.

– Ой, Катька, убери здесь, неудобно, что мы в чужом чемодане роемся! – Ирина сунула ключик с карман летних брюк и кинулась к двери. Катька в это время спешно запихивала вещи в чемодан. Яша подкрался незаметно и схватил оранжевого медведя за ухо.

– Яшка, отдай сейчас же, противный пес! – Ирина вернулась из прихожей и тянула медведя на себя.

Яша, радостно мотая хвостом, вцепился в медведя и рычал.

– Яшенька, – Ирина сменила тактику, – сейчас не время играть. Отпусти, пожалуйста, медведя, он чужой…

Но Яша перехватил медведя поудобнее и дал понять, что у хорошей хозяйки всегда найдется время для игры с собакой.

В дверь снова позвонили с большим нетерпением. Ирина отправилась открывать, а Яша мигом испарился из прихожей с медведем в зубах.

Влетела Жанна – злая и нервная.

– Ну, что у вас еще стряслось? – завопила она с порога. – Говори быстро, я на минутку с работы удрала!

Ирина подавила раздражение – в Жанкиных словах она уловила очевидный подтекст – мол, сидите тут, ничего не делаете, занятых людей по пустякам от работы отрываете.

– Ты хоть в квартиру войди, прежде чем ворчать, – примиряюще сказала она. – Чаю хочешь?

– Хочу! – с энтузиазмом согласилась Жанна. – С утра ничего, кроме чашки кофе… У тебя вчера такой пирог был дивный, с абрикосами… Столько всего до этого съели, что я едва попробовала…

В это время Катька в комнате издала звук, который Ирина трактовала как смущение.

– Сожрали? – мгновенно догадалась Жанна. – Уже успели?

– Не обобщай, – буркнула Ирина, ей это все уже начало надоедать.

В самом деле, жил человек спокойно, работал, с собачкой гулял, а теперь Катьку подсунули, Жанка напропалую хамит, и собственная собака совершенно распустилась.

– Жанночка, я тебе горячие бутерброды сделаю! – заискивающе пропела Катерина и устремилась на кухню.

Жанна заметила в комнате синий пластиковый чемодан, который Катька успела прикрыть.

– А воз и ныне там! – фыркнула она. – Верно говорят, что дурная голова ногам покоя не дает!

– Попробовала бы сама там чего-то добиться! – вскипела Ирина. – Там кругом сплошное совковое хамство, да еще Катьку чуть арабскому шейху в гарем не продали!

– Да ну? – оживилась Жанна. – Как же вы отбились?

– Отбились? – злорадно высказалась Ирина. – Да она была совершенно не против!

– Что с людьми заграница делает! – притворно вздохнула Жанна.

– Жанночка, иди, все готово! – донеслось из кухни.

– Ну, девки, вы и тетехи! – сказала Жанна через некоторое время заметно подобревшим голосом. – Нет чтобы сначала подумать, а потом бегать! Так у вас все наоборот.

– Да что тут думать-то?

– А то, – наставительно сказала Жанна, – что незачем вообще было в этот отдел претензий ходить, все равно там ничем не помогут! А нужно было звонить… Катерина, ты какой компанией летела?

– Не… не помню.

– А я вот помню, «Люфтганзой» ты летела. Стало быть, туда и нужно звонить. Они всю ответственность за багаж на себя берут. И я уже позвонила, все им объяснила, и скоро приедут оттуда за чемоданом.

– Ой, как здорово! – подпрыгнула Катя. – Жанка, какая же ты умница!

– А ты уверена, что та женщина, которая по ошибке взяла Катькин чемодан, тоже догадается позвонить в «Люфтганзу»? – ехидно спросила Ирина. – Видишь ли, нам важно не столько от этого чемодана избавиться, сколько Катькин обратно получить…

Жанна тут же наградила ее злобным взглядом, и Ирина ощутила смутное удовлетворение.

Вскоре явился за чемоданом молодой человек – служащий компании. Он был чисто выбрит и аккуратно одет. Он сопоставил номера на Катькином багажном талоне и на чемодане, убедился, что чемодан действительно не тот, и отбыл, забрав чемодан и выдав Кате расписку. На вопрос Ирины, что будет, если владелец другого чемодана не заявит о подмене и вообще никак не проявится, молодой человек степенно ответил, что компания сама будет искать, у них ведь есть списки пассажиров. Он оставил телефон и удалился.

Только закрылась за ним дверь, как откуда-то явился Яша с куском чего-то оранжевого в пасти, который оказался при ближайшем рассмотрении ухом несчастного медведя.

– Ой! – Катерина всплеснула руками, но Ирина тут же наступила ей на ногу. Катька замолчала от боли, а потом до нее дошло, что молчание – золото, так что она не открывала рта, пока Жанна не ушла. Ирина же не дала Катьке рассказать про медведя только потому, что ей надоело слушать Жаннину ругань. Опять подруга стала бы их отчитывать, что они растяпы, забыли положить игрушку в чемодан и теперь неудобно перед хозяйкой чемодана…

«Ну и пусть! – подумала Ирина. – Сами потом с ней разберемся, деньги отдадим или медведя подремонтируем…»

Рассказ о том, как подруги обнаружили на улице Воскобойникова труп хозяина квартиры, Жанна выслушала довольно спокойно.

– Зря вы, конечно, туда поперлись…

– А все Катька со своим Мамбазимброй! – Ирина махнула рукой.

– Но в общем-то, может, даже и лучше, что Мамбазимбру вы оттуда забрали, а то стали бы потом туда звонить, выяснять, а там небось уже милиция шурует вовсю…

Жанна потребовала, чтобы ей предъявили Мамбазимбру, полюбовалась на него со всех сторон, незаметно покрутила пальцем у виска в сторону Катьки и умчалась на работу.

* * *

Во дворе дома номер семь по улице Воскобойникова собралась внушительная толпа.

Причиной этого было появление милицейской опергруппы с экспертами и собаками, из-за чего во дворе возникло непривычное возбуждение, и жители тихого, неприметного дома почувствовали себя персонажами популярного телесериала «Улицы разбитых фонарей».

Кто-то из жильцов предположил, что у них во дворе действительно снимают кино, и милиция ненастоящая, но служебная собака так грозно на него гавкнула, что эти неуместные мысли тут же выветрились из головы недоверчивого аборигена.

Наконец неизвестным науке способом в толпе распространилась информация, что убит Михаил Иванович из десятой квартиры. Это сразу внесло в ситуацию относительную определенность и разделило толпу на две части: большая часть жильцов, а точнее – почти все, очень жалели покойного, человека доброго и общительного, и только Серафима Павловна из двенадцатой квартиры громогласно заявила:

– Поделом ему, жулику!

– Какой же он жулик? – вполголоса, ввиду незримого присутствия покойника, возразил Георгий Андреевич из шестой квартиры. – Михаил порядочный был человек, всегда помочь готов, если что…

Георгий Андреевич, вступившись за покойного соседа, проявил удивительное мужество: Серафиму в доме боялись, и редко кто решался ей возразить. Услышав несогласие со своей позицией, она двинулась на непокорного, сверкая глазами и брызгая слюной:

– Мишка-то? Да он прямо частный таксопарк у себя на дому развел! На машине своей личной бешеные деньги заколачивал! Спекулянт! Давить спекулянтов надо!

– Какой же он спекулянт? – упорствовал в ереси Георгий Андреевич. – Если он своим трудом к пенсии прирабатывал, так мое ему уважение!

– Подтереться можешь своим уважением! – визжала неугомонная Серафима. – Из магазина идет – так фруктов цельную волокет авоську! А ты говоришь – не спекулянт! Разве ж честный человек может столько фруктов накупить? Вон, погляди, Васильич из гастронома идет – разве у него фрукты в авоське?

Действительно, через двор зигзагами двигался известный всему дому Васильич с внушительной сумкой, из которой выглядывали горлышки нескольких бутылок и буханка хлеба. Почувствовав внимание к своей скромной особе, Васильич поскорее юркнул в подъезд.

– Честному человеку фрукты не по карману! – закончила Серафима. – Да они ему и без надобности!

Георгий Андреевич хотел было что-то возразить, но Серафима не дала ему раскрыть рта и выложила свой главный козырь:

– А он уж и доигрался, Михаил твой! Из налоговой инспекции вчера к нему пришли, а разве ж к честному человеку оттуда придут?

– Кто это к нему из налоговой приходил? – осведомился высокий худощавый мужчина с темными кругами вокруг глаз, который до этого молча курил рядом с дверью парадной.

– А ты еще кто такой? – покосилась на курильщика подозрительная Серафима. – Ходят тут всякие, курят, пепел стряхивают…

Мужчина огляделся, отметил, что двор отнюдь не сверкает чистотой, и протянул Серафиме удостоверение:

– Оперуполномоченный Козодоев.

Серафима уставилась в книжечку, сравнила фотографию с оригиналом и чрезвычайно оживилась.

– Из налоговой к нему вчера приходили две женщины, одна худая такая, а другая ничего себе, рыжеватая, квартиру его не могли найти, потому что с улицы только до девятой, а десятую если кто не знает, так это сразу не найти, потому что она с другого конца, а с улицы ее не найти…

– Стоп! – прервал оперуполномоченный разошедшуюся Серафиму. – Это я уже понял. А когда они приходили-то?

– Кто?

– Две женщины из налоговой инспекции! – Козодоев сдержал готовое сорваться слово, только поиграл желваками.

– Когда пришли? Да когда ж они пришли-то… дай подумать… а когда вот я мусор выносила, вот когда! – Серафима обрадовалась, что смогла оказать помощь следствию.

– А когда вы… гражданка… выносили мусор? – Опер с трудом сдержался, но еще больше помрачнел.

– Мусор-то? Да когда ж я его выносила? Так, кажись, когда рекламу показывали… эти… прокладки на каждый день…

– А что вы смотрели, гражданка? – не сдавался Козодоев. – Какое кино?

– Как какое? – оскорбилась Серафима. – Обыкновенное кино, какое всегда смотрю. Там Мария замуж выходит, а жених-то, бескультурник, дедушкой ее оказался… хорошо, Кончита глаза ей открыла, а то какой позор мог приключиться!

Козодоев вытащил из кармана сложенную вчетверо газету и повел пальцем по программе. Через пять минут он удовлетворенно крякнул и позвал бородатого дядьку в белом халате:

– Степаныч, время смерти установил?

Эксперт пожал плечами и проговорил:

– Сам же понимаешь, предварительно, в первом приближении, плюс-минус трамвайная остановка…

– Ну все-таки, хоть примерно?

– Примерно от одиннадцати до часу.

– Та-ак! – со злой радостью произнес Козодоев и развернулся всем корпусом к Серафиме: – Из налоговой, говорите?

– Из налоговой, – с готовностью подтвердила та, – сегодня, говорят, к нему, а завтра – в двенадцатую. А зачем им в двенадцатую? Двенадцатая – это ведь моя, в двенадцатой я живу!

– Стоп! – Козодоев поднял руку. – Не начинай по новой! Женщин этих опиши, которые из налоговой!

– Чего их описывать? Самые обыкновенные женщины, одна худая такая, а вторая ничего, поприятнее на вид будет и одета прилично, поярче так, как положено, а та-то, худая, – прямо как ворона…

– Брюнетка, что ли?

– Кто брюнетка? – растерялась Серафима.

– Ну вы же сказали – как ворона? – Козодоев собрал свою волю в кулак и удержал ругательство, рвавшееся наружу.

– Это она одета как ворона, – пояснила Серафима, – а собой-то вроде светленькая…

– Светленькая или вроде? – Опер сдерживался из последних сил.

– Вот вторая – та точно рыжеватая, на племянницу мою похожа, на Светку, рыжеватенькая и в теле, как положено…

Козодоев тяжело вздохнул, записал в блокнот фамилию разговорчивой свидетельницы и ушел в десятую квартиру привести в порядок расстроенную нервную систему.

* * *

После ухода Жанны Катерина повеселела.

– Ну вот видишь, как все хорошо складывается! Теперь они сами будут искать мой чемодан!

– Ой ли? – с сомнением пробормотала Ирина. – Что-то мне не верится. Хотя… у тебя что в чемодане было?

– Вся моя одежда! – с грустью ответила Катя. – Даже белья нет на смену.

– Я бы тебе, конечно, одолжила кое-что, но, сама понимаешь… – Ирина критически оглядела Катькину весьма круглую фигуру и не удержалась от замечания: – Конечно, я понимаю, арабскому шейху ты понравилась, но его просто потянуло на экзотику, а раз ты не поступила в гарем, то, Катерина, нужно все-таки что-то с собой делать.

– А, ерунда! – Катька махнула рукой. – Нужно просто выбирать подходящую одежду, тогда ничего не будет заметно.

Ирина только вздохнула.

– Мне нужно домой попасть, – продолжала Катя, – там и шмотки кое-какие найдутся, и вообще, я же вижу, что тебе мешаю.

– Ну что ты, – растрогалась Ирина, – так давно не виделись…

– Не уговаривай! – Катя взяла телефонную трубку. – Сама знаю, что такое, когда работать тянет…

Однако на звонки в ее квартире никто не отвечал. Тогда Катя позвонила бывшей соседке Зое Вениаминовне, которая жила теперь со своей сестрой. Старушки страшно обрадовались, что Катя вернулась, и очень зазывали в гости. На вопрос о соседе Зоя как-то замялась, потом сказала, что комнату-то он купил, но сам живет не то у жены, не то у любовницы, она точно не знает. Но зато знает, что сосед в той квартире почти не бывает и застать его там практически невозможно. Однако был у нее где-то телефон этой самой любовницы, так что если Катюша зайдет вечерком, то Зоя его поищет. А вообще сосед очень неприятный тип, форменный бандюган, но это не телефонный разговор.

– Ну вот, теперь и в квартиру не попасть, – расстроилась Катерина.

– Знаешь что, пойдем сейчас в магазин и купим тебе все самое необходимое! – сказала Ирина. – Что-то мне подсказывает, что чемодан твой будут искать достаточно долго.