Дом восходящего солнца

Рэй выронил лед и обеими руками попытался перехватить цепкие пальцы Лэндри, сдавившие его горло, но тут Лэндри свободной рукой нанес ему подлый удар прямо в солнечное сплетение. Рэй согнулся пополам от боли, а молодые детективы оттащили от него Лэндри.

– Все нормально, я в порядке, – бросил Лэндри, стряхивая их с себя.

Он подчеркнуто неторопливо одернул пиджак, поправил галстук, потом наклонился к Рэю и тихо сказал ему на ухо:

– Если ты еще хоть слово скажешь про моего отца, я тебя убью.

Рэй оперся о барную стойку и перевел дыхание. Все, кто находился в зале, – и копы, и посетители – смотрели на него во все глаза. Он сделал еще пару глубоких вздохов и глянул на Лэндри.

– Я тебе скажу одну вещь.

– Что еще? – с угрозой спросил Лэндри.

– Твой папаша отлично работает языком.

Лэндри снова метнулся к Рэю, но на этот раз помощники сумели удержать его. Один из них бросил взгляд на зал, полный людей, и вполголоса произнес:

– Не здесь.

Лэндри дернулся еще пару раз и затих. Детективы отпустили его.

– Мы закончим этот разговор позже, – пообещал полицейский, развернулся и отправился прочь.

Двое молодых детективов последовали за ним.

К 5:30 полицейские свою работу почти закончили. Сначала были опрошены посетители стрип-бара. Копы записали их имена и адреса. Потом настала очередь обслуживающего персонала. Какой-то полицейский – слава богу, не Лэндри – попросил Рэя изложить свои показания в письменной форме и поставить подпись. После того как Рэй выполнил то, что от него требовалось, полицейский спросил:

– Вы смогли бы опознать кого-нибудь из них?

– Они были в масках, – напомнил Рэй.

– Вы не заметили в них ничего особенного?

– Например, что?

– Отметины, шрамы, татуировки.

Рэй немного подумал, вспоминая татуировку в виде паутины на руке у Черепа.

– Хоть что-нибудь, – настаивал коп.

– Нет, – сказал Рэй. – Ничего.

Полицейский пожал плечами и ушел.

Рэй молча стоял у подножия лестницы и смотрел, как два помощника коронера упаковывают тело Питера Мессины в черный пластиковый мешок. Потом труп положили на каталку и повезли к выходу.

– Ты в порядке?

Рэй вздрогнул и обернулся. Рядом стояла Дженни Портер. Как же он ее проглядел? Дженни была совсем близко, так, что уже нельзя сделать вид, что он ее не заметил, и убраться подальше. Так Рэй обычно поступал, когда дело касалось Дженни Портер. И тем не менее он не мог не признать, что выглядит Дженни великолепно. На ней была форма официантки – черное короткое платье с глубоким вырезом и без рукавов, типа коктейльного, и открытые туфли на шпильках. Такие туфли Рэй называл про себя «трахни меня». Чулок Дженни не носила – ее ноги и так были гладкими и загорелыми.

Смотреть на нее Рэю было неприятно. Более того, его тошнило от одного взгляда на Дженни, потому что он постоянно представлял себе, как она трахается с Тони Зелло. Дженни протянула руку к его лицу, но Рэй отпрянул.

– Я слышала, тебя побили, – сказала Дженни.

– Ты о парне в маске, который саданул меня револьвером по башке, о Тони, который дал мне в глаз, или о Лэндри, который врезал мне под дых?

Она улыбнулась:

– Мне сказали, у тебя выдалась нелегкая ночка.

– Хорошие новости распространяются быстро.

– Я за тебя беспокоюсь. – Улыбка пропала с лица Дженни.

– А ты не беспокойся, – огрызнулся Рэй. – Тебя это совершенно не касается.

Лицо Дженни исказилось.

– Почему ты меня так ненавидишь?

– Ты знаешь почему.

– Что там произошло у вас с Тони?

– Не твое дело.

– Рэй. – Дженни потянулась к его руке, но Рэй отступил на шаг.

– Твой бойфренд – полный говнюк, – громко сказал он.

Дженни нервно огляделась и тихо возразила:

– Тони не мой бойфренд.

– Да? А мне говорили другое. – Рэй намеренно не понижал голос.

– С этим покончено. Все в прошлом. Я же тебе сто раз говорила.

Рэй не ответил.

– Расскажи мне, что случилось, Рэй. Может, я смогу помочь.

– Я тебе сказал, что случилось. Твой приятель говнюк, и он вел себя как говнюк. – Рэй почти выкрикнул эти слова.

Дженни снова оглянулась:

– Говори тише.

– Ты думаешь, я открою кому-то секрет? Так у меня для тебя новость.

Рэй поднял руки над головой и обернулся лицом к залу. Там еще оставалась пара посетителей, которых не успели допросить копы. Несколько полицейских и экспертов копошились над местом преступления.

– Всем давно известно, что Тони Зелло – говнюк! – крикнул он.

Дженни опустила глаза. Она чувствовала себя неловко.

– Почему Тони так зол на тебя? – спустя пару секунд спросила она.

– Он думает, что я мог бы выступить и круче. Не дать им снести башку этому слабоумному.

– Не говори так.

– Не говорить как?

– Не называй его. Не называй так Пита.

– Слабоумный?

Дженни кивнула.

– Почему? – поинтересовался Рэй. – Это же медицинский термин, разве нет? Так это и называется – слабоумный.

– Он был твоим другом. Он на тебя снизу вверх смотрел.

Рэй пожал плечами. Это правда. Пит действительно был его другом – единственным другом в «Доме», но суть сейчас не в этом. Сейчас нужно сделать так, чтобы у Дженни пропало желание приставать к нему с вопросами и сочувствием.

– Ты бы хотела, чтобы я называл его более корректно? Типа умственно отсталый? Или, может быть, человек с низким коэффициентом интеллекта?

Дженни молча смотрела ему в лицо.

– Думаю, что Питу уже все равно, – заключил Рэй. – Он мертв. И кроме того, это факт, разве нет? Он был слабоумный. Если у тебя IQ сто пятьдесят баллов – ты гений. А если двадцать пять, как температура в комнате, – ты недоразвитый.

– Ты куда больший говнюк, чем Тони.

– Как трогательно, что ты заступаешься за своего дружка. Правда, очень-очень трогательно.

– Он не мой дружок, черт тебя раздери!!! – воскликнула Дженни, топнув ногой.

– Ты трахалась с ним все время, пока я был в тюрьме.

Против его ожидания Дженни при этих словах не убежала и даже не разрыдалась. Она просто посмотрела на Рэя как-то… разочарованно.

– Все было не так.

Голова болела страшно. Рэй осторожно потрогал шишку от удара револьвером.

– Я только повторяю то, что мне сказали.

Ее нижняя губа задрожала.

Рэй хотел, чтобы она все-таки заплакала. Может быть, тогда он почувствовал бы себя лучше.

Но Дженни вдруг раздумала реветь. Ее взгляд стал вызывающим и даже надменным.

– Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Ты вообще ничего не понимаешь. И на твоем месте я бы помолчала.

Ну ладно, раз так. Рэй тоже может по-плохому. Он намеренно медленно, оценивающе оглядел ее ноги, задержавшись на гладких подтянутых бедрах. Дженни занервничала, отметил он. Наконец, вдоволь насладившись ее смущением, Рэй неторопливо произнес:

– Почему бы тебе не пойти наверх, Дженни? На третий этаж? Ведь там твое место.

Дженни резко развернулась и кинулась прочь. Через плечо она бросила:

– Ты говнюк, Рэймонд.

– Не называй меня Рэймондом! – прокричал Рэй ей вслед.

Дженни не обернулась.

Такой говнюк, как Рэй Шейн, не должен видеть ее слез. Нечего доставлять ему такое удовольствие. Это стоило ей неимоверных усилий, но Дженни все же смогла продержаться до тех пор, пока не добралась до ванной. Только там, закрыв за собой дверь, она дала волю слезам. Впервые за шесть долгих месяцев.

Нарыдавшись всласть, Дженни взглянула на себя в зеркало. Глаза красные, на щеках черные разводы от размазавшейся туши, под носом мокро. Она наполнила раковину горячей водой, намочила салфетку и стала приводить себя в порядок.

Полгода назад Рэй вышел из тюрьмы, и полгода он работал в «Доме восходящего солнца». И за все это время он заговорил с ней только один раз – нахамил на автомобильной стоянке. Как будто они были совсем незнакомы. Нет, хуже. Гораздо хуже. Незнакомые мужчины заговаривали с ней то и дело. Рэй же вел себя так, словно не хотел ее знать. Как будто она внушала ему непреодолимое отвращение.

Каждую ночь Рэй сидел в баре на первом этаже, и каждую ночь она проходила мимо него десятки раз, поднималась и спускалась по лестнице. Он всегда отворачивался. Когда на нее смотрели другие мужчины, они словно раздевали ее глазами. Или может быть, даже насиловали ее в своем воображении. Когда Рэю случалось взглянуть на Дженни, у него делался такой вид, будто ему в рот попало что-то очень гадкое и он собирается это выплюнуть.

Дженни знала, что он вовсе не такой жестокий. По крайней мере, до тюрьмы таким не был. Когда он вернулся, она тут же бросилась к нему, чтобы все объяснить. Рассказать о Тони, о том, почему это случилось. Но Рэй не захотел ничего слушать.

«Я понимаю, тебе нужно время, чтобы прийти в себя», – сказала тогда Дженни. Она была готова ждать, сколько нужно. Ждать, пока он освоится, осознает, что свободен, что снова живет обычной жизнью. Тогда они смогут наконец поговорить, и она все ему объяснит. Но этот момент так и не наступил. Дженни все ждала и ждала, но разговаривать с ней Рэй явно не желал. Когда она пыталась подойти к нему, он уходил. Когда она звонила, он бросал трубку.

Через два месяца после того, как Рэй вышел из тюрьмы, она подкараулила его на стоянке в двух кварталах от «Дома». В шесть утра. Она была намерена заставить его выслушать ее. В ту ночь они виделись всего один раз. Около двенадцати часов Рэй стоял возле офиса, а Дженни спускалась с третьего этажа. Он проводил ее тяжелым, полным ненависти взглядом, и Дженни поняла, он знает, что она была наверху с клиентом.

Тогда на стоянке она рассказала ему все. Все, что произошло после того, как он оказался за решеткой. Как внезапно заболела ее мать. Рак. Как ей очень быстро стало так плохо, что потребовалась сиделка – круглосуточно. И лекарства – на две тысячи долларов в месяц. Последние восемь недель перед смертью мать провела в больнице, и Дженни пришлось заплатить за это, потому что никакой медицинской страховки у них не было.

– Ты хоть представляешь себе, сколько стоит медицинское обслуживание? – спросила Дженни.

– А ты, я надеюсь, сумела как следует воспользоваться моей квартирой? – спросил в ответ Рэй. От его ледяного взгляда Дженни бросило в дрожь. – Ты там трахалась с Тони? Или вы это делали у него дома? Ты прибегала к нему, пока его жена ходила по магазинам?

Орали друг на друга, как сумасшедшие. Чего бы он хотел, кричала Дженни. Чего он ожидал? Когда ей больше всего нужна была его помощь и поддержка, он пять лет отсиживал в своей сраной тюрьме. Невозможно заработать так много, разнося коктейли в баре во Французском квартале, куда в основном ходят туристы. Ей пришлось бросить бар и устроиться в «Дом восходящего солнца». Она знала, что это за работа, но думала прежде всего о матери и о том, как позаботиться о ней.

– Она умерла, так почему же ты до сих пор там? – спросил Рэй.

Глядя в зеркало, Дженни припомнила этот разговор так ясно, словно он состоялся лишь вчера, а не четыре месяца назад. Тогда у нее тоже были слезы на глазах. Это из-за долгов, сказала она Рэю. Мама умерла, но долги остались. Дженни сделала все, чтобы облегчить матери ее последние месяцы, не жалела денег ни на что, и теперь все еще расплачивалась по счетам.

Когда они развопились совсем уж громко, к ним подошел сторож стоянки. Рэй ничего не сказал, только посмотрел так, что невысокий старичок съежился и убрался восвояси.

Под конец Рэй с силой сжал кулак – так, словно собирался ударить ее. Раньше он никогда не позволял себе поднимать на нее руку – не сделал этого и теперь. Но его слова оказались куда больнее.

«Ты шлюха», – бросил он. Потом сел в машину и уехал. Больше они не разговаривали вплоть до сегодняшней ночи. И сегодня он практически повторил то, что сказал тогда.

Рэй стоял на крыше, у самого края, и смотрел на восток. Первые лучи солнца уже показались над верхушками деревьев на Эспланейд-авеню. Ему нравилось залезать на крышу. Здесь он будто бы… очищался. Может быть, дело было в прохладном утреннем воздухе, может, в рассвете, а может, в чем-нибудь еще. Как бы то ни было, Рэй тут чувствовал себя хорошо. И поскольку ему было хорошо, он выбирался на крышу почти каждое утро.

Он выбил сигарету из почти опустевшей пачки и сунул ее в рот. Затем несколько раз щелкнул видавшей виды «Зиппо». Чертова хреновина, уже почти не работает. Пришлось шесть раз нажать, прежде чем появился слабенький огонек.

Он втянул в легкие дым и зашелся в таком приступе кашля, что едва не свалился вниз – парапет был совсем небольшой, всего фут высотой. Спасло его только то, что он успел схватиться за металлическое крепление спутниковой тарелки. Еще немного – и Рэй сыграл бы головой вниз с четвертого этажа. Чертово курево. Говорят же, что оно убивает.

Рэй посмотрел на асфальт, туда, где он чуть было не оказался. Между «Домом» и соседним зданием был узкий проход. Два бомжа, подстелив под себя картонки, спали возле большого мусорного контейнера. Рэй вдохнул глубже и ощутил вонь, доносившуюся снизу. Это мигом вернуло его к реальности. Каким бы освеженным он не чувствовал себя здесь, наверху, это не более чем иллюзия. Его окружает дерьмо.

Ну и пусть иллюзия. Этот момент одиночества Рэй предвкушал каждое утро, а сегодня, после такой адской ночки, он был ему просто необходим. И Рэй постарался выкинуть из головы все – Питера Мессину, Тони Зелло, Карла Лэндри, Дженни Портер, бомжей, развалившихся четырьмя этажами ниже. Взошло солнце, окрасив облака в малиновый цвет. Это напомнило Рэю что-то из далекого детства – из тех времен, когда еще жива была мама и отец еще не спился. Однажды утром отец сказал ему… как же там… красное небо. Нет, не так. Рэй напряг память. Красный закат – моряк, веселись. Да, точно. Красный закат – моряк, веселись. Красный восход – моряк, берегись. Солнце повисло над деревьями, и небо было кроваво-красным. Будет дождь.

Чертова Дженни. Какая наглость! Подходит к нему, спрашивает, все ли с ним в порядке. Типа заботится. Как будто ей не наплевать на его шишку и синяк под глазом. Какая может быть разница после того, как она воткнула нож в его сердце? Ну и пошла она. Пошли они все куда подальше. Не нужно ему ее сочувствие. И сама она ему не нужна. И вообще ему никто не нужен.

Рэй глубоко затянулся и снова посмотрел на алкашей, дрыхнувших на своих картонных подстилках. Сигарета кончилась. Он бросил окурок вниз, целясь в бомжей, и лениво проводил его взглядом. Он промазал, но совсем немного – окурок, описав дугу, ударился о мусорный контейнер, отскочил и приземлился футах в четырех от одного из спящих. Рэй взглянул на небо – уже начали собираться тучи – и подумал, что бомжи здорово промокнут, когда начнется дождь.

Глава 3

Дженни ввалилась в квартиру и заперла за собой дверь. Электронные часы показывали 7:25. Дженни посмотрела на свою форму официантки – костюм шлюхи, так она называла ее – и, срывая на ходу и платье, и белье, бросая их прямо на пол, направилась в ванную. Интересно, подумала она, может быть, Рэй так зол на нее за то, что она все еще живет в этой квартире? В его квартире. В той, где они жили вместе.

Сначала он жил здесь один. Потом Дженни переехала к нему. Потом, когда Рэя посадили в тюрьму, она хотела найти себе другое жилье, но передумала. Почему бы и нет? Квартиру во Французском квартале найти сложно, а эта была совсем рядом с тем баром, где Дженни тогда работала, – несколько минут пешком. К «Дому восходящего солнца» она оказалась еще ближе… так что позже, когда Дженни устроилась туда, ей показалось еще более логичным оставить квартиру за собой.

Она открыла краны, сделав воду как можно горячее – так, чтобы едва терпеть, и включила душ. Осторожно переступив через бортик ванны, Дженни стала под тугую струю и задернула занавеску, отгородившись от всего этого проклятого мира. Внутри ей было тепло и безопасно.

Каждое утро, вернувшись домой из «Дома», Дженни первым делом забиралась под душ и долго-долго стояла неподвижно, пока вода не становилась чуть теплой.

Дженни уперлась ладонями в стену и наклонила голову. Вода струилась сквозь ее волосы, прядями свисавшие на лицо. Так она простояла минут десять, не меньше. Потом подставила под душ шею, массируя ее круговыми движениями, разминая затекшие от напряжения мышцы.

Когда вода немного расслабила ее, Дженни взяла жесткую деревянную щетку с длинной ручкой и стала изо всех сил тереть спину, плечи и руки. Потом села в ванне, снова подставив под воду шею, и как следует прошлась щеткой по ногам и ступням. Кожа на теле стала красной и горела, но Дженни все равно не чувствовала себя достаточно чистой. Вода стала уже почти совсем холодной и еле-еле текла. Дженни встала и представила себе, что она под дождем. Теплым летним дождем, смывающим с нее всю грязь.

Горячая вода кончилась. Дженни завернула краны, отдернула занавеску и вылезла из ванны. Достала с полки толстое махровое полотенце и принялась вытираться. Рэй не выходил у нее из головы.

После разговора сегодняшним утром она видела его еще раз. Часов в шесть. Копы только что убрались, и Дженни была на втором этаже, стараясь не попасться никому на глаза. Она заметила, как Рэй скользнул к запасному выходу. Уже не впервые она наблюдала, как Рэй пользуется этой дверью, и знала, что он собирается по пожарной лестнице вылезти на крышу. Она хотела последовать за ним и попробовать поговорить еще раз, но тут же передумала. Все бессмысленно. Слишком много чего произошло. Слишком многое встало между ними. Невозможно вернуть прошлое.

Через несколько минут после этого – что там, кстати, Рэй делает на своей дурацкой крыше каждое утро? – Дженни увидела спускающегося по лестнице Тони Зелло. Он почти подпрыгивал на каждой ступеньке, как школьник. Наверное, идет от Винни Мессины, догадалась Дженни. Квартира Винни располагалась на четвертом этаже. Судя по походке, а также по широкой довольной ухмылке, Тони вполне удалось убедить своего босса в том, что он совершенно не виноват в ограблении и вообще тут ни при чем.

Заметив Дженни, облокотившуюся о барную стойку, Тони замедлил шаг и свернул к ней.

– Шейн в этот раз действительно влип в дерьмо.

Дженни плотнее прижалась к стойке и сделала безразличное лицо.

– Да? А что такое?

– Ты что, с лестницы упала?

Тони тоже оперся о стойку. Его локоть был совсем близко от ее обнаженного плеча. Дженни было неприятно, но она не сдвинулась с места. Тони постоянно проделывал такие штуки. Видимо, он считал, что если она когда-то с ним спала, то теперь не имеет права на личное пространство. Что он в любой момент может его нарушить.

– Мы оказали этому говнюку большую услугу, – продолжил Тони. – Взяли его на работу и доверили ему нашу безопасность. А он позволил каким-то четырем отморозкам сделать нас по полной программе.

– Четырем вооруженным отморозкам, Тони.

– Мы уже двадцать лет в этом бизнесе. И знаешь, сколько раз нас грабили за это время?

Дженни не знала, но, разумеется, Тони не откажет себе в удовольствии сообщить ей.

Тони патетически вытянул руку и сложил большой и указательный пальцы в кружок:

– Ноль раз. Вот сколько. Ноль!

Дженни старалась сдерживаться, но раздражение стало прорываться наружу.

– И что он должен был сделать, по-твоему?

– То, за что ему платят. – Тони выпрямился. – Если бы у него в заднице не заиграло, он бы остановил этих уродов.

– Остановил чем? Грозным взглядом?

Тони посмотрел на нее и пожал плечами:

– Когда Старик Карлос мне позвонит, я ему так прямо и скажу: Шейн обделался.

Дженни знала, что Тони просто треплет языком. Все еще старается произвести на нее впечатление, показать, какая он важная шишка.

– С какой стати Карлос будет звонить тебе?

– По бизнесу. Старик Карлос звонит мне каждый день.

Она кивнула в сторону лестницы.

– Разве ты не был только что там, на четвертом этаже? Стелился перед Винни, чтобы он не подумал обвинить во всем тебя?

Тони сузил глаза.

– Никому не интересно, что там думает Винни. Настоящий босс Карлос. Он позволяет Винни быть здесь хозяином только потому, что они братья. И чтобы Винни не обгадил еще какое-нибудь дело.

– Я могу передать ему эти слова?

– Он как… как… королева в этой долбаной Англии.

– Ты сейчас назвал Винни королевой?

Тони фыркнул и покачал головой.

– Что она на самом деле может? Ну эта, королева, я имею в виду. Она же ни фига не делает. Она просто подставное лицо, как Винни. – Он ткнул пальцем себе в грудь. – Это я управляю «Домом».

– Вот Винни-то удивится. Оказывается, ты считаешь его английским гомосексуалистом и думаешь, что он работает на тебя.

Тони сунул палец почти ей в нос.

– Заткнись или в одну секунду вылетишь отсюда. Будешь торговать своей задницей за крэк на Тулейн-авеню, как последняя шлюха. – Он грубо ухватил ее между ног.

Дженни сбросила его руку.

– Убери от меня свои лапы!

Тони придвинулся еще ближе.

– Раньше ты так не говорила, – произнес он своим особенным «сексуальным» голосом. Тони считал, что женщины млеют от его завораживающего баритона. – Давай так. Ты отправишься домой и хорошенько помоешься, а я позже заскочу.

Дженни посмотрела ему прямо в глаза.

– Хочешь потрахаться, Тони? Тогда иди домой и трахни свою жену. – Она вывернулась из его рук и быстро пошла к лестнице.

Она знала Тони уже много лет и знала, как работает его маленький подленький умишко. Тони был первоклассным, профессиональным жополизом. Конечно, он сделает все, чтобы выйти сухим из воды. Сначала подкатится к Винни, потом за спиной Винни к его брату Карлосу, наговорит гадостей о Винни, не впрямую, конечно, а так, намеками. Опасная игра – настраивать братьев друг против друга, но уж кто-кто, а такой спец, как Тони Зи, играл в нее виртуозно.

Вытеревшись насухо, Дженни закрутила полотенце на голове и подошла к зеркалу. Увидев отражение своего обнаженного тела, она чуть не разрыдалась. Внешне Дженни почти не изменилась. Она выглядела так же, как и до того, как Рэй попал за решетку, пять футов семь дюймов, тонкая талия, длинные ноги. Ее тело было мечтой любого мужчины – и они были готовы хорошо платить за него. Но внутри у нее была… пустота. Только она сама могла видеть, что, хотя грудь ее оставалась по-прежнему упругой, а бедра округлыми, разложение уже коснулось ее. Коснулось ее души.

Дженни мотнула головой, отгоняя грустные мысли и жалость к себе, и постаралась сосредоточиться на Рэе. Еще раз прокрутив в голове разговор с Тони, она решила, что необходимо предупредить обо всем Рэя. О том, что Тони попытается взвалить на него всю вину. Рэю, чтобы избежать больших неприятностей, мягко говоря, необходимо знать, что происходит. Но разве будет этот упертый сукин сын ее слушать? Чертов ирландец. И даже если он все-таки выслушает и поймет, в какое дерьмо вляпался, будет ли он что-то предпринимать? С тех пор как Рэй вышел на свободу, ему, кажется, стало на все наплевать. И в первую очередь на себя.

Дженни сняла полотенце с головы и вытерла волосы. Потом бросила полотенце на подзеркальный столик и натянула розовые трусики. Затем облачилась в огромную мужскую футболку. Серую, с темно-синей эмблемой, вышитой слева на груди. Крест и полумесяц. Эмблема Полицейского управления Нового Орлеана.

Она прошла в спальню, села на кровать и уставилась на телефон, стоящий на тумбочке. Только сейчас она осознала, что понятия не имеет, как связаться с Рэем. Кто-то говорил, кажется, что сейчас он живет где-то возле гавани, в одной из квартир над эллингами. Телефонного номера Дженни, разумеется, не знала. Она даже не знала, есть ли у него вообще телефон. Это было бы очень в духе Рэя. Он… не слишком-то любил общаться.

На всякий случай она позвонила в «Дом» и очень удивилась, когда кто-то поднял трубку. Оказалось, что это один из барменов – он ждал, когда привезут заказанные продукты. Покопавшись пару минут, он отыскал мобильный Рэя, и Дженни записала его в блокнот, лежавший рядом с телефоном. Повесив трубку, она посмотрела на будильник. Он показывал 8:15. Потом снова перевела взгляд на блокнот. Потом на телефон. Потом опять на будильник.

Слишком рано звонить Рэю, сейчас он, скорее всего, как раз ложится спать. И самой ей нужно поспать, решила Дженни. Лучше позвонить ему часов в двенадцать. Она проснется и позвонит. Может, это не так уж и срочно, в конце концов. Может, у Тони дальше слов дело не пойдет.

Когда Дженни проснулась, первой мыслью ее было, что ей приснился кошмар. Просто еще один кошмар. Потом она вспомнила. Все было на самом деле. Отморозки в масках ограбили «Дом восходящего солнца». Один из них шарахнул Рэя по голове и едва не всадил пулю ему в лоб. Тони дал Рэю в глаз. Потом еще этот полицейский тоже врезал Рэю. И Тони собирается взвалить на Рэя всю ответственность за ограбление.

Дженни села в постели. На будильнике светились зеленые цифры – 12:05. Она схватила телефон, сверилась с записью в блокноте и набрала номер Рэя.