Пограничные стрелки

– Конечно, – как всегда вежливо, ответил Уэлдон.

– Я разговаривал с моей пациенткой, – сообщил Генри Уоттс. – Она согласилась со мной в том, что, возможно, вы и есть тот самый человек, который нам тоже нужен, хотя мы не можем предложить вам таких денег, как мистер Каннингем. Но опасностей у вас, сэр, будет в избытке и плюс к этому возможность совершить хорошее и доброе дело.

Глава 9

Леди в беде

Если бы уличный нищий вдруг превратился в блестящего императора, это не так удивило бы Уэлдона, как слова, произнесенные спокойным и печальным голосом старого доктора.

Он полюбопытствовал со своей обычной мягкостью:

– У вас и вашей дамы большие неприятности?

– У леди, моего друга, большие неприятности, и я беспокоюсь о ней. – Он с тоской смотрел на Уэлдона. Вид у доктора был такой, словно он напряженно искал слова для выражения своих мыслей, но они не шли ему на ум. Наконец произнес, глядя на молодого человека, вежливо и терпеливо ожидающего продолжения: – Довольно трудно говорить об этом с незнакомым человеком. Но я постараюсь объяснить вам, в чем дело. Тогда, если оно вас заинтересует, мы можем поехать туда, и вы примете решение!

Уэлдон колебался. Он был бы рад прийти на помощь хорошему джентльмену и его даме, кем бы она ни была, но его мозги были заняты совершенно другим. Иные мысли одолевали его. Они туманили ему голову, как тучи подчас закрывают солнце.

Существовал мистер Каннингем, хитрый, сильный и смелый. Он готов предложить ему работу, а вдобавок еще риск и превосходное жалованье. А как прекрасно Уэлдон мог бы потратить эти деньги, с каким удовольствием! Кроме того, существовала Франческа Лагарди – опасная, обольстительная и странная девушка. И хотя Каннингем не признал, что она входит в его команду, он был убежден, что это так. В противном случае Каннингем не стал бы так стараться с самого начала настраивать его против Франчески, еще до того, как он к ним присоединился.

Однако Уэлдон не мог и не выслушать доктора. Тот говорил с такой страстью и надеждой, что прервать его было бы равносильно тому, как отказать в подаянии голодному ребенку.

Поэтому он ответил просто:

– Я совсем не против того, чтобы выслушать вас. Буду только рад, доктор Уоттс.

– Спасибо, – откликнулся старый джентльмен. – Постараюсь быть кратким, но предельно ясным, как только смогу. – Сцепив свои большие, слабые руки, он слегка наклонил голову, обдумывая, с чего начать. Наконец заговорил: – У меня есть пациентка. Она живет вон там, в лесу, на склоне Лас-Алтаса. Представляете себе? Если посмотрите между тех двух труб, а потом чуть поднимете глаза, то увидите резко выделяющийся желтый просвет на склоне горы. Это каньон. А теперь взгляните немного пониже и направо, видите склон, покрытый лесом? Деревья там взбираются вверх, буквально налегая друг на друга. Тень ложится на тень. Это и есть то самое место. Мрачное место. Там скрываются призраки, которые несут с собой Бог знает что – смертельную опасность, быть может, даже смерть – для самой чистой и прекрасной женщины на свете.

Сначала Уэлдон оставался непоколебим. Но, по мере того, как старый доктор говорил, простирая слабую руку и щуря тусклые глаза, настроение его менялось. Вникая в жизнь среди сосен, полную печали, Уэлдон чувствовал себя все более и более отдаляющимся от Каннингема и его соблазнительного предложения. Даже дивный образ Лагарди, как Каннингем предпочитал называть Франческу, несколько потускнел, а изумительный, низкий голос красотки, постоянно звучавший в его памяти, стал меньше тревожить.

Он помалкивал, слегка наклонившись на стуле вперед, упершись локтями в колени.

– Ее зовут Элен О'Маллок, – продолжил доктор. – Она живет там, в доме, который построил ее отец, генерал О'Маллок. Вы, возможно, слышали это имя.

– Нет, не слышал, – признался Уэлдон.

– Когда я впервые появился на Западе, все знали о нем, – сообщил доктор. – Мне кажется странным, что люди так быстро обо всем забывают. Генерал О'Маллок был одним из основателей этой страны. Одним из тех сильных мужчин, которые приходят первыми, а уж за ними приползают другие, вроде меня. Сильные мужчины сражались за эту восхитительную страну, а мы пришли на все готовое наслаждаться тишиной и чистым, животворным воздухом! – Он покачал головой, удивляясь этим вещам.

А Уэлдон ощутил, как в его душе приоткрылась еще одна «дверца» для сочувствия доброму доктору. Перед ним был больной человек, – должно быть, немалый груз болезней тащил на своих сутулых плечах.

– Я не хочу отвлекать вас историями об этом генерале, – сказал между тем Генри Уоттс. – Он был хороший и великий человек. Хотя не знаю, можно ли назвать его хорошим… – Он помолчал. – Генерал был сильным человеком и хорошим, с точки зрения общего результата. Но, подобно многим сильным людям, не всегда держал себя в руках. Вспыхивал как порох и превращался в разъяренного зверя, смертельно опасного для окружающих. У него было много врагов, многие завидовали ему. И все его боялись, за исключением дочери!

Произнеся эти слова, Генри Уоттс сделал паузу. Казалось, то, о чем он говорил, вызвало в его памяти такие яркие и живые образы, что ему пришлось подождать, пока они несколько поблекнут, чтобы иметь возможность и дальше связно излагать факты. Но спустя пару минут возобновил рассказ:

– Генерал О'Маллок сражался с индейцами, водил дилижансы, занимаясь доставкой срочной почты и ценных грузов, и делал много чего другого. Он не боялся ничего – ни людей, ни призраков. Когда его юность осталась позади, обратил свой взор к более мирным занятиям. Хотя и на закате жизни встреча с опасностью была для него самой яркой доблестью, как и для Гарри Хотспера![4] Тем не менее он находил время и для других вещей. Покупал скот, и стадо его росло. Занимался старательством. Там, где ступала его нога, обязательно находилось золото. Он стал богатым человеком. Не по нынешним меркам, когда сколачиваются миллиардные состояния, но мог позволить себе жить со вкусом, и даже больше чем со вкусом. По мере того как текли годы, генерал надумал жениться. Тогда ему было уже под пятьдесят. Нашел девушку, которая восхищалась его отвагой, героическим прошлым и полюбила его за это. Совсем как Дездемона полюбила Отелло. Очень похоже!

– Этот О'Маллок был полукровкой, что ли? – спросил Уэлдон несколько резковатым тоном.

– Чистейшей крови ирландец! – слегка возмутился доктор. – Об этом незачем беспокоиться! Итак, он женился. Его несчастная жена умерла, когда у нее родилась дочь – та самая красавица Элен, которая все еще живет в их старом доме! Пока дочь подрастала, генерал старел. Когда ей исполнилось десять лет, ему было шестьдесят. Когда ей было двадцать, ему стукнуло семьдесят. С возрастом он стал хуже соображать и начал отходить от активной деятельности. Мало-помалу стал распродавать свои владения – скот, прииски. Я вам не наскучил, мистер Уэлдон?

– Мне? Ничуть! Кажется, я никогда не слышал ничего более интересного за всю свою жизнь!

– Приятно слышать. Я не могу рассказывать так, как Элен, но стараюсь изо всех сил! Так вот, продав собственность, генерал умер. Согласно его завещанию, все, чем он владел, перешло к его дочери. Но тут возникло одно странное обстоятельство – он почти ничего ей не оставил. – Уоттс поднял длинный, искривленный указательный палец. Его глаза под кустистыми седыми бровями расширились от удивления и тревоги. – Почти ничего не оставил! – повторил взволнованно.

– Он, должно быть, играл на бирже? – предположил Уэлдон.

– Возможно, возможно!

– Все выметено подчистую?

– Нет, не все. Я бы так не сказал. Элен О'Маллок имеет скромный доход, на который живет. Она живет вон в том старом доме! Бедное дитя! Бедное дитя! Девушка очень горевала, оплакивая отца, это сильно на нее повлияло. А может, эта болезнь была у нее и раньше, что странно. В такой стране, где чистый, животворный воздух… У нее чахотка, мистер Уэлдон!

– А, это скверно! – откликнулся тот. – Бедняжка!

Старый джентльмен взглянул на него с признательностью:

– У вас отзывчивое сердце, сэр. – Затем продолжил рассказ: – Когда Элен лежала, больная и слабая, но все еще с надеждой на выздоровление, она начала припоминать кое-какие вещи, связанные со смертью отца. Ей показалось странным внезапное исчезновение всех его денег, которое очень трудно объяснить… – Его голос прервался, словно что-то попало в горло. Откашлявшись, Уоттс договорил: – А недавно она убедилась, что какой-то человек или какие-то люди пытаются проникнуть в ее дом. Ей кажется, с единственной целью… Прошу прощения. Мне трудно продолжать.

Генри Уоттс обмяк на стуле. Руки у него дрожали, хотя он их стиснул.

– Вы хотите сказать – чтобы причинить ей вред? – пришел на помощь Уэлдон.

– Боюсь, что да. Так она думает, по крайней мере.

– Старые недруги ее отца?

– И такое возможно!

– Вы хотите сказать, доктор Уоттс, что этой девушке грозит убийство?

– Да, да, да! Именно это!

Молодой человек стиснул зубы, его голубые глаза сверкнули.

– Кто с ней живет в этом доме?

– Старая негритянка. И какой-то мужчина помогает по хозяйству. Тоже старый. И я живу не очень далеко. В холмах.

– Старик, негритянка… – размышлял вслух Уэлдон.

– И представьте себе: пребывая в этом напряжении и страхе, Элен О'Маллок услышала о том, что случилось в Сан-Тринидаде, – ведь сеньор Кабреро хорошо известен! – доверительно произнес доктор. – Вопреки всему она надеется, что, возможно, ей удастся заручиться вашей защитой. Понимаете? Без сомнения, она не может дать вам то, чего вы могли бы потребовать от других. Но она предлагает вам сто долларов в месяц. И ваши обязанности, – поспешил добавить Уоттс, – будут э… очень простыми. Никаких обременительных поручений, никакого физического труда…

Он умолк, с нетерпением ожидая ответа. Вид у него был почти жалкий, и Уэлдон с ужасающей ясностью представил себе картину, которая, по-видимому, стояла перед взором старого доктора: лежащая в постели, изнуренная болезнью девушка, дрожащая от страха негритянка и неведомая, но грозная опасность, нависшая над ними. Все глуше и глуше звучал в его памяти голос Франчески Лагарди, как перезвон колокольчиков, уносимый ветром.

– Давайте поедем, осмотрим дом и все обсудим, – предложил он.

Глава 10

Дом на холме

Уэлдон взбирался на холм, сидя на своем гнедом. Конь был уродлив как смертный грех – с огромной, длинной головой, глядя на которую никак нельзя было судить о его качествах. Однако он был проверен в деле и отлично себя показал. А теперь с легкостью одолевал подъем.

Что касается доктора Уоттса, то он сидел в маленьком дешевом автомобильчике, который с ужасающим кряхтеньем и ревом продвигался вперед, ухитряясь, однако, взбираться по разбитой дороге с проворством горного козла. Уэлдону даже казалось, что вверх машина шла еще лучше, чем по равнине.

Им потребовалось полтора часа, прежде чем они достигли опушки леса. Затем пришлось преодолеть участок пути даже более трудный, чем тот, что остался позади, так как дорога стала еще хуже. Но в конце концов они добрались до места.

Принято считать, что неодушевленные предметы отражают человеческие судьбы. Но по внешнему виду дома, возникшего перед Уэлдоном, никак нельзя было сказать, что это обитель горя и бедности. Двухэтажный каменный дом был построен в испанском стиле. Стены имели странный вид, поскольку для их сооружения использовались куски скал без всякой обработки. Они повсюду торчали огромными острыми выступами. И все-таки даже на расстоянии было видно, что дом построен основательно.

Эти мощные стены, которые сделали бы честь любой крепости, были сплошь увиты виноградом. Одна из лоз цвела, осыпая здание белыми лепестками.

Дом был не очень большим, и его никак нельзя было назвать красивым. Глубоко посаженные и довольно узкие окна придавали ему уединенный и задумчивый вид. Тем не менее в нем ощущалось какое-то самодовольство. Уэлдон рискнул предположить, что генерал О'Маллок никогда не мучился сомнениями и все, что делал, считал исключительно важным. Это непоколебимое самомнение проявлялось в замысле сооружения, например в его безобразных очертаниях. Передняя стена дома была втрое выше задней. Но по крайней мере один разумный довод в пользу размещения здания именно в этом месте был налицо. Дом стоял на круглой площадке, на склоне горы. На западе и на севере взор упирался в труднопроходимое ущелье между горами Лас-Алтас и Камберленд. На юге на волю из каньона вырывалась покрытая белой пеной Рио-Негро. Вглядевшись пристальнее, можно было увидеть, как река успокаивается, добираясь до невзрачного городка Джунипер, напротив которого, на другом берегу, виднелся Сан-Тринидад. Словом, с этой стороны открывалась широкая панорама. Глаз охватывал три четверти окружности, и, естественно, каждый испытывал волнение от увиденного.

– Да, это был мужчина с характером, – заключил Уэлдон.

Он спешился, а доктор вылез из машины. Ему не надо было объяснять, что было на уме у молодого человека.

– Генерал относился к тем людям, которые всегда поступают по-своему. Войдем в дом? – предложил Уоттс.

– Подождем, – сказал Уэлдон. – Не худо бы осмотреться.

Построек вокруг дома было не так уж много. Амбар и конюшня оказались меньше по размерам, чем можно было бы ожидать от такого богатого поместья. Разглядывая все с большим интересом, Уэлдон заметил еще несколько сараев. Они были сооружены прочно и основательно из тех же самых камней, что и дом. А между конюшней и задней частью дома находилось нечто, похожее на испанский внутренний дворик. Одной стороной его являлась стена дома, а три другие представляли собой грубые каменные парапеты. Дворик был вымощен булыжником, в центре его находился колодец с черной дырой посредине.

– Потребовалась кругленькая сумма, чтобы выкопать здесь колодец, – сообщил доктор. – Но генерал выбрал именно это место и решил найти воду именно тут. Настоял, чтобы взорвали горную породу и пробились сквозь скалу. Сами можете судить, как глубоко пришлось спуститься, чтобы дойти до воды!

И действительно, когда молодой человек наклонился над колодцем, сначала он вообще не увидел воды. Ему пришлось заслонить глаза и всмотреться пристальнее, чтобы заметить ее блеск глубоко внизу. Витая лесенка, обросшая зеленым мхом, спускалась внутрь колодца, закручиваясь по спирали, которая, казалось, еще более увеличивала ощущение глубины.

Вокруг были голые скалы, и дворик, казалось, должен был выглядеть мрачно. Но как раз наоборот, он производил жизнерадостное впечатление. Повсюду вился виноград. Стена дома, как и все остальное, вся была покрыта зеленью. А вверх по склону за остроконечной крышей амбара высились огромные, пахнущие смолой сосны, которые взбирались рядами все выше и выше, сливаясь в конце концов в сплошную темно-зеленую массу.

– Здесь любой бы повеселел, – отметил Уэлдон.

– Генерал чувствовал себя счастливейшим из людей! – подхватил доктор. – В этом дворике он обычно пил по утрам кофе. Любил посидеть тут и в полдень, в самую жару. Я думаю, он предпочитал вид отсюда той широкой панораме, которая открывается с фасада дома. Тот вид походил на него самого – обширный, с кипучей жизненной энергией. А он любил контрасты. Его жена, к примеру, была хрупкой и преданной женщиной. У сильных мужчин так часто и бывает.

Входя в дом, они услышали резкий, визгливый голос, выговаривавший кому-то:

– Ах ты, плут! Ворюга! Ох, что я сделаю с тобой, если еще раз застану тебя в доме, Генерал!

Черный кот выскочил из холла и стремглав бросился наутек, проскользнув между ногами Уэлдона.

– Это и есть Генерал, – улыбнулся доктор. – Генерал Шерман, так называет его тетушка Мэгги, потому что он большой любитель наведываться на кухню.

– А разве Мэгги так много лет, что она помнит генерала Шермана?[5]

– Вовсе нет! Но она выросла на рассказах о нем. Мэгги – добрая душа!

В этот миг показалась и сама тетушка Мэгги, ковыляющая через холл с внушительной кочергой в руках. Увидев вошедших, она сменила грозное выражение лица на приятную улыбку и отступила в сторону, чтобы дать им пройти.

– Я привез друга, который хочет осмотреть дом. Он интересуется генералом О'Маллоком!

Уэлдону показалось странным, что прислуге-негритянке, которая стряпает на кухне, так подробно объясняют причину его появления в этом доме. Проходя мимо тетушки Мэгги, он нарочно запнулся о небольшую ступеньку, что дало ему возможность посмотреть на женщину.

Тетушка Мэгги не сошла с того места, куда отступила, пропуская гостей. И теперь она смотрела им вслед со свирепым и подозрительным видом. Все кухарки склонны к странностям, и кухарки-негритянки не являются исключением.

Уэлдон медленно поднялся вверх по лестнице. На первом этаже они не стали задерживаться. Здесь, как объяснил доктор, помимо кухни, кладовок и нескольких комнат, в которых жили слуги, не было ничего примечательного. Все главные апартаменты находились наверху.

Гостю показали столовую, пару спален. Через коридор, напротив спален, находилась ванна. Молодой человек был восхищен тем, что увидел. Его поразили глубокие, похожие на бойницы окна, которые сужались внутрь дома, потому что были сделаны по принципу воронки, хотя и прямоугольной, создавая впечатление солидной защиты и безопасности.

– Генерал, конечно, был ветераном, участником войн с индейцами? – полюбопытствовал парень. – Ведь эти окна – просто увеличенные бойницы!

– Совершенно верно, – улыбаясь, подтвердил доктор. – Весь дом построен как форт! – Он указал на прочные стены толщиной по меньшей мере в четыре фута и серьезно спросил: – Вам это нравится?

– Конечно! В этом нет сомнений!

– Здесь нет никакого притворства, заметьте. Генерал был искренним человеком. Посмотрите на мебель. Он мог бы привезти сюда дорогие вещи, но предпочел обстановку, которая подходила бы к сельской местности. Генерал О'Маллок не был лишен вкуса. У него было чувство гармонии, он не стал бы привозить сюда пианино ни для жены, ни для дочери. «Выйдем из дому, проедемся верхом, – предлагал он, бывало. – Там, в горах, можно услышать, как ветер гуляет в верхушках сосен!» Генерал выражался грубовато, но точно. И никогда не испытывал сомнений!

– Ясно, – кивнул Уэлдон. Он начинал лучше представлять себе старого вояку. – Но в последние дни, наверное, стал сдавать?

– О нет! Ничего подобного! Он мог вскочить в седло почти как мальчишка. А за три дня до его смерти я видел, как он взял одно из старых кентуккских ружей и подстрелил белку на верхушке сосны! Нет, нет, тело его оставалось крепким и сильным!

Уэлдон резко повернулся, метнув острый взгляд на своего спутника. Эту тему можно было бы и развить. Но никакого развития не последовало. Доктор Уоттс подошел к двери и открыл ее.

Затем снова закрыл дверь и, повернувшись, прислонился к ней плечом. В его полуприкрытых глазах была боль.

– Я готов отвести вас к Элен О'Маллок, – произнес доктор и тяжело вздохнул. – Что касается ее состояния, то я бы не стал утверждать, что она обречена.

– Надеюсь, – серьезно отреагировал молодой человек.

– Но я хочу вас предупредить, чтобы вы поняли. Я стараюсь ей внушить, что у нее нет чахотки. Даже когда ее глаза западают, ее знобит, а на щеках выступают красные пятна, пытаюсь объяснить эти симптомы чем-нибудь более легким – например, простудой, говорю о лихорадке…

И в этот момент Уэлдон услышал какой-то резкий, часто повторяющийся звук, похожий на сухой лающий кашель.

Он глубоко вздохнул:

– Ладно. Надо быть повеселее. Вы об этом?

– Вы все правильно понимаете, мой дорогой друг. Мне… мне просто хотелось вас предупредить. Элен – хрупкое существо. И мать ее никогда не отличалась крепким здоровьем. Мы надеялись, что Элен пойдет в отца. Но природа распорядилась иначе. А сейчас она, похоже, слабеет и тает на глазах.

Уэлдон поспешно отвернулся. Он в полной мере сочувствовал этому поразительному человеку, который искренне любил больную девушку.

Глава 11

Доктор и его пациентка

Доктор снова открыл дверь. Мужчины вошли в просторную спальню, где справа в углу стояла большая старинная кровать с балдахином на четырех столбиках. Кровать походила на призрак прошлого столетия. Кроме нее, в этой комнате находились и другие удивительные вещи. На полу лежали шкуры гризли и горного льва. На стенах висели головы хищников вперемежку с самым разнообразным оружием. Никогда еще не видел Уэлдон столь воинственно убранного помещения. Здесь имелись африканские копья с наконечниками в форме листьев и краями острыми как бритва, длинные, гибкие луки и тонкие смертоносные стрелы. Там были и кривые малайские ножи, и изогнутые арабские ятаганы, и, помимо всего прочего, пара длинных старинных мушкетов с богато инкрустированными стволами.

– Это комната генерала? – тихо поинтересовался парень.

– Да, вы правы. Это его комната. Элен не стала в ней ничего менять, хотя он умер больше года тому назад.

– Он охотился во всех этих местах? – Уэлдон указал на огромный рог носорога и свирепую голову тигра.

– Да, объездил весь мир. Не мог усидеть на месте, только смерть его наконец угомонила. – Неожиданно доктор содрогнулся, будто перед ним прошла тень старого генерала.

Подойдя к двери, которая вела в соседнюю комнату, Генри Уоттс остановился.

– А это комната Элен, – сообщил шепотом, и взор его смягчился. Затем, распахнув дверь, громко произнес: – Я привез с собой мистера Уэлдона, Элен. Нам можно войти?

Отозвался спокойный голос. Но слов Уэлдон не расслышал. Дверь распахнулась еще шире, и он вошел первым.

Девушка сидела в инвалидном кресле возле окна. Солнце ярко светило, согревая ей ноги, укрытые шалью. Яркий блеск солнечных лучей мешал Уэлдону хорошо рассмотреть Элен. Но когда он подошел ближе, чтобы пожать протянутую руку, то увидел бледное лицо с темными кругами под глазами. «Красота, утратившая всякую надежду», – мелькнула у него мысль. И тут же понял, что перед ним – самая прекрасная женщина из всех, что встречались ему во время его скитаний, если, конечно, не считать Франчески Лагарди. На ум пришла старая пословица: «нет дождя, кроме ливня». Это же надо, чтобы так случилось – встретил их обеих почти одновременно, темноволосую Франческу и светловолосую Элен. Таких разных! Лагарди обжигает, как пламя, а Элен О'Маллок туманит, как горный хрусталь, светящийся изнутри. «Вероятно, это из-за того, что она лежит здесь, такая слабая и больная», – подумал молодой человек.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Маисовые или кукурузные лепешки. (Здесь и далее примеч. перев.)

2

День национальной независимости США.

3

«Lew» созвучно с «lewd» – похотливый, распутный, непристойный, бесстыдный, невежественный (англ.).

4

Xотспер Гарри (Генри), «горячая шпора», прозванный так за доблесть, верность и преданность, – исторический персонаж, один из героев трагедии Шекспира «Генрих IV».

5

Один из самых прославленных генералов, возглавивших армию северных штатов во время Гражданской войны в США (1861–1865 гг.).