Неуловимый бандит

– Кто ты? – спросил Пенстивен.

– Просто старый дурак. Ничего интересного. Рассказами о бесшабашной юности, хорошей семье и тому подобной ерунде нынче никого не удивишь. Так что я просто горький пьяница. Вот тебе и весь сказ.

Но Пенстивен видел, что годы разгульной жизни совершенно не затуманили голубых глаз, оставшихся ясными и открытыми.

– Так говоришь, «они» собираются меня остановить? А кто они такие? – задал он следующий вопрос.

Оборванец лишь усмехнулся, обнажив поломанные остатки желтых зубов.

– Их много, – сообщил он.

– Но мне это ни о чем не говорит, – продолжал упорствовать Пенстивен.

– Правда? Большего ты от меня все равно не добьешься.

– Послушай, – не унимался Пенстивен, – думаю, в некотором роде ты все-таки мой должник. Любой другой на моем месте не стал бы долго раздумывать и просто всадил бы пулю тебе в лоб.

– Ага, – согласился старик. – Я должен отблагодарить тебя за то, что ты сохранил мне жизнь. Могу даже выплатить наличными ее полную стоимость. Целых пять центов. Держи! – С этими словами он протянул ему открытую ладонь, на которой поблескивала монетка. Пенстивен улыбнулся, а оборванец тем временем продолжил: – Я вовсе не против поговорить с тобой, сынок. Ты кажешься неплохим парнем. Но только если я не удержусь и проболтаюсь, они обязательно об этом узнают. Не думай, меня за это не расстреляют. Придумают что-нибудь поизощреннее. – И он поежился, словно в спину ему подул холодный ветер.

– Значит, ты не можешь сказать ни слова, чтобы мне помочь? – уточнил Пенстивен.

– Ни единого. Я и так уже слишком много сказал. Но ты еще так молод…

– И как думаешь выбираться отсюда? – поинтересовался Пенстивен.

– Тем же путем, каким и пришел.

– Ясно. Заставить тебя говорить я не могу. Но твоя рана сильно кровоточит, может, тебе помочь добраться до города?

Старик растерянно захлопал глазами.

– И ты что, всегда так печешься о тех, кто пытается тебя грохнуть? – полюбопытствовал он.

– Я в этих делах человек пока еще неискушенный, – просто признался Пенстивен.

Оборванец вскинул брови:

– Ну да, так я и поверил! Особенно тому, что фокус, который ты проделал со мной, был простым везением. Знаешь, сынок, я, конечно, старый пьяница и прощелыга, но не идиот.

Юноша поднял валявшуюся на земле винтовку и сказал:

– Я возьму это с собой и оставлю примерно в четверти мили к югу отсюда. Если хочешь, можешь подобрать ее там.

– Спасибо, – поблагодарил старик. – Ты очень добр ко мне. За эту винтовку мне пришлось отдать отцовский дом, свою долю пашни, одежду, сапоги и коня вместе со сбруей. Это мой самый верный друг, моя честь, моя жизнь – все вместе. Без нее мне не жить!

Боб Пенстивен вскочил в седло.

– Удачи тебе, старина! – крикнул он.

– Да уж, совсем старая развалина, что верно, то верно, – пробормотал бродяга.

Пенстивен продолжил путь на юг. Отъехав примерно ярдов на четыреста, он наклонился, бережно положил на землю винтовку и отправился дальше.

Мысли роились в его голове, не давали покоя. Каким бы важным ни было его поручение, теперь стало ясно, что загадочные «они» уже осведомлены о маршруте его следования.

Очевидно, их система оповещения действовала достаточно оперативно. А иначе как бы им удалось заранее подослать того бродягу, что подкарауливал его у источника?

Так на кого работают эти люди – на Джона Крисмаса или против него? Ему сделалось не по себе от мысли, что, возможно, он лишь понапрасну теряет время, и даже хуже того – возможно, согласившись работать на Шора и тех, кто стоит за ним, он пополнил ряды противников знаменитого бандита, еще более удаляясь от своей долгожданной цели.

Долгие годы Пенстивен изводил себя изнурительными тренировками, и все ради того, чтобы попасть к Джону Крисмасу. Неужели все было зря?

Вопросы роились у него в голове, но, зная, что, по крайней мере, до поры до времени им суждено остаться без ответа, он был полон решимости довести задуманное до конца. Боб провел уже несколько часов в пути и начал снова пришпоривать чалого.

Хотя особой необходимости в том не было. Это оказалось невероятно выносливое животное, что вполне гармонировало с необычайной норовистостью коня, проявленной им вначале. Теперь, вырвавшись наконец-таки на простор, он мчался во весь опор, время от времени переходя на терпеливую рысь в тех местах, где песок был слишком глубоким. Казалось, что мустанг знал о своих возможностях и был готов выложиться весь, без остатка.

Наконец вдалеке замелькали солнечные блики, игравшие на оконных стеклах домов показавшегося на горизонте городка, и Пенстивен был приятно удивлен тем, что ему удалось так точно выдержать нужное направление.

Путь длиной в двадцать пять миль теперь напоминал о себе усталостью, рябью в глазах и болью в затылке – и это при том, что до исхода суток ему необходимо преодолеть еще семьдесят пять миль!

О предстоящем путешествии юноша старался не думать. Необходимо было ограничиться размышлениями о том, что уже сделано. Поэтому, подъезжая к Сан-Хасинто, он сосредоточился на самом насущном.

Его знание испанского языка оказалось как нельзя кстати. Возможно, и ловкость в обращении с оружием тоже сослужит неплохую службу, прежде чем ему удастся уладить дела в этом городке.

Если даже у источника посреди голой пустыни его поджидала вооруженная засада, то чего ожидать от Сан-Хасинто – крошечного городишки, где по улицам шастают толпы народа?

Поэтому Пенстивен ехал, украдкой поглядывая по сторонам, но не поворачивая головы – словно боксер на ринге, который неизменно смотрит четко перед собой, однако всегда готов отразить удар с любой стороны.

Добравшись до центральной площади городка, вдоль улиц которого выстроились домики с побеленными стенами, он остановился перед харчевней, слез с коня и вошел в заведение.

В помещении находились лишь двое – сам хозяин и чумазый завсегдатай, который сидел за крайним столиком, с философским видом обводил затуманенным взглядом пустые места и о чем-то тихо беседовал сам с собой.

Пенстивен заказал пиво и сел у стойки. Пойло оказалось на редкость противным на вкус – едким и резким, с привкусом жженого древесного угля. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы не поморщиться. Расплачиваясь с хозяином, Боб сказал:

– Я разыскиваю джентльмена по имени Хуан Оньяте. Вы не знаете, сеньор, где его можно найти?

В это время хозяин заведения раскладывал на полке коробки папирос. Услышав обращенный к нему вопрос, он сначала замер, а затем, не поворачивая головы, буркнул:

– Понятия не имею. У нас в Сан-Хасинто таких нет, – и продолжил как ни в чем не бывало раскладывать пачки с папиросами.

Из одной из них заструился тоненький ручеек табака – она оказалась разорванной.

Глава 9

Пенстивен задумался. Судя по всему, упоминание имени Хуана Оньяте произвело на хозяина харчевни сильное впечатление, а это означает, что разговорить его на эту тему вряд ли удастся. Следовательно, с надеждой достигнуть цели путем расспросов придется распрощаться, тем более что и Шор недвусмысленно дал понять – в Сан-Хасинто они могут ни к чему не привести.

Итак, ему предстоит самостоятельно разыскать нужного человека, но только где, черт возьми, его искать? В окрестных харчевнях или на берегу реки в тени деревьев? А может, рыскать по улицам и переулкам, заглядывая в лицо каждому встречному? Ведь он даже не удосужился поинтересоваться, как выглядит этот Хуан Оньяте, и теперь чувствовал себя законченным дураком, не имея ни малейшего представления, высокий он или же, наоборот, не вышел ростом, толстый или худой, молодой или старый. Было так же непонятно, кого именно следует искать – жалкого уличного побирушку или состоятельного господина? Так что единственное, что оставалось, – это вглядываться в лица попадающихся навстречу мужчин, высматривая среди них косого на правый глаз!

Встав с места, Пенстивен направился к выходу. Задержавшись в дверях, обернулся и учтиво кивнул хозяину, который все это время неподвижно стоял за стойкой с каменным лицом и остановившимся взглядом, словно затаился в предчувствии опасности.

«Этот плут что-то знает, – отметил про себя Пенстивен. – Нечто такое, что жжет ему руки. Но как, черт побери, мне найти этого Хуана Оньяте, будь он неладен?»

Он медленно брел по улице, раздумывая больше над этой проблемой, чем вглядываясь в лица прохожих в поисках одного-единственного человека, который мог бы избавить его от дальнейших мытарств.

Теперь уже было совершенно ясно, что поиски ни к чему не приведут. День был уже в самом разгаре, обитатели городка начинали готовиться к дневной трапезе, после которой настанет время сиесты – послеобеденного отдыха, помогающего пережить несколько часов нестерпимого зноя.

Расхаживать по городу, врываясь во все дома подряд, Пенстивен не мог, рискуя очень скоро быть утыканным ножами, как дикобраз иголками. Подумав об этом, он тяжело вздохнул.

Пока что ему удалось выявить лишь одно связующее звено с Хуаном Оньяте. Им была харчевня. Все-таки ее хозяин что-то знает. Его осведомленность была столь явной, что даже когда Боб направился к выходу, он неподвижно застыл на месте на манер каменного истукана.

Интересно, почему же так испугался, что у него даже глаза на лоб полезли? Скорее всего, сразу же после ухода посетителя-гринго поспешил известить о заданном им вопросе кого надо. Может, даже кинулся со всех ног к самому Хуану Оньяте предупредить его, что в городе о нем наводит справки какой-то чужак?

«Нужно было остаться там и следить за черным ходом. Какой идиот!» – обругал себя Пенстивен и немедленно повернул обратно. Нельзя было терять ни минуты. Необходимо воспользоваться этой единственной зацепкой. Попытаться объяснить хозяину заведения, что он, Боб, вовсе не желает причинить зла разыскиваемому им сеньору Оньяте. Совсем наоборот – привез ему сообщение, которое, должно быть, содержит какие-то очень важные для него новости! Возможно, небольшая сумма наличными поможет убедить хозяина?

Все еще размышляя над этим, юноша оказался на площади перед харчевней и с удивлением обнаружил, что на двери заведения висит замок, а большие окна витрины закрыты глухими ставнями.

Он посмотрел на часы. Без десяти минут двенадцать, вроде бы не самое подходящее время для закрытия.

Ну конечно же! Теперь стало совершенно ясно, что одного его незатейливого вопроса оказалось вполне достаточно, чтобы питейное заведение было в спешном порядке закрыто!

Времени на раздумья не оставалось. Дверь главного входа заперта, но ведь можно попытаться зайти с черного хода. Как бы там ни было, а попробовать стоило; он должен во что бы то ни стало проникнуть туда, даже если для этого придется применить силу. При мысли о молниеносной быстроте, с какой мексиканцы при каждом удобном случае хватаются за нож, Пенстивен зябко поежился, но тут же поспешил успокоить себя, вспомнив, что вполне готов к подобному повороту событий, как, впрочем, и ко многому другому.

Он с горечью подумал о том, что если бы вокруг ничто не заслоняло обзора, как было в пустыне у источника, то все могло бы произойти гораздо проще. Но смерть, настигающая свою жертву в мрачных стенах чужого дома, подобна укусу змеи среди ночи!

Пенстивен внимательно оглядел дом, подмечая форму крыши, чтобы, зайдя со стороны заднего двора, отличить его от соседних строений. Затем пошел вдоль улицы, завернул за угол ближайшей постройки, миновал извилистый проулок и в конце концов очутился у цели. Задняя стена дома была глухой, без единого оконца. С единственной низенькой дверью, высота притолоки которой была сделана с тем расчетом, чтобы даже самые отъявленные гордецы, перешагивая через порог, преклоняли голову.

Пенстивен остановился в нерешительности, раздумывая над тем, как ему поступить дальше. Конечно, лучше всего было бы неожиданно вломиться в дом, не давая его обитателям никаких шансов подготовиться к его появлению. Однако воспитание взяло свое – он вежливо постучал.

В тот же момент у него за спиной раздался свист. Резко обернувшись, юноша успел заметить чью-то тень, мелькнувшую в темном дверном проеме дома напротив. Сложилось впечатление, что это было не что иное, как предупреждение хозяину харчевни!

Но этот свист стал последней каплей, переполнившей чашу терпения Пенстивена. Он схватился за ручку двери. Заперто! Увидев, что дверь открывается вовнутрь, со всего маху налег на нее.

Послышался тихий треск, дверь поддалась, и он влетел в узкий коридор, где царили полумрак и приятная прохлада.

Над головой у него блеснуло лезвие ножа. Юноша услышал тяжелое сопение нападающего, почувствовал, как рубит воздух его рука, сжимающая нож. Падая и пригибая голову, чтобы увернуться от удара, Пенстивен изо всех сил вцепился в мексиканца, сделав ему подсечку. Не удержавшись на ногах, тот с грохотом повалился на него, что-то невнятно выкрикивая и изрыгая проклятия.

Боб по-борцовски ухватил противника за ногу, удерживая его на полу вниз лицом. Затем поднялся и бросил взгляд в глубь коридора.

Откуда-то доносилась встревоженная возня. Слышался приглушенный женский голос, зовущий: «Хуан! Хуан!» Уж не Хуан ли Оньяте?

Он бросился к двери, что находилась почти в самом конце длинного коридора.

Она оказалась тоже заперта, но одного удара плечом хватило, чтобы преодолеть и это препятствие, а уже в следующее мгновение парень ворвался в тускло освещенную комнатку, в которой находились трое мужчин и одна женщина.

Женщина сидела на полу, у ног чумазого мужчины с отрешенным взглядом, того самого, которого Боб заприметил еще раньше в харчевне.

Двое других мужчин оказались справа от Пенстивена. Они стояли пригнувшись и очень напоминали котов, приготовившихся к прыжку. Один был вооружен револьвером; другой – длинным ножом, на зеркальном лезвии которого играли ослепительные блики, похожие на капельки воды.

Однако Пенстивен тут же определил, что они – лишь второстепенные фигуры. Глядя на невозмутимого человека в кресле, он вдруг понял, что именно придавало ему отрешенный вид – его правый глаз сильно косил!

– Ну конечно же, какой же я дурак! – воскликнул юноша. – Вы же и есть тот самый Оньяте! – И тут же добавил: – Скажите своим людям, чтоб не дергались, ладно? Они оба у меня на прицеле. Послушайте, Оньяте, я здесь совсем не для того, чтобы навредить вам. Просто меня просили передать вам послание.

– Кто просил? – поинтересовался тот, подавая знак двоим своим головорезам, до сих пор неподвижно стоявшим в углу комнаты.

– Шор. Из Маркэма.

– Знаю такого, – признал толстяк.

Он поднял указательный палец, в то время как вся ладонь по-прежнему оставалась на колене.

– Кстати, а как ты сюда вошел?

– Выбил дверь плечом, – объяснил Пенстивен.

– Слышала? – не повышая голоса, обратился мексиканец к женщине.

– Да, сеньор Оньяте, – поспешно закивала она. – Слышала. Простите, ради Бога, простите. Я убью этого мошенника Педро, называющего себя плотником, за то, что он сделал дверь из гнилого дерева!

– Ладно, умолкни, – велел Оньяте. – Теперь ты меня еще и по имени назвала. Ты, оказывается, еще и дура, и мозги у тебя куриные. Уйди отсюда, с глаз моих долой!

Жалобно всхлипнув, женщина поспешно вскочила на ноги и выбежала из комнаты. А ведь Оньяте так и не повысил голоса.

Где-то в конце коридора послышался торопливый топот, сопровождаемый отборной бранью.

– В комнату не входить, – скомандовал мексиканец.

Шаги тут же затихли.

– Закрой за собой дверь, – последовала следующая команда, обращенная уже к Пенстивену.

Он выполнил приказание. Внутри у него похолодело. Погруженная в полумрак тесная комната напомнила ему гроб, молодой человек был почти готов проститься с жизнью.

– Как тебе удалось пройти мимо стража у дверей? – поинтересовался Оньяте.

– Ввалившись в коридор, я сбил его с ног, ударив плечом под колено.

– Тебе повезло, – сдержанно констатировал толстяк.

– Да, – согласился Пенстивен.

– Удача намного важнее, чем разум и опыт, вместе взятые, – продолжил философствовать мексиканец. – Так что за послание ты мне принес?

– Бумажный свиток в маленькой трубочке.

– Давай сюда! А вы, парни, держите его на прицеле, пока он будет подходить ближе.

– Если они возьмутся за оружие или хотя бы шевельнутся, я первым начну стрелять, – предупредил Пенстивен.

Оньяте слегка подался вперед. В комнате воцарилось напряженное молчание.

Глава 10

Зато по крайней мере одно было очевидно – двое мужчин неподвижно замерли в углу, и даже тяжелый взгляд хозяина не мог заставить их сдвинуться с места. Уж слишком уверенно вел себя этот парень, так лихо ворвавшийся к ним в дом, и теперь его угроза прозвучала более чем убедительно. В конце концов Оньяте кивнул.

– Дурацкое положение, – произнес он, – но вынужден признать, тебе везет. Окажись на месте этих двоих кое-кто другой, он бы не испугался и тогда… – Мексиканец сделал неопределенный жест рукой, который, очевидно, должен был наглядно показать, как душа Пенстивена, расставшись с телом, отходит в небытие. – Затем подвел итог сказанному: – Ладно, амиго, подойди сюда и дай мне записку. Обещаю, мы будем вести себя хорошо.

Пенстивен осторожно прошел через всю комнату, не выпуская из поля зрения застывших у стены головорезов. Затем отложил один револьвер и, вынув левой рукой полупрозрачную трубочку, протянул ее Оньяте.

Тот немедленно вскрыл послание, привычно сломав футляр, для чего оказалось достаточно сдавить его между большим и указательным пальцами. Потом вынул из него узкий свиток тонкой бумаги, исписанный бисерным почерком, и принялся изучать сей необычный документ в луче света, пробивавшегося в комнату сквозь закрытые ставни. Его пухлые бледно-лиловые губы медленно шевелились, безмолвно проговаривая написанные слова.

В какой-то момент он вздрогнул и, оторвавшись от листка, взглянул на Пенстивена, после чего снова углубился в чтение.

Однако теперь толстяк уже не казался столь невозмутимым и самоуверенным, как прежде. Еще дважды он резко опускал руку, при этом испытующе поглядывая на Пенстивена, но в конце концов поднялся с кресла и принялся расхаживать из угла в угол. Оньяте был очень толстым, его огромное пузо покачивалось при каждом шаге, несмотря на широкий темный пояс, туго стянутый на месте предполагаемой талии.

Наконец он остановился перед Пенстивеном, поднес правую руку почти к самому подбородку, держа ее ладонью кверху и странно растопырив три пальца, после чего снова медленно опустил руку. Пенстивен молча взирал на сей странный жест.

– Ты что, не понимаешь? – удивился мексиканец.

– Нет.

– Тогда какого черта тебя прислали ко мне?

– Понятия не имею. Я в ваших делах ничего не смыслю, – признался парень.

– Тогда как тебе удалось сюда добраться? Как, если ты такой несмышленый?

– Без особых проблем, если не считать одного старика, который поджидал меня в пустыне у источника.

– Я его знаю. В лохмотьях, да?

– Ага.

– И ты сумел прорваться?

– Он слегка ранен. Пустяки, ничего серьезного.

Оньяте громко засопел. По всему было видно, что он крайне взволнован.

– И что теперь от тебя требуется? – спросил он.

– Проехать еще семьдесят пять миль до трех часов завтрашнего дня.

– Вот как? И куда же ты теперь поедешь?

– Туда, куда вы меня пошлете.

– А я пошлю тебя к черту! – воскликнул Оньяте и опять плюхнулся в кресло, жалобно заскрипевшее под тяжестью его туши. Откинувшись на спинку и вытянув ноги, он злобно поглядел на Пенстивена и повторил: – Я посылаю тебя к черту! Чего же ты не идешь?

У Пенстивена хватило ума промолчать. Он чувствовал, что на Оньяте возложено неподъемное бремя власти, оказавшееся гораздо тяжелее того, что мог он вынести на своих плечах.

– Пошли прочь! – внезапно приказал мексиканец, обращаясь к своим двоим подручным.

Оба покорно направились к двери и, по-кошачьи неслышно ступая, тихо вышли в коридор.

Оньяте указал пальцем на дверь.

– Тебе просто повезло, – повторил он. – А иначе уже давно бы валялся мертвым в луже крови вот здесь, у двери. Это-то ты хоть понимаешь?

– Нет, – отозвался Пенстивен. – Везение здесь ни при чем. Просто я не боялся ни тебя, ни твоих людей. Вот и все.

– Нас здесь было трое, – напомнил Оньяте.

– Я был уверен, что со мной ничего не случится, – пояснил юноша.

– Интересно знать почему?

– Потому что в первую очередь тебя волнует сохранность твоего собственного жирного брюха. Мимо такой мишени трудно промахнуться.

Оньяте подался вперед, и Пенстивен ничуть не сомневался, что за этим последует взрыв негодования. Однако на этот раз интуиция его подвела – толстяк вдруг расхохотался. Смех сотрясал его жирную тушу, и кресло под ним снова начало жалобно поскрипывать.

– Ладно уж, – в конце концов выдавил он из себя. – Хоть сеньор Шор и не шибко грамотный, но уж в людях-то толк знает, это точно. Вот и на этот раз прислал мне настоящего мужчину. Уж Шор-то не ошибается! Что ж, надеюсь, ты протянешь дольше своих предшественников. Жди здесь!

Толстяк вышел из комнаты через другую дверь, которую Пенстивен прежде не заметил.

Пенстивен сел в кресло, стоявшее в углу, и следующие пять минут провел в тишине и тягостных раздумьях о том, удастся ли ему выбраться живым из этого мрачного склепа.

Оньяте вернулся с небольшой седельной сумкой, которую тут же и вручил Пенстивену.

Содержимое мешочка тянуло фунтов на пять-шесть и было довольно объемистым.

– Знаешь, что здесь лежит? – задал вопрос мексиканец.

– Нет.

– По дороге можешь взглянуть, если хочешь.

– Мне все равно, – отмахнулся Пенстивен.

– Ты везучий, – заявил Оньяте. – Но только не стоит слишком зарываться и полагаться на авось. Содержимого этой сумки запросто хватит, чтобы угробить на месте десяток таких молодцов, как ты.

– Я это учту, – кивнул Пенстивен. – Но вы еще должны сказать, куда нужно доставить это хозяйство.

– Разумеется. Это в семидесяти пяти милях отсюда. Выезжаешь из Сан-Хасинто и направляешься в сторону гор, к Толливер-Трейл.

– А где это?

– Проклятье! – взорвался мексиканец и даже топнул ногой от досады. Но после короткой паузы продолжил: – Ну ладно, слушай, на выезде из Сан-Хасинто посмотришь на северо-запад и увидишь четыре высокие горные вершины, стоящие рядом. Тропа Толливер-Трейл проходит через все четыре – точно по центру.

– Ясно, – буркнул Пенстивен.

– Примерно у первых сосен или чуть-чуть подальше тропу пересекает русло ручья. В это время года он обычно бывает довольно полноводным. Тебе нужно ехать вверх по течению, так что сворачивай направо и езжай вдоль берега. Если ты и в самом деле не дурак, то, может быть, все-таки додумаешься слезть с коня и вести его в поводу, держа пистолет наготове.

– Я так и сделаю, – заметил Пенстивен.

– Если тебе повезет добраться до тех мест, то примерно через милю пути ты окажешься у старой хижины из необожженного кирпича – довольно большой постройки. Там должны находиться люди. Скажешь им, что ты от Оньяте и тебе нужен сеньор Эл Спикер. Если же кому-то еще вдруг захочется полюбопытствовать, что у тебя в сумке, гони его в шею. Не поддавайся ни на какие уговоры. Сумку отдашь лично Элу Спикеру. Понял?

– Да, – неуверенно пробормотал Пенстивен. – А те, другие ребята в самом деле станут допытываться, что лежит в сумке?

– Наверняка! – Мексиканец расплылся в презрительной усмешке. – И ради того, чтобы прибрать это к рукам, будут даже готовы разорвать тебя на куски.

– Ну что ж, – глубокомысленно изрек Боб Пенстивен. – По-видимому, поездка обещает быть приятной. А как я узнаю этого Эла Спикера?

– Он небольшого роста и худощавый. А еще у него большой лоб и нет подбородка. Вообще-то он никогда не отличался могучей челюстью, но даже то, что имел, уберечь не смог – отстрелили. Так что теперь он выглядит так, словно у него всего половина лица. Узнать его проще простого. Если придется ввязаться в драку – твое дело, но с сеньром Элом Спикером ссориться не советую. Он выходит победителем из любой схватки и всегда дерется до тех пор, пока не отправит противника на тот свет. Гремучие змеи, знаешь ли, с виду тоже неказисты, однако убивают мышей, жаб и тому подобных тварей. Так что, сеньор, бери свою ношу и прощай! И уж позаботься, чтобы черт, к которому я тебя посылаю, не прибрал к рукам твою душу до того, как ты разыщешь сеньора Спикера. Он скажет тебе, куда ехать дальше. Ну все! Давай отправляйся! – И он нетерпеливо взмахнул жирной рукой.

Но Пенстивен задержался еще на самую малость, чтобы спросить:

– Скажите, а где тут у вас в Сан-Хасинто можно найти порядочного торговца лошадьми?

– Порядочного торговца ты не найдешь, их не существует в природе, – авторитетно высказался Оньяте. – Хорошие кони в Сан-Хасинто, конечно, есть, но они не продаются. Прощай! Поспеши, друг мой. И помни, что Толливер-Трейл – это излюбленное место для прогулок дьявола!