Мечта каждой женщины

Как только Малышев вспомнил про неугомонную старушку, он тут же отверг собственную идею: если бы только любимый внук Евдокии Тимофеевны Десятовой оказался в тюрьме, она бы всю страну на уши подняла. Возможно, настоящий убийца сантехника нашелся бы буквально через полчаса, а то и явился бы с повинной. Но майору Малышеву уж точно грозило бы если не увольнение, то строжайший выговор. И до подполковника он точно никогда не дослужился бы.

Олег Павлович снова задумался: кандидаты в убийцы почему-то не спешили вырисовываться в его голове. «Неужели мне грозит увольнение по причине профессиональной непригодности? – испугался Олег. – Из-за такого пустяка, как этот алкаш, я еще должности лишусь! Черт побери, и кому только понадобилось его пристукнуть!» – психовал майор, не находя себе места.

Так ничего и не придумав, через полчаса он вызвал к себе того же лейтенанта Корнева:

– Володя, постарайся узнать как можно больше о том, с кем в последнее время контактировал наш сантехник.

– Олег Павлович, а чего тут узнавать-то! – пожал в недоумении плечами сотрудник. – Он в последнее время зашибал крепко, так что знакомые у него, мягко говоря, не из элиты. Сами понимаете, с каким контингентом сантехники водку пьют.

– Я тебя не в общем и целом спрашиваю – перебил его Малышев. – Ты мне каждого по имени-отчеству, желательно – с фамилией и местом жительства. Через два часа этот список – ко мне на стол. Вопросы есть?

Корнев помрачнел, но ответил по уставу:

– Никак нет, товарищ майор. Разрешите выполнять?

Малышев разрешил, лейтенант ушел. Вот только облегчения Олег Павлович не испытал: он и сам пока не знал, зачем ему вообще этот список нужен и что он ему может дать.

«Может, один из этих алкашей в какой-нибудь пьяной разборке с нашим сантехником чего-нибудь не поделил, – начал размышлять Малышев. – Вот и толкнул его из окна… Может, даже нечаянно… Но это сейчас уже не так уж и важно! – отмахнулся майор. – В общем, надо прощупать почву».

После того, как решение было принято, Олег Павлович набрал номер телефона частного детектива Игоря Костикова. Но услуги его агентства майору милиции не были нужны, да и потрепаться с другом детства вовсе не хотелось. Просто нужен был повод увидеть Ирину. Заодно – выяснить кое-что по поводу окружения сантехника…

– … И чего ему только приспичило с самого утра! – ворчала Евдокия Тимофеевна, убирая со стола посуду. – Люди позавтракать не успели, а он уже приперся, черт безрогий…

На самом деле присутствие какого-либо черта – безрогого или увенчанного рогами, в квартире Костиковых не предполагалось. Просто через полчаса после телефонного звонка ее изволил посетить майор милиции Олег Малышев «с дружественным визитом», как он пошутил на входе.

К сожалению, баба Дуся была совершенно противоположного мнения о намерениях этого молодого человека, поэтому и не испытывала при его появлении никаких теплых чувств. Даже наоборот: она, конечно, позволила внуку уединиться с Олегом Павловичем «по важным делам» в рабочем кабинете детектива, но сама категорически отказалась там присутствовать и Ирину не пустила.

«Ишь че захотел! – негодовала Бабуся, перетирая тарелки. – И меня даже позвал, лишь бы на нашу Иришку полюбоваться! Как же, нужны ему разные важные дела! Приперся бы он в воскресный день!..»

Внезапно размышления старушки прервало деликатное покашливание:

– Евдокия Тимофеевна, Вы очень заняты?

– Очень, – буркнула баба Дуся, на ходу смахивая последние крошки с обеденного стола.

– Не могли бы Вы уделить нам всего несколько минут своего драгоценного времени? – во второй раз попытался Игорь. – Пройдемте в кабинет, пожалуйста.

– Ну, чего там? – даже не обернулась в его сторону старушка, которую уже разбирало жуткое любопытство: ни с того, ни с сего не стал бы внук так официально обращаться к ней, да еще настаивать на ее присутствии в кабинете.

Костиков ничего не ответил, а продолжал покорно ждать ее в дверях. Бабуся еще немного посновала по кухне, то там, то здесь поправляя что-то или убирая в шкаф. А потом все-таки не выдержала:

– Идем что ли? Чего ж зовешь, а сам проход загородил!

Игорь Анатольевич покорно отошел и галантно открыл перед ней дверь кабинета. «И впрямь чегой-то сурьезное случилось!» – сразу испугалась Евдокия Тимофеевна и решила приберечь свою спесь до другого раза.

Малышев сидел на диване, окутанный облаком сизого дыма. Подозрения бабы Дуси еще больше подтвердились: разговор предстоял серьезный. Она заняла место в кресле, достала кисет и приготовилась выслушать все, что ей скажут.

Привычка нюхать табак осталась у Бабуси еще с тех времен, когда она жила в деревне. Вообще-то, внуку было все равно, чем его родственница увлекается. Туговато пришлось Евдокии Тимофеевне, когда оказалось, что у Иришки, гражданской жены Игоря, обнаружилась стойкая аллергия на сей неприхотливый порошок.

Отказаться от привычной понюшки и многоразового чихания старушка уже не могла. На первых порах баба Дуся только ворчала в ответ на недовольство девушки. Но потом врожденный здравый смысл все-таки возобладал над привычкой старушки к вечному противоречию, и она справедливо решила, что безупречная во всех отношениях Ирина имеет право на некоторые недостатки в виде аллергии.

С этих пор Евдокия Тимофеевна прекратила портить кровь окружающим и постаралась сделать так, чтобы табак не просыпался на Иришкин диван или даже на ковер. Для этого пришлось сменить старый добрый кисет на новый, более плотный. Конфликты и нравоучения внука о вредных привычках сразу прекратились, и в доме Костикова воцарились мир и покой.

Но Бабуся все равно продолжала нюхать табак. Особенно, в таких вот ситуациях, когда с самого начала не понятно, чем же все-таки закончится разговор. Игорь прикрыл за собой дверь и тоже сел в кресло:

– Главный эксперт на месте, можешь рассказывать, – кивнул он Малышеву, пряча улыбку за облачком дыма, которое выпустил изо рта.

Костиков прекрасно понимал, что попросить помощи у него или, (тем более!) у Евдокии Тимофеевны, для Олега Павловича буквально смерти подобно. И уж если он отважился на такой шаг, дело предстоит действительно серьезное. Но только облегчать задачу майора Игорь совсем не собирался, поэтому Малышев сначала оглядывался и мялся, а потом собрался духом и начал рассказывать:

– Я к Вам по делу, Евдокия Тимофеевна…

– Да, уж, это, милок, и ежу понятно, – не удержалась старушка.

Костиков бросил на нее грозный взгляд, она спохватилась, снова замолчала и принялась развязывать длинные тесемки кисета.

– … Наверное, Вы помните, как вчера нашли возле подъезда тело Каверина Валентина Петровича… Так вот, понимаете, мои сотрудники обнаружили в кулаке убитого пуговицу… – на каждой фразе заикался Малышев, пытаясь обнаружить проблеск хоть каких-то эмоций на лице Бабуси.

Но старушка с невозмутимым видом продолжала развязывать кисет, не поднимая глаза на внука или майора.

– … Для начала я бы хотел выяснить, с кем в последнее время общался сантехник. Вы не знаете?

– Откуда мне? – удивилась Бабуся. – Я, конечно, тоже с ним общалась по весне, когда у нас авария какая-то в канализации случилась. Хороший мужик Петрович был, душевный: целый день с поломкой возился, а за работу только шкалик взял, – закончила она, гордясь бескорыстным сантехником.

– Я же про другое, – робко перебил Малышев. – Может быть, Вы знаете, какие друзья у него были? Или враги?

– Отродясь я никаких врагов у нашего Петровича не видала, – отрезала старушка. – А друзья у него… – она долго морщилась, пытаясь вспомнить трудное научное слово, которое только вчера услышала из уст Гоши, видного Тарасовского врача. – Спи-си-фи-ческие, во!

Костиков на правах близкого родственника незаметно улыбнулся. Малышев себе такого позволить не мог, поэтому сохранил серьезное выражение лица, внутренне даже удивляясь такой образованности старушки, большую часть жизни прожившую в Богом забытой деревне Вражино.

– Ну, может, все-таки знаете кого-нибудь, у кого вот такая пуговка могла бы быть, – майор протянул Евдокии Тимофеевне маленький прозрачный пакетик с одиноко лежащим там темно-серым кусочком пластмассы.

Хитрая Бабуся жестом отказалась его принять, выдержала эффектную паузу и не торопясь произнесла:

– Милок, тебе надо было еще вчера енту штуковину найти, а ты только сегодня встрепенулся, – укоризненно покачала она головой.

Малышев сделал вид, что ему такие замечания безразличны. Но на самом деле удар по самолюбию был нанесен тяжелый: «А я-то думал, она ничего не видела! И здесь они с Костиковым меня обошли!» – Олег Павлович сломал недокуренную сигарету о дно пепельницы и потянулся за новой.

– Кабы знала я чего про пуговку… а-а-апчхи, я б давно уж Горяшке про то сказала. И про друзей не знаю. Ты ко мне с такими пустяками не ходи… А-а-апчхи! Сам посуди, чем твоим работничкам заниматься, коли я тебе обо всем расскажу? – с наивным видом вопрошала старушка в перерывах между чиханием.

Игорь Анатольевич просто наслаждался своим триумфом – наконец-то ему удалось показать заносчивому следователю, кто есть кто. Правда, он не побрезговал и при дневном свете пуговицу внимательно рассмотрел, стараясь запечатлеть в памяти неповторимый узор из штрихов более темного серого цвета, нанесенных на более светлую основу.

Через полчаса таких неимоверных издевательств заслуженных детективов над майором милиции разговор, наконец, вошел в спокойное русло, и обе стороны договорились о сотрудничестве.

Конечно, ни один из «старых друзей» до конца не доверял другому. Но для раскрытия простого и одновременно такого непонятного преступления Малышеву требовалась подсказка вездесущей Евдокии Тимофеевны. Преодолевая собственное негативное отношение, Олег Павлович все-таки обратился за помощью.

Костиков тоже трепетных чувств по отношению к майору не испытывал и помогать в чем-то сопернику не стремился. Но еще с вечера Евдокия Тимофеевна так просила внука взяться за расследование смерти сантехника, что Игорь для себя уже все твердо решил. В общем, помощь милиции пришлась бы весьма кстати при выяснении каких-нибудь рутинных деталей.

После ухода Малышева частный детектив закрылся в кабинете и собрался серьезно подумать над планом предстоящих действий. На то, что любимая престарелая родственница отсутствовала весь день дома, он даже не обратил внимания. Она явилась только к ужину.

«А чего им надо-то, ентим мужукам? – рассуждала Бабуся уже вечером. – Еды много наготовлено, белье постирано-поглажено. Хоть Иришка обо мне вспомнила, и то хорошо. А то если на одного Горяшку-то надеяться, можно и вовсе пропасть», – пришла она к разумному выводу и положила девушке двойную порцию вкусных пирожков.

Конечно, Евдокия Тимофеевна вовсе не была врагом стройной фигуры, коей отличалась Ирина, но именно таким образом старушка выразила ей свою признательность за заботу. К слову говоря, девушка действительно очень беспокоилась, когда баба Дуся дольше двух часов задерживалась в магазине или на рынке. Особенно, после вчерашнего события во дворе собственного дома.

ГЛАВА 3

НЕОЖИДАННЫЕ ПРЕПЯТСТВИЯ

– Ну, и что теперь делать? – бессильно опустилась на диван Марина Аркадьевна. – Только что позвонила в милицию, а они отказались какие-либо сведения давать по телефону.

– Мам, может, съездить туда? – тихо спросил Аркадий.

За последние два дня он сильно изменился: осунулся, побледнел. Но дело было не только во внешних признаках. На самом деле родители просто не узнали своего шестнадцатилетнего шалопая, когда после вчерашних, по-детски искренних, слез он проснулся в гостиной.

Аркашка впервые заснул на диване, раньше он в большом горе или радости всегда уходил в свою комнату. Марина Аркадьевна очень удивилась и не знала, что думать. С одной стороны, налицо было духовное единение с сыном, потому что до этого они еще поговорили о дяде Вале и вспомнили множество эпизодов из жизни, связанных с ним. С другой стороны, такая близость женщину немного напрягала.

«Мы решили ничего не говорить ему про окончательный отъезд за границу. Как же теперь быть? Если он сейчас поделится со мной своими переживаниями, а я промолчу, он никогда мне этого не простит, – размышляла она. – Но рассказать ему правду сейчас я тоже не могу! Это же будет как снег на голову. Нет, два удара разом – это перебор. Придется пока помолчать. Тем более, уже совсем недолго осталось. А на новом месте боль утраты затихнет быстрее».

Пока морально-нравственные проблемы занимали голову взрослого представителя семьи Андреевых, самый младший мирно спал в гостиной. Именно в это время раздался повторный телефонный звонок от того же самого майора Малышева. Он пригласил Марину Аркадьевну в отделение милиции для дачи показаний.

Аркашка тут же проснулся, но даже не стал возражать, когда родители решили оставить его дома. «Незачем лишний раз подвергать ребенка такому стрессу», – разумно решил Арсений Сергеевич. Опознав тело родственника, супруги благополучно вернулись домой и вечер прошел сравнительно спокойно.

Вот только Аркадий держался как-то совсем по-взрослому. Он почему-то совсем не стремился включить любимые вечерние телепрограммы, и даже забросил свои наушники. Марина Аркадьевна только грустно покачала головой, но напоминать сыну о его обычных занятиях не стала. Даже не стала останавливать его, как обычно, когда позвонил кто-то из друзей и сын молча ушел на улицу.

«Наверное, опять к этой девчонке», – подумала она с тоской. Сказать что-то плохое о Людмиле женщина не могла. Просто эта девочка вызывала у нее непреодолимую ревность и антипатию. Сначала Марина Аркадьевна пыталась открыть сыну глаза на эту «серую мышь», которая его не стоит. Но потом, как женщина умная, решила отказаться от тактики прямого нападения, вспомнив, что запретный плод всегда сладок. Она решила, что раз уж они всей семьей все равно скоро уедут за границу, на девчонку просто не стоит обращать внимания.

Аркадий сначала немного удивился, что мама перестала мучить его придирками. Но потом обрадовался, что наконец-то его Людку хотя и не приняли с распростертыми объятьями, то хотя бы оставили в покое.

… Теперь все эти заботы отодвинула на второй план смерть Валентина Петровича. Вчера вечером серьезно подумать об этом как-то не было времени, а с этим звонком из милиции проблемы нахлынули новой волной. На работу идти не надо было, да и Аркашка в школу не пошел. Они вдвоем сидели на диване посреди пустой гостиной и пили кофе, как вдруг семейную идиллию разрушил телефон.

– Странно, какие свидетельские показания им понадобились? – рассуждала Марина Аркадьевна сама с собой, пока приводила в порядок макияж и прическу.

– Мам, а вдруг это было убийство? Ну, может быть, кому-нибудь наш дед помешал? – тихо спросил Аркадий за ее спиной.

Женщина даже вздрогнула от такого предположения, но тут же взяла себя в руки:

– Не болтай ерунды! Наверное, этот Малышев просто свихнулся на всяких там расследованиях, вот и ляпнул про свидетелей. На самом деле, кому мог Валентин Петрович помешать? Он что, бизнесмен какой-нибудь?… Просто абсурд, – отмахнулась она.

Аркадий со вздохом ушел в свою комнату, но привычных ревущих звуков из-за закрытой двери не последовало. Уже два дня вообще никакой музыки мальчик не слушал. Мама тихо вздохнула и вышла в подъезд.

* * *

– Ой, милок, да ты мне толком скажи, пил ты вчера с Петровичем или нет? – допытывалась Бабуся у бородатого дядьки, напоминающего помидор.

Конечно, не формой тела, а цветом лица. Ко всему прочему это самое лицо покрывала десятидневная щетина цвета заходящего солнца. Голову же двухметрового гиганта украшала роскошная шевелюра того же тициановского оттенка. Вообще, несмотря на то, что видок у бабушкиного собеседника был довольно экзотический, жители близлежащих домов на него особого внимания не обращали – привыкли уже за много лет.

Вообще-то, Онуфрия за всю жизнь по имени называли всего несколько человек: мать, первая учительница и Валентин Петрович. Все остальные звали его просто – Рыжий. Носитель этой немудреной клички обижаться на людей и природу не думал, но по-настоящему уважал только трех человек: еще живую мать, покойную первую учительницу и… недавно покойного Валентина Петровича.

– Мать, я т-тебе говорил уже… – икнул Онуфрий. – Собирались мы выпить, н-но не выпили… Птаму-у-ушта Петро-о-ович не-е пришел.

Детина рухнул на парковую скамейку и сделал вид, что собирается свернуться клубочком и заснуть.

– Так он ровно в восемь собирался прийти? – в который раз переспросила Бабуся, растормошив мужика за плечо. – Ты его подождать-то не додумался? Может, задержался он ненадолго?

– Н-не может такого быть, – отчаянно замотал головой рыжий бородач, с трудом раскрывая глаза. – Петро-о-ович ни-каг-да не апаздвает! – для пущей убедительности Онуфрий даже поднял вверх указательный палец.

Евдокия Тимофеевна в бессилии опустилась рядом и подумала, что еще можно сделать. Так ничего и не придумав, она сняла с себя пуховый платок, изъеденный молью и специально доставаемый из шкафа для такого вот маскарада «а-ля-бомжи» и положила в заранее припасенную сумку. Потому что ей и так предстояло пройти через весь двор в старом-престаром пальто с потертым песцовым воротником, тоже долгое время приберегаемом для тех же целей.

– Бабуль, ты от него сегодня ничего не добьешься, – посочувствовал старушке проходящий мимо мужичок с авоськой пустых бутылок. – Этот рыжий с утра в винном магазине ящики разгружал, так что теперь до завтра не протрезвеет.

– Погодь, мил человек, – проворно вскочила со скамейки Евдокия Тимофеевна. – Хоть ты помоги: не знаешь, где мне сантехника найти? Ну, видный такой мужчина, – старушка сделала значительное лицо и развела руки в стороны. – Петровичем зовут.

– Петрович? – переспросил мужичок и противно осклабился. – Опаздала ты, мамаша. Нет больше нашего Петровича, помер он.

– Как помер? – старушка снова села на скамейку и выпучила глаза. – Быть такого не может! Он мне обещал трубы в тувалете поменять! Как же я теперь, без трубов-то?

– Вот уж не знаю, – гадко улыбался мужичок, явно наслаждаясь бабкиной растерянностью. – Придется теперь вашему «тувалету» так оставаться.

Старушка все продолжала охать и сетовать на то, что «енти бессовестные сантехники» мрут, как мухи. Мужику, похоже, странная бабка очень понравилась, и он уселся на скамейку рядом с ней и храпящим во всю мощь рыжим детиной. Авоську с пустыми бутылками он бережно поставил на колени.

– Бабуль, ты так сильно не расстраивайся, – посочувствовал мужик. – Меня Сеня зовут. Ты не думай, что я злыдень какой, мне тоже Петровича жалко. Он в субботу собирался такое вино притащить! – новоявленный знакомый мечтательно поднял глаза к небу. – И тут вдруг загнулся. Нехорошо это как-то, не по-товарищески.

– Ой, так ты тож из ихой компании? – обрадовалась Евдокия Тимофеевна. – Милок, подтверди мне хоть ты, что не собирался ентот Петрович с жизнью кончать! Замучили меня бабы во дворе. Я им доказываю, что не хотел наш сантехник помирать, потому как он мне должон был трубы поменять. А они, дуры, говорят, что не радость ему жисть была…

– Ты, бабка, правильно делаешь, что этих куриц не слушаешь, – авторитетно подтвердил мужик. – Петрович, конечно, в последнее время смурной ходил… Но это потому, что у него племянница в заграницу уезжает.

– А он что, очень енту племянницу любил? – жалостливо поинтересовалась Бабуся.

– Не-е, – разочарованно протянул Сеня. – Ее не очень. А вот в мальце – души не чаял! Его Аркашка зовут, он тут часто бывает, – со знанием дела сказал Сеня. – У Петровича еще один внучок есть, но тот в деревне живет, не часто приезжает. Но тоже хороший пацаненок, – вздохнул мужик и замолчал, по-видимому, не желая разглашать подробности семейной жизни погибшего Каверина бесплатно.

После того, как Евдокия Тимофеевна пообещала самолично купить Сене бутылку водки за ценные сведения, он выложил ей кучу фактов из биографии сантехника.

Как и предполагала баба Дуся, с женитьбой Валентина Петровича не все гладко получилось. Дело в том, что Маргарита Семеновна была и в преклонном возрасте очень хороша, а в молодости – просто писаная красавица. Так что и женихов у нее было полно, только ни за одного из них замуж идти она не хотела.

Валентин Петрович до встречи со своей будущей женой не отличался ни яркой красотой, ни особой смелостью. Вот только характер его резко поменялся после того, как он познакомился с младшей дочерью в семье Рассказовых. Из тихого и скромного паренька Каверин превратился чуть ли не в горячего джигита, который увел невесту прямо со свадьбы.

– … Ну, не помню, сколько там до свадьбы оставалось, – Сеня задумался и потер лоб от такого напряжения мыслей, – но точно знаю, что помолвка у нее с кем-то была. Петрович сам не раз хвастался, что из-под венца невесту украл, да еще от разъяренного жениха ее всю жизнь прятал.

У Евдокии Тимофеевны при этих словах челюсть отвисла. «Говорила же я Горяшке, надо недруга-соперника искать! А он еще смеялся! – про себя ругала внука старушка. – Теперь бы только узнать, кто такой ентот ухажер бывший…»

Но этим планам сбыться не было суждено. Во-первых, Сеня жутко болел с похмелья и ни о чем, кроме обещанной бутылки, думать уже не мог. А во-вторых, историю Петровича он хоть и слышал много раз, но ни за что не мог догадаться, что за нее «пол-литры» раздавать бесплатно будут. Поэтому ничего толком и не запомнил.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.