Мечта каждой женщины

Наталья Никольская

Мечта каждой женщины

ГЛАВА 1

НЕПРИЯТНОСТИ НАЧИНАЮТСЯ

– Да, ты б хоть потише тормозила! Так ить и человека сбить можно… – ворчала старушка, вцепившись в ремень безопасности.

– Да, что Вы, Евдокия Тимофеевна! Я же очень аккуратно! – возразила ей миловидная девушка, медленно паркуя машину возле облетевшего тополя в темном дворе многоэтажного дома.

– Слава Богу, приехали! А я уж грешным делом думала, что не жить мне больше на етом свете…

Молодой мужчина молча сидел на переднем сиденье рядом с водителем, вернее, водительницей данного автомобиля, и очень искусно прятал улыбку в аккуратной бородке. Игорю Костикову всегда было довольно забавно наблюдать за словесной перепалкой двух самых любимых женщин в его жизни.

Вообще-то, Игорь Анатольевич вовсе не страдал злорадством и не испытывал удовольствия от ссор и склок. Просто он уже давно привык к тому, что его гражданская жена Ирина Семенова и двоюродная бабушка Евдокия Тимофеевна Десятова находились в оппозиции друг к другу. Конечно, это не было постоянным состоянием двух женщин, и они иногда объединяли свои силы, чтобы направить их на единственного мужчину в доме – самого Костикова. И такое случалась гораздо чаще. Но все-таки слушать их взаимные беззлобные упреки было одно удовольствие (не слышать их – другое). Так что для лукавой улыбки все-таки был повод.

Мужчина совершенно не следил за нитью разговора, только иногда взглядом оказывал моральную поддержку той или иной стороне. Вообще-то, всю эту кашу он сам и заварил, доверив руль Ирине. Но кроме звуковых раздражителей, все остальное действовало на него успокаивающе: не надо было постоянно следить за дорогой или светофорами. Наоборот, как раз появилась возможность покурить в машине, чем Игорь и воспользовался с большим удовольствием.

Он все еще вдыхал аромат хорошего табака и совсем не собирался портить себе настроение, встревая в женский разговор. Дорогая трубка, которую он недавно приобрел на один из гонораров, удачно дополняла его имидж удачливого детектива. Именно в него Костиков превратился еще несколько лет назад, когда открыл частное агентство «ИКС», название для которого придумал еще в студенческие годы. Расшифровывалось оно как «Игорь. Костиков. Сыск».

Теперь он имел полное право гордиться собой и наслаждаться дорогим табаком, раскуривая трубку в салоне собственного автомобиля. Чем он, собственно говоря, в данный момент и занимался в обществе своей жены и бабушки Дуси, которую для краткости в семье звали просто Бабусей. А вот у них, этих самых женщин, были как раз абсолютно противоположные намерения.

– Игорь, подтверди, что я уже очень хороший водитель, – первая прибегла к помощи независимого арбитра девушка. – Ты же доверяешь мне машину? – на всякий случай возмущенно переспросила она.

– Котенок, я тебе собственную жизнь доверяю полностью, не то что машину, – примиряюще ответил Костиков, затягиваясь ароматным дымом и благодаря судьбу за то, что Ирина так быстро выучилась водить автомобиль.

– Вот свою жизню и доверяй, – не замедлила вставить старушка. – А я, может, только в самый сок вошла. Мне помирать неохота. Иль совсем вздумали меня со свету сжить? – подозрительно спросила она, покосившись на внука.

– Ну, что Вы такое говорите, Евдокия Тимофеевна! – вспылила Ирина. – Разве мы плохо доехали? Вы чем-то недовольны?

Возразить старушке было нечего, потому что Ирина действительно вела машину очень аккуратно и припарковала ее даже в полнейшей темноте весьма успешно. Но сдаваться баба Дуся тоже не собиралась:

– Всем я довольна. Только еще б два шага назад, и на бревно какое-то наехала бы.

– Откуда тут бревна? – удивилась Ирина. – Мы же не в лесу – до нашего подъезда два шага. Давайте выйдем и посмотрим, сколько метров еще в моем распоряжении было.

Игорь устало зевнул и подумал, что для территориальных разбирательств время совершенно неподходящее, поэтому решил прервать затянувшийся спор:

– Дамы, не ссорьтесь. Выходите из машины, и подождите, пока я сам ее в гараж загоню. Темнота кругом, возле соседнего подъезда действительно валяется что-то. Так что сейчас все вместе пойдем. И без возражений, – строго добавил он, увидев недовольство на лицах обеих женщин.

По-видимому, решив не злить на ночь глядя своего джентльмена, Ирина и Евдокия Тимофеевна недовольно засопели, но все-таки молча и покорно вышли из машины. На пронизывающем осеннем ветру стоять было, мягко говоря, неуютно. Но те несколько метров, что отделяли от освещенного теплого подъезда, были такими угрожающе-зловещими, что преодолевать их в темноте одним не хотелось.

Старушка закуталась в пуховый платок, который она специально брала с собой для всяких непредвиденных случаев. Баба Дуся жалобно покосилась на девушку: «И чего Иришка все модничает! Вон как мне в платочке-то хорошо!.. Худенькая вся как тростиночка, и плащик ентот ни фига не греет…» – горько размышляла Евдокия Тимофеевна, собираясь задать внуку большую трепку за то, что собственную жену чуть не заморозил.

«Почему все хорошее так быстро заканчивается?» – загрустила Ирина, запахивая плащ. Она и сама не поняла, к чему именно относились такие мысли. То ли к теплому салону автомобиля, который пришлось покинуть; то ли к летнему теплу, которое сменилось осенней слякотью; то ли к приятному вечеру, который они провели в кругу родных и друзей…

– Позвольте… – внезапно оборвал ее раздумья Игорь, галантно предложив руку.

Вернее, две руки… «Потому что на десять девчонок по статистике девять ребят…» – закрутились в голове Игоря слова популярной некогда песенки. Неизвестно, какими данными располагает современная статистика, но самому Костикову было доподлинно известно, что на него одного приходилось уж точно не менее двух женщин. Поэтому обе его руки были предоставлены в распоряжение жены и бабушки, и он имел полное право самодовольно улыбаться. Даже в темноте.

«Только бы не споткнуться обо что-нибудь», – думала Ирина, делая очередной шаг в темноту. Оставалось пройти всего несколько метров.

– Чегой-то здесь? – вдруг резко остановилась старушка. – Горяшка, погляди-ко…

Возле соседнего подъезда лежал мужчина. Игорь не успел и слова сказать, как Евдокия Тимофеевна уже наклонилась над ним и потрогала за плечо:

– Вставай, милок. Нечего прям на земле лежать, не май месяц.

Человек никак на это не отреагировал. Ирина прошла к подъезду и приоткрыла дверь.

– Так это ж Валентин Петрович, – охнула старушка, когда луч света упал на лежащее тело. – Сантехник наш. Что делать-то будем?

В потоке света явно обозначились темные пятна, при виде которых Игорь сразу нахмурился:

– Евдокия Тимофеевна, ничего не трогайте. Ирина, вызови, пожалуйста, милицию. Телефон Малышева в на какой-то бумажке на столе записан, в кабинете поищи.

Девушка снова закрыла дверь и луч света мгновенно исчез. Ирина молча прошла еще несколько шагов и скрылась в следующем подъезде. В наступившем мраке лежащее тело выглядело зловеще.

– Ужель умер? – жалобно спросила старушка, хватаясь за внука.

Конечно, особой трусливостью баба Дуся не отличалась, но и в храбрецы себя записывать не собиралась. Поэтому на всякий случай она решила держаться поближе к мужчине. Живому пока еще. Но Игорь особого беспокойства не испытывал, и разговаривал с родственницей совершенно невозмутимо:

– Похоже, довольно давно. Примерно, час назад.

Любопытная старушка снова склонилась над телом.

– Как же он, сердечный, умудрился-то? Горяшка, ты как думаешь? Я так разумею, что он из окна упал. Посвети-ка чем-нибудь, не вижу ничего…

– Вам ничего и не надо видеть, – возразил внук, но все-таки щелкнул зажигалкой.

Когда тусклый огонек осветил тело, старушка нагнулась еще ближе к земле:

– Чегой-то у него в кулаке?… Ой, пуговица кажись…

– Евдокия Тимофеевна, я же просил Вас ничего не трогать на месте происшествия! – строго напомнил Костиков.

– А я не трогаю почти… – невинно ответила старушка, но даже не подняла головы. – Прям на камень виском попал. Вишь, сколько крови-то.

От дальнейших анатомических подробностей Игоря избавил звук милицейской сирены. «Странно, так быстро приехали, – удивился он. – А впрочем, чего и следовало ожидать! Это же Ирина звонила Малышеву!» – вмиг помрачнел он.

Следует заметить, что майора милиции Олега Павловича Малышева, Костиков знал достаточно давно. Они выросли в одном дворе, закончили один юридический институт, и даже девушку одну на двоих полюбили… Вот только так уж получилось, что именно из-за этого друзья превратились если не во врагов, то уж точно в непримиримых соперников.

С того самого времени, как только Ирина выбрала Игоря, между ним и Олегом шла непрекращающаяся, хоть и бескровная, но все-таки война. Они и раньше постоянно соревновались. Победителя и побежденного одним махом выбрать было нельзя, но все-таки…

Все-таки Игорь относился к своим результатам более снисходительно, нежели Олег. Костикову все давалось легко, или требовало гораздо меньших усилий. То и дело судьбу его решали счастливые билеты или неожиданные случайности.

Малышев добивался всего собственным трудом: просиживая бессонные ночи над книгами, пропадая целыми днями на тренировках. В итоге и к своим достижениям Олег относился более трепетно.

После того, как единственная девушка, которую окончательно и бесповоротно полюбил майор, предпочла ему какого-то…, Малышев целиком сосредоточился на работе. За короткое время он успел раскрыть несколько громких дел, которыми, собственно говоря, и заслужил не только звание и должность, но и уважение вышестоящего начальства.

Спустя всего несколько лет после окончания института в ведении Олега Павловича было отделение милиции, а сам он занимал пост старшего следователя по особо важным делам. Вот только счастье в личной жизни по-прежнему обходило его стороной.

Зато в профессиональной деятельности пути Малышева и Костикова постоянно пересекались. Сегодня вечером, как только Олег услышал в телефонной трубке голос Ирины, он готов был бежать к ней хоть на край света. Но она всего-навсего сообщила о каком-то мужчине, которого угораздило загнуться прямо в собственном дворе.

Олег прекрасно понимал, что где-то рядом с ней стоит сейчас Игорь. Но несмотря на это Малышев тут же наплевал на тихий субботний вечер у телевизора, и помчался на служебной машине по темным улицам города.

Он прекрасно знал, что может ждать его на месте: либо старик с сердечным приступом, не сумевший одолеть последние шаги на подходе к дому, либо пьяница и дебошир, избавивший от мучений родных и знакомых. Олег Павлович не раз перепоручал подобные ночные вызовы своим подчиненным. Но сейчас был не тот случай – звонила Ирина, его Ирина…

– Что случилось? Где труп? – спокойно спросил Малышев, тщетно выискивая в темноте силуэт девушки.

– А здороваться со старыми людьми у вас в милиции уже запретили? – возникла откуда-то шустрая старушка.

Майор сконфузился и быстро поздоровался. Милиционеры быстро оцепили место происшествия и приступили к делу. Вернее, начали изображать кипучую деятельность.

– Так где же труп? – снова спросил он, скрывая волнение.

– А вот он, – показала баба Дуся на тело, лежащее прямо на асфальте в свете фар милицейской машины. – Как упал, так и лежит тут, сердечный.

– Как упал? – насторожился Малышев. – Откуда?

– Как откуда? – удивилась в свою очередь старушка. – Неужто сам не заметил, что наш Петрович из ентого окошка вывалился, – махнула рукой баба Дуся.

Малышев поднял голову вверх и увидел распахнутые рамы на третьем этаже. «Опять раньше меня все подмечает», – поморщился майор, но вслух ничего не сказал.

Остальные милиционеры успели за это время пригласить понятых, осмотреть место происшествия, записать показания свидетелей. Вернее, свидетелей как таковых и не было: никто из соседей ничего конкретного сказать не мог.

– … Ну, слыхал я какой-то шум в подъезде, – почесал в затылке жилец со второго этажа. – Так я подумал, опять Мишка с братом родительскую квартиру делят. Они как напьются, все время орут чего-нибудь. Че ж теперь должен каждый раз милицию вызывать?

– Я вроде тоже чего-то слышала. Только муж как раз футбольный матч смотрел. За его орами я ничего и не разобрала, – поддержала его другая соседка. – Еще и дети бесились как раз…

– У часто у вас тут такой дурдом творится? – усмехнулся Малышев, закуривая.

– Не часто, только перед твоим приездом, – съязвила Евдокия Тимофеевна.

Старушка вообще обладала довольно исключительным характером и своеобразным чувством юмора. Она запросто могла сказать в глаза человеку все, что о нем думает. Это касалось не только Ирины, которая по доброте душевной и благодаря воспитанию не могла ответить ей тем же. Особенно «доставала» старушка своего внука.

Она даже прозвище ласковое ему придумала, которое к Игорю с самого детства пристало – «Горяшка». Многие родственники голову ломали, что бы это могло значить. Но у Евдокии Тимофеевны была своя логика: «Горячий он больно, взрывной прямо, – объясняла она самым непонятливым. – Вот поэтому и Горяшка».

Но главным образом старушка ворчала на внука, конечно, из-за Ирины. Девушка эта ей определенно нравилась, и лучшей жены для своего Горяшки баба Дуся и желать не могла. Вот только модный нынче «гражданский брак» Бабуся не одобряла. Поэтому и вправляла мозги внуку, чтобы «не грешил, а по-людски жил».

Костиков уже много раз порывался поставить в паспорте этот пресловутый штамп, но в последний момент как-то все не получалось: то Иринин отец разболеется, то служебные дела не позволяют, а то и просто не до этого становится.

Вот именно из-за этого и был у Евдокии Тимофеевны вечный повод поворчать. Правда, сам Игорь на это не сильно внимание обращал. Особенно потому, что Ирина ничего против гражданского брака не имела.

Но терроризировать близких родственников Бабусе приходилось не слишком часто, потому что и других объектов вокруг хватало. Малышев, например. Ох, давно уже старушка заметила, как на девушку этот молодой следователь посматривает. «И не пытается пусть даже! – подумала она с вызовом, и даже сложила фигу в кармане. – Ишь чего, Иришку у мово Горяшки увести задумал! Ни в жисть я такого не позволю!»

Так как Олег Павлович решил поиронизировать как раз тогда, когда баба Дуся была менее всего расположена к этому, он получил свою порцию острот:

– Тебе-то чего, живешь один, как перст. А люди, между прочим, семьи заводют. И камфликты промеж ними всякие бывают, а только все равно енти люди друг дружку любят.

Малышев слегка покраснел, и отошел в тень. Костиков тоже понял, в чей огород был брошен камешек, но промолчал, тактично сделав вид, что рассматривает место происшествия.

– Осмотр тела ничего не дал, – отрапортовал молоденький лейтенант, чем спас майора от оставшихся Бабусиных выпадов.

Игорь в недоумении переглянулся с бабушкой, но та невозмутимо выдержала его взгляд. «По-моему, хочет снова показать Малышеву, кто есть кто», – усмехнулся он.

Олег часто попадал на зуб старушке именно потому, что не обращал внимания на различные мелочи, которые иногда коренным образом меняли суть дела. И на этот раз он тоже не удосужился перепроверить своих подчиненных. «Ну, ладно, молодых ментов можно понять: опыта никакого у этих мальчишек, да и замерзли уже… Но как же Малышев не догадывается труп получше осмотреть? – недоумевал Костиков. – Бабуся с первого раза пуговицу обнаружила, а они…»

Но милиционеры уже отщелкали блицами, нарисовали на асфальте непонятный силуэт и погрузили тело в какую-то машину. «Значит, не заметили, – разочарованно подумал Игорь, но по примеру Евдокии Тимофеевны тоже ничего не сказал. – Дома это обсудим. А Малышев пусть сам докапывается. В конце концов, это и есть его работа. А меня это дело ни с какой стороны не касается».

Олег Павлович помялся возле дома еще несколько минут, и поняв, что приглашения в гости от Костикова ждать не следует, стремительно направился к милицейской машине.

– … Ну, что? – встретила Ирина прямо с порога.

Игорь не успел и рта раскрыть, как баба Дуся начала ворчать:

– Ой, я и не думала, что Олежа такой бестолковый! Представляешь, он даже сам и труп-то не осмотрел, – жаловалась она Ирине.

– А для чего же он тогда вообще ехал в такую даль? – удивилась девушка.

– Уж не знаю, не знаю, – улыбнулась старушка и многозначительно посмотрела на нее.

«Хорошо, что Игорь уже в кабинет ушел, – облегченно выдохнула Ирина. – Мне теперь только его ревности не хватало». Конечно, девушку не постигла бы участь печально известной Дездемоны, но все-таки плохое настроение на остаток вечера было бы гарантировано. Она и сама прекрасно знала о чувствах Малышева по отношению к себе, ведь он несколько раз предлагал ей руку и сердце. Вот только провоцировать Игоря на какое-то ответное действие ей таким образом совершенно не хотелось.

Вернее было бы сказать, что о этих чувствах майора милиции знали почти все, но благоразумно помалкивали. Только почему-то Евдокии Тимофеевне доставляло удовольствие так часто напоминать об этом всем и каждому. После таких намеков внук обычно ходил мрачнее тучи, а у Ирины начиналась мигрень. Но у старушки было на этот счет особенное мнение: «Пусть помучаются. Зато скорей поженятся, а то сами не поймут, чего хотят».

– Игорь, что все-таки случилось? – тихо спросила девушка, открывая дверь в кабинет.

– Да ничего особенного, – вяло отмахнулся Костиков. – Как всегда: сфотографировали место происшествия, расспросили соседей, которые ничего не видели, увезли труп на вскрытие…

– Как ты думаешь, отчего он умер? – Ирина присела на диван рядом с мужем и погладила его по волосам.

– Тут и думать нечего, – устало вздохнул Игорь. – Выпал из окна и попал головой на камень.

– Сам выпал? – снова спросила Ирина.

– Скорее всего, ему кто-то в этом помог. Но вообще-то, это нас совсем не касается, пусть Малышев распутывает это дело, – твердо сказал Костиков, доставая трубку.

– Как это мы такое дело Малышеву доверим? – возмущенно спросила Евдокия Тимофеевна, грозно появившись прямо перед носом внука. – Ты у нас детектив или кто?

– Баба Дуся, я, конечно, детектив. Но только меня для расследования этого дела никто не нанимал, так что на этот раз я тихо-мирно останусь в стороне от всяких там дворовых ссор и склок. Детективы вообще берутся только за те дела, которые им интересны. А меня выпавший из окна сантехник, при всем моем глубоком уважении к людям этой нужной профессии, совсем не интересует, – твердо закончил Игорь, поднимаясь с дивана.

По-видимому, этим он хотел показать, что разговор на эту тему можно не продолжать. Но только Евдокия Тимофеевна на этот трюк не обратила совершенно никакого внимания. Наоборот, она с невозмутимым видом присела в кресло и посмотрела на Ирину, прося у нее поддержки.

Девушка пока и сама не поняла, надо ли мужу впутываться во все это дело. Но наладить хорошие отношения с бабой Дусей после досадных разногласий ей очень хотелось. поэтому на этот раз женская солидарность взяла верх:

– Игорек, может быть, не стоит возлагать такие надежды на Малышева? – робко спросила она.

Правильная тактика сработала сразу – одним выстрелом Ирина убила сразу двух зайцев. Во-первых, избавила Костикова от точивших его сомнений по поводу отношения жены к майору милиции. А во-вторых, резко подняла не только настроение захандрившего детектива, но и повысила его самооценку.

Он снова присел на диван рядом с женой и начал набивать трубку табаком. Привычка эта появилась у него уже давно и означать она могла только одно – Игорь Анатольевич собирался серьезно подумать. Костиков с наслаждением насыпал элитного табака, который чуть ли не по дипломатическим каналам доставал для него отец Ирины, и закурил. Окутавшись облачком ароматного дыма он изобразил на лице вялотекущий мыслительный процесс. Обе женщины переглянулись и затаили дыхание. Вопрос завис в воздухе…

– Я б, конечно, и не настаивала, – горестно вздохнула Бабуся, на всякий случай решившая подлить масло в огонь, – да только я тебе к Октябрьской такой подарок присмотрела! – старушка, отмечавшая подарками все религиозные, советские и кадетские праздники, мечтательно возвела глаза к небу.

В данный момент она явно делала акцент на свои меркантильные интересы. Игорь часто замечал, что как только в воздухе пахло жареным, баба Дуся придумывала какие-то несуществующие поводы.

Следует заметить, у Игоря часто случались приступы меланхолии, во время которых он ничего не делал, а только целыми днями просиживал в своем кабинете, перелистывая папки с предыдущими делами. Евдокия Тимофеевна обычно в такие дни грозно появлялась в его рабочем кабинете и пыталась наставить его на путь истинный, спрашивая:

– Опять валяешься, как пельмень на сковородке?

Обычно эти слова на Игоря положительно не действовали и работоспособности ни капли не прибавляли. Он только пускался в пространственные объяснения, доказывая своей родственнице, что пельмени обычно намного приличнее смотрятся в кастрюле. А вот в сковородке комфортно чувствуют себя вареники со сметаной. Вот только на Бабусю такие слова не имели влияния, мягко говоря, ей все эти тонкости были «по барабану».

Субботние дни действовали на Костикова по-разному: то он был полон энергии и оптимизма перед предстоящими выходными, то, наоборот, вымотан рабочей неделей. В последнее время чаще случалось первое, потому что дел у Игоря Анатольевича было немного.

Его частное детективное агентство «ИКС» существовало уже несколько лет, и кое-какие успешно проведенные операции принесли не только известность в определенных кругах, но и солидный капитал владельцу. В последнее время финансовое положение Костиков стало позволять ему браться только за те дела, которые представляют собой определенный интерес или не требуют много времени. И заработную плату своему единственному служащему, то есть бабу Дусе Десятовой, выдавал исправно. Иногда даже с премиальными добавками.

Эта осень в детективном агентстве началась как-то незаметно, особо выдающихся дел не было. Так что частный детектив даже заскучал и начал хандрить.

Именно поэтому Игорь Анатольевич с восторгом отнесся к идее своего друга Георгия Загорского провести вечер в маленьком китайском ресторанчике. Неуютный октябрьский вечер располагал к дружескому общению и неторопливой беседе. Так что домой Костиков возвращался в благодушном настроении, ничуть не обращая внимания на женские распри, больше похожие на борьбу за власть (над сердцем единственного мужчины).

После встречи с милицией показатель оптимизма у Игоря резко упал. И не только из-за того, что детектив терпеть не мог холодную осень. И даже появление Малышева и язвительные намеки родственницы не сыграли решающую роль. Просто Костиков мучался над загадкой: почему человек ни с того ни с сего выпал из окна собственного подъезда?… Ответа пока не было.

– Евдокия Тимофеевна, напомните, пожалуйста, как звали того сантехника, – рискнул попросить он.

Старушка в это время сидела в кресле с мраморным выражением лица, но сразу же расплылась в улыбке:

– Петрович, Валентин Петрович его звали. По фамилии Каверин.

Ирина тоже с облегчением выдохнула: похоже, что-то в этом деле мужа заинтересовало. Значит, можно было надеяться на благополучный исход разговора, который заметно затягивался.

– А что еще Вы знаете о нем? – спросил Игорь, раскрывая блокнот.

Пока старушка делилась весьма полезной информацией, с лица Ирины не сходила счастливая улыбка: наконец-то для Костикова нашлось хоть какое-то дело, которым он сможет заняться в эту тоскливую осень.

– … Одинокий он, сын в прошлом годе от какой-то дряни загнулся. А жена давно померла, красивая была. Многие завидовали, что они жили хорошо. Может, из-за нее и убили Петровича? – предположила Евдокия Тимофеевна.

– Бред какой-то, – отмахнулся Игорь Анатольевич. – Она же давно умерла, кто из-за покойницы живого мужа убивать будет?

– Так она красивая была, – возразила старушка. – Между прочим, я недавно в одной передаче по тиливизиру видала, как мужик через двадцать лет нашел своего обидчика, да и отомстил. Может, наш Петрович тоже какому человеку дорогу перешел? Все соседи говорят, что Маргарита у него дюже справная была.

– Евдокия Тимофеевна, ну, что Вы такое говорите? – поддержала мужа Ирина. – По телевизору всякий бред показывают, а Вы всему верите. К тому же, Маргарита Семеновна умерла три года назад, так что за это время нашего сантехника могли уже раз сто грохнуть.

– Ну, не верите, и не надо, – обиделась старушка. – А только такие дела быстро не делаются. Их еще обмозговать надо, а не так, с бухты-барахты.

Костиков отвернулся, пряча лукавую улыбку в аккуратно подстриженной бородке, которая придавала его лицу особо интеллигентный вид. «Спорить с ней просто бесполезно, – подумал он. – Хотя проверить эту версию все-таки не помешает. Может, у Кавериных действительно старые враги были? Насколько я помню, Маргарита Семеновна в райкоме партии работала, так что…»