Полная версия
Алые губки – мягкий дурман
Я никак не могла взять в толк, почему именно в воскресенье мне объявили войну. Чем больше километров я колесила по Тарасову, не замечая за собой ничего подозрительного, тем больше склонялась к мысли, что стоит проверить Ольгиного мужа. Только ему не надо было за мной следить, чтобы разрисовать машину. Ведь не мог же он не понимать, что мое подозрение прежде всего упадет на него. Правда, пока я не видела никаких мотивов такого поступка. Единственным предположением было то, что он хочет, допустим, отвлечь меня от расследования, оплаченного его женой.
Вот так и случилось: вместо того чтобы думать о том, как мне зацепить Вахрушева, я размышляла сейчас о том, кто являлся автором идиотских рисунков на моем автомобиле. Я вдруг поняла, что вела себя очень предсказуемо. Вероятно, от июльского пекла и городской духоты мои мозги стали плавиться, и я начала делать глупости. Я повела себя как обыкновенная, напуганная девчонка, а не как лучший в городе частный детектив.
И тогда я решила устроить для горе-художника небольшую проверку – не стала возвращаться на ту квартиру, где встречалась с Лидией Петровной и адрес которой знала Ольга Терентьева. Я подумала, что мне лучше сегодня переночевать на своей второй – конспиративной, как я ее называю, – квартире. А вот если наутро я снова обнаружу на «девятке» устрашающие знаки, то уж тогда серьезно займусь этой проблемой. А пока надо было переключаться на Вахрушева.
Правда, на всякий случай я позвонила со своего сотового в квартиру Терентьевых. Услышала голос Владимира и таким образом убедилась, что он не колесит по городу вслед за мной. Я не стала с ним разговаривать и сразу же отключилась.
Не переставая поглядывать в зеркало заднего вида, я в конце концов подъехала к дому, в котором находилась моя конспиративная квартира, припарковала «девятку» так, чтобы ее было видно из окна, хотя прекрасно понимала, что не буду караулить машину всю ночь.
Однако рисунки черепа и мишени не давали мне покоя. Я огромным усилием воли заставила себя отрешиться от мыслей об угрозах и стала строить планы на завтрашний день. Я сразу отказалась от затеи явиться под любым предлогом в офис и поговорить с Вахрушевым, пусть даже на отвлеченную, не касающуюся его прежней семьи тему. Предупрежденная Ольгой, я поняла, что не стоит лезть напролом, а необходимо использовать другую тактику. Я решила, что для начала надо последить за Николаем Константиновичем, выяснить круг его интересов и знакомств.
Я задавала себе вопрос, почему на мебельной фабрике столь строгая пропускная система. Мне доводилось бывать на многих предприятиях Тарасова, где обычно пройти в офис и поговорить с руководством не составляло никакого труда. Почему же фирма «Нинель» так не любила посетителей? Я вполне бы поняла, если бы серьезная охрана была, например, на кондитерской или табачной фабрике, но ведь диваны и кресла – это вам не конфеты или сигареты, их в карман не положишь и просто так не вынесешь. «Значит, Вахрушев боится именно того, что к нему заявится какой-то нежданный и неприятный для него гость», – сделала вывод я.
Звонок на сотовый прервал мои размышления. Номер звонившего не определялся, поэтому я не спешила отвечать, предположив, что кто-то ждал меня около другой квартиры, а не дождавшись, стал разыскивать по сотовому.
– Алло, – ответила я, чуть понизив голос.
Звонивший мужчина чертыхнулся и отключился. Его голос мне был незнаком, хотя, может быть, я просто не успела его узнать. Я ждала, что звонок повторится, но этого не случилось. Возможно, я переиграла злоумышленника. Ну вот, я снова стала думать о нем, а не о деле Вахрушева. Будь у меня под рукой мои магические двенадцатигранные кости, я бы метнула их и прояснила ситуацию, но они остались в той квартире. Обычно я не расстаюсь с ними, но недавно, меняя сумку, выложила и в результате сейчас не могла воспользоваться мудрым советом высших сил и оставалась в полном неведении того, кто мне угрожает.
Но потом я вспомнила, как несколько часов назад двенадцатигранники предрекли, что расследование нового дела пойдет как по маслу, и успокоилась. Однако перед завтрашним тяжелым днем следует хорошо выспаться, и я улеглась в постель раньше обычного.
Глава 2
Утром я по-новому взглянула на все события прошедшего дня, от чего рисунки на машине показались мне просто смешными. Правда, визит к Терентьевым сейчас мне совсем не нравился. Я ощутила, что не задала и половины тех вопросов, ответы на которые могла знать Ольга Яковлевна. Прежде всего стоило бы поподробнее расспросить ее о Нине Червяковой-Вахрушевой, именем которой даже была названа мебельная фирма «Нинель». Как же я сразу не догадалась, что эта рыжеволосая особа может держать Вахрушева под каблуком!
Я быстро умылась, позавтракала и вышла во двор.
Перед моей машиной лежала дохлая кошка.
Не появись вчера нарисованные на стеклах «девятки» череп и мишень, сегодня я бы не придала этому факту ровно никакого значения. Теперь же я автоматически поставила несчастное почившее животное в один ряд со вчерашними знаками. Хотя случайное совпадение все-таки не исключалось, и дохлая кошка вполне могла не иметь ко мне никакого отношения.
Я осмотрела автомобиль: стекла были чистыми, да и все остальное в порядке. Отступать от намеченных планов я не собиралась, поэтому направилась к мебельной фабрике «Нинель». До начала рабочего дня был еще час, и я надеялась, что смогу засвидетельствовать приход на работу генерального директора.
Червь сомнения в том, а не являюсь ли и я в этот момент объектом чьего-нибудь наблюдения, точил меня. Так же как и вчера вечером, я попыталась обнаружить за собой «хвост», и мне даже показалось в какой-то момент, что «десятка» синего цвета преследует меня. Но после второго резкого и неожиданного поворота я поняла, что это было лишь плодом моего разыгравшегося воображения.
Тем временем я подъехала к фабрике и нашла удачное местечко для парковки около соседнего здания. Там моя машина не бросалась в глаза охраннику, курившему на крыльце, зато мне было все хорошо видно.
Вахрушев не заставил себя долго ждать. Около входа в офис остановилась серая «Ауди», и из нее вышел высокий сутулый мужчина с глубокой залысиной, идущей ото лба к затылку. Я посмотрела на фотографию, которую мне дала Лидия Петровна, и поняла, что подъехал именно Николай Константинович. Он мало изменился за прошедшие годы внешне, даже высокий пост не сделал его внешний вид солиднее. Мятые брюки и рубашка в крупную клетку говорили либо о его супердемократичности, либо о совершенном отсутствии вкуса. Я знала, что первое к Вахрушеву никак не относится. И его первая жена и ее подруга рассказывали мне истории, свидетельствующие о деспотичном характере Николая Константиновича. По тому, с каким раболепием охранник поклонился ему, а потом с испуганным лицом внимал каким-то словам генерального директора, высказанным явно в назидательном тоне, я убедилась, что демократичностью здесь действительно и не пахнет.
После того как Вахрушев вошел в двухэтажное здание офиса, водитель «Ауди» посигналил, зеленые ворота открылись, и машина въехала на территорию фабрики. Я записала ее номер.
Вслед за директором стал подтягиваться и персонал фабрики. Кто-то подъезжал на своих машинах, а кто-то, чаще женщины, подходили пешком. Вскоре мою «девятку» обставили со всех сторон, и я даже пожалела, что не успела подъехать поближе ко входу. Почему-то немедленно у меня появилось предчувствие, что вот-вот произойдет нечто интересное.
Так оно и случилось. К воротам подъехала иномарка ядовито-зеленого цвета. Я даже не узнала, что это за модель, потому что никогда не встречала такую на улицах Тарасова. Но вот кем была женщина, сидевшая за рулем, я поняла сразу по пышным огненно-рыжим волосам, действительно точь-в-точь таким же, как мой новый парик. Ее величество Нинель Вахрушева вышла из машины и направилась к офису. Сарафан, обтягивающий пышную фигуру, и подпрыгивающая походка придавали ее облику явную вульгарность.
Две девушки, поздоровавшись с ней, пропустили ее вперед, и одна из сотрудниц смешно передразнила походку жены генерального директора за ее спиной. Я поняла, что высокопоставленная мадам не пользуется авторитетом у женской половины персонала фабрики. Утверждать то же самое о сотрудниках-мужчинах фирмы «Нинель» я бы не решилась. Наоборот, наверняка некоторые представители сильного пола считали ее сексапильной. А скорее всего, именно такое впечатление Нина Вахрушева и пыталась на них произвести.
Из офиса выбежал охранник, загнал неизвестную мне иномарку дикого зеленого цвета за ворота, на территорию фабрики, и вскоре пробежал обратно. Нахождение обеих машин Вахрушевых не здесь, а за забором говорило, что Николай Константинович и его жена покидать фабрику в скором времени не собираются.
Я позвонила в справочную и узнала номера телефонов мебельной фирмы «Нинель». Затем я набрала номер секретаря и вежливо попросила соединить меня с директором, сказав, что желаю обсудить возможный оптовый заказ на мягкую мебель. Секретарша устроила мне настоящий допрос с пристрастием. Ее особенно интересовало, почему я хочу приобрести мебель именно их фирмы, а также то, какую фирму представляю я. Мне не составило труда быстро придумать название якобы моего места работы и сказать, что мягкая мебель «Нинель» мне понравилась еще год назад на презентации, но потребность в ней появилась только сейчас. Секретарша в ответ удивленно хмыкнула и объявила, чтобы я подождала.
В трубке долго раздавались звуковые сигналы, но вместо Вахрушева мне снова ответил тот же молодой женский голос:
– Директора нет, звоните после обеда или завтра.
Такой ответ заставил меня призадуматься. Во-первых, я знала, что Вахрушев в офисе. Однако по какой-то причине мне соврали и почему-то не стали с ним соединять. Во-вторых, казалось странным, что фирма не ухватилась за оптового заказчика – секретарша не предложила мне переговорить с кем-то еще из руководства, не извинилась. Если бы мне на самом деле была нужна мягкая мебель, то после такого малоприятного разговора я обратилась бы к услугам другой мебельной фабрики. Насколько я знала, конкурентов у «Нинели» в Тарасове немало даже среди местных производителей, а если учесть поставки из других регионов и импорт, то Вахрушеву и его сотрудникам не мешало бы быть повежливее.
Я ощутила огромную потребность попасть на фабрику, но к такому десанту надо было тщательно подготовиться. При столь строгой пропускной системе мое просроченное удостоверение сотрудницы прокуратуры, оставшееся у меня со времени работы в правоохранительных органах и часто выручавшее меня, сейчас вряд ли поможет мне проникнуть на тщательно охраняемую территорию фирмы «Нинель». Представляться, как есть, частным детективом, но продумать какой-нибудь другой безобидный предмет своего интереса, также не имело смысла – можно насторожить свой «объект» против себя раньше времени. Я была уверена, что нужен совершенно нестандартный для Вахрушевых способ проникнуть на их предприятие, но пока я такой способ найти не могла.
Тем не менее я пришла к выводу, что два часа, проведенные перед офисом, не прошли даром. Я не только познакомилась с внешними характеристиками объекта моего расследования, я еще удостоверилась, что предмет расследования существует. Раз Вахрушев так тщательно огородил свое производство от внешнего мира, значит, ему есть что скрывать. Стало быть, существуют и компрометирующие его обстоятельства, а я должна до них докопаться.
Я позвонила своему другу Володьке Кирьянову – подполковнику милиции, или Кире, как я его по-дружески называла, и попросила узнать домашний адрес Вахрушевых. Меня очень интересовало, так ли защищено от внешнего мира их жилище или в личной жизни они более открыты для гостей.
– У тебя новое дело? – вопросом на мою просьбу ответил Киря. – Кто такой этот Вахрушев? Он случаем не в розыске? Ты меня не подставишь?
– Киря, я тебя не узнаю, ты стал таким пугливым! Разве я могу тебя подставить?
– Можешь! Ты, Татьяна, все можешь! – смеясь, воскликнул Володька. – Ты, например, можешь взяться за дело, которое не по зубам всей тарасовской милиции, и раскрыть его по счету «раз»…
– Спасибо, конечно, за комплимент, но если у тебя сегодня нет настроения и ты не хочешь мне оказать совсем безобидную услугу, то я запросто обойдусь и без тебя. Только мне придется потерять время и заскочить в адресно-справочное бюро…
– Да ты не кипятись, все узнаю! Просто мне сейчас на ковер к начальству идти… – стал оправдываться Кирьянов, видно осознав, что если перестанет мне помогать, то может лишиться существенной прибавки к своему милицейскому жалованью от моего имени.
– Да я пока и не кипячусь! Хотя, кажется, скоро начну. Еще нет и десяти, а жара уже сумасшедшая. У меня ведь кондиционера в машине нет. Ты, Киря, не волнуйся, я на этот раз занимаюсь именно тем, чем и должен заниматься частный детектив, то есть в данный момент разыскиваю злостного неплательщика алиментов.
– Если бы мне об этом сказал кто-то другой, я бы не поверил, – искренне удивился Киря, и я даже пожалела, что проговорилась. – Что же заставило тебя заняться такой рутиной? Разве в городе не совершено ни одного громкого убийства? Или тебе наскучило…
Теперь я точно знала, что совершила глупость, взявшись за это дело, и двойную глупость, рассказав о нем Кире. Надо срочно себя реабилитировать! И я нагло соврала:
– Если бы ты знал, о каких суммах идет речь и каков процент с них в мою пользу, то не посмел бы меня подкалывать.
– Ну прости меня, Танечка. Готов искупить свою вину и впредь выполнять твои просьбы без всяких расспросов.
– То-то, – усмехнулась я.
Через несколько минут у меня уже был адрес Вахрушевых. Они жили на улице Лермонтова, на набережной. Не от того ли Ольга Терентьева хотела переехать в тот же район? Со стороны это походило на соперничество двух земляков, осваивающихся постепенно на новом месте.
Я уже хотела рвануть по данному адресу, как вдруг заметила девушку, вышедшую из офиса. Это была та самая сотрудница фирмы «Нинель», которая передразнивала походку Червяковой. Она прошла совсем рядом с моей машиной, и я заметила, что лицо у нее заплакано.
Такое обстоятельство заставило меня изменить планы, и я решила поговорить с девушкой. Как я поняла, она не симпатизировала жене генерального директора, и почему-то именно ее довели за дверями фирмы до слез.
* * *Я вышла из машины, догнала девушку и обратилась к ней:
– Извините, вы не подскажете, где находится мебельная фирма «Нинель»?
Девушка оглянулась, махнула рукой в сторону офиса и побрела дальше.
– Ой, вы плачете? – сочувственно спросила я. – А я ведь тоже на грани, еле сдерживаю слезы…
Девушка остановилась и посмотрела на меня, ожидая дальнейших объяснений, даже перестав всхлипывать.
– Знаете, я мягкую мебель купила фабрики «Нинель», а она бракованная оказалась, – на ходу придумывала я жалостливую историю. – В магазине меня даже слушать не стали, вот я и решила к производителю обратиться. Позвонила, но меня и слушать не стали. Но я все-таки дойду до директора, он наверняка мне поможет. Я ведь так долго на мебель деньги копила…
– Боюсь, что директор вам не поможет, – ответила девушка и смахнула слезу. – Сюда даже и не ходите, не пустят.
– А что же мне делать? – жалобно спросила я у девушки, чувствуя, что, присоединив к ее несчастью свое, смогу получить нужный мне результат. – Я из-за этой треклятой мебели теперь в долгах как в шелках…
– Вам надо идти в общество по защите прав потребителей или сразу в суд, а здесь делать нечего…
– А, так вы тоже туда с рекламацией ходили, да? – не отставала я.
– Нет, – вздохнула девушка. – Я здесь работаю. То есть работала…
Моя собеседница залилась горючими слезами так, будто только что наступил конец света. Конечно, когда тебя увольняют, приятного в этом мало, но, чтобы убиваться до такой степени, надо было потерять больше, чем просто работу.
– Меня уволили ни за что ни про что, – сквозь всхлипывания проговорила девушка. – Ничего мне не объяснили, сказали: «Убирайся!» Так обидно… Еще и выходного пособия не дали.
– Ну, так это тоже можно оспорить, – осторожно заметила я. – Например, обратиться в трудовую комиссию…
– А что толку? Понимаете, с нас всех, кто поступал на работу в фирму «Нинель», при трудоустройстве сразу заявление на увольнение брали. Вот и получилось, что я уволилась по собственному желанию.
Я едва не дала несчастной девушке совет, как ей можно восстановить справедливость, но вовремя поняла, что показывать свою юридическую подкованность сейчас не в моих интересах – ведь я до сих пор играла роль такой же растерянной и беззащитной жертвы.
– Выходит, мы друзья по несчастью, нас обеих фирма «Нинель» обидела. Что же там за производство такое?
– Эта самая Нинель там всем и заправляет. На самом деле ее зовут Нина Федоровна Вахрушева. Она хоть и заместитель своего мужа, но без нее там ни один вопрос не решается, особенно кадровый, – охотно стала сплетничать девушка. – Она просто самодурка какая-то! Чуть что не по ее, кричать начинает, как на базаре. На две минуты опоздаешь, половины зарплаты можешь лишиться…
– Так, может, и расстраиваться не стоит, что уволили? – поинтересовалась я. – Или здесь зарплату хорошую платят?
– Да где там хорошую! Две с половиной. Сейчас уже нигде меньше и не платят. Правда, мне было удобно, что работа близко, – я живу вон в том доме, а ребенка вожу в садик вот здесь, за углом. Сейчас женщин с маленькими детьми никто на работу брать не хочет.
– Понятно. А кем вы здесь работали?
– Экономистом, – ответила моя собеседница, утирая слезы. – Ну я пойду, а то заболталась. Мы ведь с вами совсем не знакомы, а я так разоткровенничалась. Точно, язык мой – враг мой! Наверное, поэтому меня и уволили. Скорее всего, Нинели передали, что я ее истеричкой назвала. До свиданья.
Я кивнула девушке головой, давая понять, что больше нам говорить не о чем. Правда, я уже хотела признаться, что на самом деле являюсь частным детективом, и задать более конкретные вопросы о супругах Вахрушевых, но увидела боковым зрением, что ворота фабрики открылись и оттуда выкатила директорская «Ауди», и раздумала.
Моя собеседница уже удалилась, а я чуть не бегом направилась к своей «девятке», чтобы отправиться вслед за Николаем Константиновичем, который вышел из офиса и уже усаживался в машину.
Я ускорила свой шаг и последние метры до своей «девятки» преодолела бегом. И только тогда с ужасом обнаружила, что мой автомобиль зажат со всех сторон другими машинами. Когда я бросилась догонять плачущую девушку, «Оки» здесь точно не было, и я, занятая разговором, не слышала и не видела, как она припарковалась, перекрыв мне единственный путь для отъезда. Конечно, можно было рискнуть и сдать назад, но мешал красный «Москвич», который стоял справа от моей машины. Водитель «Москвича» приехал буквально за минуту до начала рабочего дня и в спешке неудачно припарковался.
«Ауди» Вахрушева уже скрылась из вида, а я все еще продолжала стоять в нерешительности. В это время из ворот выехала и ядовито-зеленая иномарка, за рулем которой сидела рыжеволосая Нинель. Нет, упустить обоих Вахрушевых я не могла себе позволить, поэтому мгновенно села за руль и, стараясь не думать о худшем, стала сдавать назад, маневрируя между двумя машинами. «Москвичу» не повезло, пришлось его немного поцарапать. Правда, и моей «девятке» тоже досталось. Под вой сигнализации задетого мной «Москвича» я все-таки выехала на проезжую часть, развернулась и помчалась в сторону, противоположную той, куда направились друг за другом Вахрушевы. Такая конспирация была вынужденной мерой, потому что при первых же звуках сигнализации на крыльцо вышел охранник и заинтересованно посмотрел в мою сторону. Если бы я проехала мимо него, он бы мог запомнить меня и номер моей машины. Нет, я не боялась ответить за поврежденный «Москвич» перед его владельцем, но не хотелось «рисоваться» перед охранником. Я знала, что мне пока лучше оставаться в тени.
Сделав небольшой крюк, благо, на соседней улице движение было двухсторонним, я потеряла не больше пяти минут и снова оказалась на Ново-Астраханском шоссе, с удовольствием отметив, что оба интересующих меня автомобиля стоят на заправке, а значит, я их все-таки не упустила. Мне пришлось предельно сбавить скорость, а потом и остановиться неподалеку у мини-маркета. Я не была уверена, что дальше Вахрушевы поедут в том же направлении.
Я видела в зеркало заднего вида, что водитель Николая Константиновича, шустрый белобрысый паренек небольшого росточка, быстро обслужил обе машины своих хозяев. Я моментально прозвала его Труффальдино – слугой двух господ – и решила, что именно его было бы неплохо разговорить.
После заправки супруги Вахрушевы поехали в разные стороны. Ядовито-зеленая иномарка – кажется, это была «Ламборджини», – набирая скорость, проследовала мимо меня, а «Ауди» направилась в обратную сторону. Чего-то подобного я и ожидала, ведь если бы Вахрушевым надо было в одно место, они бы вряд ли поехали на двух машинах. Я, недолго думая, за кем последовать дальше, развернулась и продолжила слежку за Вахрушевым. Конечно, Нина Федоровна меня тоже очень интересовала, но все-таки главным объектом моего расследования оставался Николай Константинович, и потому я села на хвост именно ему.
Я выдерживала пусть и небольшую, но все же дистанцию, боясь обнаружить себя. Между мной и «Ауди» постоянно находились две-три машины, и я, абсолютно не напрягаясь, следовала за автомобилем Вахрушева по так называемой дороге Дружбы в сторону автовокзала.
На ходу я анализировала информацию, полученную от девушки, уволенной с фабрики. От нее я впервые узнала, что Нина Федоровна не уступала своему мужу по силе характера и деспотизму. Мне показалось довольно странным, что два волевых человека прекрасно уживались не только дома, но и на работе. Или это была только видимость, а на самом деле они собачатся друг с другом? Я решила, что надо будет снова поговорить с Ольгой Терентьевой и расспросить, что собой представляет Нина Вахрушева, в девичестве Червякова. Она ведь тоже была из поселка Текстильщик. Однако почему-то ни Лидия Петровна, ни Ольга Яковлевна не рассказали мне о Нинели более того, что она была любовницей Вахрушева.
Теперь я подумала, а не в ней ли все дело? Не Нина ли Федоровна наложила свою захапистую лапу на все финансы и запретила мужу выделить средства на лечение его дочери? Возможно, Николай Константинович был и не против раскошелиться, но не имел такой возможности. И потом, я ведь забыла уточнить, есть ли у Вахрушева дети во втором браке. Хотя Ольга Терентьева могла об этом и не знать.
С Большой Садовой мы выехали на проспект Пятидесяти лет Октября, и уже на Дачных остановках мой наметанный глаз вдруг вычислил «хвост» за собственной персоной. Точно: он тянется за мной примерно от того же места, где я начала преследовать Вахрушева, – от автозаправочной станции. Черная «десятка» также шла за две машины от меня, как я от «Ауди». Это можно было считать простым совпадением маршрута, пока машина генерального директора мебельной фирмы «Нинель» не свернула направо к жилым домам и не остановилась около магазина «Мебель». Я, естественно, тоже свернула направо, но проехала до аптеки.
Черная «десятка» остановилась между нами. Из нее никто не выходил. Я видела, что Вахрушев вошел в магазин, а сама я, разумеется, направилась в аптеку. Бородач, водитель «десятки», остался сидеть в машине.
Я долго рассматривала аптечные витрины, не забывая поглядывать при этом в окно. «Десятка» стояла на том же месте, «Ауди» из окна не было видно, но я смогла бы ее увидеть, если бы она снова стала выезжать на проспект.
– Вам помочь? У вас есть рецепт? – обратилась ко мне симпатичная аптекарша.
– Нет, я хотела бы минеральную воду без газа, – ответила я первое, что мне пришло в голову, и только потом поняла, что меня мучает жажда. Сработало подсознание.
– Что-нибудь еще?
– Нет, две бутылки воды, пожалуйста, – ответила я и снова посмотрела в окно.
Там ничего не изменилось. Если бы в аптеке находилось много покупателей, я смогла бы задержаться здесь подольше, но поскольку я в тот момент была там одна, то, купив минералку, вынуждена была выйти, дабы не вызывать лишних подозрений ни у аптекарши, ни у бородача в «десятке». Профессия частного детектива обязывает к тому, что нельзя во время расследования нигде засвечиваться без особой нужды. Хотя что я говорю! Ведь я уже не только засветилась, раз за мной следят, но и нахожусь у кого-то на прицеле.
Теперь у меня не оставалось никаких сомнений в том, что вчерашние рисунки на стеклах моей машины и сегодняшний «хвост» взаимосвязаны. В этот же ряд можно было поставить и дохлую кошку, и «Оку», преградившую мне путь на парковке. Однако полной уверенности взаимосвязи последнего факта с остальными не было.
К сожалению, в моей голове пока не имелось ни одной толковой версии по данному поводу. Я слишком многим переходила дорогу за свою практику частного детектива, и сейчас выделить кого-то одного, самого обиженного и жаждавшего мести, было сложно.