Дыхание снега и пепла. Книга 2. Голос будущего

Толпа радостно заулюлюкала, и Форбс, который не был прирожденным бойцом, потерял голову и бросился на Джейми, нацелив на него метлу, как если бы это была лопата. Джейми, который явно дожидался именно такого неразумного выпада, отступил в сторону, как танцор, сделал ему подножку и обрушил ему на плечи вымазанную в дегте метлу, в результате чего Форбс плашмя полетел прямо в остывающую лужу дегтя, к бурной радости всей улицы.

– Ну-ка, возьми это, тетушка! – Внезапно ружье было сунуто мне в руки.

– Что? – Абсолютно сбитая с толку, я крутанулась вокруг собственной оси и увидела, как Йен рысцой бежит за спинами людей, что-то выкрикивая Фергусу. Буквально за несколько секунд они, не замеченные толпой, внимание которой по-прежнему было сконцентрировано на упавшем Форбсе, достигли дома с торчащей из окна периной.

Йен наклонился и сложил ладони чашей, Фергус поставил ногу на эту импровизированную платформу и подпрыгнул, цепляясь за перину своим крюком, как будто они годами репетировали этот трюк. Крюк прошил ткань, и несколько мгновений Фергус болтался в воздухе, судорожно хватаясь за него здоровой рукой, чтобы он не слетел.

Йен подпрыгнул вверх и схватил Фергуса за талию, стягивая вниз. Под общим весом ткань перины поддалась, Фергус и Йен свалились на землю, и невероятный каскад гусиных перьев последовал за ними. Их подхватил слабый ветер и понес по влажному тяжелому воздуху, крутя их в сказочном снежном вихре, который накрыл всю улицу и облепил удивленную толпу комками липкого пуха.

Воздух, казалось, состоял из пуха: перья были повсюду, щекотали глаза, нос и рот, липли к волосам, одежде и ресницам. Я смахнула их со слезящихся глаз и торопливо отступила назад, подальше от наполовину ослепленных людей, спотыкающихся, падающих и кричащих друг на друга.

Я наблюдала за Фергусом и Йеном, но, когда разразился перьевой шторм, я, в отличие от большинства, оглянулась на печатную лавку, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Джейми открыл дверь, схватил Фогарти Симмса за руку и выволок наружу, как молочного поросенка.

Джейми хорошенько пихнул Симмса вперед, так что тот начал спотыкаться, и метнулся назад, чтобы вооружиться своей метлой и прикрыть отступление издателя. Ралстон Богьюс, который маячил в тени дерева неподалеку, вышел на свет с пикой в руках и побежал за Симмсом, то и дело оборачиваясь и воинственно помахивая оружием, чтобы отпугнуть преследователей.

Эта операция не прошла абсолютно незамеченной: хотя большинство были слишком заняты борьбой с сумасшедшим облаком перьев, пара человек заметили, что происходит, и подняли шум, и, ревя как стая собак, пытались пробраться сквозь толпу, чтобы нагнать ускользнувшего издателя.

Если и был подходящий момент… Если я пальну в воздух, они притормозят и у Симмса будет время скрыться. Я решительно подняла ружье и нащупала курок. В этот самый момент оружие выхватили у меня так резко, что я не успела понять, что произошло, ошеломленно глядя на свои пустые руки. Следом за моей спиной раздался такой звучный голос, что он заставил всех поблизости потрясенно замолчать.

– Исайя Мортон! Приготовься к смерти, парень!

Ружье выстрелило у меня над ухом с оглушительным «бум!», и облако пороха ослепило меня. Кашляя и задыхаясь, я начала тереть лицо передником, вернув себе зрение как раз вовремя, чтобы увидеть короткую и пухлую фигуру Исайи Мортона ниже по улице, который бежал так, что только пятки сверкали. Иезавель Хэтфилд Мортон тут же бросилась за ним вдогонку, сбивая с ног всех, кто был на пути. Она ловко перескочила через вымазанного в дегте и покрытого перьями Форбса, который по-прежнему стоял на четвереньках с озадаченным видом, потом протолкалась через остатки толпы и пулей кинулась вниз по улице, двигаясь с удивительной для ее комплекции скоростью, – только фланелевые юбки развевались за спиной. Мортон завернул за угол и исчез из виду, неукротимая менада следовала за ним по пятам.

Я сама была слегка сбита с толку – в ушах звенело. Я подняла голову, когда кто-то коснулся моей руки. Прикрыв один глаз, сверху на меня щурился Джейми – как будто не вполне доверял тому, что видит. Он что-то говорил, и, хотя я не могла разобрать слов, его жестикуляция в сторону моего лица, сопровождаемая лукавой ухмылкой, доносила примерный смысл.

– Ха, – холодно отозвалась я, и собственный голос показался мне тонким и далеким. – Уж кто бы говорил!

С рубашкой, покрытой пятнами дегтя и комьями белых перьев, прилипших к его бровям, волосам и щетине, Джейми выглядел, как снеговик весной. Он сказал что-то еще, но я плохо его слышала. Я помотала головой и покрутила пальцем возле уха, обозначая для него свою временную глухоту. Он улыбнулся, взял меня за плечи и наклонился вперед, так что наши лбы встретились с глухим «тук!». Я почувствовала, что он дрожит, но не могла понять причину: изможденность или смех. Выпрямившись, Джейми поцеловал меня в лоб и взял за руку.

Нил Форбс сидел посреди улицы, раскинув ноги, с растрепавшимися в беспорядке волосами. С одного бока он был покрыт дегтем от плеч до колен. Форбс потерял один ботинок, а его соратники тем временем пытались очистить мужчину от перьев. Джейми, держа меня за руку, обошел его широким полукругом, при этом доброжелательно кивая в его сторону. Форбс, покраснев, поднял голову и что-то сказал, его широкое лицо исказилось в обозленной гримасе. В целом это было даже к лучшему, что я была не в состоянии его услышать.

* * *

Йен и Фергус исчезли вместе с большинством несогласных, без сомнения, чтобы устроить неразбериху где-нибудь еще. Мы с Джейми отправились в «Платан», постоялый двор на Ривер-стрит, чтобы освежиться и прийти в себя. Веселость Джейми немного поутихла, когда я начала отдирать от него деготь и перья, но он был всерьез захвачен моим пересказом визита к доктору Фентиману.

– И что им делают? – Джейми слегка морщился, пока я рассказывала про яичко Стивена Боннета, а когда я дошла до шприцов для пениса, невольно скрестил ноги.

– Ну, сначала, разумеется, нужно ввести иглу внутрь, а потом, я полагаю, доктор впрыскивает раствор вроде ртутного хлорида через уретру.

– Через… эм…

– Хочешь, чтобы я показала? – спросила я. – Я оставила корзину у Богьюсов, но могу сходить за ней и…

– Нет, – он наклонился вперед и уперся локтями в колени. – Думаешь, очень жжет?

– Не думаю, что это особенно приятная процедура.

Он поежился.

– Да, это вряд ли.

– К тому же, я думаю, неэффективная, – добавила я задумчиво. – Ужасная несправедливость пройти через такое и не вылечиться. Так ведь?

Он смотрел на меня с видом человека, который только что обнаружил, что подозрительный сверток рядом с ним тикает.

– Что… – начал он, но я поспешила закончить свою речь.

– Значит, ты не станешь возражать насчет визита к миссис Сильви, чтобы договориться с ней о том, что я буду лечить девушек?

– Кто такая миссис Сильви? – спросил он с подозрением.

– Владелица местного борделя, – сказала я, делая глубокий вдох. – Горничная доктора Фентимана рассказала мне о ней. Наверное, это не единственный бордель в городе, но думаю, что миссис Сильви наверняка знает обо всех своих конкурентах, так что сможет рассказать тебе…

Джейми провел рукой по лицу, оттянув нижние веки, так что покрасневшие глаза стали видны особенно отчетливо.

– Бордель, – повторил он. – Ты хочешь, чтобы я пошел в бордель.

– Ну, разумеется, я могу пойти с тобой, если ты хочешь, – сказала я. – Хотя, мне кажется, один ты справишься лучше. Я бы сделала это сама, – добавила я довольно резко, – но вряд ли меня примут всерьез.

Он прикрыл один глаз, испытующе глядя на меня вторым, который выглядел так, будто по нему провели наждачкой.

– О, это наверняка. Значит, вот что ты задумала, когда настояла на том, чтобы поехать в город вместе со мной? – В его голосе звучала нотка горечи.

– В общем… да, – признала я. – Хотя мне действительно нужна была кора хинного дерева. К тому же, – добавила я рассудительно, – если бы я не поехала с тобой, ты никогда не узнал бы ничего о Боннете. Как и о Лукасе.

Он пробормотал что-то на гэльском – значение сказанного сводилось, в моей трактовке, к тому, что он бы прекрасно прожил в неведении относительно обоих персонажей.

– К тому же тебе не привыкать к борделям, – заметила я. – У тебя даже была комната в одном. В Эдинбурге!

– Ай, это правда, – согласился он. – Но я не был женат тогда… Точнее, я был, но… Что ж, в те времена это было мне на руку – люди думали, что я… – Он прервался и бросил на меня умоляющий взгляд. – Саксоночка, ты правда хочешь, чтобы все в Кросс-Крике думали, что я…

– Ну, они ведь не станут так думать, если я отправлюсь с тобой?

– О Господи.

К этому времени он зарылся лицом в собственные ладони и усердно массировал кожу головы, как будто считал, что это поможет ему найти причины, которые заставят меня отказаться от задуманного.

– Где твое сострадание и солидарность по отношению к мужскому племени? Ты ведь не хочешь, чтобы какой-нибудь незадачливый парень отправился на сеанс с Фентимановым шприцом только потому, что ты…

– До тех пор, пока мне самому не нужен такой сеанс, – отозвался он, поднимая голову, – я готов оставить своих собратьев-мужчин наедине с последствиями их греховной жизни, они получат по заслугам.

– Что ж, с этим трудно не согласиться, – признала я. – Но они не единственные. Есть еще женщины. И не только шлюхи; как насчет жен – и детей, кстати – всех тех мужчин, которые заразились? Ты ведь не позволишь им всем умереть от сифилиса, если их можно спасти?

К этому времени взгляд Джейми уже напоминал взгляд загнанного в угол зверя, и мои аргументы не особенно поправили ситуацию.

– Но… Пенициллин не всегда работает, – заметил он. – Что, если он не сработает на шлюхах?

– Такое возможно, – признала я. – Но если есть выбор между тем, чтобы попробовать то, что может не сработать, и совсем не пробовать… – Видя, что он по-прежнему смотрит на меня исподлобья, я оставила идею убеждать его при помощи логических доводов и взялась за козыри.

– Как насчет Йена?

– А что с ним? – отозвался он опасливо, но я поняла, что мой вопрос мгновенно воскресил воспоминания у него в голове. Благодаря Джейми, Йен был знаком с борделями – хоть это знакомство и было совершенно случайным, непреднамеренным.

– Йен – порядочный парень. Он не стал бы… – начал Джейми упрямо.

– Он мог, – ответила я. – И тебе это известно.

Я понятия не имела о том, как у Йена обстоят дела с личной жизнью и есть ли она у него вообще. Но это был здоровый взрослый мужчина двадцати одного года от роду, не отягощенный обязательствами, а значит…

Я видела, как Джейми неохотно приходит к такому же заключению… Когда мы поженились, ему было двадцать три и он по-прежнему был девственником. Йен, однако, в силу обстоятельств никому не подконтрольных, познакомился с радостями плоти в значительно более юном возрасте. И эту невинность было уже не вернуть.

– Мхм, – протянул Джейми.

Он взял полотенце, свирепо потер им мокрые волосы, кинул его в сторону, собрал по-прежнему влажные волосы назад и потянулся за ремешком, чтобы затянуть их в хвост.

– Чем быстрее мы за это возьмемся, тем быстрее с этим будет покончено, – сказала я, глядя на него с одобрением. – Думаю, мне лучше пойти с тобой. Только заберу свою корзину.

Он ничего мне не ответил, угрюмо продолжив приводить себя в презентабельный вид. К счастью, во время уличных передряг на нем не было ни жилета, ни сюртука, так что самые страшные пятна на рубашке удалось скрыть.

– Саксоночка, – позвал он; я развернулась и встретила жесткий взгляд его покрасневших глаз.

– Да?

– Ты за это заплатишь.

* * *

Заведение мисс Сильви выглядело как совершенно непримечательный двухэтажный особняк, небольшой и немного обшарпанный. Черепица немного загибалась по краям, придавая ему легкое сходство с женщиной, которую застали врасплох как раз в тот момент, когда она снимала бигуди.

При виде неухоженного крыльца и заросшего двора Джейми неодобрительно заворчал в своей шотландской манере; в данном случае это наверняка был способ скрыть дискомфорт.

Не знаю, какой я ожидала увидеть мисс Сильви – единственная хозяйка борделя на моей памяти была элегантной француженкой, переехавшей в Эдинбург, – но владелица самого популярного публичного дома в Кросс-Крике оказалась женщиной лет двадцати пяти с лицом простым, как хлебная корка, и выдающимися ушами.

На самом деле я тут же решила, что она служанка, и только вежливое обращение Джейми к ней как «миссис Сильви» дало мне понять, что дверь открыла сама хозяйка. Я искоса поглядела на Джейми, размышляя о том, откуда он может ее знать, но потом посмотрела на женщину снова и поняла, что он наверняка обратил внимание на качество ее платья и заметил крупную брошь на груди.

Миссис Сильви перевела взгляд с Джейми на меня и нахмурилась.

– Мы можем войти? – спросила я и зашла, не дожидаясь ответа. – Я миссис Фрэзер, а это мой муж, – сказала я, указывая на Джейми, у которого порозовели кончики ушей.

– О? – проронила миссис Сильви неуверенно. – Что ж, если вас двое, мне придется взять с вас фунт сверху.

– Прошу про… О! – Горячая кровь бросилась мне в лицо, когда я с опозданием поняла, что она имеет в виду. Джейми ухватил суть ее фразы мгновенно и выглядел как вареная свекла.

– Все в порядке, – заверила она. – Конечно, это необычно, но Дотти не станет возражать. Она немного увлечена женщинами.

Джейми издал низкий рычащий звук, ненавязчиво напоминая, что это была моя идея, мне и объясняться.

– Боюсь, мы друг друга не поняли, – сказала я со всем возможным обаянием. – Мы… эээ… мы просто хотели бы поговорить с вашими… – я запнулась, подыскивая подходящее слово. Явно не «работницы».

– Девушками, – подсказал Джейми.

– Эм, да, девушками.

– Вот оно что. – Она переводила маленькие блестящие глаза по очереди с меня на Джейми. – Наверное, методисты, да? Или баптисты сияющего света? Тогда два фунта. За неудобства.

Джейми засмеялся.

– Дешево, – заметил он. – Или это за каждую?

– О, конечно, за каждую.

Губы мадам Сильви еле заметно искривились в усмешке.

– Два фунта за душу? Ай, и кто же станет называть цену за спасение? – Теперь Джейми открыто подтрунивал над ней, и мадам Сильви, однозначно поняв, что мы не относимся ни к категории потенциальных клиентов, ни к бродячим проповедникам, получала удовольствие от разговора, хотя и старалась скрыть это.

– Я стану, – отозвалась она сухо. – Шлюха знает цену всему, но не ценит ничего – так мне однажды сказали.

Джейми кивнул в ответ.

– Да. И сколько стоит жизнь одной из ваших девушек, мадам Сильви?

Всякая веселость исчезла из ее взгляда, глаза остались такими же яркими, но в них светилась готовность к обороне.

– Вы мне угрожаете, сэр? – Она выпрямилась и положила руку на колокольчик, стоящий на столике возле двери. – Спешу вас заверить, сэр, у меня есть защита. Советую вам уйти сейчас же.

– Если бы я хотел навредить тебе, женщина, я бы вряд ли захватил жену за компанию, чтобы она смотрела, – заметил Джейми мягко. – Я не такой извращенец.

Ее ладонь, крепко сжимавшая ручку колокольчика, немного расслабилась.

– Вы бы удивились, если бы узнали, каких людей я встречала, – сказала она. Имейте в виду, – мадам Сильви направила на него палец, – я в таком не участвую и никогда не стала бы, но я видела и кое-что похуже.

– Как и я, – сказал Джейми, в его голосе больше не было смеха. – Скажи-ка мне, может, ты слыхала о шотландце по имени Mac Dubh?

Ее лицо изменилось – она явно слышала это имя. Я была сбита с толку, но благоразумно молчала.

– Слыхала, – сказала она, потом ее взгляд стал острым. – Это были вы, да?

Он мрачно кивнул.

Мадам Сильви на секунду поджала губы, перед тем как снова вспомнить о моем присутствии.

– Он рассказывал вам? – спросила она.

– Сомневаюсь, – ответила я, с подозрением глядя на Джейми, который намеренно избегал моего взгляда.

Мадам Сильви издала короткий смешок.

– Одна из моих девушек пошла в «Жабу» с клиентом, «Жабой и Ложкой» звалось сомнительное заведение возле реки, и он очень плохо с ней обошелся. Потом он вытащил ее в зал и стал предлагать мужчинам, выпивающим там. Она сказала, что тогда поняла, что она труп, – вы ведь знаете, что можно изнасиловать до смерти?

Последняя фраза была адресована мне, причем сказана она была тоном, в котором смешались вызов и равнодушие.

– Знаю, – коротко ответила я. По моему телу пробежала короткая дрожь, а ладони стали влажными.

– Там был большой шотландец, который, по всей видимости, имел возражения по поводу намечающегося веселья. Но он был один против толпы…

– Твой конек, – пробормотала еле слышно, и Джейми кашлянул.

– …и он предложил сыграть в карты на девушку. Они сыграли в брэг, и он выиграл.

– Неужели? – спросила я вежливо.

Мухлевать в карточных играх тоже было его коньком. Я старалась отговорить Джейми от использования этих талантов, поскольку была уверена, в один прекрасный день его за это кто-нибудь убьет. Ничего удивительного, что он ничего не рассказал мне об этом случае.

– Он взял Элис, завернул ее в свой плед и принес домой – оставил ее у дверей.

Она посмотрела на Джейми с плохо скрытым восхищением.

– Значит, вы пришли потребовать свой долг? У вас есть моя благодарность, если она чего-нибудь стоит.

– Стоит. И стоит много, мадам, – сказал он тихо. – Но нет. Мы пришли, чтобы спасти ваших девушек от кое-чего похуже пьяных насильников.

Ее тонкие брови вопросительно поднялись вверх.

– От сифилиса, – сказала я прямо.

Она ошарашенно открыла рот.

Несмотря на относительно юный возраст, мадам Сильви оказалась крепким орешком, с ней было не так-то просто договориться. Хотя страх перед сифилисом был постоянным фактором в жизни проституток, разговоры о спирохетах ее не проняли, а предложение сделать инъекции пенициллина ее подопечным – оказалось, что в заведении было всего три девушки – встретило твердый отказ.

Джейми позволил нашим пререканиям продолжаться до тех пор, пока мы окончательно не зашли в тупик. Тогда он применил иную тактику.

– Моя жена предлагает лечение не только по доброте сердечной, – сказал он. К этому времени мадам пригласила нас в аккуратную гостиную, украшенную полосатыми льняными занавесками, и Джейми осторожно наклонился вперед, чтобы не повредить хрупкое кресло, на котором он сидел.

– Сын наших друзей пришел к моей жене и сказал, что подхватил сифилис от проститутки в Хиллсборо. Она его осмотрела – нет сомнений в том, что он заражен. Но мальчишка запаниковал, прежде чем она успела начать лечение, и сбежал. С тех самых пор мы его ищем и буквально вчера услышали, что его видели здесь, в вашем заведении.

Мадам Сильви на секунду потеряла контроль над выражением своего лица. Она мгновенно овладела собой, но ужас, отразившийся в ее чертах, ни с чем нельзя было перепутать.

– Кто? – спросила она хрипло. – Шотландец? Как он выглядел?

Джейми обменялся со мной коротким озадаченным взглядом и описал Манфреда Макгилливрея. К тому времени, когда он закончил, лицо молодой женщины было белым как простыня.

– Он был у меня. Дважды. Господи. – Она сделала несколько глубоких судорожных вдохов и собралась с силами.

– Но он был чист! Я заставила его показать – я всегда так делаю!

Я объяснила, что, хотя шанкры заживают, болезнь остается в крови и проявляет себя позже. Да и разве сама она не знала о шлюхах, которые оказывались больны сифилисом без всяких первичных симптомов вроде язвочек?

– Да, конечно… Но они никогда не предпринимали никаких защитных мер, – сказала она, упрямо сжимая челюсти. – А я всегда предпринимаю, как и мои девочки. Я настаиваю на этом.

Я видела, как она укреплялась в своем отрицании проблемы. Чтобы не признавать, что она может укрывать в своем заведении смертельную болезнь, она будет настаивать, что это невозможно, до тех пор, пока не убедит себя в этом и не выкинет нас отсюда.

Джейми тоже это видел.

– Мадам Сильви, – сказал он, прерывая поток аргументов. Она, растерянно моргая, подняла на него глаза.

– У вас есть колода карт?

– Что? Я… Да, конечно.

– Принесите ее, – сказал он с улыбкой. – Брелан, мушка или брэг, на ваш выбор.

Он посмотрела на него долгим испытующим взглядом, крепко сжимая губы. Потом линия рта чуть расслабилась.

– Честная игра? – спросила она, и озорная искра блеснула в ее глазах. – И какие ставки?

– Честная игра, – заверил он. – Если я выиграю, моя жена сделает всем уколы.

– А если проиграете?

– Бочонок моего лучшего виски.

Она замялась ненадолго, пристально глядя на него и оценивая свои шансы. В его волосах по-прежнему был кусок дегтя, а к сюртуку прилипли перья, но голубые глаза смотрели пронзительно и искренне.

– По рукам, – сказала она.

* * *

– Ты мухлевал? – спросила я, хватаясь за его руку, чтобы не споткнуться. Уже давно стемнело, и улицы Кросс-Крика не освещало ничего, кроме звезд.

– Мне не пришлось, – сказал он и широко зевнул. – Может, она хорошая шлюха, но в карты играть не умеет. Ей надо было выбрать мушку, там все по большей части зависит от везения, а брэг требует умения. Но в мушке легче хитрить, – добавил он, подмигнув.

– А что именно делает хорошую шлюху хорошей? – спросила я с любопытством. Я никогда не думала о вопросе квалификации в связи с этой профессией, но наверняка таковая имелась, помимо необходимых анатомических особенностей и готовности сделать их доступными.

Он посмеялся на это, но задумчиво почесал голову.

– Ну, хорошо, если ей нравятся мужчины, но она не воспринимает их слишком серьезно. И если ей нравится ложиться с ними в постель, это тоже плюс. Ох. – Я наступила на камень и схватилась крепче за его руку, задев кожу, обожженную дегтем.

– Ой, извини. Больно? У меня с собой есть немного мази, которую я могу наложить, когда доберемся до постоялого двора.

– Ох, нет. Просто волдыри, заживет.

Он осторожно потер руку и передернул плечами, как будто стряхивая с себя мысли о боли. Взяв меня под руку, он завернул за угол, в сторону главной улицы. Мы еще раньше решили, что, раз можем задержаться допоздна, остановиться в «Королевской гостинице» Макланахана будет разумнее, чем проделывать в темноте долгий путь до Риверана.

Запах горячего дегтя по-прежнему висел в воздухе в этой части города, вечерний бриз разнес перья по обочинам, где они образовали небольшие сугробы. Время от времени случайное перо проплывало мимо моего уха, словно неторопливый мотылек.

– Интересно, они все еще ощипывают Нила Форбса? – спросил Джейми весело.

– Может, его жена просто наденет на него наволочку и использует как подушку, – предположила я. – Хотя, погоди-ка, у него ведь нет жены. Им придется…

– Назвать его петушком и отправить на двор обслуживать несушек, – закончил за меня Джейми, хихикая. – Из него выйдет отличный петушок, хотя и не в смысле использования своего «петушка» по назначению.

Он не был пьян – у мадам Сильви мы выпили только слабый кофе после инъекций, – но был ужасно уставшим. Мы оба очень устали. Внезапно, в этом состоянии полного изнурения, даже самые глупые шутки стали казаться ужасно смешными; мы шли, спотыкаясь и врезаясь друг в друга, и смеялись над все более и более плоскими шутками, пока от смеха у нас не начало сводить животы.

– Что это? – внезапно спросил Джейми, делая глубокий удивленный вдох. – Что горит?

Горело что-то основательное – в небе, над крышами соседних домов, стояло зарево, резкий запах горящей древесины внезапно перебил вонь от горячего дегтя. Джейми поспешил завернуть за угол, я бежала за ним по пятам.

Горела печатная лавка мистера Симмса. Очевидно, его оппоненты, разочарованные тем, что упустили добычу, решили обрушить свое негодование на его собственность.

Группа мужчин слонялась по улице, так же как сегодня днем. Среди них раздавались крики «тори!», некоторые держали в руках горящие факелы. Новые люди спешили по улице к горящему дому, что-то выкрикивая. Я разобрала только «проклятые виги!», потом две группы смешались в яростной неразберихе кулаков и локтей.

Джейми схватил меня за руку и потянул в ту сторону, откуда мы пришли, чтобы нас не заметили. Мое сердце колотилось, я задыхалась от быстрого бега. Мы нырнули за дерево и остановились, тяжело дыша.

– Что ж, – выдавила я после небольшой паузы, наполненной криками возбужденных повстанцев, – похоже, Фергусу придется найти что-то другое. Я знаю, что лавка аптекаря продается дешево.

Джейми издал невнятный звук, отдаленно напоминающий смех.

– У него лучше выйдет работать в партнерстве с мадам Сильви, – сказал он. – Это занятие не имеет отношения к политике. Пойдем, саксоночка, нам придется сделать хороший крюк.