полная версияПолная версия
Полное собрание сочинений. Том 7. Произведения 1856–1869 гг.
По задаткамъ натуры – ничтожный синьоръ, вотъ и все. Я, какъ взглянулъ на эту личность, убѣдился, что въ немъ все фальшь. Какъ хотите, – индивидуумъ, служащій по акцизному правленію, имѣющій и лошадку, и квартиру, и 2000 жалованья, – ужъ никакъ не новый человѣкъ. А новый синьоръ, – вотъ и все. Какъ же! Онъ при мнѣ разъ сказалъ, что студенты – ребята!… Вотъ понятіе этихъ господъ!.. Дрянь-съ, почтеннѣйшая, дрянь вся эта компанія честная. Нѣтъ-съ, наскучило мнѣ все это. Надо въ Москву ѣхать.
Катерина Матвѣевна.
Да, вы глубже проникли своимъ непосредственнымъ чувствомъ въ его натуру. Я вспоминаю теперь, – онъ мнѣ сказалъ, что рефлексія вредна! Ничтожный господинъ… И какъ унизить себя до пошлѣйшаго брака со всѣми атрибутами ничтожества! И съ кѣмъ же! съ ничтожнѣйшею личностью…
Студентъ.
Ну-съ, дѣвица то была не вредная. Она бы могла развиться еще. Въ ней были заложенія… Да среда ее подрѣзала. Поѣду въ Москву, – скучно… Послушаю лекціи, буду работать.
Катерина Матвѣевна.
Позвольте. Вѣдь въ Москвѣ слушать некого. Все неразвитой народъ профессора. Я бы сама поѣхала въ Москву или въ Петербургъ позаняться физіологіей… Да, я раздѣляю это убѣжденіе. Кого слушать? Въ Петербургѣ нѣтъ никого.
Студентъ.
Ну, все – товарищи хоть живые личности, не такіе затхлые субъекты, какъ здѣсь.
Катерина Матвѣевна.
Да, вы счастливѣе… А намъ, женщинамъ, какъ устроить свою жизнь? Я сама думала ѣхать въ университетъ, но ежели бы знать положительно тѣ новыя условія, въ которыя встанешь? а то трудно намъ, людямъ передовымъ, найти путь въ жизни, на которомъ бы не давили насъ ретроградство, застой и закоснѣлость. Здѣсь я не могу болѣе оставаться. Я чувствую, что всѣ тѣ честныя и либеральныя заложенія моей натуры, которыя составляютъ мою силу, глохнутъ здѣсь, и я – страшно сказать! – я скоро стану не похожа, а близка всѣмъ этимъ принципамъ… Что дѣлать! Алексѣй Павловичъ! Вы широкая, свѣжая и неиспорченная натура, вы яснѣе видите. Спасите меня! Спасите погибающую свободную – можетъ быть, единственную вполнѣ свободную женщину. Да, я чувствую, что гибну, гаснетъ этотъ свѣтъ свободы отъ суевѣрія, съ которымъ я жила. Этотъ человѣкъ нанесъ мнѣ страшный ударъ! Онъ поколебалъ во мнѣ вѣру въ прогрессъ. Спасите меня, Алексѣй Павловичъ, вы чистый человѣкъ, вполнѣ человѣкъ!..
Студентъ (тронутый).
Какая вы честная личность!…
Катерина Матвѣевна.
Нѣтъ, позвольте! Я гибну, и они всѣ будутъ торжествовать! Они всѣ скажутъ: вотъ она хотѣла быть свободной, – и она такая же, какъ мы всѣ. Имъ радость будетъ… Научите меня, чтò дѣлать?… Я глубоко уважаю васъ однихъ изо всей толпы, окружающей меня!..
Студентъ (жметъ ей руку).
Я могу сказать, что не зналъ васъ до сей минуты. Мнѣ казалось, – я буду откровененъ вполнѣ, – что вы не до корня проникнуты нашими убѣжденіями. Я теперь только вполнѣ вижу всю высоту и искренность вашихъ воззрѣній.
Катерина Матвѣевна (жметъ руку до боли).
Да, я много передумала и пережила. Для меня нѣтъ возврата, я ненавижу отсталость, я вся принадлежу новымъ идеямъ. Нѣтъ ничего, что бы могло остановить меня, и я уважаю васъ, глубоко уважаю. Научите меня, куда бѣжать, гдѣ мнѣ будетъ легче дышать. Здѣсь душитъ меня все окружающее. Я послушаю однаго вашего совѣта. Я жду.
Студентъ (задумывается).
Да, я знаю кружокъ людей, въ которомъ бы вы могли занять то мѣсто въ жизни, къ которому вы призваны. Да. Но я боюсь, что всетаки вы увлекаетесь, что вы побоитесь.....
Катерина Матвѣевна.
Позвольте, позвольте, чѣмъ вы это докажете?
Студентъ.
Вотъ видите ли. Для меня самаго жизнь въ Москвѣ наскучила: бѣдность, отсутствіе труда, постоянно вознаграждаемаго.. По аудиторіямъ шляться прискучило, слушать болтовню профессоровъ, (все пустые башки)… Упитанныхъ барченковъ учить – еще глупѣе. У меня въ виду была другая жизнь. Въ Петербургѣ, изволите ли видѣть, есть кружокъ людей, которые затѣяли нѣкоторое хорошее дѣло. Они устроили комуну. Вотъ къ этимъ людямъ и я хотѣлъ присоединиться…
Катерина Матвѣевна (хватая его за руку).
Алексѣй Павловичъ, высказывайтесь! Я чувствую, что эта комуна составлена именно изъ тѣхъ личностей, которыхъ я ищу… Алексѣй Павловичъ, я дрожу отъ волненія… Спасите меня!
Студентъ.
Вотъ изволите видѣть: живутъ въ Петербургъ эти господа. Одинъ изъ нихъ мнѣ пріятель. Онъ изъ семинаріи (какъ всѣмъ извѣстно, что въ наше время быть изъ семинаріи почти чинъ, такъ какъ лучшія головы и таланты всѣ изъ семинаріи.) Онъ извѣстенъ даже въ литературномъ мірѣ своей критикой на повѣсть «Чижи». Вы читали, можетъ быть? Замѣчательная статья: «Чижа не уничижай». Онъ тутъ проводить мысль о прогрессѣ идей въ нашихъ семинаріяхъ.
Катерина Матвѣевна.
Замѣчательная. Я читала. Великолѣпная, великолѣпная статья.
ЯВЛЕНIЕ [6].
Петруша входитъ и слушаетъ незамѣченный.
Студентъ.
Ну-съ, вотъ этотъ господинъ пишетъ мнѣ, что они въ Петербургѣ устроили комуну. Ихъ трое было сначало: одинъ медикъ, одинъ «такъ» и студентъ. Весьма важное предпріятіе. Дѣло въ томъ, что они соединились для общей жизни. Квартира, столъ, доходы и расходы – у нихъ все общее. Они занимаютъ порядочную квартирку, двѣ женщины живутъ вмѣстѣ съ ними. Каждый работаетъ по своему выбору, у каждаго своя комната и потомъ общая комната. Женщины, живущія съ ними, не связаны никакими обязательствами. Онѣ свободны, работаютъ… кто хозяйствомъ мужчинъ… кто литературными трудами… Супружества не существуетъ, а совершенно свободныя отношенія. Началось съ малаго, а теперь у нихъ уже, мнѣ говорили, до 18 членовъ комуны и все прибавляется. Вы понимаете, какое это должно имѣть громадное значеніе. Кромѣ того товарищъ писалъ мнѣ, что были маленькія неудовольствія, которыя однако были устранены, но что духъ этой комуны невообразимый. Члены ея, пишетъ, становятся совсѣмъ другими людьми, какъ только поступаютъ въ нее.
Катерина Матвѣевна.
И женщина свободна?
Студентъ.
Вполнѣ. Одна опасность угрожаетъ отъ правительства, потому что понятно, какое громадное значеніе должно имѣть такое учрежденіе. Такъ вотъ какое дѣло затѣялось, и вотъ какъ я бы могъ жить вмѣсто того, чтобъ обучать откормленнаго барченка. Были бы только маленькія средства. Такъ вотъ-съ. Про это дѣло я никогда никому не говорилъ, потому что слишкомъ задушевное дѣло. Но теперь сказалъ вамъ, потому что вижу, что у васъ не увлеченье, a убѣжденье сильное....
Катерина Матвѣевна (ударяя себѣ по головѣ съ азартомъ).
Это великолѣпно! Комуна – это великая идея. Это удивительно! Да, я вижу зарю истиннаго прогресса въ Россіи. Да, Твердынской, я – ваша!
Студентъ.
Вотъ какъ видна честная натура! Но подумайте – оно, несомненно, дѣло весьма хорошее, но…
Катерина Матвѣевна.
Я – членъ комуны. Пишите вашему другу, что два члена, вы и я, вступаемъ въ комуну. Я же беру тѣ деньги, которыя у меня есть, ѣду съ вами въ Петербургъ и пишу Ивану Михайловичу, чтобъ онъ продалъ мою землю и прислалъ деньги въ комуну. Я буду работать надъ своимъ сочиненіемъ о значеніи женскаго умственнаго труда. Твердынской, я одинъ разъ уже жестоко обманулась! Вы не измѣните нашимъ основаніямъ?
Студентъ.
Я бы не уважалъ себя, еслибъ я могъ измѣнить; мы ѣдемъ, и чѣмъ скорѣе тѣмъ лучше.
Катерина Матвѣевна.
Прощайте, я иду писать письмо Ивану Михайловичу. Я не хочу его видѣть, я письменно выражу ему все.
Студентъ.
Есть еще одно скверное обстоятельство, я взялъ 30 рублей денегъ впередъ.
Катерина Матвѣевна.
У меня нѣтъ 30 рублей, но я напишу, что предоставляю ему вычесть ихъ изъ продажи моихъ земель.
Студентъ.
Безъ сомнѣнія дѣло, которое мы затѣваемъ, такъ важно, что эти соображенія могутъ быть отстранены. Наша цѣль оправдываетъ средства.
Петруша (появляясь).
Позвольте вамъ сказать: я не упитанный барченокъ, а человѣкъ, постигающій свое призваніе также, какъ и вы. – Вы очень напрасно такъ думаете.
Студентъ.
Я говорилъ вообще, не относя ничего къ вамъ.
Петруша.
И неблагородно, даже скверно! А я пришелъ сказать вамъ, что я самъ не хочу оставаться въ этомъ домѣ. Я вдумался въ свое положеніе и убѣдился, что семья есть главная преграда для развитія индивидуальности; отецъ посылаетъ меня опять въ гимназію, а я убѣдился, что сталъ выше всѣхъ преподавателей по своему развитію. Я сейчасъ читалъ Бокля. Онъ это самое говоритъ. Я поѣду въ Москву.
Студентъ.
Вы учините скандалъ, больше ничего. Васъ не пустятъ.
Петруша.
Я не ребенокъ уже. Я говорилъ съ отцомъ. Онъ требуетъ, чтобъ я оставался въ гимназіи, а я не хочу и поѣду одинъ въ Москву.
Студентъ.
Петръ Ивановичъ, вы произведете только велюю путаницу и болѣе никакого… васъ нельзя взять.
Петруша.
Я слышалъ вашъ разговоръ. Я хочу ѣхать съ вами въ комуну и буду заниматься естественными науками. Мнѣ невыносимъ гнетъ отцовской власти.
Студентъ.
Вы несознательно говорите. Еще вы слишкомъ молоды.
Катерина Матвѣевна.
Твердынской, вы забываете свое призваніе. Мы не имѣемъ права подавлять молодое чувство, просящее свободы и размаха. Петръ Прибышевъ, я предложу васъ въ члены комуны.
Петруша.
Катерина, я уважаю тебя. Когда вы ѣдете? Нынче? Такъ я соберу свои вещи. Я заѣду только къ Венеровскому: я желаю видѣть всю эту гнусную церемонію, чтобъ сильнѣе негодовать.
Студентъ (Катеринѣ Матвѣевнѣ тихо).
Напрасно вы присовокупили его. Онъ мальчишка.
Катерина Матвѣевна.
Твердынской, всѣ люди равны, всѣ люди свободны. Пойдемте, надо собираться и писать письма. Петръ Ивановичъ, изложи отцу свои убѣжденія.
Петруша.
Я уже обдумываю содержаніе… Семья преграда.... (Уходятъ.)
Занавѣсъ.
Сцена 2.
Венеровскій.
Любовь Ивановна.
Беклешовъ.
Петруша.
Николаевы, мужъ и жена.
Родственникъ Венеровскаго.
Шаферъ.
Гимназистъ.
1-ый, 2-ой, 3-й и 4-ый гости.[299]
Плохая холостая квартира жениха. Никакихъ приготовлений. Раскиданы бумаги. Чемоданы.
ЯВЛЕНІЕ 1.
Беклешовъ, родственникъ жениха – чиновникъ съ крестомъ[300] старичокъ и лакей укладываются.
Родственникъ.
Какъ же это такъ, Сергѣй Петровичъ? Такъ и уѣдутъ безъ ничего? Это что-то не по порядку.
Беклешовъ.
Такъ и уѣдутъ-съ. Такъ надобно. Вотъ пріѣдутъ сейчасъ изъ церкви, надѣнутъ шинель, да и поѣдутъ. А я вамъ говорилъ, что Анатолій Дмитріевичъ вовсе не радъ будетъ вамъ, вотъ и увидите. Вѣдь ежели-бы церемонная сватьба была, ну тогда такъ, а то какъ можно тише все хотятъ сдѣлать.
Родственникъ.
Да чтожъ, вѣдь я, пожалуй, уйду. Да соображаю, что я уронить племянника не могу, хоть бы въ глазахъ невѣстиной родни. Ну, ежели бы братецъ его Никита – безобразный человѣкъ, или бы хоть и мой сватушка; – ну, а я все таки коллежскій совѣтникъ и все-жъ извѣстенъ. Я его не уроню. —
Беклешовъ.
Да не въ томъ дѣло, батюшка. Не купеческая это сватьба, и ужъ на то такъ придумано, что изъ подъ вѣнца въ экипажъ, и ѣдутъ за границу. (Къ лакею.) Что, заложены что-ль? Да смотри, ключъ въ передокъ положи. А сало? – Вотъ не подумай за нихъ! Да вотъ чемоданъ бери. (Къ родственнику.) Ахъ, вы! только мѣшаетесь тутъ!… и къ чему бѣлый галстукъ надѣли, крестъ!.. все это смѣшно. Видите: я въ сертукѣ, и женихъ въ сертукѣ. —
Родственникъ.
Уйду, уйду. Скажите только, – чтожъ, много ли взялъ Толя-то?
Беклешовъ.
Какой Толя тутъ?!… Человѣку 35 лѣтъ. Ничего не взялъ. Обманули его.
Родственникъ.
Нѣтъ, вы шутите, можетъ? Вѣдь у васъ родство не считается, а мы, старые люди, все думали… Вы мнѣ правду скажите… Какъ же такъ, ничего? вѣдь Иванъ Михайлычъ не бѣдный человѣкъ.
Беклешовъ
(останавливается противъ него, въ сторону).
Пускай разболтаетъ по городу. (Громко.) А вотъ какъ обманули. Посватался онъ два мѣсяца, ему стали говорить про приданое, онъ поделикатничалъ, сказалъ, что ничего не надо… Ужъ эти идеалисты! —
Родственникъ.
Глупость-то какая!
Беклешовъ.
Ну-съ, вотъ мы и ждали съ часу на часъ, давали чувствовать. Ничего. Онъ совѣстится; говоритъ: я свою репутацію потеряю, она мнѣ дороже приданаго… Я хотѣлъ объясниться прямо, онъ говоритъ: погоди, погоди, – а этотъ дуракъ, должно быть, и въ самомъ дѣлѣ подумалъ, что въ новомъ вѣкѣ денегъ не нужно, – ничего и не далъ до сихъ поръ. Вотъ и доделикатничались!.. Иванъ Михайловичъ, хорошо!.. Ну, да погоди жъ только....
ЯВЛЕНІЕ 2.
Входятъ молодые и гости. Поздравленія. Невѣста садится. Венеровскiй отходитъ.[301]
Венеровскій.
Ну что, готово все? (Къ родственнику.) И чего вы пристаете съ своими поздравленьями, ей Богу! Вѣдь васъ не просили. —
Родственникъ.
Чтожъ, Толя, я отъ души. (Тихо.) Вотъ только слышалъ, что не совсѣмъ благополучно насчетъ приданаго.
Венеровскій.
Что вы слышали? Какой вздоръ! Я и бралъ безъ приданаго. – (Отходитъ.) Чортъ ихъ возьми, еще эта дурацкая компанія…
ЯВЛЕНIE 3.
[Входитъ Петруша.]
Петруша.
Анатолій Дмитріевичъ, вы мнѣ братъ, но я считаю васъ просто человѣкомъ....
Венеровскій.
Сдѣлайте милость, оставьте эти глупости. Что вамъ?
Петруша.
Отецъ сказалъ, чтобъ вы ѣхали скорѣе ужинать; онъ благословить васъ хочетъ передъ отъѣздомъ… Надѣюсь, вы не поѣдете? Все это глупо. Я не раздѣляю. Я самъ оставляю домъ отца.
Венеровскій.
Хорошо. (Отходитъ съ Беклешовымъ къ сторонѣ.)
Беклешовъ.
Ну что, братъ? Я говорилъ. Вотъ вы, идеалисты, нашего брата, практика, не слушаете. Ну что? Жена есть, а денегъ нѣтъ,
Венеровскій.
Свиньи!
Беклешовъ.
Еще партія не проиграна. Я поѣду объяснюсь. Можешь выбирать теперь два пути: или ѣхать къ нему и увиваться, ластиться, ждать, – или ѣхать и прижать ее. Вотъ выбирай.
Венеровскій.
Ты, ей Богу, принимаешь меня Богъ знаетъ зa кого. Ни того, ни другаго. Я поѣду, скорѣй только. Что, ты все устроилъ?
Беклешовъ.
Все. Веревки, сало… обо всемъ мы подумали… Чтожъ въ тарантасѣ и поѣдешь? А ты хотѣлъ карету…
Венеровскій.
Гдѣ мнѣ карету! мы бѣдные люди; кого же намъ удивлять, только бы «бѣдно, да честно».
[1 гость] (въ толпѣ).
Что это молодой-то какъ не въ духѣ?
2-ой [гость.]
Однако, чтожъ это? Надо поздравить.
3-ій [гость.]
Да, поди-ка – сунься, какъ оборветъ.....
4-ый [гость.]
Я пойду, спрошу у него шампанскаго.
(Венеровскій закуриваетъ папироску и ходитъ.)
Николаевъ.
Хорошо, очень хорошо! (Подходитъ къ молодой,[302] беретъ за голову.) Ну, еще разъ поздравляю тебя. Поѣду къ твоему отцу… Вы пріѣзжайте… (Въ сторону.) Вотъ жалкая бабочка!…
Любочка.
Погодите! Толя, чтожъ мы поѣдемъ къ папашѣ?
Венеровскій.
Пожалуйста, не называйте меня Толей – это глупо какъ-то.
Любочка.
Что ты не въ духѣ какъ будто? И мнѣ что-то скучно… Я совсѣмъ не того ожидала.
Венеровскій (притворно улыбаясь).
Нѣтъ, ничего. (Садится къ ней.) Только хлопотъ много: сбираться надо сейчасъ, – а эти глупые гости.... чего имъ надо?
Любочка.
Ну, какъ ты хочешь, Anatole? Вѣдь все родные, друзья только самые близкіе, и то мы столькихъ обидѣли! – Такъ чтожъ, поѣдемъ къ папа? А оттуда ужъ прямо… Какъ подумаю, черезъ 12 дней ужъ заграницей… Какъ славно!
Венеровскій.
Мнѣ невозможно ѣхать, и мы не поѣдемъ къ нимъ. Я васъ прошу не огорчаться. Что намъ тамъ дѣлать? Всѣ эти церемоніи меня замучили. Какъ я могъ еще перенести все это? – Тоска!
Любочка.
А я!
Венеровскій.
Ну, еще бы!
Шаферъ (подходитъ).
Анатолій Дмитріевичъ, гости желаютъ поздравить.
Венеровскій.
Пускай поздравляютъ, мнѣ что?
Шаферъ.
Да вѣдь шампанскаго надо.
Венеровскій.
Беклешовъ, дай имъ вина, – есть? Да, вотъ оно. (Беретъ бутылку, ставитъ на столъ.) Пейте, кто хочетъ. Люба, переодѣвайтесь, намъ пора.
Любочка.
Ну, хорошо. Гдѣ же? Дуняши моей тутъ нѣтъ.
Венеровскій.
Зачѣмъ вамъ? я вамъ помогу, а то – кухарка тутъ есть. Пожалуйста, поскорѣе! (Любочка уходитъ.)
Шаферъ.
За здоровье молодыхъ!
Венеровскій.
Пейте за чье хотите, только поскорѣе.
Гимназистъ (пьетъ).
За здоровье свободы женщины!…
Венеровскій.
Пора ѣхать!
Гимназистъ.
Еще за здоровье науки и свободы! Гдѣ же молодая? (Гости разъѣзжаются понемногу.) Прощайте, господа, я ѣду! За здоровье молодыхъ! (Венеровскій надѣваетъ пальто и шляпу.)
Любочка (выходитъ).
Прощайте, господа! Кланяйтесь папашѣ. Прощайте!
Петруша.
Мы увидимся… Я хочу свободы. Вотъ удивятся то!
Николаевъ.
Я говорилъ, будетъ вздоръ! Свинья! думаетъ, что новое.... Свинья!
[303]Гимназистъ.
Я выпью на дорогу. Сколько мыслей!
Занавѣсъ.[304]
ДѢЙСТВІЕ IV.
ДЕЙСТВУЮЩІЯ ЛИЦА.
Иванъ Михайловичъ.
Марья Васильевна.
Николаевы.
Мировой посредникъ.
Шаферъ.
Гости обоего пола, лакеи, музыканты.[305]
[ЯВЛЕНIЕ 1.]
Марья Васильевна.
Что это какъ долго? (Смотритъ на часы.) Пора бы!
Гость.
Вѣрно задержались. Выпьемъ за ихъ здоровье! (Пьетъ.) Ваше дѣло какъ?
Посредникъ.
Такъ вы, Иванъ Михайловичъ, рѣшаетесь насчетъ выкупа, значитъ, окончательно?
Иванъ Михайловичъ.
Совсѣмъ отдаю Грецовскую пустошь даромъ и отъ дополнительнаго платежа отказываюсь. Ну-съ, я думаю, согласятся.
Посредникъ.
Какъ не согласиться, Иванъ Михайловичъ. Это моя бы вина была, если бы они отказались. Это вѣдь не только въ участкѣ, а, я думаю, въ губерніи у насъ примѣра нѣтъ такой щедрости… (Подходитъ гость.)
Гость.
Вы и въ такой день все объ дѣлахъ?
Посредникъ.
Нельзя-съ. Объ чемъ ни заговори, а сойдетъ на временнообязанныхъ. Вотъ-съ вамъ примѣръ, какъ дѣла дѣлаютъ. Иванъ Михайловичъ даромъ отдаетъ мужикамъ 17 десятинъ и прощаетъ платежъ.
Гость.
Да-съ!
Иванъ Михайловичъ.
Чтожъ дѣлать? надо кончать!..
Посредникъ.
Вотъ время-то что дѣлаетъ! Какъ вспомнишь, чтò вы сначала-то говорили, Иванъ Михайловичъ! Мы было съ вами поссорились тогда, помните? изъ-за этой старухи, чтò жаловаться-то приходила....
Иванъ Михайловичъ.
Нельзя. Вновѣ было, ну и погорячишься. Однако, чтожъ это они не ѣдутъ? 11-ой часъ.
Посредникъ.
И какъ мужики васъ хвалятъ! Такъ и колятъ глаза другимъ помѣщикамъ Прибышевскимъ бариномъ.
Иванъ Михайловичъ.
Да, это награда, по крайней мѣрѣ.
Посредникъ.
И, повѣрьте, выгоднѣе вамъ будетъ, Иванъ Михайловичъ.
Иванъ Михайловичъ.
Ну, выгоднѣе-то – не выгоднѣе, а все надо идти за вѣкомъ.
Марья Васильевна.
Онъ все говоритъ, что выгоднѣе. Говорилъ, что отъ грамоты лучше стало, а самъ потомъ сердится, что мужики не работаютъ. Что же вы скажете: лучше стало отъ грамоты?
Иванъ Михайловичъ.
Разумѣется, лучше. (Подходитъ къ дамамъ.) Объ чемъ это вы говорите?
Марья Васильевна.
Да вотъ вспоминали, какъ кто замужъ выходилъ. Я разсказывала, какъ я тебя боялась, помнишь? Какъ ты брильянтовое колье привезъ. Я брать не хотѣла. И потомъ на балѣ: онъ со мной мазурку танцовалъ, и я все не знала, кого мнѣ выбирать.... Какъ молодо-глупо было! А весело… Матушка любила это пышно дѣлать. У насъ вся Москва на сватьбѣ была… Весь входъ краснымъ сукномъ былъ устланъ и цвѣты въ два ряда.
2 Гостья.
Да, совсѣмъ не то было въ старину.
Марья Васильевна.
Что вотъ у насъ? – мѣщанская сватьба. Развѣ такъ бы отдавали одну дочь?
Посредникъ.
Нѣтъ, чтожъ, у васъ очень – не то, чтобъ парадно, a comme il faut.[306] Вѣдь ужъ такъ дѣлается нынче: отъ вѣнца, да въ карету. Я нахожу, что очень хорошо,
Марья Васильевна.
Однако, долго нѣтъ.
Иванъ Михайловичъ.
И я думаю, пора бы. Ну-съ, господа! прошу пить моего вина. Ужъ отвѣчаю, что такого не пили.
Марья Васильевна.
Jean, ты мнѣ растолкуй, какъ же ихъ встрѣтить? Гдѣ и кто будетъ? Я вѣдь забыла уже все.
2 Гостья.
Какъ пріѣдутъ, Марья Васильевна, посаженный отецъ и мать должны ввести, а тутъ ихъ встрѣчаютъ съ хлѣбомъ-солью. Сначала вы....
1 Гость.
Нѣтъ! по порядку: шаферъ объявляетъ, а тутъ входятъ посаженные, и потомъ ужъ отецъ и мать....
Иванъ Михайловичъ.
Сколько этихъ обрядовъ!
Посредникъ.
А я люблю эту старину. Такъ хорошо, по-русски
Марья Васильевна.
Ты, Jean, ихъ ужъ, пожалуйста, долго не держи зa столомъ. Мнѣ бы съ Любой хоть поговорить еще наединѣ.
1 Гостья.
И радость-то, и хлопоты, и все это вмѣстѣ.... Да-съ, памятное время…
Иванъ Михайловичъ.
Стойте! кто-то подъѣхалъ. Ужъ не они ли? Ну, вставай, Марья Васильевна, бери хлѣбъ-соль. Вотъ эту.
2 Гость.
Золотыхъ положите въ солонку, – богато жить.
Марья Васильевна.
Иванъ Михайловичъ, дай мнѣ золотыхъ.
Иванъ Михайловичъ.
Сейчасъ! – Я положилъ уже. (Изъ дверей высовываются горничныя и няня; музыканты выстраиваются.) Смотрите: тушъ, какъ войдутъ (лакеямъ), а ты съ шампанскимъ, да чтобъ подавать сейчасъ же рыбу и.... идутъ! (Беретъ хлѣбъ, оправляется и выходитъ на середину.)
1 Гостья.
Однако, какая это торжественная минута!
2 Гостья.
Для отца-то, для матери каково!
Иванъ Михайловичъ (цѣлуетъ, прослезившись, Марью Васильевну).
Ну, милая, поздравляю. Дожили, таки, мы съ тобой до радости.
Марья Васильевна.
Ахъ, Jean, какъ мнѣ и страшно, и радость, и я сама не знаю..... ты мнѣ скажи, когда, а то я спутаюсь… Идутъ!… Здѣсь мнѣ стоять? (Слышны шаги, родители становятся въ позу, родные тутъ же.)
ЯВЛЕНІЕ 2.
Входитъ Николаевъ.
Иванъ Михайловичъ.
Чтожъ вы не съ посаженной? (Даетъ знакъ музыкантамъ.)
Николаевъ (растрепанный).
[307]Шш… болваны (на музыкантовъ). Нѣтъ, такого свинства я въ жизнь свою не видалъ! (Бросаетъ шляпу о земь.) Я тебѣ говорилъ, старому дураку! Нѣтъ, братъ, я надъ собой смѣяться никому не позволю. Я тебѣ не братъ, не другъ, и знать тебя не хочу. Вотъ что! (Къ женѣ.) Софья Андреевна, поѣдемъ.
Иванъ Михайловичъ.
Что онъ? Что съ нимъ?
Марья Васильевна.
Молодые-то гдѣ? Jean, я спутаюсь.
Николаевъ.
Да, ступай, цѣлуйся съ нимъ, – догоняй!....
Иванъ Михайловичъ.
Да, чтожъ это наконецъ? Не мучай: что съ тобой? за что?…
Николаевъ.
Уѣхали, – вотъ что! Всѣмъ въ рожу наплевали и уѣхали. (Садится въ кресло, гости окружаютъ его.)
Няня.
Чтожъ это, безъ благословенія?
1 Гость.
Не можетъ быть!
2 Гость.
Это неслыханно.
Марья Васильевна.
Ахъ! (Падаетъ въ кресло, няня бросается къ ней.)
Иванъ Михайловичъ (все еще съ хлѣбомъ).[308]
Николаевъ, этимъ шутить нельзя… Гдѣ она? Я тебѣ говорю.[309] (Къ лакею.) Гдѣ молодые? У тебя спрашиваю.
Лакей.
Изволили уѣхать.
Иванъ Михайловичъ.
Что вы всѣ взбѣсились, что ль? Ты самъ видѣлъ?
Лакей.
Какъ же. Мы съ Федоромъ въ повозку сажали.
Иванъ Михайловичъ.
Въ повозку? въ какую повозку? Я тебя до смерти убью, каналья! – (Подступаетъ къ нему, бросаетъ хлѣбъ,[310] лакей бѣжитъ.)
Марья Васильевна.
Jean, что ты! Ради Бога… (Иванъ Михайловичъ останавливается и задумывается.)
Николаевъ.
Да, братъ, это по новому, совсѣмъ по новому. И жалокъ ты мнѣ, и смѣшонъ! Ты дѣлай глупости, да другихъ въ дураки не ставь. Кабы ты мнѣ не былъ жалокъ, я бъ тебя бросилъ, и слова говорить не сталъ.
Гости.
Да чтожъ было? – Какъ это безъ благословенья!....
Посредникъ.
Да какъ же въ повозкѣ? Не можетъ быть.....
Николаевъ.
Я видѣлъ, что будетъ гадость какая нибудь. Я такъ и ждалъ. Онъ увѣрялъ меня. Я повѣрилъ, поѣхалъ въ церковь. Въ церковь невѣжа этотъ пріѣхалъ въ сертукѣ и синихъ штанахъ… Ну, хорошо. Я хотѣлъ везти ее, какъ слѣдуетъ по обряду… Онъ, не дослушавъ молебна, подхватилъ,[311] посадилъ ее въ свою карету. Ну, думаю… Я ужъ вовсе не хотѣлъ ѣхать, Софья Андревна пристала.... Поѣдемте, чтожъ, за что Любу обидѣть…[312] вѣдь онъ не знаетъ обряда..... Ну, думаю: поѣду, и Любу жалко.
