Красавица

– Что вы видели?

Пиппа повернулась к ней, озадаченная вопросом.

Одетта встретила взгляд Селины, и по ее глазам стало ясно, она понимает, к чему вопрос.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она с наигранной невинностью.

– Сегодня днем, – продолжила Селина, не моргнув и глазом, – когда вы взяли меня за руку, что вы увидели?

Улыбка Одетты исчезла.

– Я увидела лишь кадры возможных событий. Кружева все затмевали. – Она вскинула руку в перчатке. – Это порой раздражает, но это необходимо. Легко потерять связь с реальностью, если бродишь среди звезд.

Селина выпрямила плечи. Затем протянула руку, не сводя глаз с Одетты, решив во что бы то ни стало узнать, владеет ли она какой-то опасной информацией.

– Пожалуйста, скажите мне, что вы видели. Я хочу знать.

Как уже делала сегодня, Одетта едва наклонила голову, раздумывая.

– Ты точно уверена, mon amie? Знать, что случится, вовсе не означает избежать того, что случится.

Селина кивнула:

– Я уверена.

Одетта сняла лайковую перчатку со своей правой руки. Не мешкая, она положила свои холодные пальцы на ладонь Селины и закрыла глаза. Улыбка снова появилась на ее губах.

– La dompteuse des bêtes, – пробормотала она через мгновение. Открыла глаза, и в них отразился веселый блеск. – Je le savais![49] – поздравила она.

– Укротитель зверей? – перевела Селина с растерянным лицом. – Я ничего не понимаю.

Одетта не ответила. Ее губы сжались, точно она проглотила что-то кислое. Она медленно сглотнула и снова на миг зажмурила глаза. Что бы она ни увидела теперь, это заставило ее испугаться.

Пиппа прикусила нижнюю губу, а Селина почувствовала, как беспокойство крадется по ее позвоночнику, точно мелкие крупинки пота. Она сильнее сжала руку Одетты, ощущая, как теплеет ее кожа с каждой секундой.

– Что? – шепнула она. – Что такое?

И тут Одетта резко отдернула руку, освобождаясь от хватки Селины. Ее глаза распахнулись, черные зрачки широкие, блестящие, расфокусированные.

– Я не могла… – она умолкла, точно потерявшись. Затем выпрямилась точно солдат и одарила Селину очаровательной улыбкой. – Прости, mon amie, но твое будущее слишком размытое, чтобы я могла что-то рассмотреть.

Селина ей не поверила.

– Что это значит?

Одетта пожала плечами.

– Это значит, что твоей жизни еще предстоит принять свой курс. – Ее смех походил на бурлящие в шампанском пузырьки, легкие, беззаботные и воздушные. – Однако не беспокойся. Вскоре мы можем попробовать еще раз, я обещаю.

Селина заставила себя проглотить возражения. Магия Одетты оказалась вовсе не такой впечатляющей или полезной, какую она надеялась лицезреть. Однако еще была вероятность того, что эта девушка намеренно скрывала от Селины то, что увидела. Ни то ни другое не удовлетворяло Селину, но будет невежливым дальше требовать разъяснений на публике.

Словно ничего необычного не случилось, Одетта перевела взгляд на Пиппу, протягивая ей свою руку без перчатки.

– А ты хочешь попробовать?

Пиппа сделала шаг назад.

– Пожалуйста, не обижайтесь, но я предпочту, чтобы мое будущее стало для меня сюрпризом.

И снова воздушный смех сорвался с губ Одетты.

– Умница!

– Но, – добавила Пиппа, нахмурившись растерянно, – мне и правда интересно, как это работает. Вы рождаетесь с подобным талантом или же обучаетесь ему?

Одетта склонила голову сначала на одну сторону, а затем на другую, безмолвно балансируя между своими мыслями, как грузом на весах. Прежде чем ответить, она обратно натянула свою перчатку:

– Многие женщины в моей семье владели талантом предвидения. А это место дало мне шанс развить свой талант, не сталкиваясь с осуждением и предрассудками. Для таких, как я, это самое безопасное место из всех, какие только бывают. – Ее улыбка стала печальной, прежде чем снова озарить всех своим очарованием. – По правде сказать, это место совсем не похоже на все остальные.

– Кассамир назвал его La Cour des Lions, – сказала Селина.

– То есть… Львиное Сердце? – попыталась перевести Пиппа.

– Львиные Чертоги, – вежливо поправила Селина.

Глаза Пиппы округлились, когда она осознала то, что Селина осознала не так давно. Вот, снова Селина виновата в том, что затащила подругу в дебри острых, как бритвы, алмазов.

Может, это просто-напросто ее судьба – быть вестницей горя.

Одетта закатила глаза.

– Это вина не Кассамира. Это вина Бастьяна. Вот уж правда, этот парнишка может продать снежный ком пингвину. – Она рассмеялась. – Вы даже не представляете, какой он на самом деле драматичный. – Ее лицо стало грустным. – Ах, но если бы он услышал, что я это говорю, то уставился бы на меня своим взглядом, напоминающим кинжалы, пока я не извинюсь. И правда, он все же еще такой ребенок.

Потерявшись в словах Одетты, Селина не сразу сообразила их смысл. Ее кровь похолодела.

– Бастьян? Вы имеете в виду Себастьяна Сен-Жермена?

Одетта уставилась на нее.

– Да, это он. Un vrai demon, n’est ce-pas?[50] – Она шмыгнула носом. – По крайней мере на его личико приятно смотреть. Вы хоть раз видели более очаровательного дьявола?

– Нет, – призналась Селина. – К сожалению, не видел и он сам.

– Parfait! Simplement parfait![51] – Одетта хлопнула в ладоши, ее смех взвился вверх к кессонам потолка. Затем она продолжила беседу, не прерываясь, даже чтобы набрать в легкие воздуха.

Где-то высоко в облаках (или глубоко в огненной яме) какое-то потустороннее существо наверняка веселилось, наблюдая за Селиной. Ее плечи опустились, а губы сжались в тонкую линию, пока слова продолжали литься с губ Одетты, как вино на празднике Вакханалии.

– Дяде Бастьяна принадлежит все это здание и еще несколько домов во Французском квартале, – сказала Одетта. – Конечно, вы слышали о графе Сен-Жермене. Богат как Croesus[52] и очарователен как грех. А Бастьян – его единственный наследник – факт, который не оставляют без внимания юные особы почти всего нашего города, несмотря на… беспокойство многих в нашем обществе относительно его предков. – Ее смех приобрел лукавый оттенок. – Могу поспорить, деньги решают большинство проблем, не так ли? – Она подмигнула. – Хотя я сама говорю лишь на трех языках, а граф знает девять и может процитировать все Священное Писание по щелчку пальцев. А еще он огромный фанат… – она оборвала свою речь, когда увидела затуманенный взгляд Селины. – О, ну да я много болтаю. – Одетта заговорщицки склонилась к Пиппе, которая стояла сбоку, смыкая и размыкая пальцы. – Не верьте всем жутким слухам. Дядя Бастьяна – замечательный человек. Когда родители Бастьяна умерли, он взял его к себе и заботился о нем, как о собственном сыне.

Селина прочистила горло, шокированная таким количеством информации.

– Я впервые слышу о графе, а с его племянником… познакомилась лишь нынешним вечером.

Одетта наклонила голову.

– Граф сейчас не в городе, но подозреваю, что Бастьян прибудет сюда с минуты на минуту. – Она оглядела устилающий полы ковер, ее взгляд проскользил между ножками стульев. – В любом случае глядите в оба, вдруг заметите Туссена.

– Что? – Селина вновь вспомнила, как двигаться. – Мы должны искать что-то… на полу? – После лицезрения шахматной партии, которая разыгралась сама по себе, Селина не хотела, чтобы ее поймал озорной стол в зале или табурет со странным чувством юмора.

– Не беспокойтесь. Это пустяки. – Одетта снова сделала жест руками, и Селина расценила его как волнение. – Туссен… это бирманский питон Бастьяна. – Следующие слова она произнесла на одном дыхании: – Правда, он совершенно безобидный. Маленький ангелок дорожит своим покоем и не обидит даже мышку. – Она скорчила гримасу и прикусила губу. – Zut alors[53]. Не в буквальном смысле, конечно же. – Лицо Одетты вновь просияло. – Погодите немного. Вы и не заметите, как станете лучшими друзьями.

Потребовалось несколько мгновений, чтобы сложить воедино бессвязные слова Одетты.

Бирманский питон Бастьяна.

Огромная змея Бастьяна.

При мысли о змее, о которой шла речь и которая должна была вот-вот появиться, Пиппа издала тихий писк и отскочила назад, ища стул или что-нибудь, куда можно забраться. Селина же приросла к полу, знакомый раж пробежал по ее венам.

Одетта уныло на них посмотрела.

– Иногда Туссен любит обвиваться вокруг чего-нибудь теплого, но, пожалуйста, знайте, что вам нечего бояться. Я упомянула о нем лишь по одной причине: если не знать, что вы видите, это может слегка… напугать.

– Змея? – взвизгнула Пиппа, глядя по сторонам так, словно мечтала врасти в панель на стене за своей спиной. – Что за человек выбирает в качестве домашнего питомца змею?

– Люцифер, – отозвалась Селина спокойным голосом. – Люцифер бы выбрал змею в качестве домашнего питомца.

Смех сорвался с губ Одетты, когда она потянулась к своему бокалу вина.

– Ах, вы обязаны мне рассказать, что случилось, когда вы познакомились сегодня. Как чудесно!

Селина втянула щеки, чтобы ее негодование не вырвалось на свободу.

Голубые глаза Пиппы обшаривали пол, она покусывала губы, а пальцами вертела золотой крест на шее.

– Мы повстречали мистера Сен-Жермена по пути сюда. Он не… – она колебалась, – такой великодушный, каким должен был бы быть.

– Не удивлена, услышав подобное, – сказала Одетта. – Бастьян словно герой детской песенки. Когда он добрый, он очень, очень добрый. Когда же он злой… Уверена, вы поняли, к чему я клоню.

Селина определенно поняла. Однако она не желала тратить и дальше свое время на то, чтобы размышлять об этом юноше и его дурацкой ручной змее. Потребуется усилие, но Селина сможет перестать думать о… чем бы это ни было, что вызывает у нее такой нездоровый интерес к этому прекрасному парню.

По правде сказать, она совсем не понимала этого. Их знакомство длилось едва ли дольше нескольких минут, а смазливого личика было явно недостаточно, чтобы отвлечь ее от всех его неподобающих поступков. До рассвета, Селина была уверена, она сможет взять под контроль свои эмоции.

Ничего хорошего не выходит, когда чувства вырываются на свободу.

Ее глаза остановились на картине в позолоченной раме на другой стороне зала. Она позволила своему зрению расфокусироваться, пока вокруг не заблестело жидкое золото. Селину раздражала мысль, что ее внимание к парню вроде Бастьяна показывало, насколько она сама сломана внутри. За один короткий вечер он стал занозой в боку Селины. Напоминанием, что с ней что-то не так.

Может, в этом все дело. Может, это вовсе не восхищение. Может, это влечение к существу, которое скрывается в ней самой. Не так давно это существо даровало ей невероятную власть над ее мучителем и свободу распоряжаться его жизнью.

Однако еще оно сделало ее убийцей.

Выражение лица Селины посуровело. Нет, она должна покончить с этими мыслями. Немедленно.

И это сработало бы. Позже Селина могла поклясться, что была на расстоянии вытянутой руки от победы, от желания засунуть все, связанное с Себастьяном Сен-Жерменом, в темную бездну. Заставить его исчезнуть навсегда.

Все бы пошло, как она задумывала.

Если бы только не пронзительный вопль, который неожиданно разнесся по залу.

Призрак

Визг Пиппы, от которого кровь стыла в жилах, заполнил помещение, отражаясь от панелей на стенах и заставляя золотые кисточки на портьерах дрожать. Он разделил пространство на две части, точно разрыв на ворсистом ковровом покрытии. Пробуждая адские недра глубоко под землей.

Такой визг поистине вызывает восхищение.

В тот самый миг, когда крик сорвался с губ Пиппы, все в Львиных Чертогах подскочили и напряглись, готовые спасаться бегством. Одетта бросилась к Пиппе, чуть не опрокинув свой бокал с вином, и темно-красный напиток расплескался на юбку Пиппы. Прежде чем Селина успела моргнуть, стильный мужчина с Дальнего Востока уже двигался им навстречу, вертя в руках перламутровый кинжал. Он остановился рядом с Пиппой, перекидывая свой кинжал из одной руки в другую. Бун снова появился поблизости, вертя в руках ножик для колки льда. Две женщины с необработанными камнями в кольцах выгнули спины, точно пантеры, готовые нападать, их пальцы изогнулись, как когти, и их драгоценности стали больше похожи на оружие, чем на украшение. Победитель же последней шахматной игры просто-напросто положил на стол перед собой пистолет, на его бородатом лице не отразилось ни капли тревоги.

Селина вцепилась в локоть подруги, дергая ее поближе к себе и укрывая своим телом, словно щитом.

– Что случилось? – спросила она тихим голосом. – Ты в порядке?

Уголки губ Пиппы виновато опустились.

– Я… мне показалось, что-то коснулось моей ноги, – призналась она, переводя дыхание, все еще с испугом озираясь по сторонам. – Наверное, померещилось. – Сделав паузу, она произнесла громко, так, чтобы все в зале ее услышали: – Я прошу прощения за то, что всех напугала. Ничего не случилось. Пожалуйста, примите мои глубочайшие извинения.

Однако все те, кто приготовился к атаке, не отступили. Многие продолжили глядеть на Пиппу с беспокойством, и глаза их озадаченно мерцали. Снова в голову Селине закралась старая мысль:

«Не от мира сего».

Но ведь это же невозможно. Не так ли? Одно дело – верить в фокусы и иллюзии. И совсем другое – верить в существ из детских сказок.

Пиппа сделала большой вдох, ее щеки порозовели.

– Мне правда жаль, – сказала она снова, еще громче, одновременно пытаясь стряхнуть с юбки вино, пока то не въелось в материю окончательно.

– Хватит уже извиняться, – пробормотала Селина. – Чтоб эта проклятая змея с ее владельцем оспой заразились.

Затем, точно возглас Пиппы каким-то образом просочился сквозь панельные стены, одна из двух дверей на другом конце зала распахнулась, и поток холодного ветра пронесся мимо, покрывая мурашками кожу на шее и груди Селины. Сначала в дверях никого не было видно, но потом те, кто стоял рядом, немного посторонились, явно пропуская кого-то – или что-то.

– О, а вот и он, – просияла Одетта.

Пиппа потянулась к Селине, когда огромная змея, чью чешую усыпали темно-коричневые пятна с черной окантовкой, поползла по коврам. Страх и возбуждение наполнили тело Селины. Она начала было отступать в сторону, когда змея приблизилась, однако Пиппа держала подругу крепко, вцепившись пальцами в ее запястье.

– Они чуют страх, – пробормотала Пиппа.

– Откуда ты знаешь?

– Прочитала где-то.

– Что за бред. – Одетта сняла испачканные вином перчатки. – Формально они ничего не чуют. Лишь пробуют все на вкус своим языком.

Селина бросила испепеляющий взгляд в сторону Одетты, когда змея проползла мимо них и исчезла в колышущихся шторах цвета индиго у окна. Но даже когда питон исчез, Пиппа не ослабила свою мертвую хватку на запястье Селины.

– О, чепуха-а! Туссен никого не обидит, – заверила их Одетта, сунув свои оголенные руки в карманы. – Однажды он обвился вокруг Арджуна, но это казалось страшным всего на минутку. – Она сделала паузу, припоминая. – Да и этот преступный поглотитель вкусностей того заслуживал.

– Что… что он сделал? – спросила Пиппа.

– Очевидно, истребил слишком много вкусностей. – Парень, о котором шла речь, усмехнулся у Пиппы за спиной. Его британский акцент стал еще менее различим, явно разбавленный алкоголем.

Селина обернулась на Арджуна в изумлении, отметив про себя его покрасневшие костяшки пальцев и растрепанный внешний вид. Ненавязчивое напоминание о том, что, несмотря на свою доброжелательную наружность, этот ост-индский юноша был вовсе не тем, кем казался на первый взгляд. В конце концов, ему как-то удалось пересечь зал совершенно незамеченным, точно тень, проскользнувшая сквозь облако дыма.

Пиппа резко развернулась с несвойственным ей отсутствием грациозности и чуть было не поскользнулась на ровном месте. Она бы точно рухнула на пол, если бы Арджун не успел приобнять ее за плечи, чтобы помочь восстановить баланс.

– Держу тебя, милая моя, – сказал он с лукавой полуулыбкой.

Испуг исказил лицо Пиппы на долю секунды. В следующий миг она оттолкнула его с удивительной для ее хрупкой фигуры силой. Арджун шлепнулся на пол, приземлившись на ягодицы, его жилет съехал набок, а монокль запутался в цепочке на шее.

Селина пыталась сдержать себя, но ей не удалось. Пришлось прикрыть губы тыльной стороной ладони. Через миг и Одетта хваталась за Селину, гогоча вместе с ней. Странно, но Пиппа не присоединилась к всеобщему веселью. Она зажала рот обеими ладонями. Покраснела и бросилась помогать Арджуну подняться, протянув ему руку.

На что получила рассерженный отказ.

– Мне так жаль! – сказала она, румянец уже заливал ее шею. – Я не думала, что вы окажетесь таким…

– Услужливым? – подсказал он.

– Разогретым, – закончила свою фразу Пиппа, смущаясь.

Арджун поднял на нее глаза с любопытством, затем ухмыльнулся, однако так и не принял протянутую ему руку помощи. Вместо этого он покосился налево и свистнул, привлекая внимание недавнего чемпиона по шахматам. В следующую секунду долговязый паренек, чьи рыжеватые навощенные усы завивались на кончиках, подошел и поднял Арджуна на ноги со сверхъестественной силой.

– Ты как, в порядке, дружище? – спросил он с сильным акцентом кокни. Когда он выпрямился, то навис над всеми вокруг, точно башня, а его длинные тонкие руки и ноги делали его похожим на жердь. – Каждый махараджа такой неуклюжий и не умеет пить, как ты?

Арджун закатил глаза.

– Что за вздор. Не каждый человек в Индии махараджа, Найджел. – Он сделал паузу для пущего эффекта, проверяя, на месте ли его золотые запонки. – Как и не каждый англичанин джентльмен.

– Паршивец!

– Гадкий империалист.

– Неуклюжий придурок!

– Переросший сук.

Навощенные усы Найджела дрогнули. Затем он запрокинул назад голову и захохотал. Его смех звучал так жизнерадостно, что Селина невольно улыбнулась.

– ¿Qué está pasando, Odette?[54] – Глубокий голос оборвал эту mêlée[55], звук раскатился эхом за их спинами.

– ¡Hostia![56] – вздрогнув, воскликнула Одетта. Она вскинула сжатые в кулаки руки, готовясь защищаться. – Прекращай пытаться меня напугать, задница ты ослиная. Te dije lo que sucederá la próxima vez…[57] – Она начала тараторить так быстро, что Селина уже не могла ничего разобрать, испанские слова срывались с губ Одетты с невероятной легкостью.

Арджун и Найджел переглянулись. А затем не мешкая отправились к столу рулетки на другом конце зала.

Одетта продолжала отчитывать новоприбывшего за спиной Селины. Однако Селина не хотела оборачиваться. Ей это было не нужно, чтобы понять очевидное. Ее пульс застучал в горле, когда она ощутила его тепло. Чувство, будто ее одновременно тянет к нему и отталкивает, как магнитом с противоположными полюсами, полностью завладело ей. Точно как в самую первую ночь, когда она только прибыла в Новый Орлеан, когда перед ним расступались люди без единого сказанного вслух слова, присутствие Бастьяна было осязаемым. Что-то словно менялось в самом воздухе вокруг, как дуновение ветра.

Существо внутри Селины зашевелилось под кожей, приходя в движение и оживая.

Нет. Селина Руссо – не флюгер. Присутствие Призрака не повлияет на нее, как на всех окружающих. Он никакой не особенный, как все привилегированные мальчишки, с которыми она сталкивалась в своем прошлом. Лишь еще одна испорченная пародия на титулованного мужчину. Она сделала глубокий вдох, твердо решив не поддаваться чувствам.

Селина почувствовала, когда взгляд Бастьяна остановился на ее шее. Волосы встали дыбом, заставляя спину покрываться мурашками. Он стоял так близко, что она могла учуять бергамот в его одеколоне. Привкусы цитруса и специй.

Этот мальчишка опасен. Слишком уж опасен. Как топливо для ее огня.

Она расправила плечи. Силясь во что бы то ни стало успокоить существо внутри себя.

Одетта продолжала отчитывать Бастьяна на смеси испанского и французского языков. Не проникнувшись ее тирадой, Бастьян спокойно и уверенно обошел Селину и Пиппу своей размеренной, грациозной походкой. Со времени их первого знакомства около часа назад он избавился от своего сюртука и закатал рукава свежей белой рубашки, поверх которой был явно сшитый на заказ шелковый жилет угольного цвета, а на внутренней части его предплечья стали видны любопытные черные отметины. Пренебрегая современной модой, он коротко стриг свои темные волосы, напоминая Селине бюст Юлия Цезаря, который она однажды видела. На плечах у него висела кобура из отполированной кожи, и револьвер поблескивал под правой рукой. Когда Бастьян встретился взглядом с Селиной, он поджал губы, и раздражение промелькнуло на его лице, сводя челюсти. Недовольство исказило прекрасные черты. Ни капли удивления или радости от встречи.

Отчего-то это придало Селине смелости. Ей захотелось показать ему свое презрение, как он показал ей свое.

– Ты все сказала? – спросил он тихо у Одетты, хотя его взгляд оставался неподвижным на Селине.

– Пока что, – шмыгнула носом Одетта. – Просто не делай так больше. Ты ведь знаешь, я ненавижу, когда меня застают врасплох. И не сомневаюсь, именно по этой причине тебе нравится так делать, malquisto[58].

Хотя ее тон и смягчился, приняв шутливую манеру, Бастьян не улыбнулся.

– Responde mi pregunta. ¿Por qué está ella qui?[59]

– Нет. – Одетта скрестила на груди руки. – Я не стану отвечать на твой вопрос. C’est impoli[60]. Эти дамы – мои гостьи, и я не обязана тебе объяснять, что они тут делают.

Взгляд Бастьяна посуровел, выражение лица стало мрачным. При любых других условиях, поняла Селина, его ледяной взгляд вселяет в людей страх. Вызывает желание подчиниться без лишних вопросов.

Она посмотрела ему прямо в глаза, так же холодно и сурово, чувствуя, как сердце стучит под ребрами. Селина ждала, когда он попросит их удалиться. В конце концов это здание принадлежало его семье. И неважно, что кто-то другой скажет иначе, было очевидно, что именно Бастьян заправлял Львиными Чертогами, начиная с резного потолка и заканчивая змеей, снующей по мягким коврам.

Люцифер в логове львов.

Однако Бастьян промолчал. Выражение его лица смягчилось, плечи опустились. Прежде чем Селина успела сделать выдох, очаровательная улыбка заиграла на его губах с таким природным достоинством, какое присуще лишь аристократам.

Наблюдая за этой трансформацией, Селина пришла в ярость.

Бастьян поклонился Пиппе.

– Добро пожаловать в «Жак», мадемуазель. Я Себастьян Сен-Жермен. C’est un plaisir de faire votre connaissance[61]. – Как виртуозный хамелеон, он склонился, чтобы поцеловать ей ручку.

Хотя щеки Пиппы порозовели от его прикосновения, она прочистила горло. Выдернула пальчики из его руки.

– Мы уже знакомы, сэр.

Селина не сдержала ухмылки.

– Quel charlatan![62] – Одетта фыркнула, делая глоток вина. – Они знают, кто ты такой.

Бастьян ничуть не смутился от этой насмешки над собой.

– Однако, как я полагаю, мы не представились друг другу официально.

– Тогда permettez-moi[63]. – Лукавая искра блеснула в зрачках Одетты. – Сногсшибательная юная особа справа от тебя с вороной копной волос и глазами, точно египетские изумруды, Селина… – она вдруг замолчала и рассмеялась. – Я только что поняла, что не знаю твоего полного имени, mon amie.

Селина протянула руку, всем своим видом показывая равнодушие.

– Меня зовут Селина Руссо.

Бастьян принял ее руку. Она почувствовала его мимолетное сомнение за миг до того, как он взял ее ладонь в свою. Легкую дрожь, точно он сделал ошибку в своих рассуждениях и осознал это слишком поздно. Огонь прокатился волной по ее руке, медленно разливаясь, словно существо в ее крови желало насладиться прикосновением. Прежде чем Бастьян успел наклониться, чтобы поцеловать ее руку, она отдернула свои пальцы.

На его лице промелькнуло чувство, которое Селина не смогла прочесть, оно появилось и исчезло, прежде чем она успела его осмыслить. Затем улыбка Бастьяна приняла дикий изгиб, усмешку. Безмолвный вызов.

Это придало Селине еще больше сил. Если он собирается играть с ней в игру, она просто-напросто сыграет лучше. Селина покосилась на Пиппу и наклонила голову, позволив многозначительному огоньку блеснуть в глазах. Это был тот самый взгляд, который она наблюдала у бесчисленных женщин парижского общества, когда те переглядывались, словно только они знали какую-то прелестную тайну.

– А это моя хорошая подруга, мисс Филиппа Монтроуз.

Пиппа кивнула, ей явно было некомфортно. Хотя Одетта и пыталась принять вид полного равнодушия, наблюдая за происходящим, ее взор метался между Селиной и Бастьяном, словно она становилась свидетельницей распутывающегося клубка. Когда она заметила, что Селина таращится на нее, то отвела глаза, уставившись на испачканную вином юбку Пиппы.

– Merde! – выругалась Одетта. – Вот я негодяйка. Совсем позабыла о твоем наряде. Пойдем со мной. – Она уверенно двинулась в сторону лестницы.