Избранные стихи

Николай Агнивцев

Избранные стихи

Любовь крокодила

Удивительно мил, —Жил да был крокодил,Так аршина в четыре, не боле.И жила да была,Тоже очень мила,Негритянка по имени Молли.и вот эта Молли, девица,Решила слегка освежитьсяИ, выбрав часок между дел,На речку купаться отправилась.Крокодил на нее посмотрел,Она ему очень понравилась,– И он ее съел!А съевши, промолвил: «Эх-ма!Как милая Молли прекрасна!»Любовь крокодила весьмаСвоеобразна!

Ниам-ниам

С рожденья (кстати ли, некстати ль)Всю жизнь свою отдав мечтам,Жил-был коричневый мечтательИз племени ниам-ниам.Простого сердца обладатель,О мыле тихо по ночамМечтал коричневый мечтательИз племени ниам-ниам.И внял его мольбам создатель:Приплыло мыло к берегам!И… скушал мыло тот мечтательИз племени ниам-ниам.

Африканская идиллия

Однажды в АфрикеКупался жираф в реке.Там жеКупалась гиппопотамша.Ясно,Что она была прекрасна.Не смотрите на меня так странно:Хотя гиппопотамши красотой и не славятся,Но она героиня романаИ должна быть красавицей.При виде прекрасной гиппопотамшиЖесткое жирафино сердцеСтало мягче самой лучшей замшиИ запело любовное скерцо!Но она,Гиппопотамова жена,Ответила ясно и прямо,Что она замужняя дамаИ ради всякого (извините за выражение) сивого меринаМужу изменять не намерена.А если, мол, ему не терпится… жениться,То, по возможности, скорейПусть заведет себе жирафиху-девицуИ целуется с ней!И будет путь жизни их ярок и светел,А там, глядишь, и маленькие жирафики появились…Жираф ничего не ответил,Плюнул и вылез.

Негритёнок под пальмой

О, иностранец в шляпе, взвесьМою судьбу. Всю жизнь с пеленокСижу под этой пальмой здесьЯ, бедний черный негритенок!Я так несчастен! Прямо страх!Ах, я страдаю невозможно!О, иностранец в шляпе, ах!Я никогда не ел пирожных!

О крокодиле

Я расскажу вам об одном крокодиле,Квартировавшем в Ниле,Который былВсем крокодилам крокодил.Внутри этого крокодилаМожно былоУстроить танцевальний зал!И будучи на весь мир в обиде,Туристов, как устриц, глоталЭтот Нерон в крокодиловом виде!И знали о его нравеИ на острове Яве,И в Лондоне, и в. Трапезунде.А когда он бнл сражен кровожадной пулей,То из кожи его понаделали ридикюлей!Sic transit gloria mundi!Все это пока юмористика.Но тут начинается мистика!Представьте, один из ридикюлей этихПопался некой Кэтти,Знакомой некого Джемми,Который был ее милымИ был в свое времяПроглочен этим самым крокодилом.

Ишак

По горам за шагом шагНеизвестный шел ишак.Шел он вверх, шел он вниз,Через-весь. прошел ТавризИ вперед, как идиот,Все идет он да идет!И куда же он идет?И зачем же он идет?– А тебе какое дело

Зюлейка

У Зюлейки ханумГубы, как рахат-лукум,Щеки, как персики из Азербинада,Глаза, как сливы из шахского сада.Азербайджанской дороги длиннейЗюлейкинн черные косы.А под рубашкой у ней:Спрятаны два абрикоса.И вся она – вва!Как халва,Честное слово!Только любит она не меня, а другого!

Много

Много есть персианок на свете,Но собою их всех заслоня,Как гора Арарат. на рассвете,Лучше всех их Зулейха моя!Почему? Потому!Много персов есть всяких на свете,Но собою их всех заслоня,Как гора Арарат на рассвете,Больше всех ей понравился я.Почему? Потому!Много есть ишаков в этом месте,Сосчитать их не хватит ста лет.Только все же глупей всех их вместеМуж Зулейхи Гассаи бен Ахмет!Почему? Потому!

Два конца палки

Раз персидскою весноюШел Абдул к Фатиме в домС нагруженным кос-халвоюОчень глупым ишаком.Шел Абдул и пел: «Всю ночь-тоПроцелуюсь я, да как!Ты ж не будешь, оттого чтоЯ Абдул, а ты ишак!»Так, смеясь весьма ехидноИ хватаясь за бока,В выражениях обидныхПел Абдул про ишака.«Вот идет со мной ишак.Он один, а глуп, как два!Ай, какой смешной ишак!Вва!»И придя к ней, стук в окошко:– Вот и я, Фатима, здесь!Целоваться вы немножкоНе интересуетесь?Но она ему иа этоОтвечала кратко, чтоМужу старому АхметуНе изменит ни за что!Он сказал: «Ой, как вы строги!»И домой он держит шаг.И с усмешкой по дорогеПро Абдула пел ишак:«Вот идет со мной ишак.Он один, а глуп, как два!Ай, какой смешной ишак!Вва!»

Даже непонятно

Хорошо жить на Востоке,Называться бен ГассанИ сидеть на солнцепеке,Щуря глаз на Тегеран!К черту всякие вопросы.Тишь да гладь и благодать.Право, с собственного носаДаже муху лень согнать.Просто даже непонятно,Персия то иль персидский рай.Ай, как-хорошо, ай, как приятно!Ай-ай-ай! Ай-ай-ай!Хорошо сидеть на крышеПерсом с ног до головыИ толстеть там от кишмиша,Абрикосов и халвы.Если станет очень грустно,Скушай персик от тоски.Ай, как вкусно! Ай, как вкусно!Ай, как вкусны персики!Просто даже непонятно,Персия то иль персидский рай.Ай, как хорошо, ай, как приятно!Ай-ай-ай! Ай-ай-ай!Чтоб любви не прекословить,Стоит только с крыши слезть.Кроме персиков, еще ведьПерсианки тоже есть.Ай Лелива! Глаз, как слива,Шаль, как пестрый попугай.Ай, Лелива! Ай, Лелива!Как целуется, ай-ай!Просто даже непонятно,Персия то иль персидский рай.Ай, как хорошо, ай, как приятно!Ай-ай-аи! Ай-ай-ай

Невероятная история

Дребезжит гитара сонно.Где-то булькает мадера.Ночь, луна… В окошке донна,Под окошком кабалеро.Ну-с, итак в испанском стилеНачинаю ритурнель я!Место действия – Севилья.Время действия – в апреле.Скоро будет две недели,Как жене своей на гореДон-супруг на каравеллеГде-то путается в море.Услыхав о том, открытоДон-сосед, от страсти яройВмиг лишившись аппетита,Под окно пришел с гитарой.Все, что знал, пропел он донне,И, уставши напоследок,Он запел в минорном тонеПриблизительно вот эдак:– Донна, донна, в вашей властиСердце вашего соседа.Ах, от страсти я на частиРазрываюсь, как торпеда!– Нет, не ждите поцелуя, —Отвечает донна тонно. —Нет, нет, нет, не изменю яСвоему супругу дону! —И добавила, вздыхая,Не без некоторой дрожи:– К вам не выйду никогда я.На других я не похожа!Вы не верите?… Я тоже!

Это было в Барселоне 19-го мая

Вновь гранатные деревья расцвели, благоухая.У вдовы сеньора Сузы собралася стая теток,Черноокую Аниту убеждая выйти замуж.Тетки все единогласно. ей. советовали выбратьБарселонского гидальго Мануэло Эступидос.– Для вдовы в поре цветущей не найдешь ты лучше мужа.Он богат, в солидных летах, шестьдесят ему не больше!На советы добрых теток улыбнулася АнитаИ, потупив скромно очи, звонким молвила контральто:– Ах, мне кажется, что, вместо одного такого мужа,Трех мужей двадцатилетних я охотнее взяла бы.При таком ответе странном стая теток в изумленьиВдруг отпрянула, закаркав:– Ты с ума сошла, Анита!А гранатные деревья улыбнулись, расцветая.Это было в Барселоне девятнадцатого мая.

В Севилье

Это случилось в Севилье,Там, где любовь в изобилье,С донной Эльвирой д'АморДи Сальвадор!Шли по ночам целоватьсяЮношей ровно двенадцатьK донне Эльвире д'AморДи Cальвадор!И возжелав с ней контакта,Прибыл тринадцатый как-тоК донне Эльвире д'АморДи Сальвадор!Но был отвергнут навекиЭтот тринадцатый некийДонной Эльвирой д'АморДи Сальвадор!Ибо одно достоверно:Очень была суевернаДонна Эльвира д'АморДи Сальвадор!

Вот и все

В саду у дяди кардинала,Пленяя грацией манер,Маркиза юная игралаВ серсо с виконтом Сент-Альмер.Когда ж, на солнце негодуя,Темнеть стал звездный горизонт,С маркизой там в игру другую'Сыграл блистательный виконт.И были сладки их объятья,Пока маркизу не засталЗа этим трепетным занятьемПочтенный дядя кардинал.В ее глазах сверкнули блестки,И, поглядевши на серсо,Она поправила прическуИ прошептала: «Вот и все!Прошли года! И вот без счетаПод град свинца – за рядом ряд,Ликуя, вышли санюлотыНа исторический парад.– Гвардейцы, что ж вы не идете?» —И в этот день, слегка бледна,В последний раз – на эшафоте —С виконтом встретилась она.И перед пастью гильотины,Достав мешок для головы,Палач с галантностью стариннойСпросил ее: «Готовы ль вы?»В ее глазах потухли блестки,И, как тогда в игре в серсо,Она поправила прическуИ прошептала: «Вот и все!»

Рассеянный король

Затянут шелком тронный зал!На всю страну сегодняКороль дает бессчетный балПо милости господней!..Он так величественно мил,Галантен неизменно.Он перед дамой преклонилВысокое колено!Старый шут, покосившись на зал,Добродушно смеясь, прошептал:– Он всегда после бала веселогоВозвращается без головы!Как легко вы теряете голову!Ах, король, как рассеяны вы!Ворвались санкюлоты в зал!На всю страну сегодняНарод дает свой первый балПо милости господней!..Король был, как обычно, мил,Галантен неизменно!..И под ножом он преклонилВысокое колено!..Старый шут, покосившись на залИ злорадно смеясь, прошептал:– Он всегда после бала веселогоВозвращается без головы!Как легко вы теряете голову!Ах, король, как рассеяны вы!

Бильбокэ

К дофину Франции, в печалиСкользнув тайком из-за угла,Однажды дама под вуальюНа аудиенцию пришла,Перед пажом склонила взоры:Молю, дофина позови!Скажи ему, я та, которойПризнался в вечной он любви!– Что вас так всех к дофину тянет?Прошу – присядьте в уголке!Дофин устал! Дофин так занят!Дофин играет в бильбокэ!К дофину. Франции в покои,Примчав коня во весь опор,С окровавленной головоюВорвался бледный мушкетер.– Эй, паж! Беги скорей к дофину!Приходит Франции конец!О, горе нам! Кинжалом в спинуУбит король, его отец!– Что вас так всех к дофину тянет?Прошу – присядьте в уголке!Дофин устал! Дофин так занят!Дофин играет в бильбокэ!К дофину Франции в финалеОднажды через черный ход,Хотя его не приглашали,Пришел с дрекольями народ!'.Веселый паж не без причиныРасстроен был почти до слез,Но возвратившись от дофина,С полупоклоном произнес:– Что вас так всех к дофину тянет?Прошу – присядьте в уголке!Дофин устал! Дофин так занят!Дофин играет в бильбокэ!

Пять минут

Бьет полдень! И чеканным шагомНаряд дворцовых егерей,Склонившись к золоченым шпагам,У королевских встал дверей.В заботах вечных о народе,Любовью к подданным согрет,Его Величество проходитНа пять минут в свой кабинетParbleu!.. Как вы неосторожны!Эй, тише там! Эй, чернь, молчать!Тс-с! Тише! Тише!'Разве можноЕго Величеству мешать?!Настала ночь! Погасли свечи!Оделся в тьму дворцовый сад.Лишь под боскетом чьи-то плечиЗигзагом молнии блестят.Забыв на время о народеИ чуть нарушив этикет,Его Величество снисходитНа пять минут к мадам Жоржетт.Parbleu!.. Как вы неосторожны!Эй, тише там! Эй, чернь, молчать!Тс-с! Тише! Тише! Разве можноЕго Величеству мешать?!Блеснуло утро! И, как птица,Сквозь гордый строй рапир и шпагНад побледневшею столицейВзметнулся гневно алый флаг!И снова вспомнив о народе,Увидев в первый раз народ,Его Величество восходитНа пять минут на эшафот!Parbleu!.. Как вы неосторожны!Эй, тише там! Эй, чернь, молчать!Тс-с! Тише! Тише! Разве можноЕго Величеству мешать?!

Королева бледна

Королева бледна,Королева грустна,Королева от гнева дрожит.В стороне – одинок —Голубой василек —Бедный паж, пригорюнясь сидит.Королева бледна,Королева грустна,Королевская грудь, как морская волна,В пене кружев вздымается, гневом бурля.Королеве сегодня всю ночь напролетСнился юноша-паж, голубой бернадотИ… костыль короля.

Если бы

Если бы я был слоном из Бомбея,То, избегая всех драм,Силы слоновой своей не жалея,Целую жизнь вас на собственной шееЯ бы носил, о Madame!Если б я был крокодилом из Нила,То, подплывя к берегамИ отряхнувшись от грязного ила,К вам я подполз бы, и тихо и милоСъел бы я вас, о Madame!Если б я был быстроногою серной,То по отвесным камням(Хоть это было бы, может, и скверно!)Все же от вас с быстротою чрезмернойЯ бы удрал, о Madame!Но, к сожалению, (как достоверноЭто известно и вам),В смысле тех качеств я создан мизерно:Не крокодил я, не слон и не серна!Вот в чем беда, о Madame!..

Бестактный поступок

Подобно скатившейся с неба звезде,Прекрасная дама купалась в пруде.Заметив у берега смятый корсаж,Явился к пруду любознательный паж.Увидев пажа от себя в двух шагах,Прелестная дама воскликнула: «Ах!»Но паж ничего не ответствовал ейИ стал равнодушно кормить голубей.Подобным бестактным поступком пажаЗарезана дама была без ножа.*И вышла сердито она из воды,А паж в тот же вечер дождался беды:За дерзких поступков фривольный уклонВ дворцовой'конюшне был высечен он.………………………* В некоторых списках вместо четырех последних строк стоит:Так, в этом пруду всем повесам в укорПрекрасная дама сидит до сих пор!

Леди и Леда

Между статуй прямо к ЛедеШла по парку гордо леди,А за нею чинно следомШел лакей с шотландским пледом.И сказала гордо леди,Подойдя вплотную к Леде:«Шокинг!» – и за этим вследЗавернула Леду в плед.О, заботливая леди,Плед совсем не нужен Леде!Уверяю вас, для ЛедНужен лебедь, а не плед!

Дама и обезьяна

Сбившись в слабостях со счета,Догаресса монна БланкаВ ожидании ЭротаЗабавлялась с обезьянкой.И взглянув на вещи прямо,В элегическом мечтаньиГоворила эта дамаУдивленной обезьяне:– Почему мы к вам так строги?Ведь у вас, без всякой лести,Те же руки, те же ногиИ все прочее на месте!Все, что требует от мужаЭротический регламент,Все у вас есть! Плюс к тому жеАфриканский темперамент!– Ах, мадам, не в том вопрос-то! —Шимпанзе сказал, вздыхая, —Это все ужасно просто,И причина здесь иная!Чтоб доставить даме счастье,Мы с большим успехом можемПотягаться в деле страстиС вашим мужем, старым дожем!Я бы мог быть арлекином:Шимпанзе ведь не священник!Но что делать?!.. Для любви намНе хватает только… денег!..

Смерть поэта

Знайте: как-то, когда-то и где-тоОдинокий поэт жил да был…И всю жизнь свою, как все поэты,Он писал, пил вино и любил.Обогнавши Богатство и Славу,Смерть пришла и сказала ему:– Ты поэт и бессмертен!.. И право,Как мне бить, я никак не пойму?!!Улыбаясь, развел он рукамиИ с поклоном промолвил в ответ:– В жизни я не отказывал даме!Вашу руку!..И умер поэт.

Слон и муха

Однажды некий крупный слон,Красою мухи поражен,К той мухе, словно феодал,Преступной страстью воспылал.Но муха, быстро рассудив,Что толстый слон, хоть и красив,Но все же толст для жениха,Взяла и скрылась от греха.Влюбленный слон не пил, не ел.Влюбленный слон бледнел, худелИ таял, таял по часам. —Dans chaque malheure cherchez la femme!И как французский томный граф,Он умер, тихо прошептав:«Не для меня придет весна!»Так муха слопала слона.Отсюда ясно, что слоныВлюбляться в муху не должны,Зане на сей предмет для нихСудьба назначила слоних.

Король бубен

В далеком неком царстве,В заморском государстве,Хоть это выражениеНемного старовато,Но все же, тем не менее,Жил был король когда-то.Как водится, конечно,Он жил весьма приятно,Любил народ сердечноИ был любим обратно.И назывался онКороль бубен!Однажды на балуКороль, к стыду и сраму,Заметил вдруг в углуНеведомую даму.– О, кто вы, дивный Икс?Эй, ты, Валет червей,Кто это? – Дама пик-с!– Позвать ее скорей!Покинув бал тайком,Пылая страстью низкой,Сидят в саду вдвоемКороль с авантюристкой.Последний сделав шаг,Вдруг молвил он, расстроясь:– Позвольте… как же так?Вы… только лишь… по пояс?!И крикнул, полон гнева:– Вы, значит, полудева?!На что сия кокоткаОтветствовала кроткоБез слез и не грубя:– Взгляните на себя!Взглянул… и был весьма смущенКороль бубен.Вздохнул он платонично,И, против ожидания,Увы, весьма приличноЗакончилось свидание.

Когда цветёт сирень

В тот день все люди были милыИ пахла, выбившись из силы,Как сумасшедшая, сирень.И взяв с собою сыр и булку,Сюзанна вышла на прогулку.Ах, скучно дома в майский день!Увидев издали Сюзанну,Воскликнул пылкий Жан: Осанна!И прыгнул к ней через плетень.Пылая факелом от страсти,Сюзанне Жан промолвил: – 3драссте!И тотчас к ней присел на пень.Была чревата эта встреча!И, поглядев на них, под вечерСтал розоветь в смущеньи день.И вот на утро, как ни странно,Не вышла к завтраку Сюзанна…– Ах, мама, у меня мигрень!Вот что от края и до краяС Сюзаннами бывает в мае,Когда в садах цветет сирень!..

Еретичка

От Люксембурга до Бастильи,Еретикам на вечный страх,Герольды папские трубилиНа всех парижских площадях:– Мы, добрый папа Лев четвертый,Скорбим о дщери Анж-Питу,Продавшей явно душу чертуЗа неземную красоту.И вот, в знак милости господней,К ней, пребывающей во зле,Казнить ее велел сегодняНаместник Бога на земле!И к Анж-Питу в час утра раннийС молитвой кроткой на устахИ с папской буллою в карманеПришел напутственный монах.Она приподняла ресницы:– Ах, как безжалостны все вы!На небо к господу явитьсяЯ не могу без головы!Казни меня, но без увечья!Должна же я, пойми, монах,С моим возлюбленным при встречеПоцеловаться в небесах!

Николетта

Как-то раз порой вечернейВ покосившейся тавернеУ красотки Николетты,Чьи глаза, как два стилета,Нас собралось ровно семь.Пить хотелось очень всем.За бутылкою киантиГоворили мы о Канте,06 его императиве,О Бразилии, о Хиве,О сидящих vis-а-visИ, конечно, о любви.Долго это продолжалось.В результате оказалось,Что красотка Николетта,Чьи глаза, как два стилета,В развращенности своейДелит честь на семь частей– Нет! – воскликнули мы хором, —Не помиримся с позором.Так мы этого не бросим!Призовем ее, и спросим!Пусть сгорает от стыда!Рассердились мы тогда.– Почему, о Николетта,Чьи глаза, как два стилета,Вы связали ваше имяСразу с нами семерыми?И ответ был дня ясней:– Ах, в неделе же семь дней![1]Больше мы ее не спросим.Слава богу, что не восемь!!!

В розовом алькове

К монне ФиаметтеСтукнул на рассветеГраф Ренэ Камбон.И хоть ФиаметтаНе была одета,Все ж был принят онВ розовом алькове,Где у изголовьяПод гирляндой розМраморной ПсихееЧто-то шепчет, млея,Мраморный Эрос.Ах, мой друг, ответьте,Что прекрасней в светеНеодетых дам?Граф был не дурак же,Думал точно так же!И все стихло тамВ розовом алькове,Где у изголовьяПод гирляндой розМраморной ПсихееЧто-то шепчет, млея,Мраморный Эрос.В позе очень стильнойЗадремал жантильныйГраф Ренэ Камбон…Тут – я буду точен —Ровно двух пощечинВдруг раздался звонВ розовом алькове,Где у изголовьяПод гирляндой розМраморной ПсихееЧто-то шепчет, млея,Мраморный Эрос.И, открывши веки,Граф Ренэ навекиУдалился вспять…Посудите сами,Черт возьми, при дамеРазве можно спатьВ розовом алькове,Где у изголовьяПод гирляндой розМраморной ПсихееЧто-то шепчет, млея,Мраморный Эрос?!

Король Артур

Средь королевских всяких благКороль Артур, король-чудакЖил был давным-давно!..И тем Артур известен был,Что лишь две вещи он любил:Раздумье и вино!И так всю жизнь по мере силКороль Артур грустил и пилНемного чересчур!И всех английских королейОн был грустнее и пьяней,Чудак, король Артур.Но вот однажды юный пажСказал ему: «Король нельзя ж…Грустить и день и ночь!О, мой король, скажи, нельзя льТвою гнетущую печальПрогнать весельем прочь?!»Но выпив залпом свой бокал,Мой мальчик, – сумрачно сказалКороль ему в ответ, —Король твой грустен оттого,Что он король!.. и для негоНи в чем свободы нет!

Мисс Эвелин

Есть старая-старая песня,Довольно печальный рассказ,Как всех англичанок прелестнейГуляла в саду как-то разМисс Эвелин с папой и мамой.С прислугой, обвешанной четками,С неведомой старою дамой,С щенком и двенадцатью тетками.Но кроме прелестной той миссис,Лорд Честер в саду этом был.Любовный почувствовав кризис,Лорд Честер навек полюбилМисс Эвелин с папой и мамой,С прислугой, обвешанной четками,С неведомой старою дамой,С щенком и двенадцатью тетками.Став сразу румяным от счастьяИ вскрикнув на целый квартал,В порыве бушующей страстиОн к сердцу навеки прижалМисс Эвелин с папой и мамой,С прислугой, обвешанной четками,С неведомой старою дамой,С щенком и двенадцатью тетками.Хоть в страсти пылал он, как Этна,Но все же однажды в тоске(Хоть это весьма некорректно)Повесил на толстом сукеМисс Эвелин с папой и мамой,С прислугой, обвешанной четками,С неведомой старою дамой,С щенком и двенадцатью тетками.

Звездочёт

Я вас прошу, позвольте мнеСыграть вам на одной струнеВозможно покорочеО звездочете, о весне,О звездочетовой жене,О звездах и о прочем.Следя за шашнями светил,Без горя и заботВ высокой башне жил да былПочтенный звездочет.Он был учен и очень мудр,Но шутит зло Эрот!..И вот, в одно из вешних утрЖенился звездочет.У звездочетовой женыГлаза, как пара звезд,Лицо, как томный лик луны,А страсть – кометный хвост.Она грустна, она бледна,У ней влюбленный вид.А звездочет всю ночь сполнаЗа звездами следит!..Бледнея каждою весной,Как лилия в снегу,Она с особенной тоскойГлядела на слугу…Был недогадлив тот слуга,Но все же как-то разВоскликнул вдруг слуга: «Ага!»И… кончен мои рассказ.А вывод здесь, друзья, такой:Коль мужем стать пришлось,Смотри-ка лучше за женой,А звезды брось!

И лучшая из змей есть всё-таки змея

В старом замке за гороюОдинокий жил кудесник,Был на «ты» он с сатаною! —Так поется в старой песне.Был особой он закваски:Не любил он вкуса пудрыИ не верил женской ласке,Потому что был он мудрый.Но без женской ласки, право,Жизнь немного хромонога.Деньги, почести и славаБез любви… Да ну их к богу!И сидел он вечер каждый,О взаимности тоскуя,И задумал он однаждыСделать женщину такую,Чтоб она была душевноНа подобие кристалла,Не бранилась ежедневно,Не лгала и не болтала.И, склонясь к своим ретортам,Сделал женщину кудесник,Ибо был на «ты» он с чертом! —Так поется в старой песне.И чиста и непорочна,Из реторты в результатеВышла женщина… ну, точноЛотос Ганга в женском платье!И была она покорна,Как прирученная лайка,Как особенный, отборныйЧерный негр из Танганайки.И как будто по заказу,Все желанья исполняла,И не вскрикнула ни разу,И ни разу не солгала.Ровно через две ределиВышел из дому кудесникИ… повесился на ели! —Так поется в старой песне

Глупые шутки

Как верный отблеск парадиза,И непорочна и светла,Одна французская, маркизаЖила, пока не умерла.Она была верна супругуИ днем, и ночью, и в обед.И на галантную услугуВсем кавалерам был ответ:– Здесь нет доверчивых малюток!Я не терплю подобных шуток!Сказали ей у парадиза:– Ну-с, кроме мужа своего,Кого любили вы, маркиза?Она сказала: – Никого!И в удивлении ее сталТогда разглядывать в кулакНевозмутимый Петр апостолИ, наконец, промолвил так:– Здесь нет доверчивых малюток!Я не терплю подобных шуток!ЭТО БЫЛО В БЕЛОМ ЗАЛЕЭто было в белом залеУ гранитных колоннад…Это было все в ВерсалеДвести лет тому назад.Ах, назад тому два века,Не имея лучших тем,Герцог Гиз маркизе некойПрошептал вдруг: «Je vous aime!»– Ах, мой герцог! Ах, мой герцог!И мечтать я не могла! —И ему маркиза сердцеС реверансом отдала.Это было в белом залеУ гранитных колоннад…Это было все в ВерсалеДвести лет тому назад.Но швырнул ее он сердцеНа потеху для молвы!И графиня шепчет: – Герцог…Герцог, герцог, где же вы?!Пусть разбито сердце ложью,В этом сердце вы один!И, схвативши ножик, с дрожьюСтала чистить апельсин.Это было в белом залеУ гранитных колоннад…Это было все в ВерсалеДвести лет тому назад.

В день рождения принцессы

В день рождения принцессыСам король Гакон четвертыйПодарил ей после мессыЧетверть царства и два торта.Королева-мать Эльвира,Приподняв главу с подушки,Подарила ей полмираИ горячие пампушки.Брат Антонио, каноник,Муж святой, смиренно-кроткий,Подарил ей новый сонникИ гранатовые четки.Два пажа, за неименьемДенег, взялись за эфесыИ проткнулись во мгновеньеВ честь прекрасных глаз принцессы.Только паж Гильом, повеса,Притаившийся под аркой,В день рождения принцессыОказался, без подарка.Но ему упреки втуне,Он смеется, в ус не дуя,Подарив ей наканунеСорок тысяч поцелуев.

Маркиз Франсиз

И дни и ночи в страстной позеПоет о розах на морозеПеред окном девицы КлэрМаркиз Франсиз де Помдетер.Он пел с подъемом очень милоО том, о сем, и выходило,Со слов маркиза, что маркизВ раю мог взять бы первый приз.Он, мол, не требует награды,Объятии, мол, ему не надо,Зане он может только сметьВзглянуть, вздохнуть и… умереть.Девица Клзр вздыхать вздыхала,Но двери все ж не открывала,Не без причин, не без причинБоясь коварности мужчин.Хоть разум чуток, словно филин,Но дьявол тоже очень силен.И… влез в окно девицы КлэрМаркиз Франсиз де Помдетер.И влезши к ней подобным родом,О звездах буркнул мимоходом,Затем увлек ее в альков,Похитил честь… и был таков.Тут и конец, хоть очень жаль,Но если вам нужнаЕще к тому же и мораль,Извольте… Вот она:«По вышеназванным причинамНе верьте, барышни, мужчинам!»ПРИНЦЕССА АННАИз своей опочивальни,Чем-то очень огорчен,Побледневший и печальный,Вышел в зал король Гакон.И, как то необходимо,Молвил, вставши на ступень:«Здравствуй, мой народ любимый!»И сказали: «Добрый день!» —114 гофмейстеров,30 церемониймейстеров,48 камергеров,345 курьеров и400 пажей.И, дрожа, как от озноба,Продолжал Гакон-король:«Нам сейчас одна особаПричинила стыд и боль.Видно, нас (в том нет секрета)За грехи карает Бог!..Что вы скажете на это?»И сказали тихо: «Ох!»114 гофмейстеров,30 церемониймейстеров,48 камергеров,345 курьеров и400 пажей.«Наша дочь, принцесса Анна,Позабыв свои дела,Неожиданно и странноНочью сына родила.Мы б узнать от вас хотели,(Будьте честны и прямы)Кто замешан в этом деле?!»И сказали тихо: «Мы!»114 гофмейстеров,30 церемониймейстеров,48 камергеров,345 курьеров и400 пажей.