Полное собрание стихотворений

Каменщик

Камни, полдень, пыль и молот,Камни, пыль и зной.Горе тем, кто свеж и молодЗдесь, в тюрьме земной!Нам дана любовь – как цепи,И нужда – как плеть…Кто уйдет в пустые степиВольно умереть!Камни, полдень, пыль и молот,Камни, пыль и зной…Камень молотом расколот,Длится труд дневной.Камни бьем, чтоб жить на свете,И живем, – чтоб бить…Горе тем, кто ныне дети,Тем, кто должен быть!Камни, полдень, пыль и молот,Камни, пыль и зной…Распахнет ли смертный холодДвери в мир иной!

Декабрь 1903

В игорном доме

(Chemin de fer)[19]

«Кто они, скажи мне, птица,Те двенадцать вкруг стола?Как на их земные лицаТень иного налегла?»«Это я в узорной башнеЗаточила души их,Их сознаний звук всегдашнийСочетала в звонкий стих.Это я дала червонцамТусклый блеск, холодный яд.И подсолнечники к солнцамОбращенные стоят.Я язык дала их знакам,Их речам бессвязным смысл,Им дала упиться мракомТайных символов и числ.Я – мечта, но лишь качну яЧерно-синее крыло,След святого поцелуя —Тень им ляжет на чело.Непостижна и незрима,Я храню сомкнутый круг.Не иди, безумец, мимо,Будь со мной и будь мне друг!»И, дрожа крылами, птицаВзором верных обвела,И покрылись тенью лица,Все двенадцать вкруг стола.

Октябрь 1903

В вагоне

В ее глаза зеленыеВзглянул я в первый раз,В ее глаза зеленые,Когда наш свет погас.Два спутника случайные,В молчаньи, без огней,Два спутника случайные,Мы стали близки с ней.Дрожал вагон размеренно,Летел своим путем,Дрожал вагон размеренно,Качая нас вдвоем.И было здесь влияниеКачания и тьмы,И было здесь влияние,В котором никли мы.И чьи-то губы близилисьВо тьме к другим губам,И чьи-то губы близились…Иль это снилось нам?В ее глаза зеленыеВзглянул я в первый раз,В ее глаза зеленые,Когда в них свет погас.

12 – 13 июня 1904, 1905

Крысолов

Я на дудочке играю,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Я на дудочке играю,Чьи-то души веселя.Я иду вдоль тихой речки,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Дремлют тихие овечки,Кротко зыблются поля.Спите, овцы и барашки,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,За лугами красной кашкиСтройно встали тополя.Малый домик там таится,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Милой девушке приснится,Что ей душу отдал я.И на нежный зов свирели,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Выйдет словно к светлой целиЧерез сад, через поля.И в лесу под дубом темным,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Будет ждать в бреду истомном,В час, когда уснет земля.Встречу гостью дорогую,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Вплоть до утра зацелую,Сердце лаской утоля.И, сменившись с ней колечком,Тра-ля-ля-ля-ля-ля-ля,Отпущу ее к овечкам,В сад, где стройны тополя.

18 декабря 1904

После пира

Мы с дрожью страсти и печали,Едва над морем рассвело,Ей чресла розами венчалиИ гиацинтами чело.На теле розовом и беломКак кровь горели капли роз,Одни мы были в мире целом,И храмом стал нагой утес.Жрецы ночей и наслаждений,Мы перед вечной КрасотойСклонили радостно колени,Воспев невольно гимн святой.Но там внизу, когда туманаРаздвинулся густой покров,Открылись вышедшие раноНа ловлю лодки рыбаков.И, отзвук песни их убогойНа высоте заслышав вдруг,Она, объятая тревогой,Разорвала наш тесный круг.И солнце, беспощадным ликом,Взглянув, огнем зажгло волну,И, шаг ступив, с победным крикомОна низверглась в глубину.

Февраль 1904, ноябрь 1905

Гребцы триремы

Тесно во мгле мы сидим,Люди, над ярусом ярус.Зыблются ветром живымГде-то и стяги и парус!В узкие окна закатКрасного золота бросил.Выступил сумрачный рядТел, наклоненных у весел.Цепи жестоки. НавекК месту прикованы все мыГде теперь радостный бегНами влекомой триремы?Режем ли медленный Нил,Месим ли фризскую тину?Или нас Рок возвратилК белому мысу Пахину?Песню нам, что ли, начать?Но не расслышат и жалобТе, кто достойны дышатьМорем с разубранных палуб!Кто там? Нагая ль женаДремлет на шкуре пантеры?Чу! это песня слышнаВ честь венценосной гетеры.Или то Цезарь-певецЛирой тревожит Тритона,Славя свой вечный венец,Славя величие трона?Нет! то военных рожковВызов, готовящий к бою!Я для друзей иль враговВолны упругие рою?Эх, что мечтать! все равно —Цезаря влечь иль пирата!Тускло струится в окноОтблеск последний заката.Быстро со мглой гробовойСнова сливаемся все мы,Мча на неведомый бойБег быстролетной триремы.

1904

К олимпийцам

Все как было, все как вечно.Победил и побежден!Рассечен дорогой млечнойБесконечный небосклон.Миллионы, миллионыНескончаемых вековВозносили в бездну стоныОскорбляемых миров.Все – обман, все дышит ложью,В каждом зеркале двойник,Выполняя волю божью,Кажет вывернутый лик.Все победы – униженье,Все восторги – боль и стыд.Победитель на мгновенье,Я своим мечом убит!На снегу нетленно-беломЯ простерт. Струится кровь…За моим земным пределом,Может быть, сильна любовь!Здесь же, долу, во вселенной —Лишь обманность всех путей,Здесь правдив лишь смех надменныйТвой, о брат мой Прометей!Олимпиец! бурей снежнойЗамети мой буйный прах, —Но зажжен огонь мятежныйНавсегда в твоих рабах!

15 – 16 декабря 1904

Современность

Счастлив, кто посетил сей мир

В его минуты роковые.

Ф. Тютчев

Кинжал

Иль никогда на голос мщенья

Из золотых ножон не вырвешь свой клинок…

М. ЛермонтовИз ножен вырван он и блещет вам в глаза,Как и в былые дни, отточенный и острый.Поэт всегда с людьми, когда шумит гроза,И песня с бурей вечно сестры.Когда не видел я ни дерзости, ни сил,Когда все под ярмом клонили молча выи,Я уходил в страну молчанья и могил,В века, загадочно былые.Как ненавидел я всей этой жизни строй,Позорно-мелочный, неправый, некрасивый,Но я на зов к борьбе лишь хохотал порой,Не веря в робкие призывы.Но чуть заслышал я заветный зов трубы,Едва раскинулись огнистые знамена,Я – отзыв вам кричу, я – песенник борьбы,Я вторю грому с небосклона.Кинжал поэзии! Кровавый молний свет,Как прежде, пробежал по этой верной стали,И снова я с людьми, – затем, что я поэт.Затем, что молнии сверкали.

1903

К Тихому океану

Снилось ты нам с наших первых вековГде-то за высью чужих плоскогорий,В свете и в пеньи полдневных валов,Южное море.Топкая тундра, тугая тайга,Страны шаманов и призраков бледныхГордым грозили, закрыв берегаВод заповедных.Но нам вожатым был голос мечты!Зовом звучали в веках ее клики!Шли мы, слепые, и вскрылся нам ты,Тихий! Великий!Чаша безмерная вод! дай припастьК блещущей влаге устами и взором,Дай утолить нашу старую страстьПолным простором!Вот чего ждали мы, дети степей!Вот она, сродная сердцу стихия!Чудо свершилось: на грани своейСтала Россия.Брат Океан! ты – как мы! дай обнятьБратскую грудь среди вражеских станов.Кто, дерзновенный, захочет разъятьДвух великанов?

27 января 1904

Война

На камнях скал, под ропот бораПредвечной Силой рождена,Ты. – дочь губящего Раздора,Дитя нежданное, Война.И в круг зверей, во мглу пещерыТебя швырнула в гневе мать,И с детства ты к сосцам пантерыПривыкла жадно припадать.Ты мощью в мать, хотя суровей,По сердцу ты близка с отцом,И не людскую жажду кровиВсосала вместе с молоком.Как высший судия, всевластноПроходишь ты тропой веков,И кровь блестит полоской краснойНа жемчугах твоих зубов.Ты золотую чашу «право»,Отцовский дар, бросаешь в мир,Чтоб усладить струей кровавой,Под гулы битв, свой страшный пир.И за тобой, дружиной верной,Спеша, с знаменами в руках,Все повторяют крик пантерный,Тобой подслушанный в лесах.

1904 – 1905

На новый 1905 год

И вот в железной колыбели,

В громах, родится новый год.

Ф. Тютчев (1856)Весь год прошел как сон кровавый,Как глухо душащий кошмар,На облаках, как отблеск лавы,Грядущих дней горит пожар.Как исполин в ночном туманеВстал новый год, суров и слеп,Он держит в беспощадной дланиВесы таинственных судеб.Качнулись роковые чаши,При свете молний взнесены:Там жребии врага и наши,Знамена тяжкие войны.Молчи и никни, ум надменный!Се – высшей истины пора!Пред миром на доске вселеннойВеков азартная игра.И в упоении и в страхеМы, современники, следим,Как вьется кость, в крови и прахе,Чтоб выпасть знаком роковым.

Декабрь 1904

К согражданам

Борьба не тихнет. В каждом домеСтоит кровавая мечта,И ждем мы в тягостной истомеСтолбцов газетного листа.В глухих степях, под небом хмурым,Тревожный дух наш опочил,Где над Мукденом, над АртуромПарит бессменно Азраил.Теперь не время буйным спорам,Как и веселым звонам струн.Вы, ликторы, закройте форум!Молчи, неистовый трибун!Когда падут крутые ВеиИ встанет Рим как властелин,Пускай опять идут плебеиНа свой священный Авентин!Но в час сражений, в ратном строе,Все – с грудью грудь! и тот не прав,Кто назначенье мировоеПродать способен, как Исав!Пусть помнят все, что ряд столетийРоссии ведать суждено,Что мы пред ними – только дети,Что наше время – лишь звено!

Декабрь 1904

Цусима

Великолепная могила!

ПушкинГде море, сжатое скалами,Рекой торжественной течет,Под знойно-южными волнами,Изнеможен, почил наш флот.Как стая птиц над океаном,За ним тоскующей мечтойПо странным водам, дивным странамСтремились мы к мете одной.И в день, когда в огне и буреОн, неповинный, шел ко дну,Мы в бездну канули с лазури,Мы пили смертную волну.И мы, как он, лежим, бессильны,Высь – недоступно далека,И мчит над нами груз обильный,Как прежде, южная река.И только слезы, только горе,Толпой рыдающих наяд,На стрелах солнца сходят в море,Где наши остовы лежат.Да вместе призрак величавый,Россия горестная, твойРыдает над погибшей славойСвоей затеи роковой!И снова все в веках, далеко,Что было близким наконец, —И скипетр Дальнего Востока,И Рима Третьего венец!

10 августа 1905

Юлий Цезарь

Они кричат: за нами право!Они клянут: ты бунтовщик,Ты поднял стяг войны кровавой,На брата брата ты воздвиг!Но вы, что сделали вы с Римом,Вы, консулы, и ты, сенат!О вашем гнете нестерпимомИ камни улиц говорят!Вы мне твердите о народе,Зовете охранять покой,Когда при вас Милон и КлодийНа площадях вступают в бой!Вы мне кричите, что не смеюС сенатской волей спорить я,Вы, Рим предавшие ПомпеюВо власть секиры и копья!Хотя б прикрыли гроб законовВы лаврами далеких стран!Но что же! Римских легионовЗначки – во храмах у парфян!Давно вас ждут в родном Эребе!Вы – выродки былых времен!Довольно споров. Брошен жребий.Плыви, мой конь, чрез Рубикон!

Август 1905

Одному из братьев

Свой суд холодный и враждебныйТы произнес, но ты не прав!Мои стихи – сосуд волшебныйВ тиши отстоянных отрав!Стремлюсь, как ты, к земному раюЯ, под безмерностью небес:Как ты, на всех запястьях знаюСледы невидимых желез.Но, узник, ты схватил секиру,Ты рубишь твердый камень стен,А я, таясь, готовлю мируЯд, где огонь запечатлен.Он входит в кровь, он входит в душу,Преображает явь и сон…Так! я незримо стены рушу,В которых дух наш заточен.Чтоб в день, когда мы сбросим цепиС покорных рук, с усталых ног,Мечтам открылись бы все степиИ волям – дали всех дорог.

15– 16 июля, 20 августа 1905

Знакомая песнь

Эта песнь душе знакома,Слушал я ее в веках.Эта песнь – как говор громаНад равниной, в облаках.Пел ее в свой день Гармодий,Повторил суровый Брут,В каждом призванном народеТе же звуки оживут.Это – колокол вселеннойС языком из серебра,Что качают миг мгновенныйРобеспьеры и Мара.Пусть ударят неумело:В чистой меди тот же звон!И над нами загуделаПеснь торжественных времен.Я, быть может, богомольней,Чем другие, внемлю ей,Не хваля на колокольнеНеискусных звонарей.

16 августа 1905

Антоповка

Цепи

Их цепи лаврами обвил.

ПушкинДа! цепи могут быть прекрасны,Но если лаврами обвиты.А вы трусливы, вы безгласны,В уступках ищете защиты.Когда б с отчаяньем суровымВ борьбе пошли вы до предела,Я мог венчать вас лавром новым,Я мог воспеть вас в песне смелой.Когда бы, став лицом к измене,Вы, как мужчины, гордо пали,Быть может, в буре вдохновеннейЯ сплел бы вам венец печали!Но вы безвольны, вы бесполы,Вы скрылись за своим затвором.Так слушайте напев веселый.Поэт венчает вас позором.

Август 1905

Паломникам свободы

Свои торжественные сводыИз-за ограды вековойВздымал к простору Храм Свободы,Затерянный в тайге глухой.Сюда, предчувствием томимы,К угрюмо запертым дверям,Сходились часто пилигримыВозжечь усердно фимиам.И, плача у заветной двери,Не смея прикоснуться к ней,Вновь уходили, – той же вереУчить, как тайне, сыновей.И с гулом рухнули затворы,И дрогнула стена кругом,И вот уже горят, как взоры,Все окна храма торжеством.Так что ж, с испугом и укором,Паломники иных временГлядят, как зарево над боромВесь заливает небосклон.

1905

Уличный митинг

Кто председатель? кто вожатый?Не ты ли, Гордый Дух, с мечом,Как черный нетопырь – крылатый,Но ликом сходный с божеством?Не ты ль подсказываешь крикиИ озлобленья и вражды,И шепчешь, хохоча, улики,И намечаешь жертв ряды?Не ты ли в миг последний взглянешьВ лицо всем – яростным лицом —И в руки факелы протянешьС неумирающим огнем?И вспыхнут заревом багрянымНа вечном небе облака,И озарятся за туманомЕще не вставшие века.Ты в пламени и клубах дымаОтпляшешь танец страшный свой,Как ныне властвуя незримоНад торжествующей толпой.Да, ты пройдешь жестокой карой,Но из наставшей темноты,Из пепла общего пожараВоздвигнешь новый мир – не ты!

22 октября 1905

Лик Медузы

Лик Медузы, лик грозящий,Встал над далью темных дней,Взор – кровавый, взор – горящий,Волоса – сплетенья змей.Это – хаос. В хаос черныйНас влечет, как в срыв, стезя.Спорим мы иль мы покорны,Нам сойти с пути нельзя!В эти дни огня и крови,Что сольются в дикий бред,Крик проклятий, крик злословииЗаклеймит тебя, поэт!Но при заревах, у плахи,На руинах всех святынь,Славь тяжелых ломов взмахи,Лиры гордой не покинь.Ты, кто пел беспечность смехаИ святой покой могил,Ты от века – в мире эхоВсех живых, всех мощных сил.Мир заветный, мир прекрасныйСгибнет в бездне роковой.Быть напевом бури властной —Вот желанный жребий твой.С громом близок голос музы,Древний хаос дружен с ней.Здравствуй, здравствуй, лик Медузы,Там, над далью темных дней.

Сентябрь 1905

Довольным

Мне стыдно ваших поздравлений,Мне страшно ваших гордых слов!Довольно было униженийПред ликом будущих веков!Довольство ваше – радость стада,Нашедшего клочок травы.Быть сытым – больше вам не надо,Есть жвачка – и блаженны вы!Прекрасен, в мощи грозной власти,Восточный царь Ассаргадон,И океан народной страсти,В щепы дробящий утлый трон!Но ненавистны полумеры,Не море, а глухой канал,Не молния, а полдень серый,Не агора, а общий зал.На этих всех, довольных малым,Вы, дети пламенного дня,Восстаньте смерчем, смертным шквалом,Крушите жизнь – и с ней меня!

18 октября 1905

Грядущие гунны

Топчи их рай, Аттила.

Вяч. ИвановГде вы, грядущие гунны,Что тучей нависли над миром!Слышу ваш топот чугунныйПо еще не открытым Памирам.На нас ордой опьянелойРухните с темных становий —Оживить одряхлевшее телоВолной пылающей крови.Поставьте, невольники воли,Шалаши у дворцов, как бывало,Всколосите веселое полеНа месте тронного зала.Сложите книги кострами,Пляшите в их радостном свете,Творите мерзость во храме, —Вы во всем неповинны, как дети!А мы, мудрецы и поэты,Хранители тайны и веры,Унесем зажженные светыВ катакомбы, в пустыни, в пещеры.И что, под бурей летучей,Под этой грозой разрушений,Сохранит играющий СлучайИз наших заветных творений?Бесследно все сгибнет, быть может,Что ведомо было одним нам,Но вас, кто меня уничтожит,Встречаю приветственным гимном.

Осень 1904

30 июля – 10 августа 1905

К счастливым

Свершатся сроки: загорится век,Чей луч блестит на быстрине столетий,И твердо станет вольный человекПред ликом неба на своей планете.Единый Город скроет шар земной,Как в чешую, в сверкающие стекла,Чтоб вечно жить ласкательной весной,Чтоб листьев зелень осенью не блекла;Чтоб не было рассветов и ночей,Но чистый свет, без облаков, без тени;Чтоб не был мир ни твой, ни мой, ничей,Но общий дар идущих поколений.Цари стихий, владыки естества,Последыши и баловни природы,Начнут свершать, в веселье торжества,Как вечный пир, ликующие годы.Свобода, братство, равенство, все то,О чем томимся мы, почти без веры,К чему из нас не припадет никто, —Те вкусят смело, полностью, сверх меры.Разоблаченных тайн святой родникИх упоит в бессонной жажде знанья,И Красоты осуществленный ликНасытит их предельные желанья.И ляжем мы в веках как перегной,Мы все, кто ищет, верит, страстно дышит,И этот гимн, в былом пропетый мной,Я знаю, мир грядущий не услышит.Мы станем сказкой, бредом, беглым сном,Порой встающим тягостным кошмаром.Они придут, как мы еще идем,За все заплатят им, – мы гибнем даром.Но что ж! Пусть так! Клони меня, Судьба!Дышать грядущим гордая услада!И есть иль нет дороги сквозь гроба,Я был! я есмь! мне вечности не надо!

1904. Август 1905

Фонарики

Столетия – фонарики! о, сколько вас во тьме,На прочной нити времени, протянутой в уме!Огни многообразные, вы тешите мой взгляд…То яркие, то тусклые фонарики горят.Сверкают, разноцветные, в причудливом саду,В котором, очарованный, и я теперь иду.Вот пламенники красные – подряд по десяти.Ассирия! Ассирия! мне мимо не пройти!Хочу полюбоваться я на твой багряный свет:Цветы в крови, трава в крови, и в небе красный след.А вот гирлянда желтая квадратных фонарей.Египет! сила странная в неяркости твоей!Пронизывает глуби все твой беспощадный луч,И тянется властительно с земли до хмурых туч.Но что горит высоко там и что слепит мой взор?Над озером, о Индия, застыл твой метеор.Взнесенный, неподвижен он, в пространствах —брат звезде,По пляшут отражения, как змеи, по воде.Широкая, свободная, аллея вдаль влечет,Простым, но ясным светочем украшен строгий вход.Тебя ли не признаю я, святой Периклов век!Ты ясностью, прекрасностью победно мрак рассек!Вхожу: все блеском залито, все сны воплощены,Все краски, все сверкания, все тени сплетены!О Рим, свет ослепительный одиннадцати чаш:Ты – белый, торжествующий, ты нам родной, ты наш!Век Данте – блеск таинственный, зловеще золотой…Лазурное сияние, о Леонардо, – твой!..Большая лампа Лютера – луч, устремленный вниз…Две маленькие звездочки, век суетных маркиз…Сноп молний – Революция! За ним громадный шар,О ты! век девятнадцатый, беспламенный пожар!И вот стою ослепший я, мне дальше нет дорог,А сумрак отдаления торжественен и строг.К сырой земле лицом припав, я лишь могу глядеть,Как вьется, как сплетается огней мелькнувших сеть.Но вам молюсь, безвестные! еще в ночной тениСокрытые, не жившие, грядущие огни!

1904

Лирические поэмы

Слава толпе

В пропасти улиц накинуты,Городом взятые в плен,Что мы мечтаем о Солнце потерянном!Области Солнца задвинутыПлитами комнатных стен.В свете искусственном,Четком, умеренном,Взоры от красок отучены,Им ли в расплавленном золоте зорь потонуть!Гулом сопутственным,Лязгом железнымПразднует город наш медленный путь.К безднам все глубже уводят излучины…Нам к небесам, огнезарным и звездным,Не досягнуть!Здравствуй же, Город, всегда озабоченный,В свете искусственном,В царственной смене сверканий и тьмы!Сладко да будет нам в сумраке чувственномЭтой всемирной тюрьмы!Окна кругом заколочены,Двери давно замуравлены,Сабли у стражи отточены, —Сабли, вкусившие крови, —Все мы – в цепях!Слушайте ж песнь храмовых славословий,Вечно живет, как кумир, нам поставленный, —Каменный прах!Славлю я толпы людские,Самодержавных колодников,Славлю дворцы золотые разврата,Славлю стеклянные башни газет.Славлю я лики благиеИзбранных веком угодников(Черни признанье – бесценная плата,Дара поэту достойнее нет!).Славлю я радости улицы длинной,Где с дерзостным взором и мерзостным хохотомПредлагают блудницыЛюбовь,Где с ропотом, топотом, грохотомДвижутся лиц вереницы,ВновьСтранно задеты тоской изумруднойПервых теней, —И летят экипажи, как строй безрассудный,Мимо зеркальных сияний,Мимо рук, что хотят подаяний,К ликующим вывескам наглых огней!Но славлю и день ослепительный(В тысячах дней неизбежный),Когда, среди крови, пожара и дыма,НеумолимоТолпа возвышает свой голос мятежный,Властительный,В безумии пьяных веселийВсе прошлое топчет во прахе,Играет, со смехом, в кровавые плахи,Но, словно влекома таинственным гением(Как река свои воды к простору несущая),С неуклонным прозрением,Стремится к торжественной цели,И, требуя царственной доли,Глуха и слепа,Открывает дорогу в столетья грядущие!Славлю я правду твоих своеволий,Толпа!

1904

Духи огня

Потоком широким тянулся асфальт.Как горящие головы темных повешенных,Фонари в высоте, не мигая, горели.Делали двойственным мир зеркальные окна.Бедные дети землиНавстречу мне шли,Города дети и ночи(Тени скорбей неутешенных,Ткани безвестной волокна!):Чета бульварных камелий,Франт в распахнутом пальто,Запоздалый рабочий,Старикашка хромающий, юноша пьяный…Звезды смотрели на мир, проницая туманы,Но звезд – в электрическом свете – не видел никто.Потоком широким тянулся асфальт.Шаг за шагом падал я в бездны,В хаос предсветно-дозвездный.Я видел кипящий базальт,В озерах стоящий порфир,Ручьи раскаленного золота,И рушились ливни на пламенный мир,И снова взносились густыми клубами, как пар,Изорванный молньями в клочья.И слышались громы: на огненный шар,Дрожавший до тайн своего средоточья,Ложились удары незримого молота.В этом горниле вселенной,В этом смешеньи всех сил и веществ,Я чувствовал жизнь исступленных существ,Дыхание воли нетленной.О, мои старшие братья,Первенцы этой планеты,Духи огня!Моей душе раскройте объятья,В свои предчувствия – светы,В свои желанья – пожары —Примите меня!Дайте дышать ненасытностью вашей,Дайте низвергнуться в вихрь, непрерывный и ярый,Ваших безмерных трудов и безумных забав!Дайте припасть мне к сверкающей чашеВас опьянявших отрав!Вы, – от земли к облакам простиравшие члены,Вы, кого зыблил всегда огнеструйный самум,Водопад катастроф, —Дайте причастным мне быть неустанной измены,Дайте мне ваших грохочущих дум,Молнийных слов!Я буду соратником ваших космических споров,Стихийных сражений,Колебавших наш мир на его непреложной орбите!Я голосом стану торжественных хоров,Славящих творчество бога и благость грядущихсобытий,В оркестре домирном я стану поющей струной!Изведаю с вами костры наслаждений,На огненном ложе,В объятьях расплавленной стали,У пылающей пламенем груди,Касаясь устами сжигающих уст!Я былинка в волкане, – так что же!Вы – духи, мы – люди,Но земля нас сроднила единством блаженств и печалей,Без нас, как без вас, этот шар бездыханен и пуст!Потоком широким тянулся асфальт.Фонари, не мигая, горели,Как горящие головы темных повешенных.Бедные дети землиНавстречу мне шли(Тени скорбей неутешенных!):Чета бульварных камелий,Запоздалый рабочий,Старикашка хромающий, юноша пьяный, —Города дети и ночи…Звезды смотрели на мир, проницая туманы.

19 февраля 1904, 1905

В сквере

(Erlkönig)[20]

– Что ты здесь медлишь в померкшей короне,Рыжая рысь?Сириус ярче горит на уклоне,Открытей высь.Таинства утра свершает во храме,Пред алтарем, новоявленный день.Первые дымы встают над домами,Первые шорохи зыблют рассветную тень,Миг – и знамена кровавого цветаКинет по ветру, воспрянув, Восток.Миг – и потребует властно ответаЗов на сраженье – фабричный гудок.Улицы жаждут толпы, как голодные звери,Миг – и желанья насытят они до конца…Что же ты медлишь в бледнеющем сквере,Царь – в потускневших лучах золотого венца?

Рысь

Да, я – царь! ты – сын столицы,Раб каменьев, раб толпы,Но меня в твои границыПривели мои тропы.Здесь на улицах избитаВашей поступью трава,Здесь под плитами гранитаГрудь земная не жива.Здесь не стонут гордо сосны,Здесь не шепчет круг осин,Здесь победен шум колесныйДа далекий гул машин.Но во мгле былого века,В годы юности моей,Я знавал и человекаЗверем меж иных зверей.Вы взмятежились, отпали,Вы, надменные, ушлиВ города стекла и сталиОт деревьев, от земли.Что ж теперь, встречая годыБеспощадного труда,Рветесь вы к лучам свободы,Дерзко брошенной тогда?Там она, где нет условий,Нет запретов, нет границ, —В мире силы, в мире крови,Тигров, барсов и лисиц.Слыша крики, слыша стоны,Вашу скорбную вражду,В мир свободы, в мир зеленыйЯ, ваш царь, давно вас жду.Возвращайтесь в лес и в поле,Освежить их ветром грудь,Чтоб в родной и в дикой волеВсей природы потонуть!

1905

Конь блёд

И се конь блед и сидящим на нем,

имя ему Смерть.

Откровение, VI, 8

I

Улица была – как буря. Толпы проходили,Словно их преследовал неотвратимый Рок.Мчались омнибусы, кебы и автомобили,Был неисчерпаем яростный людской поток.Вывески, вертясь, сверкали переменным оком,С неба, с страшной высоты тридцатых этажей;В гордый гимн сливались с рокотом колес и скокомВыкрики газетчиков и щелканье бичей.Лили свет безжалостный прикованные луны,Луны, сотворенные владыками естеств.В этом свете, в этом гуле – души были юны,Души опьяневших, пьяных городом существ.