Своенравная вдова

– Умоляю, хватит об этом напоминать! – резко прервала его Джулиана. Ее уже тошнило от постоянных нравоучений по поводу ее поведения на приеме у Эммы Рен. – Я всем уже объясняла, что это была просто шалость, но вы все равно ко мне отвратительно строги!

– Вероятно, это потому, что мы не видим в твоей шалости ничего забавного, – сказал Джосс. Он посмотрел на нее долгим взглядом. – И как будто этого было недостаточно, теперь еще у всех на устах эта история со свадьбой Брукса! Я услышал смехотворные слухи, будто тебя похитил Мартин Давенкорт.

– «Смехотворно» – очень подходящее слово, – проворчала Джулиана, наливая себе еще бокал портвейна. – Мартин Давенкорт даже не умеет похитить кого-то достойным образом!

– Ты имела в виду «недостойным»?

– Да каким бы ни было. У этого джентльмена внутри набивка, как у чучела.

Джосс засмеялся:

– Полагаю, целью Давенкорта было не соблазнение?

– Конечно нет! Я думала, ты его знаешь, разве нет? Значит, ты должен понимать, что такое вряд ли возможно, – сказала Джулиана, надувшись. – Он думал, что я собираюсь броситься к алтарю и умолять Эндрю Брукса вернуться ко мне. И тому подобная ерунда. Очень мне нужен Брукс!

– Многие считают, что нужен, – заметил Джосс.

– Потому что я хотела, чтобы они так думали. – Джулиана лениво протянула руку и разогнала мошкару. – Ты же знаешь, что я никогда не была любовницей Брукса.

– И еще я знаю, что у тебя нет вереницы любовников, как все считают. – Джосс прищурился от света. – Зачем тебе надо, чтобы все так думали, а, Джу?

– Если меня повесят за овцу, то почему бы не прихватить и ягненка.[2] Все обычно верят самому худшему, так зачем кого-то разубеждать?

Джосс нахмурился и ответил вопросом на вопрос:

– А зачем себя оговаривать?

Она не могла признаться в такой слабости, это сделало бы ее уязвимой.

– Я решительно не намерена что-либо делать со своей плохой репутацией. – Джулиана сверкнула улыбкой. Они уже много раз это обсуждали, и Джосс всегда старался убедить ее измениться. – Господи, Джосс. Ты же знаешь, что моя репутация пострадала в тот момент, когда я решила сбежать с Мэссингемом. – В голосе Джулианы слышалось сильное волнение. – Что бы я ни сказала, что бы ни сделала, это все равно ничего уже не исправит. Так зачем тогда стараться?

Джосс вздохнул:

– Да, но ты вышла замуж за Мэссингема. Если бы ты могла просто жить спокойно, люди бы скоро забыли про твои прошлые опрометчивые поступки. И даже папа тебя бы простил.

– Получить прощение отца? Для этого нужно что-то большее, Джосс! Как и для остального светского общества. Думаешь, они настолько лицемерны? Что они готовы все замести под ковер, если я буду хорошо себя вести? Что они будут смотреть сквозь пальцы на все связанные со мной скандалы, если я изменюсь? Я ведь была замужем за Мэссингемом, – выплюнула она, – и не важно, что он бросил меня через две недели после свадьбы. Свадебные обеты – единственное, что имеет значение.

Джосс пожал плечами:

– Я согласен, что это лицемерие, но таковы законы светского общества.

– Терпеть их не могу! Нечестные законы.

– Мы все знаем, как ты не любишь подчиняться. Однако факт остается фактом – ты овдовевшая дочь маркиза Телланта. И такой тебя принимают в обществе. – Джосс усмехнулся. – И только такой. – Его тон смягчился. – Облегчи себе жизнь, Джу.

– Господи, Джосс, ты говоришь как методист![3] Будь Мэссингем сейчас жив, ты бы жаловался на связанные с ним скандалы! Меня передергивает, когда я думаю, сколько бы он мог к настоящему времени натворить!

– На его счастье, он все же мертв. – Голос Джосса был тверд. – Извини, Джу. Я знаю, что ты любила его…

– Когда-то. Когда-то любила. Теперь мне противно даже вспоминать об этом.

– Ты поэтому не стала брать его фамилию?

Джулиана глотнула обжигающего портвейна.

– Мне хотелось забыть об унижении. – Она пожала плечами. – Забавно, но именно это дает мне то слабое подобие респектабельности, которым я еще обладаю! Все уже давно умерло и похоронено, но, как говорится, скандалы никогда не умирают, правда, Джосс? Вот я и подкармливаю сплетни.

Джосс вздохнул:

– И последняя из сплетен – твое похищение Давенкортом. А он совсем не такого типа, как Мэссингем!

Джулиана засмеялась:

– Да, это точно. Я уже предупреждала его, что он рискует своей репутацией!

– Ну и как он тебе?

Джулиана скорчила гримасу:

– Кошмар. Это несчастное похищение, может, и было забавным, но вот только сам Мартин Давенкорт, как оказалось, принадлежит к ужасно принципиальным типам, которые ко всему относятся серьезно. Ты знаешь, что мы с ним встречались еще в детстве? Помнишь эксцентричного старика, что жил в Эшби-Холле? Это был его крестный.

Джосс поднял бровь:

– Не припоминаю, чтобы мы с ним встречались, когда были подростками.

– Нет, Мартин Давенкорт приезжал погостить в Эшби, когда ты был в Оксфорде. Он был таким унылым занудой с сальными волосами и прыщами…

– Джулиана!

– Ну, полагаю, сейчас он значительно похорошел, – честно признала Джулиана, – но так и остался ужасным занудой.

– Мне казалось, что вы с ним неплохо поладили на одном из приемов у леди Эверли, – высказал наблюдение Джосс.

Джулиана небрежно повела плечом:

– Нам всем частенько приходится мириться с утомительно-нудными гостями на чужих приемах. Полагаю, Мэри Эверли нарочно посадила нас рядом.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Закуски (фр.).

2

Полный вариант английской пословицы «As well be hanged for a sheep as for a lamb» – «Если суждено быть повешенным за овцу, то почему бы не украсть заодно и ягненка».

3

Методизм – одно из протестантских течений, проповедующих смирение и терпение.