bannerbanner
Перебежчик
Перебежчик

Полная версия

Перебежчик

Язык: Русский
Год издания: 2010
Добавлена:
Серия «Провокатор»
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
4 из 6

Так что посвящение в условные серпиенсы все-таки стоило того, чтобы приложить максимум усилий. И даже чуть больше максимума, ведь для Гюрзы в этом деле имелся один особый момент. Почетное звание приближало Гюрзу к Арианне. Приближало не в служебном, а в личном плане. Да, да, именно так.

Агент думал, что выдает желаемое за действительное, когда в конце августа почувствовал, что между ним и суровой госпожой приором проскочила некая искорка. Но невероятная, предосудительная с любой точки зрения, возможно, даже патологическая симпатия человека к женщине-серпиенсу зародилась и не угасла, как можно было ожидать, а даже переросла в нечто большее. Во всяком случае для Гюрзы это стало действительно чем-то большим. Не интересом ради личной выгоды, не созерцательным вожделением недосягаемого идеала и не какой-нибудь глупой бравадой: вот, мол, я какой, не боюсь за ней приударить. Нет, даже в высохшей, как пустыня, и черной, как дымоход, душе предателя Гюрзы все же осталось что-то способное гореть или хотя бы тлеть. И как раз на этот клочок промасленной ветоши упала та самая искорка. И «душевная ветошь» задымила, а вскоре и разгорелась.

Гюрза поначалу сам не поверил, что такое возможно, и даже попытался затоптать разгорающийся в душе костерок, но тут случилось нечто и вовсе невероятное. Арианна парой полунамеков дала понять, что тоже симпатизирует агенту. И не потому, что он талантливый шпион и провокатор, который помогает поднять личный рейтинг Арианны, как резидента. Нет. Арианна дала понять, что Гюрза интересен ей как личность. Более того, как мужчина.

Гюрза не знал, по каким критериям женщины из мира серпиенсов оценивают мужские достоинства избранников, поэтому некоторое время пребывал в недоумении. Что могла найти такого интересного и необычного высокомерная и холодная красавица Арианна в существе чуждого вида? Чуждого и, главное, низшего вида. Чем таким особенным обладал Гюрза в сравнении с мужчинами серпиенсами? Агент довольно долго не мог этого понять, но в конце концов он все-таки понял, что так зацепило Арианну. Отчего она вдруг решилась на подобие романа с человеком.

Серпиенсы-мужчины сильны, но предсказуемы. Они мыслят исключительно логично и не могут отступить от этого образа мышления даже на шаг. Они невозмутимы, хорошо воспитаны, надежны и дисциплинированы, а потому… скучны до тошноты. А уж если сравнивать с непредсказуемым, темпераментным, противоречивым, дерзким и зачастую нелогичным Гюрзой, любой серпиенс выглядел просто замшелым валуном, а не мужчиной. Женщины любых видов и рас предпочитают жить как за каменной стеной, но непременно хоть раз в жизни увлекаются «плохими» парнями. И если таковых по определению нет среди мужчин своего вида, почему бы не увлечься аборигеном? Вот с такого внутреннего посыла Арианны все и началось. А дальше пошло-поехало.

Ни до чего совсем уж непотребного Арианна и Гюрза пока не дошли, но даже того уровня отношений, на который агент поднялся, а его начальница опустилась, трибуналу серпиенсов могло хватить для вынесения обоим приговоров. Гюрзе смертного, Арианне – пожизненного изгнания на Землю-19 или на Землю-Океан. Эти планеты считались у серпиенсов наименее пригодными для жизни вариантами Метрополии. Хорошо, что пока никому из серпиенсов не пришло в голову заподозрить приора стражи в чем-то подобном.

«А ведь смогут, если захотят, – подумалось Гюрзе. – Встречаемся чаще, чем раньше, времени вместе проводим больше. Но при этом никаких особых подвижек в делах не происходит. Раньше в результате трех-четырех встреч планировалась целая операция, теперь же решаются только мелкие задачи, которые и без специальных встреч решились бы легко и непринужденно, в рабочем порядке».

Видимо, Арианна размышляла о чем-то подобном, поскольку вот уже третью встречу подряд она поднимала один и тот же вопрос: как найти Грина? Этот небольшой, но почему-то крайне важный для Арианны вопрос мог стать, по ее мнению, той самой последней каплей, которая наполнит чашу и убедит Магнуса Арта, что Гюрза достоин звания серпиенса первого уровня, а сама госпожа приор стражи заработала если не перевод в Метрополию, то хотя бы отпуск. Гюрзе не хотелось, чтобы Арианна уезжала, но в то же время ему хотелось получить заветное звание. Почему – читайте выше.

Так что Гюрза не возражал, а всячески старался помочь хозяйке. К тому же он неплохо ориентировался в течениях и подводных камнях внутренней политики серпиенсов и прекрасно понимал, что никакой перевод на Землю-1 Арианне не светит. Длительный отпуск – максимум.

Магнус Арт не любил Арианну. Или, наоборот, любил, но вынужденно держал ее в черном теле, чтобы не давать нового повода злым языкам, которые давно сплетничали о неудачном романе наместника и госпожи приора. Сплетники утверждали, что именно тайная связь, о которой узнала супруга Магнуса, стала причиной, по которой Арианна покинула Лондон, столицу оккупированной серпиенсами территории, и заняла должность московского приора стражи. Должность серьезную, но хлопотную и бесперспективную.

Так что поимка сбежавшего Грина, по мнению Арианны, разом могла решить массу проблем. Но в чем особая ценность Грина для серпиенсов Арианна так и не призналась, просто попросила Гюрзу принять этот факт как аксиому. Что оставалось агенту? Только поверить хозяйке и засучив рукава взяться за работу.

Для начала Гюрза попытался понять, где искать сбежавшего клиента. По линии Сопротивления никакой информации он найти не сумел. Официально партизаны считали Грина мертвым. Неофициально разведка его искала, но пока не преуспела. По линии международного «братства предателей» отыскать след Грина также не удалось. Теми же результатами могли «похвастаться» и другие агенты Арианны, в том числе агенты-серпиенсы, действующие как на оккупированной территории, так и в нейтральной зоне между владениями змеевиков и виверр, и даже в южном полушарии, на территории кошатников. Грин исчез, будто бы канул в воду. Или перешел в другое измерение. Хотя Гюрза предпочел бы, чтобы Грин и вовсе ушел в небытие.

«Большинство уходит в небытие, и лишь единицы уходят в историю».

Гюрза не помнил, где вычитал эту фразу, но именно эти слова почему-то всплыли из глубин памяти, когда он в очередной раз прибыл на встречу с Арианной. Вся проблема заключалась в том, что Грин не ушел ни в небытие, ни в историю, ни в параллельное пространство. Это сто процентов. Он остался в нормальном измерении, при этом умудрился выжить после расстрела и скрыться в неизвестном направлении.

– Мы можем искать его вечно, – расположившись в кресле, сказал Гюрза в сотый, наверное, раз за три месяца, прошедшие с момента исчезновения Грина.

– У нас гораздо меньше времени на поиски, – Арианна полулежала на массивном кожаном диване, напротив камина, совершенно по-женски поджав ноги и укутавшись в теплый вязаный платок.

Такие платки изготавливали, кажется, в Вологде, Гюрза плохо разбирался в подобных вещах. Зато он хорошо разбирался в привычках Арианны. Когда она вот так задумчиво смотрела на огонь в камине и не пыталась строить из себя начальницу, человек мог позволить себе забыть, что перед ним высшее существо. Мог даже подойти, сесть на подлокотник и погладить женщину своей мечты по волосам. Арианна от этого становилась и вовсе похожей на сытую расслабленную кошку. Разве что не урчала.

Гюрза подался вперед, чтобы встать с кресла и переместиться на диван, поближе к Арианне, но госпожа приор будто бы вспомнила, зачем вызвала агента, и сменила позу. Теперь она сидела прямо, опустив ноги на пол, правда, платок с плеч не скинула. Значит, у Гюрзы все-таки оставался шанс сесть рядом с хозяйкой и прикоснуться к ее волосам, а быть может, и осторожно обнять ее. На большее Гюрза не рассчитывал. Да и вряд ли вообще существовала возможность сделать «что-то большее».

Нет, проблема заключалась не в анатомии. Не считая вертикальных зрачков, тела серпиенсов не отличались по строению от тел людей. Но имелся один нюанс. Электрическая активность тел чужаков превышала все разумные пределы даже в спокойном состоянии, а уж когда серпиенсы сердились или возбуждались, прикасаться к ним следовало только в толстых резиновых перчатках. Проще говоря, даже невинный поцелуй мог закончиться для человека электрошоком. Что уж говорить о большем.

Гюрза все-таки закончил начатое движение. Он поднялся, но не пересел на диван, а подошел к камину, взял из коробки пару поленьев и подбросил в огонь. Сегодня для встречи Арианна выбрала, пожалуй, самое приличное местечко за всю историю их отношений. Им стала заброшенная усадьба в Серебряном Бору. Заброшенная, но по-прежнему очень уютная.

Все-таки близкое общение с человеком пошло Арианне на пользу. Она начала понимать хоть что-то в таких вещах, как красота и уют, начала осознавать, что потакание своим маленьким слабостям и неуставным желаниям вовсе не является чем-то пограничным с изменой Родине и присяге. Проще говоря, «снежная королева» начала оттаивать.

Возможно, все это она понимала и раньше, без помощи Гюрзы, но не знала, как реализовать свои желания. Где взять точку опоры, чтобы перевернуть свой взгляд на окружающий мир. Когда же Гюрза стал этой точкой опоры, Арианна начала прозревать.

Со вкусом выбранная для сегодняшней встречи усадьба, вологодские кружева на плечах, задумчивый и немного грустный взгляд на огонь в камине… Все эти штрихи никак не вписывались в портрет прежней суровой начальницы стражи Арианны Дей, зато идеально ложились на новый холст. И это радовало Гюрзу более всего.

Даже больше личных ощущений и переживаний, которые всколыхнулись у Гюрзы в душе, когда он приехал в этот живописный уголок и с наслаждением вдохнул чистый воздух. Ведь в первую минуту ему даже показалось, что вернулось прошлое. То самое, мирное, довоенное, в котором он был совсем другим человеком. Да просто – был человеком. В чем-то ушедшее навсегда время проигрывало настоящему, в чем-то выигрывало, но одно бесспорно – до вторжения Гюрза получал удовольствие от тех мелочей, которые теперь пропускал мимо глаз, ушей и вообще сознания. От чистого воздуха в сосновом лесу, от красивого заката, от общения с приятными людьми. Когда-то он умел все это замечать и любить…

Но потом пришли чужаки, и уютный старый мир рухнул в тартарары. Вместе с маленькими радостями, красотами и свежим воздухом. И вместе с частью населения, которое выбрало партизанскую жизнь в подземельях.

Гюрза попал в подземный стан борцов за свободу случайно и при первом же удобном случае попытался вернуться в более привычный подлунный мир, но этот мир уже изменился до неузнаваемости. В нем жили гиганты-чужаки, а люди только выживали. У кого-то получалось лучше, у кого-то хуже, у кого-то вовсе не получалось. После десятилетий не идеальной, но привычной прежней жизни новое существование казалось кошмаром наяву. Но лично для Гюрзы еще большим кошмаром представлялась смерть, которая неминуемо грозила всем, кто ушел в подвалы. Поэтому из двух кошмаров он выбрал меньший.

Он отправился к предшественнику Арианны, местному приору стражи, то есть к начальнику московского оккупационного гарнизона Верлю Омни и предложил свои услуги. Приор не отказался от предложения, но, к сожалению, приказал Гюрзе вернуться в подземелье. Единственное, что утешило Гюрзу, так это перспектива. Теперь он мог быть уверен, что новые хозяева мира оставят его в живых. Что же касается разоблачения контрразведкой Сопротивления, его Гюрза как раз не боялся. Поначалу потому, что смутно представлял, какому риску себя подвергает, а впоследствии потому, что поднаторел в шпионском ремесле, да к тому же неплохо устроился на приличной должности. Заподозрить Гюрзу в измене не смог бы самый проницательный контрразведчик.

Так Гюрза и жил больше двух лет, теша себя тем, что когда-нибудь заживет спокойно, пусть для этого и нужно будет предать всех и вся. Поначалу его мучила совесть, даже снились кошмары, потом, когда серпиенсы уничтожили первую партию преданных Гюрзой людей, душа очерствела, а когда дело встало на поток, агент вовсе забыл об угрызениях совести и прочих глупостях. Все его мысли заняла смертельно опасная, но захватывающая игра в «своего среди чужих и чужого среди своих».

В какой-то момент, как раз в начале прошлого августа, когда место приора заняла Арианна, Гюрза даже решил, что у него больше нет души, что теперь он никогда не станет прежним и не почувствует того, что умеют чувствовать люди. Но все оказалось не так безнадежно. В жизни Гюрзы появился новый смысл – Арианна. И вместе с ней вернулись те самые мелочи, о которых агент успел забыть: удовольствие от глотка свежего воздуха, от красивых видов за окном и даже нечто вроде чувства к женщине. Правда, к женщине необычной по всем статьям.

– О чем ты думаешь, Гюрза? – вдруг спросила Арианна, с трудом отрывая взгляд от огня в камине.

– О мелочах жизни, госпожа, – чуть помедлив, ответил агент. – О том, что потерял к ним интерес, но вновь обрел его, когда встретил вас.

– Не понимаю, какая связь? – Арианна взглянула на Гюрзу немного удивленно.

– Жизнь состоит из мелочей. Нет интереса к одному, нет интереса и к другому. Вы помогли мне снова заинтересоваться жизнью, а следовательно, и мелочами, ее наполняющими.

– Я помогла? Чем?

– Тем, что… – Гюрза замялся. – Боюсь, я не смогу объяснить, госпожа. Это чисто человеческая философия, она далека от понятной вам логики.

– Ты говоришь о любви? – вдруг спросила Арианна. – Ты любишь меня?

Гюрза, услышав такой вопрос, едва не рухнул в камин. Арианна не просто меняла свое восприятие мира, она переворачивала его кверху тормашками. Вряд ли на всех оккупированных чужаками землях существовал еще хотя бы один серпиенс, способный на такие подвиги. Хотя вряд ли и кто-то из чужаков, кроме Арианны, заводил романы с аборигенами.

– Да, госпожа, – Гюрза опустил взгляд. – Можете распылить меня за такую дерзость.

– Я пока не до конца понимаю, что это значит, Гюрза, поэтому ты не умрешь. Во всяком случае до тех пор, пока я не пойму, в чем суть этой вашей любви. Если это красивое название простого вожделения, она оскорбительна и я, конечно же, превращу тебя в пыль. Если что-то другое…

– Другое, госпожа, – поспешил заверить Гюрза.

– Хорошо, пока поверю, – Арианна явно спрятала усмешку. – Теперь вернемся к делу, Гюрза. Открою тебе несколько маленьких секретов. Моя жизнь, как ты мог убедиться, тоже состоит из мелочей. После инцидента с неудавшейся казнью Грина я долго размышляла, сопоставила массу фактов и пришла к выводу, что мои подозрения полностью оправданны. Грин – не обычный человек, и потому он очень опасен. Я даже подала рапорт Магнусу Арту. Ты понимаешь, что это значит?

– Догадываюсь, госпожа. Вы не стали бы беспокоить наместника понапрасну. Значит, этот Грин действительно опаснее, чем я думал.

– Да, Гюрза. Но три ваших месяца назад проблема имела другой масштаб. Теперь все изменилось. Ситуация в любой момент может выйти из-под контроля. От нас требуются нестандартные действия. Для этого мне нужна твоя помощь.

– Всегда готов, госпожа, – Гюрза поклонился. – Сделаю все, что смогу.

– Надо сделать больше, чем мы можем, в этом и проблема. Люди называют такие вещи сверхзадачами, не так ли?

– Найти и уничтожить Грина вовсе не сверхзадача, госпожа, если подключить к делу все резервы и выйти за рамки стандартных поисковых мероприятий.

– Что ты имеешь в виду?

– Объясню, если позволите. Думаю, очевидно, что Грин покинул территорию серпиенсов. Иначе вы могли бы легко найти его, ориентируясь на сигналы нанороботов-маркеров, которые циркулируют в крови у Грина. Если аппаратура не улавливает эти сигналы, значит, Грин находится там, где их глушат, либо там, где нет соответствующей аппаратуры серпиенсов. Но вряд ли он рискнул перейти на территорию виверр. Следовательно, он прячется где-то в буферной зоне. Она не так велика, а значит, круг поисков существенно сужается.

– Нейтральная зона плохо контролируется и нами, и виверрами, – заметила Арианна. – Особенно это касается экваториальных районов Африки и тихоокеанских островов. Единственная зона, где мы имеем нормальную систему наблюдения и достаточное число агентов, – это Центральная Америка.

– Вряд ли Грин забрался так далеко. Африка также представляется мне слабой версией. Не исключаю острова, но в первую очередь я сосредоточил бы внимание на Азиатском «котле». Африканские джунгли, конечно, неплохая маскировка, но лучшая маскировка для человека это все-таки люди. Затеряться в толпе гораздо проще и надежнее, чем спрятаться в лесу. Во всем экваториальном поясе нейтральных территорий самые густонаселенные места это страны Юго-Восточной Азии.

– Там сильны позиции сервов, – задумчиво проронила Арианна.

– Чьи? – недопонял Гюрза.

– Не важно, – госпожа приор небрежно махнула рукой. – Азиатский «котел» сложное место, но контролируется нами относительно неплохо. Хуже, чем экваториальная Америка, но лучше Африки. Спрятаться там все равно что забраться в шкаф, слишком очевидно.

– И как раз потому, что это слишком очевидно, в «шкаф» вы заглянете в последнюю очередь, не так ли?

– Странный вывод, – Арианна вновь уставилась на огонь в камине. – Хотя, ты прав. Стоит проверить твое предположение. Есть еще мысли?

– Есть, госпожа, – Гюрза кивнул. – Но это вариант для крайнего случая. Если не удастся найти Грина с помощью агентуры или по каналам Сопротивления, мы можем пойти ва-банк, мы можем заставить Грина вернуться добровольно.

– Каким образом?

– Мы захватим его подругу. Вику. Проблема лишь в том, что это придется сделать открыто, иначе информация об аресте девушки не дойдет до адресата. То есть нам придется либо напасть на базу Сопротивления, что наверняка приведет к потерям среди стражников, либо похитить девушку и после этого публично озвучить условия ее освобождения. Но это смогу сделать только я, и этот шаг поставит крест на моей нелегальной работе. Сохранить инкогнито после такой операции мне вряд ли удастся.

– И это поможет? – Арианна взглянула на Гюрзу с сомнением. – Он вернется, чтобы попытаться выручить ее, даже понимая, что это невозможно?

– Вы спрашивали, что такое любовь, госпожа? В частности, это готовность пожертвовать всем, в том числе и жизнью ради любимого… человека.

– Эта Вика… – Арианна слегка скривила губы. – Она стреляла в Грина. Разве он может по-прежнему ее любить?

– Любовь – всепрощающее чувство, госпожа.

– Но это иррационально.

– В этом его сила.

– Все это пока слишком сложно для меня, Гюрза, – Арианна вполне по-человечески покачала головой. – Но хорошо. Я поверю тебе. Надеюсь, ты строишь свои планы исходя из верных установок.

– Я неплохо разбираюсь в человеческой психологии, госпожа. Это часть моей работы. До сих пор мои знания и умения дали сбой только однажды, в случае Грина.

– И как раз этот случай оказался самым важным.

– Да, госпожа, но в его случае бессильным оказался и ваш опыт.

– Дерзкое существо, – беззлобно возмутилась Арианна. – Ты дерзкий, невоспитанный дикарь, Гюрза. Для тебя нет ничего святого. Стремясь возвысить себя, ты готов растоптать все, что угодно, даже мое самолюбие.

– Это не так, госпожа, – Гюрза стушевался.

– Это так, Гюрза, – Арианна едва слышно вздохнула. – Любая другая давно отправила бы тебя в Сибирь, присматривать за рабочими на рудниках.

– Но вы не «любая другая», госпожа, – сообразив, что Арианна вовсе не сердится, а просто ворчит на агента, как на царапнувшего ее котенка, Гюрза расслабился и понизил голос. – Вы особенная. Вы проницательны и вдумчивы и поэтому способны видеть суть вещей и явлений. Не будь это так, разве стали бы вы приором?

– Сядь здесь, дерзкий льстец, – Арианна указала на диван рядом с собой. – Мы начнем усиленные поиски через час. А пока расскажи мне все, что ты знаешь об этом иррациональном чувстве с женским именем. Я хочу понять, как настолько нелогичное и разрушительное явление может быть одновременно настолько созидательным.

2. Таиланд, 28 марта 2015 г.

Все в жизни меняется. Совершенствуется, ускоряется, шлифуется, становится тоньше, элегантнее, симпатичнее. Все – от одежды и обуви до компьютеров и телевизоров. И это хорошо. От современных телевизоров меньше устают глаза, мощные компьютеры и коммуникаторы экономят время и нервы, в удобной, легкой и качественной одежде можно покорить новые вершины, а если она еще и элегантная, становится выше самооценка и прибавляется уверенности в себе.

И не верьте тем, кто попытается возразить, а уж тем более обвинит вас в обывательском стремлении держаться моды. Ретрограды ленятся и лукавят, чтобы оправдать свою лень. Они и рады бы вырваться из уютной западни устоявшихся стереотипов, но им лень заработать на новинки. Зачастую им лень даже просто взглянуть по-новому на привычные вещи. Ну лень! Что тут поделаешь? Так что слушать их все равно что спрашивать совета по преодолению мирового экономического кризиса у тех, кто его устроил и довел целые страны до банкротства.

Вот почему лучше не держаться за стереотипы, а шагать в ногу со временем. Так можно успеть гораздо больше, чем другие, увидеть больше других, прожить отпущенный срок полнее и ярче.

В результате, понятное дело, ничего не выиграешь, закопают на ту же глубину и в том же месте, где и всех, но жизнь – это как раз тот случай, когда важен не результат, а качество процесса…

Филипп сунул тоненький окурок современной сигаретки в пустую пивную банку и блаженно прикрыл глаза.

Он действительно ощущал почти неземное блаженство, нежась под палящим солнцем в каких-то пяти плевках от экватора. Лежал на горячем белом песке у самой полосы прибоя, неспешно переводил взгляд с лазурной морской глади на зеленые шапки кокосовых пальм, отвлеченно философствовал и совершенно не думал о проблемах, которые еще недавно, казалось, были смыслом жизни.

Хотя, почему «казалось»? Они действительно им были, но в той, первой, жизни Филиппа Грина. Во второй жизни, которая началась первого декабря прошлого года, эти проблемы стали главной стратегической задачей, не более того. Что же заняло освободившуюся вакансию смысла жизни? Об этом Грин не думал. Зачем? Все ведь меняется очень быстро. Сегодня смысл жизни для тебя в одном, завтра в другом. Действовать надо, действовать. Жить, а не смысл искать. Учиться, сражаться, работать, отдыхать, любить. Вот тогда в жизни и появится этот самый смысл. А если его просто искать, не найдешь никогда, как ни парадоксально это звучит.

Сейчас Грин набирался сил для новых сражений, то есть находился в состоянии номер четыре, которое не подразумевало глубокого анализа рабочих проблем. Зато подразумевало блаженное возлежание на пляже, покрытом белоснежным коралловым песком. Вот и прекрасно. Вот Грин и лежал, наслаждаясь солнцем и покоем.

«Жарковато, конечно, и влажность высоковата, но, если прямо у моря, нормально. Не душно, как в джунглях. Хотя, по большому счету, и в джунглях неплохо. Тень, водопады, фрукты-орехи, экзотическая живность вроде мартышек и даже слонов. Все кругом шуршит, цокает, чем-то похрустывает, порхает и поет. Причем поют не только птички и зверьки, заливаются даже ящерицы».

Да, да, это так. Грин не поверил бы, если б не увидел сам. Здесь пели даже ящерки. Забавно так, отрывисто, без птичьих переливов, но пели. Факт. В общем, Грин живьем попал в рай, да и только. Нет, серьезно, даже комары в этих местах вели себя как ангелы. Выглядели, как везде, но почти не жалили. Чем питались кровопийцы – непонятно. Амброзией, что ли?

«Жаль, ничто не вечно, – Грин услышал шаги и приоткрыл глаза. – Рано или поздно все заканчивается. Особенно кайф. Причем он заканчивается не сам по себе. Его чаще всего обламывают».

Филипп покосился вправо. Рядом с ним на песок уселся какой-то здоровенный тип в широкополой шляпе, шортах и просторной футболке с традиционным для здешних мест рисунком – слон в расшитой затейливыми узорами попоне. Глаза незнакомец прятал за темными очками.

На взгляд Грина, поблизости от экватора очки не требовались, солнце светило ярко, но стояло почти в зените, поэтому не ослепляло. Но не все могли разделять мнение Грина. Особенно те, у кого глаза устроены иначе.

Незнакомец не походил на змеевика, выглядел слишком смуглым, но в том, что это не человек, Филипп не сомневался. Не серпиенс, значит, кошатник, виверра. На нейтральных территориях Азиатского «котла» встречались и те, и другие. И ничего хорошего от встречи с любым из представителей чужеродных кланов обычному человеку ждать не приходилось. Хрен редьки не слаще.

Но это если речь идет об обычном человеке. В случае Грина все выглядело сложнее. Хотя бы потому, что он сам искал встречи с кошатниками.

«Вот и все, вот и кончилось теплое лето, – мысленно пропел Грин строчку из древней песенки, – снова началась работа. И, наверное, это к лучшему».

– Мы искали вас, Филипп, – сообщил незнакомец.

– Вы обознались, – лениво процедил Грин.

На страницу:
4 из 6